Образы. Сценарий (25+)
Борис Гончаров
Часть трилогии: «Эпизоды», «Сублимация», «Образы», которые связаны персонажами, но разные во времени. В 2072 году – пятидесятилетняя давность: бульдозерист Чапаев, его железный лозунг о Карфагене, мушкетёры, Закруткин – друг Василь Иваныча, клуб «Сермяжная правда», кафе «Хочу всех» и магазин дьюти фри, редактор издательства «Вешние воды», она же «классная дама» клуба Клеопатра, Авриль, Куприн, Бунин, Суламифь и Соломон, Ветхий завет, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, о войне 1941 – 45 годов. В центре сюжета – сочинительство, нить «образа любви», как нить Ариадны для выхода из параллельности женского и мужского. Некоторые беллетристы ведут своих персонажей – её и его – к счастливому соединению, свадьбе и этим завершают. А что с нашими? Обложка – Supa (лицензия СС0).
Борис Гончаров
Образы. Сценарий (25+)
Мириады звёзд – Вселенная, наплывом – Галактика, Солнечная система, Земля, на фоне Земли слово:
ОБРАЗЫ
Образ – отображение чего-либо в мозгу в виде своего рода картины.
(Халперн. «Психология критического мышления»)
Образ пересечения двух параллельных линий – женщина и мужчина.
(Чиа Дао ду)
Голос за кадром:
Божественная искра человеческой личности вспыхивает только в соприкосновении двух полюсов – женского катода и мужского анода.
(Д.С.Мережковский. «Наполеон»)
Тоска, – жаловался Шлиппенбах, – и выпить нечего. Лежу тут на диване в одиночестве, с женой…
(С.Довлатов. «Шоферские перчатки»)
2072 год. Октябрь.
Угол, образованный пересечением двух улиц, недалеко от Дома писателей опять корёжат асфальт, поднимают плитку. Трактор, напрягаясь, стаскивает скульптуру небритого весёлого мужика в кепке и мятых штанах с вывернутыми пустыми карманами – это прообраз существования провинциальных писателей, и сносит пьедестал.
За кадром – куплеты Мефистофеля «На земле весь род людской…» в исполнении Ф.И.Шаляпина.
Голос за кадром:
Такие демарши с периодическим рытьём улиц случались и 50 лет назад. Однако, теперь эта разруха не из-за укладки водопровода, чтобы через две недели проложить канализацию, а затем опять ломать для прокладки электрического кабеля, и не для установки памятника недружественным, как теперь говорят, писателям, как в Черни – Толстому и Тургеневу… Но любопытные уже прослышали, что всё-таки памятник – какой, чему или кому, об этом знают пока только несколько человек: архитектор, скульптор и заказчик, мы узнаем в конце…
Один из двух друзей, начальник артели бульдозеристов 50 лет назад добровольцем ушёл на войну, почти два года воевал на передовой – с позывным «Комдив», ходил в атаки – был несколько раз ранен, награждён орденами и медалями. Живой вернулся домой уже из госпиталя. Государство обеспечило всеми положенными льготами и пенсией, город нашёл подходящую работу – конечно, уже не бульдозеристом, как прежде, но иногда к нему обращались за советом по старой памяти.
Приблизительно 50 лет назад
Акт 1. Кто и что
Сцена 1.1. «Матрёшка»
Голос за кадром:
Матрёшка – русская деревянная игрушка, состоящая из полой внутри ярко разрисованной куколки овальной формы, в которой находятся вложенные одна в другую такие же куколки меньшего размера. Название игрушки произошло от уменьшительно-ласкательной формы.
(Лингвострановедческий словарь)
Обсценный корень в слове «матрёшка» – случайность, не имеющая непосредственного отношения к образу, хотя общеизвестно, что и матрёшка, и указанная случайность – давнишнего происхождения, но пусть исследованием этого факта займутся другие.
Узкий жилой дом с двумя входа: один – с тихого зелёного двора – в квартиры, второй – с фасадной – в Дом писателя, издательство «Вешние воды», типографию издательства, клуб «Сермяжная правда», магазин duty-free и кафе «Хочу всех», над баром которого угнездился яркий плакат: «Коньяк – плод любви дуба и чачи». Дом поставлен в угол (буквально) улиц: Тургенева – фасадом, правой стороной – перпендикулярно Салтыкова-Щедрина. На небольшой площади перед Домом писателя, справа от дорожки, ведущей к входу, почти в самом углу пересечения улиц на небольшом возвышении стоит металлическая, покрашенная под бронзу скульптура 2-х метрового весёлого мужика, в кепке, который вывернул пустые карманы своих штанов. Комдив и Закруткин, проходят мимо и как всегда похлопывают мужика по животу.
Закруткин:
Эта пророческая скульптура поставлена здесь, как говорится, при царе Горохе…
Перебивка:
Репортаж с одной из сессий городской Думы с возникшей очередной раз дискуссии о сносе этой двусмысленности с вывернутыми карманами.
Дом писателя. На третьем этаже издательство и литературный клуб, на втором – типография издательства, на первом – конференц-зал, кафе и магазин. Кафе расположено так, что мимо его застеклённых дверей (вход – выход) географически должны были проходить все.
Голос за кадром:
Первоначально кафе владельцем планировалось назвать легкомысленнее и длиннее, но при согласовании аренды в издательстве ему мягко указали, что краткость – сестра таланта, а талант – кусок серебра, чем короче назовёт, тем таланта будет больше. Кафе и магазин кормили-поили всех желающих, а duty-free – только по удостоверениям с фото, печатью и подписью директора, впрочем, завсегдатаев, в т.ч. Комдива и Закруткина, помнили и без удостоверений, но иногда для дисциплины проверяли.
Сцена 1.2. Комдив, Роден, Феня, Закруткин
Работает бульдозер, за рычагами Комдив.
Василь Иваныч или Комдив – как называли начальника артели бульдозеристов товарищи, даже будучи начальником, бросался в атаку впереди всех «на лихом коне». Над кабиной его бульдозера был намертво закреплён железный (и содержанием, и материалом) лозунг: «Карфаген должен быть разрушен». Специфика работы оригинально преломилась на Комдиве запахом солярки, который был принят столичной литературной гостьей за редкий арабский парфюм (этот эпизод – в главе «Делегация столицы»).
Туалетная комната в квартире Комдива.
В сегодняшнее воскресное утро Василь Иваныч сосредоточенно сидел, опершись правым локтем на стиральную машину перед ним и ладонь уперев в лоб, а левую ладонь положил на левое колено. Неожиданно, но кстати в голову Комдива пришла сакральная мысль о том, что человечество поглощает массу еды и воды, но часть этого посредством экскре?ции выводится в канализацию.
Комдив за кадром рассудительно:
Что-то тут неправильно: или еда и вода, или бог (если он есть) просчитался с внутренним устройством человека, других животных, птиц и подобных созданий.
Задумчивый Комдив поворачивает голову влево, в сторону Фени – маленькой, трёхцветной кошки, также сосредоточенно застывшей над своим лотком, но смотрящая прямо перед собой. Позы обоих, Василь Иваныча – почти абсолютно – соответствовали позе «Мыслителя». Пусть Роден, отсекавший при ваянии всё лишнее, извинит на небесах это невольное сравнение. Комдив вдруг вспомнил, что устройство, на которое он присел, нравилось почему-то его бывшей, интернетовской и потому не изведанной во всей полноте, бывшей подружке. А ещё она представила себя в интернете на фото в парадно-выходном халате (из байки), что безусловно свидетельствовало о её оригинальности. Это сногсшибательное фото, спровоцировало Комдива сочинить начало нескончаемой поэмы.
Комдив:
Ваш канонический халат
не признаёт мой апокрИф.
Но скажу Вам в одночасье:
«В раю намного климат мягче,
но лучше общество в аду».
