– Ну-ну. Не плачь, дорогая. Если плакать по всяким пустякам, так никаких слез не хватит. Сергей на самом деле не очень хороший парень, поверь моему слову.
– Мама, можно я сама буду решать, хороший он или нет? – повернув голову и подняв на мать заплаканные глаза, огрызнулась Надя.
– Можно. Но, пожалуйста, прислушивайся хоть иногда к моим советам, – мать вышла из комнаты, оставив дочь одну со своими переживаниями. Перерыв на обед заканчивался, и ей необходимо было возвращаться на работу.
Надежда, оставшись наедине со своими мыслями, всерьез задумалась о том, как бы ей вновь увидеться с Сергеем, тогда она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Так в ожидании того, кто ей нравился, проходили дни. Девушка выбегала из дома каждый раз, когда слышала звук любого транспорта, в надежде увидеть Сергея. Но только через неделю произошла их вторая встреча. Но не только Надя мечтала вновь увидеться с парнем, в свою очередь и Сергей планировал встречу с понравившейся ему девушкой. Но в отличие от нее, планы юноши были совсем не романтичные.
Нагрев воды и взяв подойник, Мария Петровна собралась доить свою кормилицу. Женщина давно уже привыкла к деревенской жизни и не гнушалась никакой сельской работы, но ее грамотная речь и гордая осанка выдавали в ней уроженку большого города. Она уже выходила из дома, когда услышала знакомый всей деревне звук. К дому подъезжал Сергей. Парень он был привлекательный: черные, слегка вьющиеся волосы, аккуратные черные усики, глаза темно-карие, как у цыгана, что придавало его внешности загадочный и таинственный вид. «Какой он все же видный парень, – подумала женщина, рассматривая незваного гостя. – Как же уберечь дочку от такого красавца?» А вслух спросила:
– Что тебе нужно? Зачем приехал?
– Надька дома? – не поздоровавшись с хозяйкой, спросил Сергей.
– Ее нет. И вообще, Сергей, оставь Надю в покое. Ты парень ушлый, а она девушка наивная и доверчивая. Найди для своих развлечений другую, равную по возрасту, Надя еще совсем ребенок, – слова матери не были столь угрожающими, как ей хотелось бы изобразить. Они больше напоминали просьбу, чем предупреждение.
– А может, мне нравится именно она. Как она решит, так и будет, – грубо ответил он.
– Что она может решать? Ей школу надо закончить. Ну оставь ты ее ради бога, – Мария Петровна совсем растеряла свою первоначальную храбрость и уже чуть ли не со слезами просила Сергея.
– Не могу, теть Маш. Не могу, – ответил он и умчался на своем мотоцикле, оставив после себя только неприятный запах бензина.
«Ну что за паршивый парень», – подумала она и направилась в сарай, где стоял приторный кисло-сладкий запах животного пота и навоза. Буренка перетаптывалась на месте и зазывно мычала в ожидании своей хозяйки. Женщина подошла к своей корове и, похлопывая и поглаживая ее по бокам, произнесла: «Ну как мне уберечь мою Наденьку? Как?» Корова в ответ лишь повернула голову к хозяйке и замычала.
– Согласна, – Мария Петровна вздохнула, но, что она имела в виду, было известно только ей одной. Она обмыла коровье вымя теплой водой, затем аккуратно и заботливо вытерла все насухо, сделала легкий массаж и принялась за дойку. Звук струй молока об оцинкованный подойник начал успокаивать женщину, как вдруг в сарай влетела Надежда.
– Мама, это Сергей приезжал? – дочь была растрепана и тяжело дышала. – Что он сказал? Что ты ему сказала? – она не давала матери даже рта открыть.
– Надя, угомонись. Ты почему в таком виде?
– Я бежала. Я услышала звук мотоцикла, когда возвращалась с поля, – Надя задыхалась, она никак не могла перевести дух.
– Да, это приезжал он, – продолжая доить корову, сказала мать, – и я его прогнала со двора.
– Что? – дочь вытаращила на мать глаза. – Мама, зачем ты это сделала? Я же тебе говорила, что он мне нравится.
– А я тебе сказала, что не бывать этому, – и мать в порыве гнева вскочила со скамеечки, на которой сидела, и, случайно задев ногой подойник с молоком, перевернула его. Пролитое молоко белым пятном растекалось по подстилке и под ноги буренки. – Вот видишь, что ты наделала? – мать совсем не владела собой. Но Надя уже не слышала ее, она выбежала из сарая, и женщине ничего не оставалось, как стоять в полном отчаянии и растерянности. Стой, не стой, а дойку надо было закончить – корове не до семейных раздоров. Она вновь села на скамеечку, подставила подойник и продолжила доить корову. Но мысли о дочери не давали ей покоя: «Надо с ней как-то поговорить. Но какие слова ей сказать, чтобы она поняла?»
Когда Мария Петровна вернулась в дом, Нади там не оказалось. «Куда она могла подеваться?» – раздумывала мать. В это самое время в очередной раз донесся звук мотора. Мать выбежала на крыльцо и увидела, как ее дочь, обхватив парня за талию, умчалась вместе с ним. «Этот паршивец все же поджидал ее», – только и сказала она. Женщина тут же присела на крыльцо и, стянув косынку с головы, стала вытирать слезы, которые сами по себе наворачивались на глаза. Она сердцем чувствовала, что эта связь, эти отношения ничем хорошим не закончатся. А Надя, прижавшись к Сергею, мчалась вместе с ним за пределы деревни, туда, где им никто не будет мешать. Она наслаждалась этой близостью, этим прикосновением к его телу. От парня пахло табаком, бензином и мужским потом, но девушке эти запахи были приятны, они как-никак исходили от того, кто ей нравился. И сейчас ей было все равно, что о нем говорили в деревне и что о нем думала ее мать.
– Ты что там притихла? – вполоборота спросил Сергей.
– Да так! Ничего, – ответила Надежда, не ослабляя своих объятий.
– Нравится кататься на мотоцикле?
– Да, даже очень, – Надя говорила громко, чтобы перекричать шум двигателя и встречного ветра.
Они остановились у небольшого озера. Перед ними открылся чудесный вид: вода в озере была спокойная, противоположный берег зарос камышом, возле которого плавали дикие утки.
– Давай здесь остановимся. Мы уже далеко отъехали от деревни, нас никто не увидит, – Сергей слез со своего железного коня, а потом помог и девушке. На парне были обычные брюки и рубашка синего цвета, пуговицы которой были расстегнуты до уровня груди. Когда он двигался или от порыва ветра рубашка распахивалась, то можно было увидеть завитки черных волос на его теле. Этот чисто мужской атрибут казался Наде символом мужественности и силы, и ей хотелось прижаться к этой груди и в полной мере ощутить на себе мужское объятие. Сергей, сняв с багажника одеяло, расстелил его на берегу озера – он явно готовился к этой прогулке с девушкой. Наде не требовалось приглашения, она тут же, поджав ноги, присела на край импровизированного ложа. Сергей скинул ботинки и лег на спину, подложив руки под голову. – Ложись рядом, Надюха. Не бойся.
– А я и не боюсь, – девушка пыталась казаться смелой, но на самом деле это было не так. Надя знала, что Сергей – парень нагловатый и бесстыжий. Деревенские девчонки часто рассказывали о том, как он бесцеремонно обнимал их и смачно целовал в щеки и в губы. Но девушке во что бы то ни стало хотелось завоевать сердце этого красавца, вот почему в этот день она села к нему на мотоцикл, несмотря на такое его поведение с другими девушками.
– Тогда расслабься и ложись. Смотри, как тут красиво! – Сергей понимал, что Надя – девушка особенная, она из тех, кого называют недотрогой, оттого-то он и старался быть вежливым, чтобы заполучить этот лакомый кусочек. Он понимал, что торопиться ему не следует, иначе рыбка могла сорваться с крючка. По этой причине Сергей и решил быть терпеливым и ненавязчивым. Были ли у него большие планы на эту девушку? Едва ли. Она, как ему казалось, была недоступна, только-только начинала расцветать как женщина, к тому же Надя была хороша собой: темно-русые волосы были заплетены в косу, а голубые глаза были отражением неба над ними. Вот он и хотел ощутить, как это – быть первым мужчиной у такой девушки. – Надя, а сколько тебе лет? – решил поинтересоваться юноша.
– Уже шестнадцать, – с гордостью ответила она, – я уже взрослая, – и она на самом деле считала себя таковой.
– Ну если взрослая, то не веди себя как ребенок, ложись рядом, я тебя не трону, – уверял черноволосый красавчик.
Надя, расположившись рядом с Сергеем, поправила подол своего ситцевого платья и вместе с ним стала смотреть на белые облака, проплывающие по голубому небесному океану. Так, лежа рядом друг с другом, каждый мечтал о своем. Но вслух свои мысли они не произносили, это было тайной для каждого из них.
Шло время, а они продолжали молчать, не зная, о чем говорить. Сергей перевернулся на живот и стал рассматривать Надю: ровный носик, правильное очертание слегка полных губ и аккуратная небольшая грудь, которая так соблазнительно поднималась при каждом вдохе девушки.
– А ты знаешь, что ты красивая? – первым нарушил молчание Сергей.
– Нет, я обычная. Таких, как я, в деревне много, – Надя не скромничала, она искренне считала себя обыкновенной, ну, может, немного симпатичной, но уж точно не красивой.
– Нет, Надя, ты красивая и даже очень, – парень взял прядь ее волос, которые выбились из прически во время езды, и стал накручивать себе на палец. – Я очень хочу тебя поцеловать, но не хочу, чтобы ты обиделась.
– А с чего ты решил, что я обижусь? – сказав это, Надя насторожилась. Она желала, чтобы юноша поцеловал ее, хотела ощутить, как это – целоваться с мужчиной по-взрослому, но и боялась этого. В предвкушении поцелуя девушка учащенно задышала, грудь напряглась, щеки ее покрылись румянцем. Сергей заметил все эти изменения в девушке и, довольный собой, не стал медлить. Эта девушка вызывала желание не только ее целовать, но и возбуждала парня. Но с этим стоило подождать, нельзя было давать волю рукам, оттого-то всю свою возбужденность он направил на этот первый поцелуй. Ни нежности, ни ласковых прикосновений – ничего этого не было, Сергей хотел только удовлетворить свое желание и хоть как-то сбросить напряжение. А Надя тем временем подумала: «Вот он – поцелуй по-взрослому». И ей приятно было ощущать это мужское тело рядом с собой, то, как Сергей прижимался к ней, и, конечно же, она совершенно ничего не понимала в поцелуях. Слышать слышала, как это делается, но практики у нее никакой не было.
– Да, Надюха, целоваться ты совсем не умеешь, – это были первые слова Сергея после поцелуя, – но это и хорошо. Значит, я у тебя первый, – юноша тяжело дышал от перевозбуждения. – Я ведь у тебя первый, Надюха? Признавайся, первый?
– Да, первый, – девушка смутилась, думая, что парень над ней смеется. Она даже представить себе не могла, что он догадается о том, что она еще ни разу не целовалась по-взрослому. Она, скорее всего, опозорилась, и он теперь будет подсмеиваться над ней. Но молодой человек не смеялся и не язвил. Он был доволен и горд собой, он даже в поцелуе был у нее первым. Первый раунд в завоевании сердца, а точнее, тела девушки был выигран.
После поцелуя они немного разговорились. Потом последовал еще один поцелуй и еще. Сергей, утолив первую жажду, теперь был нежен с девушкой, а у Нади стало получаться все лучше и лучше. Губы уже болели и горели от поцелуев, поэтому Сергей предложил девушке отвезти ее домой. Она вновь обняла парня и еще крепче прижалась к его спине, а в голове были мысли только о том, что они с Сергеем теперь пара. Девушка была счастлива.
– Я только не буду подъезжать к дому, чтобы не злить твою мамашу, уж больно она у тебя строгая, – уже по дороге предупредил юноша. Ему не хотелось портить свое хорошее настроение встречей с женщиной, которая явно будет не в восторге, узнав, что ее дочь все это время провела с ним.
– Нет, она не строгая, просто она беспокоится обо мне, – пыталась успокоить своего кавалера девушка. Но Сергей все же остановил свой мотоцикл на перекрестке. Желая на прощание еще раз поцеловать Надю, он привлек девушку с себе. – Ну что ты, Сережа? Люди же увидят, – и, отстранившись от юноши, счастливая, направилась в сторону своего дома. Сергей не стал провожать ее взглядом, он уже был уверен, что Надежда в его власти, и, весьма довольный собой, умчался в противоположном направлении.
* * *
Сезон сенокоса – прекрасная пора в деревне, да и в любой другой сельской местности. По проселочным дорогам идут мужики с косами через плечо, бабы тут же с малыми детками да узелками и котомками.
– Посторонись! – кричат те, у кого своя лошадь с телегой, или те, кто успел одолжить тягловую силу в колхозе. Уступая дорогу, с завистью смотрят женщины. Им бы самим устроиться на телеге, да и детей своих пристроить, чтобы не нести на руках. Идут и ругают своих нерадивых мужей, что они оказались менее проворными, чем те, кто сейчас со своим семейством проезжал мимо. А где-то уже вовсю трудились те, кто знал, что траву надо косить, пока роса стоит. Кто на своем опыте уже давно убедился, что коса по росе работает как по маслу, а косарь при этом меньше тратит сил и меньше устает. В воздухе стоял запах свежескошенной травы и раздавался скрежет косы по траве. На сенокосе трудились все члены семьи: мужья и взрослые сыновья, женщины не отставали от них, но чаще им приходилось присматривать за детьми, которых невозможно было оставить одних дома.
На жарком летнем солнце трава сохла быстро, успевай только переворачивать, чтобы подсыхала она равномерно. Повсюду уже пахло высохшей травой – запах, который запоминается на всю оставшуюся жизнь и забыть который невозможно. Этот запах дурманит и кружит голову, и хочется вдыхать его бесконечно.
Июль стоял теплый, даже жаркий. Мария Петровна вместе с дочерью сгребали сено и складывали в небольшие стога. Надя, сделав передышку, поправила платочек на своей голове, потуже затянула узелок – без косынки в поле работать нельзя, можно получить солнечный удар, да и мусора от сена меньше в волосах будет. Над головой постоянно мельтешили мухи, оводы, а стрекоз и бабочек можно было поймать голыми руками – так их было много. Весь это мир насекомых взмахами своих тонких крылышек создавал удивительные звуки, похожие на мелодию, понятную только им. Тут же прыгали кузнечики и сверчки, добавляя этой хаотичной мелодии ритм. Небо было безоблачным, легкий ветерок слегка шелестел листвой кустарника, который рос на окраине луга, оттуда же доносилось щебетание птиц, встревоженных работой людей.
– Мам, а как ты познакомилась с моим отцом? Ты рассказывала только то, как он погиб, и больше ничего, – Надя давно хотела узнать подробности о своем отце, которого она никогда не видела и о котором совсем ничего не знала. Мать никогда не рассказывала дочери про него, чтобы избежать нежелательных вопросов. Сказала только, что отец утонул, когда грузовая машина, на которой он работал, во время уборочной сорвалась с моста и упала в реку – это все, больше мать не откровенничала с дочерью на эту тему.
– С чего ты вдруг начала этот разговор? – Мария Петровна понимала, что рано или поздно ее дочь захочет узнать о своем отце больше, чем знала сейчас, но она никак не ожидала, что именно сегодня Надя заведет этот разговор.
– Мам, а тебе тоже запрещали с ним встречаться? – не унималась девушка.
– А! Я поняла, к чему ты клонишь. Нет, мне не запрещали с ним встречаться, он был хорошим мужчиной, – соврала мать, так как не хотела, чтобы ее дочь узнала, каким подонком был ее отец.
– А если он был хорошим, почему же ты никогда не рассказывала о нем? – не унималась Надежда.
– Не рассказывала, потому что тяжело вспоминать. Все! Хватит об этом говорить, нам надо закончить работу, а то мы с тобой и до вечера не управимся, – так, находя любые причины, женщина увиливала от разговора с дочерью на эту тему. Мария Петровна прекрасно понимала, что придет то время, когда все же придется рассказать Наде всю правду об отце и ее рождении. Но это будет потом, сейчас ей совсем не хотелось об этом говорить, тем более ее мучила совесть, что ей в очередной раз пришлось соврать единственной дочери – той, кого любила безмерно.
Работа была закончена. Устали, вымотались две женщины, в доме которых не было ни одного мужчины, кто бы мог им помочь. Председатель колхоза Иван Петрович, несомненно, распорядился, чтобы трактором скосили траву на их участке, но остальная работа лежала на женских хрупких плечах. Стога постоят еще немного, досохнут, а потом их погрузят на телегу и перевезут под навес, где обычно хранилось сено.
Перед обратной дорогой мать с дочерью прилегли возле последнего стога с сеном и, вынув из корзинки остатки хлеба и кое-какой еды, решили немного подкрепиться и отдохнуть. А дома их ждала другая работа: огород, скотина, заготовка дров на зиму. Летом некогда отдыхать, а вот придет зима, тогда можно будет и лишний часок поваляться в кровати.
Возвращались мать с дочерью, не проронив ни слова. Мария Петровна окунулась в воспоминания о своей первой любви, жалела себя и ненавидела отца Нади. А ее дочь ни о чем серьезном не думала, она мечтала о предстоящей встрече с Сергеем, мечтала о том, как он опять будет ее целовать и на этот раз она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Еще на днях они между собой договорились, что Сергей будет ждать ее подальше от дома, чтобы мать ни о чем не догадалась и не помешала их встрече. И такие тайные свидания они проделывали регулярно. Парень ждал девушку где-нибудь на окраине, там, где даже деревенские жители не могли бы их увидеть. Надя не желала расставаться с Сергеем, но и ругаться с матерью из-за парня она тоже не хотела. Девушка любила свою мать, от которой грубого слова никогда не слышала. Но в ее возрасте, когда бушуют гормоны, невозможно удержаться от соблазна быть в объятиях красивого дерзкого юноши.
Время шло. Мария Петровна давно не видела Сергея возле своего дома и надеялась, что он все же нашел для своих забав девушку постарше вместо ее несовершеннолетней дочери. Но радоваться, как оказалось, было рано. Женщина обратила внимание на то, что Надя стала какой-то скрытной и молчаливой, она давно не секретничала с ней, как это бывало раньше. Мать стала подозревать, что ее дочь вопреки ее наставлениям встречается не со своими подругами, а с Сергеем. К тому же и люди, кто случайно видел эту молодую парочку, стали поговаривать об этом. Как бы молодым ни хотелось сохранить свои встречи втайне, в деревне это сделать невозможно. То пастух, погоняющий скот с пастбища, заприметит где-то на краю поля ярко-вишневый мотоцикл, а возле него молодых, которые пытаются спрятаться, то какой-нибудь пьянчужка, возвращающийся из соседней деревни, обязательно обратит внимание на целующуюся пару где-нибудь в кустарнике и, само собой, не удержится, чтобы не рассказать об этом своей недовольной супруге, чтобы как-то смягчить ее гнев: «Валюха, ты даже не представляешь, кого я сейчас видел!» И во всех красках описывал то, что он видел, не забывая приврать и приукрасить, чтобы жена сменила гнев на милость.
Вот так и расползались слухи по деревне, как ночная тьма, которые в конечном итоге и дошли до ушей Марии Петровны. Не смогла она уберечь свою дочь от этого проходимца Сергея, который даже работу себе постоянную не мог найти. Парень он был не глупый, даже толковый, но вечно всем был недоволен, всегда хотел жить лучше других, искал легкой, красивой жизни. А его желание жить не по средствам привело его впервые за решетку, когда он украл поросенка в колхозном свинарнике и продал на рынке.
После освобождения Сергея взяли в колхозные мастерские, где как раз требовался толковый парень для ремонта сельхозтехники, и он отлично справлялся с этой работой. Но что такое работа в колхозе, особенно когда сезон посевных или уборочных работ? Техника постоянно ломалась, выходила из строя, и ее требовалось ремонтировать, и чаще всего ремонтом приходилось заниматься прямо в поле. А этот парень никак не хотел работать больше восьми часов в день и не соглашался на сверхурочную работу, если только не предлагали дополнительную оплату. Следовательно, когда случалась поломка, а рабочее время подходило к концу, Сергей отказывался выезжать в поле. Возможно, время, проведенное хоть и в недолгом, но все же заключении, оставило свой отпечаток на поведении и мировоззрении этого парня. Не хотел он трудиться и жить, как все трудились и жили в Советской стране. К тому же он рано пристрастился к выпивке, и это была еще одна причина, по которой его все же выгнали из мастерских. В колхозе работать парень не хотел, вот он и пристроился к шабашникам, которые занимались строительством и ремонтом частных домов, бань и сараев. Частенько и председатели колхозов и совхозов пользовались услугами таких работников, чтобы построить свинарник или отремонтировать коровник. Вот в такого парня и влюбилась Надя, а мать не знала, что с этим делать.
Надежда по-прежнему сбегала на свиданки, но только тогда, когда мать не могла ее проконтролировать. А в этот вечер Сергей по непонятной причине настоял на срочной встрече. Девушка осознавала, что, когда мать вернется с работы и не обнаружит ее дома, будет серьезный разговор, но она все же решилась сбежать из дома в надежде, что вернется до возвращения матери.
Войдя в дом, Мария Петровна нашла его пустым. «Где же она может быть?» – подумала она про себя и отправилась на поиски дочери.
– Зина, ты Надю мою не видела? – спросила она соседку, которая возилась в своем дворе и в честь которой была названа их кошка.
– А ты разве не знаешь? Скорее всего, опять со своим Серегой на мотоцикле катается, – ответила она.
– Ой, боже! Не случилось бы беды.
– Да что ты так всполошилась? Ведь он частенько ее увозит на своей «Яве», – Зина увидела растерянный вид своей соседки. – Ты что? Не знала?
Разумеется, Мария Петровна подозревала об этих встречах, да и частенько слышала перешептывания колхозников в магазине, в котором она работала. Но именно в этот момент женщина испытывала особое волнение, как будто чувствовала беду. Она стояла, прижимая руку к сердцу и размышляя о том, куда Сергей мог увезти ее дочь. Несомненно, первым делом женщина побежала к родителям Сергея. Это были хорошие и добрые люди, навряд ли они позволили бы сыну привезти в дом для потехи несовершеннолетнюю девчонку, но забежать к ним следовало, возможно, они что-нибудь да знают. Дом их располагался на другом конце деревни, и, чтобы сократить путь, женщина побежала через поле, где стояли стога с сеном. Мария Петровна задыхалась от быстрого бега, а ветер нещадно хлестал ее по щекам, как бы предупреждая о предстоящем несчастье и язвительно нашептывая прямо в уши: «Недоглядела. Упустила». Женщина спотыкалась, падала, обдирала колени и руки, но поднималась и продолжала бежать. Сердце матери готово было выскочить из груди, когда возле одного из стогов сена она увидела знакомый мотоцикл – «Яву» ярко-вишневого цвета. Не останавливаясь ни на секунду, Мария Петровна направилась в их сторону. Приближаясь, она услышала знакомый смех дочери и грубый голос Сергея:
– Надька, хватит ломаться. Мы же не первый раз с тобой встречаемся, а ты все еще корчишь из себя недотрогу. Ты любишь меня?
– Сережа, ты же знаешь, что люблю, – хихикая, отвечала Надя.
– Ты мне тоже нравишься. Пора нам с тобой закрепить наши отношения, – голос Сергея был грубым, но интонация нежная, он явно чего-то добивался от девушки. – Ну не ломайся, а то я уже себя не сдерживаю, ты и так долго меня мучила, – парень стал целовать девушку в щеки, затем в шею, чтобы она расслабилась и потеряла контроль над ситуацией. Спускаясь ниже, он расстегивал одну пуговку Надиного халата за другой.
– Стыдно-то как, Сережа, – прошептала девушка. Ей нравились эти ласки, но она все же боялась переступить порог дозволенного.
– Значит, ты меня не любишь, – упрекал Надю юноша, – я ведь не каменный, а живой человек. Или ты себя для кого-то другого бережешь? – он пытался обвинить девушку в неискренности своих чувств, надеясь, что это подтолкнет ее сегодня же ему отдаться.
– Что ты, Сереженька. Я только тебя люблю, – уверяла своего парня Надежда.
Услышав слова признания, юноша тут же продолжил свои ласки в надежде сломать неприступность девушки. Парень он был горячий, кровь в нем закипала, а его плоть напряглась и приносила ему страдания и муки. Вот почему для себя он решил, что их близость произойдет сегодня или ее вообще никогда не будет. Лучше он найдет девчонку более сговорчивую и податливую для своих утех, чем так страдать при каждой встрече. Но Надя ему тем и нравилась, что она была стеснительна и недоступна. Она как запретный плод манила его и лишала рассудка.
– Надя, не бойся, – он хотел, чтобы девушка сама ему отдалась, по собственной воле, оттого-то продолжал ласкать и уговаривать ее, – ты такая красивая. Ну не сжимай ноги, раздвинь их.
– Не смей! – что есть мочи заорала мать, услышав эти слова и подбегая к стогу сена. – Не смей! – повторила она. – Ах вы – паскудники, – и, сорвав с себя платок, женщина принялась лупить обоих этим же платком, больше у нее под рукой ничего не оказалось.
Сергей, натягивая на ходу свои штаны, вырвался из-под ударов Марии Петровны, вскочил на свой мотоцикл и умчался, оставив девушку наедине с ее матерью. Надежда, потупив взор и не глядя на мать, старалась застегнуть пуговки халата, которые уже успел расстегнуть Сергей. Руки дрожали, пальцы не слушались, и пуговки никак не попадали в петельку, а сама девушка боялась даже посмотреть в глаза матери.
– Надя, что же ты делаешь? Я же тебя предупреждала насчет него. Что же ты творишь, дочка? – мать не знала, первая это их интимная встреча или нет.
– А почему ты не разрешаешь нам встречаться? Я же люблю его, мама. И если свою любовь я должна доказать этим, то рано или поздно я сделаю это, – и Надя разрыдалась. Она плакала потому, что ей было стыдно перед матерью, и потому, что Сергей бросил ее одну расхлебывать кашу, которую заварили вместе.
«Уж лучше поздно», – подумала про себя Мария Петровна, а вслух добавила:
– Какая же ты еще глупая девочка. Не этим доказывают свою любовь, доченька. Ох, не этим. А он-то тебя любит?
Надя не знала, что ответить. Она никогда не слышала, чтобы Сергей признавался ей в любви, он только говорил, что она ему нравится. Мать обняла дочь за плечи, пытаясь успокоить, и они в полном молчании отправились домой. Мария Петровна любила свою дочь, всегда волновалась и переживала за нее. Мать боялась, что Сергей поиграет с ней и, как только получит свое, тут же бросит. А Надю разговор с матерью так ничему и не научил. Она не собиралась отказываться от этого парня только потому, что он не нравится ее матери.
Закончилось лето. В этом году оно было особенно жарким, и на смену теплым дням пришли дожди. Но это не были проливные и затяжные дожди, после которых по сельским дорогам приходилось месить грязь. Это были кратковременные моросящие дожди, которые чередовались с погожими деньками. Но все же дождливых дней было больше, чем солнечных, а значит, встречи Надежды с Сергеем становились все реже и реже. Девушка, мечтая о своем непутевом парне, не забывала также и про учебу. Помимо основных уроков она посещала факультативы и кружки, чтобы реализовать свою мечту – поступить в педагогический институт. А для этого ей необходимо было окончить школу если не отличницей, то хотя бы хорошисткой. Надя давно для себя решила, что будет учителем начальных классов и после института обязательно вернется в свой родной колхоз, где будет преподавать деревенским детям.
Сергей в это время работал в другой деревне на строительстве нового клуба. Но при любом удобном случае садился на свой мотоцикл и мчался в Горловку. Для молодого и крепкого парня несколько километров под моросящим дождем не доставляло неудобств. И сегодня, когда была последняя суббота сентября, Сергей поджидал Надю возле школы. Шел мелкий и неприятный дождь, от которого Сергей укрылся под кроной старого дуба.
– Ой, Надька, смотри, твой ухажер тебя уже поджидает, – это смеялись девчонки-одноклассницы, увидев Сергея под деревом.
Надя, как всегда, смутилась, увидев своего парня, ожидающего возле школы. Разумеется, многие знали, а кто-то только догадывался, что она встречается с этим юношей, но так открыто Сергей еще никогда не встречал ее. Чтобы не слушать насмешки и подшучивания одноклассниц, девушка, накинув плащ, выбежала под моросящий дождь.
– Сережа, я же просила тебя не приезжать в школу, все девчонки смеются, – Надя надула свои пухленькие губки, и это выглядело очень мило.
– Они просто тебе завидуют, – подмигнув ей, ответил юноша. – У меня для тебя есть хорошая новость, – он взял девушку за талию и привлек к себе, а на ушко тихо добавил: – Мои родители уехали в город в гости к тетке, будут только завтра. Ты понимаешь, о чем это я?
Надя отстранилась от Сергея и, заглянув ему в глаза, хотела увидеть, насколько искренни его чувства к ней. А он продолжал лукаво улыбаться, так как, кроме желания обладать ею, других чувств к ней не испытывал. Поскольку после того неудачного случая на сене он не рисковал приставать к Наде, то все их встречи обходились поцелуями и тисканьем девушки где-нибудь в укромном месте. Но в этот день, когда была возможность затащить девушку в постель, он был готов на все. Готов был даже сказать ей, что любит ее, лишь бы развеять ее сомнения.
– Сережа, ты же знаешь, что я стесняюсь и очень боюсь, – и Надя стыдливо опустила глаза. В ней, как всегда, боролись два чувства: желание и страх.
– А я знаю, как придать тебе смелости и убрать стеснительность, – и Сергей достал из сумки бутылку вина. – Это тебе поможет расслабиться, я тебе обещаю, – и вернул бутылку обратно, чтобы никто ее не увидел. Но он по-прежнему читал сомнение в глазах девушки, оттого пустил в ход последний свой козырь: – Наденька, миленькая, ты же знаешь, что я тебя люблю и хочу все время быть с тобой. Только с тобой.
Девушка, услышав признание в любви, посмотрела на Сергея благодарным и любящим взглядом. Парню даже стало стыдно за свой обман, и, отведя взгляд в сторону, он добавил:
– Ну что? Едем?
Надя в знак согласия молча села к нему на мотоцикл. Решение было принято, и отступать было поздно. Сергей, довольный, ударил по педали кик-стартера и, крутанув ручку газа, увез девушку в известном только им двоим направлении. Парень ликовал. Сегодня произойдет то, о чем он думал и что планировал уже много недель. А отъезд его родителей был лучшим вариантом для этого случая. Вот почему он рванул из соседней деревни, несмотря на непогоду. Он даже не поскупился и раскошелился на бутылочку портвейна «Агдам», лишь бы его затея удалась.
Крепленое вино азербайджанского разлива было выпито, и на столе осталась стоять только пустая бутылка. Здесь же валялось несколько фантиков от конфет-батончиков «РотФронт». Сергей что-то щебетал девушке на ухо, а правой рукой уже лез ей под школьное платье. Надю очень быстро развезло от алкоголя, впрочем, больше половины выпил сам Сергей, ему явно нужна была смелость, а может быть, наглость, чтобы именно сегодня овладеть девушкой. Школьница под действием алкоголя хихикала на шутки своего кавалера, хотя навряд ли она их слушала и понимала. Но она по-прежнему нервничала, переживала, что могут вернуться родители Сергея, и, конечно же, боялась того, что должно было произойти между ними.
– Надюха, сними ты эту форму, – и парень стал помогать ей стаскивать платье через голову, и тут он увидел маленькую упругую грудь, скованную простеньким лифчиком, – и его снимай к чертям собачьим, – и этот незатейливый атрибут женского белья полетел в кучу, где уже валялись брюки и рубашка Сергея.
