Влюбленные
Испытания. Непростой выбор,
от которого зависит вся будущая жизнь.
Маше казалось, что полет будет длиться бесконечно. Она летела спиной вниз и видела только горящее салютом небо, радующуюся толпу, удаляющийся балкон и собственную юбку, развевающуюся от ледяных потоков воздуха. Судя по всему, Маша разбила стеклянную перегородку балкона, и множество крошечных стеклянных осколков медленным фонтаном летели вслед за девушкой.
– А вдруг эти осколки вонзятся в меня? – мелькнуло в голове Маши, которая летела, не ощущая собственного падения. Девушка бездумно, инстинктивно закрыла лицо и туловище руками. Ей пришло ощущение, что скоро полет должен прерваться и все закончится. Но ожидание затягивалось: Маша ждала-ждала, но столкновения все не было. Маша была в смятении. Появилось время на испуг, точнее на осознание, что его нет. Только чувство обреченности, что ее тело больше ей не принадлежит.
– Может, я уже мертва? Может, мне повезло умереть, не ощутив удара? – с надеждой подумала она.
И вдруг – всплеск! Как будто после парной Машу с размаху кинули в ледяной бассейн. Холод прошелся острием по позвоночнику. Лед проник в каждую клеточку ее организма. Голова погрузилась в неведомую пучину. В ушах раздался барабанный бой. Движение замедлилось и полностью остановилось. Маша, до этого в испуге закрывавшая глаза, открыла их. Вокруг была толща темно-серой ледяной воды. Откуда-то сверху под воду проникал слабый холодный свет, делавший воду серо-голубой. Превозмогая себя Маша начала плыть к поверхности. Одеревеневшие от холода руки не желали двигаться, тяжелая ткань платья тянула ко дну, но Маша продолжала двигаться. Первое время она видела только свои руки и с трудом понимала, куда плывет.
– Главное, чтобы не лед, – приглушенно раздалось в ее мозгу. Девушка продолжала грести, всем телом стараясь вытянуть тяжелый полы платья за собой. Ее зрения сузилось до точки, где свет был особенно ярким. Еще немного, еще пару усилий. Казалось, что оставшихся сил ей отмерили ровно на эти последние движения. Рывок – и вздох!
Маша ожидала увидеть фонари и проезжую часть, по берегам закованной в камень Москва-реки, в которую она неведомым счастливым образом попала. Однако свет был не от фонаря. На серо-голубом облачном небе светило недружелюбное солнце. Его холодный диск просвечивался сквозь пустые облака. Маша жадно глотала холодный воздух. Ветер обжигал её мокрую кожу. Вокруг не было ни машин, ни домов, ни построек. Только кольцо гор. И серое озеро, почти в центре которого пыталась отдышаться Маша. Оглядевшись вокруг, девушка прикинула, с какой стороны берег был ближе, и, собрав остатки сил, направилась к нему. На песчаном огрызке берега, огражденного с одной стороны холодной водой, с другой – белыми скалами, ветер казался еще холоднее. Дрожа и сжимаясь девушка начала озираться в поисках убежища или пещеры. Она не знала, как ей лучше поступить – снять ли промокший тяжелый наряд, приковывающий ее к месту. Перспектива обсыхать голым телом на ветру тоже не радовала. Но по крайней мере физические неудобства отвлекали её от пугающей мысли, где она, как она здесь оказалась и почему она упала с балкона. Тело требовало найти решение проблемы.
– Хоть в песок закапывайся, – даже внутренний голос Маши подрагивал от ветра.
– Не самая удачная погода для ныряний, не находите? – раздался из-за спины Маши громкий мужской голос. Маша резко повернулась, не поняв, испугалась она или обрадовалась. К ней вразвалочку приближался высокий широкоплечий парень с длинными рыжими волосами. Он пристально, не скрываясь, разглядывал Машу, и на его красивом лице отражалась ироничная усмешка. На нем были грубые ботинки, джинсы, перепачканная футболка из плотной ткани и клетчатая шерстяная рубашка. На плече он держал топор. Внезапные движения его рук, испугали девушку, и она отступила на пару шагов, рискуя запутаться в собственном шлейфе. Ирония на лице парня сменилась недоумением: оказалось, что он всего лишь собирался положить топор и снять рубашку, чтобы накинуть ей на плечи.
– По-моему, не лучший выбор купальника, – добавил он, – Тебе бы обсохнуть. Тебе далеко идти?
Машу хватило лишь на то, чтобы молча кивнуть. Парень тщетно прождал хоть какого-то ответа и продолжил, указывая правой рукой куда-то в сторону скал:
– Мой дом недалеко, можешь зайти погреться.
Маша с минуту колебалась, стоит ли принимать предложение незнакомого человека. Тем более, с такими ручищами. Как говорится, мама с незнакомыми разговаривать не велела. Но на таком холоде, в мокром платье, без малейшей догадки, где именно она находится, и ни единого намека на жилищные постройки поблизости, Маша рисковала еще не скоро увидеть маму. Пойди она за этим парнем – то хоть есть шанс на то чтобы согреться и не заболеть. Поэтому она просто кивнула и в ту же секунду услышала постукивание собственных зубов. Похоже, что молодой человек его тоже услышал, потому что теперь его лицо выражало озабоченность. Он взял девушку под локоть и повел по узкой тропинке, заметной только местным, позволявшей подняться наверх.
– Я Шон, между прочим, – улыбнулся он ей.
– Мария, – слабо произнесла Маша, подумав, какое странное имя для русскоговорящего. Но духота вечеринки, выпитый коктейль, падение с огромной высоты и купание в ледяном озере настолько ее утомили, что развернуть свою мысль даже во внутреннем монологе ей не хватило сил. Все, о чем она могла думать, – это тепло, одеяло и подушка. Медленно она тащилась за улыбающимся Шоном, которому, казалось, ничего не стоит запрыгнуть на скалу, если бы не пришлось тащить на себе златокудрую незнакомку в насквозь мокром парчовом платье. Такой ее увидел он. Позже, заметив свое отражение в зеркале прихожей, она оценит себя как мокрую сгорбившуюся крыску с прилипшими к голове волосами и перепуганным лицом.
Дом Шона, действительно, был близко. Стоило им подняться наверх, как перед глазами Маши открылся куда более приветливый пейзаж: холмы, покрытые зеленой травой и вереском.
– А еще вчера было снежно…– пролетел отрывок мысли.
Двухэтажный каменный дом, огражденный низким заборчиком, одиноко стоял минутах в десяти ходьбы. Из трубы приветливо шел дым, на террасе призывно стояла качалка с колючим на вид пледом, который – будь у Маши сила – она бы сразу схватила. Из открытого окна, выходящего на террасу, доносился звон тарелок и шум текущей из-под крана воды. Из-за дома слышались методичные удары – будто бы кто-то колол дрова.
– Лиззи, я дома с гостьей, – закричал Шон в распахнутое окно, – Ей очень холодно. Дай нам что-нибудь горячее.
Из кухни с любопытством выглянула худенькая женщина лет тридцати со светлыми девчачьими косичками.
– Откуда же в нашей пустоши гости? Твоя подружка? – поинтересовалась она. Но заметив бледность Маши и ее мокрую одежду, не стала дожидаться ответа и быстро скрылась в глубине дома. Дом был довольно темным, но приветливым. Справа от входа – дверь, ведущая в кухню, в которую Маша не успела заглянуть. Дальше по коридору шла большая гостиная с большим старым коричневым диваном по центру и гигантским каменным камином с черной решеткой и остатками обожженных поленьев. По его виду можно было понять, что топят здесь часто. Коридор заканчивался большой стеклянной дверью, сквозь которую просматривался выход в сад и зеленые холмы за забором. По левую сторону шла лестница наверх. Спустя несколько минут по ней пронеслась Лиззи с кипой полотенец, свитером, джинсами и ярко-красными шерстяными носками, украшавшими стопку светлой мятой одежды, словно вишенка на торте.
– Что вы стоит в проходе?! Скорее! Веди ее наверх в ванную, я уже нагрела воду.
Шон подтолкнул полусонную Машу в сторону лестницы и, придерживая ее сзади, повел наверх. Девушка настолько выбилась из сил, что чувствовала себя тряпичной куклой, покорно слушавшейся ребенка, схватившего ее поиграть. К ее счастью, ей достался очень заботливый игрок.
– Проходи скорее, – отворил дверь ванной комнаты Шон. Остановка была очень простой: белая квадратная плитка, маленькая раковина, прямоугольное мутное зеркало. Удивила Машу необычная ванная на бронзовых ножках с приподнятым изголовьем.
Девушка зашла в комнату и, сразу же забыв про Шона, скинула рубашку и потянулась к скрытой молнии на спинке платья. Мокрые волосы мешали холодным пальцам найти язычок, и Маша начала нервно отбрасывать их и дергать ворот.
– Кхм, – прокашлялся Шон, – Я позову Лиззи, она тебе поможет.
Маша растерянно обернулась и смутилась своего поведения. Лиззи не пришлось звать, она уже и сама ворвалась в ванную с криком:
– А вот и мыло! А ты почему еще здесь, Шон?! Дай девушке согреться! – и она энергично вытолкнула парня из ванной и заперла дверь.
– Мужчины все как дети. Поверь, у меня их уже трое, – с улыбкой произнесла Лиззи, моментально переключившись на молнию Маши.
– Мужчин или детей? – спросила девушка через плечо.
– Мальчик, девочка и мой братец Шон, – рассмеялась в ответ Лиззи – Позови, если тебе что-то понадобится, я буду в соседней комнате, – дружелюбно добавила она. В дверях она задержалась, будто хотела что-то спросить, но отказавшись от этой идеи, аккуратно затворила за собой дверь.
Маша провела рукой по успевшему запотеть зеркалу. Лицо было трудно разглядеть, потому что лампочка в ванной комнате светила тускло, а дневной свет пробивался в помещение через окно за спиной Маши. То, что выглянуло из зазеркалья напоминало скорее тень человека: испуганные большие глаза, впалые бледные щеки, украшенные серыми ручейками потекшей туши, светло-русые кудряшки облепили лоб, скулы и даже подбородок, расстёгнутое платье намокло и потемнело от воды, золотая окантовка превратилась в грязно-коричневую. Какой контраст с тем царственным отражением, которое Маша наблюдала пару часов назад на далекой вечеринке.
– Как же я его сдам обратно? – мелькнуло в ее голове, но у Маши было слишком мало сил, чтобы испытать хоть какое-то подобие эмоций. Все, чего просило ее тело – тепло и сон! Поэтому, окинув себя унылым взглядом, Маша отвернулась от зеркала, скинула испорченное платье на пол и тяжелым движением, спорящим с ее тонкой фигурой, погрузилась в горячую воду. От тепла и пара ее разморило, лоб и подбородок покрылись испариной. Девушка раздраженно стерла ее. Побоявшись заснуть в воде, она вылезла, как только поняла, что согрелась. Стараясь не потерять чувство накатывающего расслабления, она в полотенце и с полузакрытыми глазами перебралась в соседнюю комнату. В углу на кресле горчичного цвета ее ждала Лиззи. Маша молча присела на кровать, тупо уставившись перед собой, пока хозяйка дома рассматривала ее со смесью тревоги и любопытства. Без лишних слов Лиззи положила на ее колени полосатую растянутую пижаму, в очередной раз отказавшись от своих опасений по поводу присутсвия незнакомки, она по-матерински взглянула ей в лицо, убрала прядь со лба и откинула толстое одеяло. Убедившись, что Маша легла и закрыла глаза, Лиззи тихо затворила шторы, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Комната погрузилась в темноту. Единственным звуком, нарушавшим молчание, было мирное сопение Маши.
Проснувшись спустя восемь часов глубокого сна без сновидений, Маша удивилась царящей вокруг темноте. Странно, ведь на ее окнах весит только тюль.
– Неужели сегодня настолько пасмурно? – подумала девушка, с трудом разлепляя еще не видящие ничего глаза. Только спустя несколько мгновений она осознала, что не дома. И даже не понятно, далеко ли она от него или в двух шагах. Сквозь оранжевые занавески просачивался тусклый сумеречный свет – вечер медленно уступал место ночи. Девушку охватила тревога. Причина ее была очень странной: её испугало, что она проспала день в незнакомом месте и проснулась поздно вечером. Что же ей делать теперь – в неизвестности еще и в ночи?
Горло пересохло, но вылезать из-под тяжелого одеяла не хотелось: в комнате было довольно холодно, да и жизнь её стала настолько непредсказуема, что того и гляди из-под кровати вытянется костлявая рука с когтями, схватит ее за лодыжку и утянет во тьму. Маша повернулась на другой бок и обнаружила, что кто-то заботливо поставил ей на тумбочку поднос с чаем и печеньем. Чай уже остыл, но это было не страшно. Маша жадно выпила чашку, прислушалась, нет ли голосов за дверью. Ничего не услышав, она бездумно уставилась в потолок и снова уснула, на этот раз до утра.
Рано утром её разбудило щебетание птиц и звук ударов топора за окном. На этот раз шторы были раздвинуты, и в комнату проникал неяркий, но все-таки утренний свет. Маша потянулась, почувствовав, что ночная тревога отступила, несмотря на то, что её положение не прояснилось. Казалось, организм отдохнул и, чтобы не позволять больше такой встряски, отключил функцию паника. Маша встала, заправила постель, оглянула комнату в поисках одежды: её платье – чудесным образом выстиранное и высушенное – висело на шкафу, а на кресле стопкой лежали потертые джинсы, носки, рубашка и линялый свитер. Отдельно было сложено нижнее белье – простое, но по виду довольно новое. На полу ждали кроссовки. Девушка быстро оделась, руками привела волосы в порядок и замерла, сжимая ручку двери. Судя по всему, её приютили хорошие люди, но как она здесь оказалась, и что она им скажет, куда пойдет дальше? Поняв, что, если позволит себе погрузиться в эти мысли, она так и не выйдет из комнаты, Маша решительно рванула дверь так, что та отлетела в стену.
– Слышу, наша Спящая красавица проснулась, – раздался мужской смех с первого этажа.
Маша покраснела и немного сгорбилась от неловкости, спускаясь по лестнице. Внизу с огромной чашкой чего-то горячего ее встретил вчерашний спаситель Шон с улыбкой от уха до уха. На звуки его голос в прихожую зашла и Лиззи. Шона ситуация явно веселила, чего нельзя было сказать о его сестре:
– Ну ты и придавила подушку? Шутка ли, полтора дня спать! Веретено-то где нашла? Признавайся, какой иглой кололась? – продолжал гоготать Шон, громко отпивая из чашки. Маша только неловко улыбнулась, не понимая, что ей стоит ответить.
– Кончай свои шутки, Шон, – хлопнула его по груди Лиззи, но в ее лице проглядывалась обеспокоенность и некоторая подозрительность, – Ты, наверное, хочешь есть? Проходи на кухню. Там все есть, мы уже позавтракали и тебе оставили. Ты так долго спала, что мы и не знали, когда тебе накрывать. – Лиззи не отводила внимательных глаз от Маши.
Женщины прошли на кухню, Маша сразу села за деревянный стол, а Лиззи направилась к газовой плите, чтобы поставить чайник. В кухне фоном работал телевизор. В выпуске новостей показывали репортаж о землетрясении в Калифорнии.
– Опять трясет? – спросила Маша, вспомнив, что пару месяцев назад в Калифорнии уже было серьезное землетрясение.
– Да там вообще часто трясет, – рассеяно ответила Лиззи. Маша впилась в тост с сыром и беконом, внезапно осознав, насколько она голодная. Еда уже еле сохраняла тепло, но девушке казалось, что это самое вкусное, что она когда-либо ела. Пока чайник грелся, Лиззи подсела напротив и пристально смотрела на Машу.
– Мэри?
– Мария, – поправила Маша.
– Мария, как ты себя чувствуешь?
– Гораздо лучше, – честно ответила Маша, решив не говорить лишнего, пока не зададут прямой вопрос. Тем более, что ответов у нее просто не было.
– Мария, как ты оказалась в нашем озере? Мой муж съездил в город в полицию, пока ты спала, – Маша прекратила жевать и обратилась в слух, – Там говорят, что никто не заявлял о пропаже людей.
Вот и наступил момент, которого опасалась Маша: ей задали вопрос, на которой она не могла ответить даже самой себе. Она уткнулась взглядом в опустевшую тарелку, мысленно перебирая слова из которых получился бы складный ответ. Однако, как у студента, открывшего учебника за двадцать минут до экзамена, слова не образовывали предложения и уж, тем более, смыслы. Маша почувствовала боль в шее и напряжение в лице, боясь поднять глаза на Лиззи. С усилием она разлепила губы, чтобы выдать нечленораздельный мычащий звук, но, к счастью, Лиззи начала говорить за нее:
– Тебя кто-то преследовал, да? Этот человек… ты его боишься? Я хочу, чтобы ты знала, что в нашем доме ты в безопасности. Если хочешь, мы вместе пойдем в полицию, – решительно произнесла Лиззи и протянула руку через стол, чтобы ободряюще сжать ладонь Маши. Девушке в ответ облегченно улыбнулась. Драматичную сцену нарушил свисток чайника. Лиззи подскочила к плите и, сменив тон, на большой скорости продолжила говорить через плечо:
– Макс, мой муж, опасался, что ты бродяжка или наркоманка, или какая-нибудь преступница. Тем более, никто тебя в округе не знает. Но я ему ответила, что не бывает бродяжек в бархате и с такой чистой кожей. Я же помогала тебе снять платье…Ой, – Лиззи резко прервалась, повернулась к Маше лицом, поднесла руку к лицу, будто хотела прикрыть рот рукой, – Зря я это все наговорила…
Девушке явно было неловко, поэтому она быстро поставила большую чашку горячего чая на стол и, предупредив, что будет неподалеку, выбежала во двор.
– Ну один парень тебя здесь точно знает, – раздался глубокий мужской голос с порога кухни.
– Кто? – Маша удивленно посмотрела на Шон, облокотившегося на косяк двери.
– Твой друг похожий на торговца травкой. Или экстази…
Маша не нашлась, что ответить и продолжила смотреть на Шона не моргая.
– Черные длинные волосы, длинный, тощий, бородка… или нет бородки, не помню. Это он сказал, что ты на берегу и тебе понадобится помощь крепкого парня. Тебе, конечно повезло, что я еще и такой красавец… – Шон самодовольно загоготал.
Маша не могла не отметить, что Шон верно подметил, но ничего не сказала вслух. А вот новость про лохматого знакомого ее насторожила.
– Я не знаю никаких продавцов наркоты…
– Ой, ну извините, – ухмыльнулся Шон и сел за стол на то место, где до этого Машу успокаивала Лиззи, – Может, он и художник. Ну выглядит странно. Еще кашляет все время, как будто лает.
На этих словах у Маши сжалось сердце, в голове промелькнули встреча с незнакомцем в парке, события прошлого вечера, салют на балконе, толчок и долгое падение… Маша вздрогнула.
– Я… Я никого здесь не знаю.
Выражения лица Шона сменилось на обеспокоенное:
– Тогда как ты тут оказалась? И откуда он знал, где тебя искать?
– Я не знаю…А где ты его видел?
– Я был в пабе вчера допоздна. Ночевал, эхм… у друзей. Рано утром возвращался домой. По дороге – около самой калитки – подошел какой-то странный тип в стремном плаще и с немытой головой. Сказал, что слышал с берега женские крики и что ему не справиться одному. Ну он и правда, был хиловат, – Шон пожал плечами в такт своим размышлениям, – Но так как я был и так с бодуна, а он не вдавался в детали, то я не понял, о чем речь и на всякий случай прихватил топор. Пока за ним бегал, тип исчез, ну а дальше ты и сама знаешь. Так ты уверена, что никого здесь не знаешь? – подозрительно спросил Шон.
Маша мотнула головой в знак отрицания.
– Мне-то все равно: красть у нас нечего, а в случае чего я тебя уложу одной левой, – Маша невольно покосилась на мощные бицепсы, проступающие сквозь фланелевую рубашку, – Лиззи – добрая душа, готовая всем помочь, а вот Макс переживает. Он у нас интеллигент, преподаватель. И тут двое его детей. Вот он больше всех за то, чтобы сплавить тебя полиции, – Шон выжидающе посмотрел на Машу.
– Не надо, – нерешительно промямлила Маша. Будь ее воля, она продолжала бы молчать, но взгляд Шона был слишком пристален. Парень продолжил изучать ее еще пару минут и внезапно переключился:
– Ну не надо – так не надо. Достаточно отдохнула, чтобы выбраться на прогулку?
Маша радостно ухватилась за возможность отвлечься. На улице без устали дул ветер, но местные, казалось, были привычны к такой погоде и считали ее подходящей для того, чтобы провести день на улице. Дом опустел – Маша с Шоном вышли последними, накинув лишь легкие куртки. Первую часть пути они прошли в тишине. У края обрыва перед ее глазами предстало величественное холодное озеро, в котором ее нашли пару дней назад. Маша поежилась. Не хватало шапки, чтобы спрятать уши от свиста ветра, а воспоминания о падении в воду понизили температуру в восприятии Маши еще на несколько градусов. Взгляд девушка остановился на белоснежных барашках недружелюбных волн – как она только умудрилась доплыть до берега?
– Хорошо, что, когда ты плавала, было тепло, – нарушил молчание Шон.
Маша коротко кивнула, в душе усомнившись в том, что он знает значение слова тепло.
– Интересно, а какое сейчас время года? – мелькнул странный вопрос в голове Маши. Там, откуда она пришла заканчивался декабрь, но здесь снега не было, как и следов елки.
– А какое сейчас число? – аккуратно спросила Маша.
– Двадцать девятое.
– Мало информативно, двадцать девятое что? – про себя подумала Маша.
– Октября. А то вдруг ты так воды нахлебалась что и в месяцах запуталась, – добавил Шон в шутку. Маша поспешила хихикнуть, про себя подумав, что он даже не представляет насколько близок к истине.
– Надеюсь, хоть год тот же, – попробовала она пошутить, не сумев при этом скрыть свой выжидающий взгляд.
Шон только улыбнулся в ответ, хотя было видно, что этот вопрос его насторожил.
– Ну ты что ни капельки не помнишь про тот день? Может, на пикник выбралась с кем-нибудь? У нас тут устраивают. Говорят, в нашем озере кишмя кишат чудовища, – Шон сделал паузу, – Я тебя когда на берегу увидел, решил, что одно из них выползло, -добавил он и громко заржал.
– Очень смешно, – возмутилась Маша, но парень так заразительно смеялся, что она не выдержала и присоединилась к нему.
Вдруг вдали показалась темная высокая фигура, двигающаяся по направлению к ним. Взгляд Маши остановился, смех оборвался, и она вся обратилась в зрение. Шон заметил перемену в ее поведении и начал вглядываться в том же направлении. Вдруг фигура подняла руку и начала активно ее размахивать. Ветер донес до них мужской крик:
– Шооон! Машаа!
– Это – муж Лиззи? – с надеждой спросила Маша.
– Нет, Макс маленький и плотный, а этот длинный и худой. Но этот малый знает нас обоих по именам, – удивился Шон, приложив козырьком ладонь, хотя солнца не было видно из-за густых туч, – Да это ж тот дилер… Ну, художник, который про тебя мне сказал. А откуда он мое имя знает? – в голове Шона созрела пугающая догадка и в поведении произошел перелом, – Уж не на мой дом ты его навела? Я долго думать не буду – топор всегда со мной, – в голосе Шона появилась свирепость. Но перепуганный вид Маши заставил Шона передумать.
– Ты его боишься? – сменил Шон гнев на милость.
Маша коротко кивнула:
– Я его видела пару раз, но не знаю… Мне кажется, в озеро я попала из-за него.
– Так пойдем все выясним, – решительно произнес Шон.
– Не надо! – вырвался вопль Маши. Девушка обхватила парня за плечи, – Давай просто уйдем, – умоляюще продолжила она.
Шону был явно приятны неожиданные объятия. Он самодовольно улыбнулся и произнес:
– Куда? Мы тут одни на много километров. И дом наш единственный. Он все равно нас найдет. Не бойся, я же с тобой.
