Карпунин звонил несколько раз, пока я была вне зоны, и ещё два раза, когда я не ответила. А потом он прислал сообщение: «Эля, я снимаю с себя всю ответственность за последствия твоей глупости. У меня ты больше не работаешь, мне мёртвые души не нужны. Трудовую забери, когда будешь в городе». И всё. Ни прощальных слов, ни благодарности за спасение – ничего. Он будто хотел, чтобы ощущение незавершённости заставило меня перезвонить или вступить в переписку, а мне вместо этого желания почему-то вспомнилась игрушка «йо-йо» – раскрутилась ниточка, а потом снова послушно свернулась, возвращая катушку в руку хозяина. Фигушки, я не игрушка.
А Власов не позвонил ни разу и не написал ни слова. Не то чтобы это как-то меня задело, просто я вдруг поймала себя на мысли о том, что как-то подсознательно начала сравнивать этих двух мужчин. Мирон – расчётливый, циничный и в чём-то жестокий человек. Он не злой и не плохой, просто не умеет придерживаться собственных приоритетов и часто поступает нелогично. Власов как-то рассказывал мне о системе ценностей Артура – сам Артур вместе со своими амбициями на первом месте, второе занимают деньги и власть, а семья задвинута в самый конец списка. Если хорошенько подумать, то Мирон мало чем отличается от брата, хотя и говорит, что люди представляют для него наивысшую ценность. Я тоже человек, но почему-то не вписалась в его систему приоритетов. Он не отрицал, что я ему нравлюсь, но при этом постоянно пытался от меня избавиться. Проявлял заботу? О ком? О себе или обо мне? Я выбила его из колеи, стала причиной для беспокойства. Интерес к моей персоне шёл вразрез с его планами на жизнь, и в итоге выбор оказался не в мою пользу. Сейчас, сняв с себя ответственность за меня, он вернул всё на свои места и мог спокойно двигаться дальше в соответствии со своими прежними планами.
Анатолий Павлович совсем другой. Он старше, мудрее, и он искренне заботится о тех, кто ему дорог. Мирон постоянно что-то недоговаривал, увиливал от прямых ответов и не хотел посвящать меня в детали и причины, а Власов обо всём говорил прямо. Если и врал, то не по собственной инициативе, а потому, что защищал интересы друга. Он мог многое, но никогда не пытался показать превосходство. Надёжный, верный, твёрдый в своих решениях. Я не могла с уверенностью сказать, почему Мирон от меня отказался, не предприняв ни единой попытки сблизиться. Он говорил одновременно и о том, что не хочет терять инвестиции будущего тестя, и о том, что Алиса может меня уничтожить. Возможно, я ошиблась на его счёт, и решение убрать меня с глаз подальше было основано на беспокойстве о моём благополучии, но ведь он даже не мне это всё сказал. Распорядился отослать – всё, решил проблему. А Власов… Власов открыто сказал, что не встанет между мной и Карпуниным. Мирон был моей вспышкой неожиданно ярких и сильных чувств, а я стала такой вспышкой для Анатолия Павловича. Он отказался от меня, потому что знал, что я люблю его друга. Прикоснулся к заветному, урвал несколько драгоценных минут близости и отошёл в сторону, чтобы не мешать.
Они разные. Совершенно разные. Любовные треугольники – это далеко не весело. Я люблю Карпунина, который сам не знает, чего хочет, но беременна от его старшего друга, который увлечён мной, но не станет вмешиваться в наши с Мироном несуществующие отношения. Как там следователь сказал? Санта-Барбара? Хуже. Ребёнок ещё этот… Ну какая из меня мать? Мне самой нянька нужна, потому что я постоянно влезаю в какие-нибудь неприятности. «Может, Белена права, и лучше сразу с этим покончить, пока не стало слишком поздно?» – подумала я, вздохнула и пошла в магазин, потому что на размышления у меня вся ночь впереди, а супермаркет закрывается в десять.
На самом деле можно было не ехать в Мухино, а затариться всем по списку в ближайшей деревне, но в деревенских магазинчиках не продаются памперсы для взрослых, а мне они были нужны. Точнее, не мне, а Клавдии Ильиничне. Перед самым моим отъездом старушке приспичило по малой нужде, но в силу стремительно развивающейся старости до уличных удобств она доковылять не успела – невелика беда, но менять памперсы проще, чем постоянно стирать исподнее. И морально для самой бабули это не так позорно, как мокрые штаны. Проще говоря, забот я на себя взвалила выше крыши, зато при деле.
В Лесное я вернулась уже затемно. Вынула из багажника пакеты, поблагодарила за помощь Никадима, который услужливо открыл мне калитку и помог донести поклажу до дома, а на пороге меня уже ждал Нефёд.
– У бабки зубы выпали, – сообщил он.
– Все? – уточнила я.
– Нет, четыре осталось. А один она проглотила. Спит теперь. А Белена к дубу ушла, там жуть какая-то происходит.
Я вздохнула, рассовала покупки по местам и тоже пошла к дубу – смотреть, что там за жуть. Никакой жути не увидела – дерево как дерево, только ветви колышутся, хотя ветра нет.
– Не пойму я, чего ему неймётся, – пожаловалась ведьма сразу же, как только я подошла. – Слышишь, псина опять воет? Не должно так быть.
– Назар за мать волнуется, – догадалась я. – Он же опекал её, жизнь ей продлевал, а теперь чувствует отсюда, как ей плохо, вот и мается. Неправильно это всё, Белена. В прошлый раз вода в озере мёртвой стала из-за того, что вокруг твоего источника смерти много было, а ты опять на чистый родник труп уложила. И неупокоенный дух ещё к этому роднику привязала. Я, может, магии и лишилась, и чувствовать не могу сейчас, что природе нужно, но умом понимаю, что это ненормально. Дух Назара в моховика переродить можно, как я с Мишаней поступила, а тело убрать отсюда и сжечь или как-то по-другому в прах превратить.
– Он ещё наказание своё не отбыл, – возразила ведьма. – Я зачем его в дерево засунула? Чтоб вредность свою искупил, на благо леса существуя.
– А с чего ты вообще взяла, что это искупление необходимо? Для того, чтобы после смерти за прижизненные грехи спрашивать, другие инстанции существуют. Мы с тобой не боги, чтобы посмертные наказания для злодеев придумывать. Исправляй всё сейчас же. Дерево оставь, а Назара отпусти.
– Ты чересчур добрая, – упрекнула она меня.
– А ты вроде как обязана меня слушаться. Разве нет? – парировала я. – Так, как сейчас, покоя ни ему нет, ни земле, ни нам с тобой. Пусть лучше зловредным моховиком по лесу бегает, чем вот это вот всё.
– Ишь, раскомандовалась тут… – недовольно проворчала ведьма, но не ослушалась.
Я не осталась контролировать процесс, потому что на трупы насмотрелась предостаточно. Слышала только треск веток за спиной, когда возвращалась по тёмной деревенской улочке к дому Никулиных, а уже возле калитки Белена догнала меня и отчиталась, что всё сделала. Собачий вой прекратился – значит, не соврала. Проверять это я тоже не собиралась, поскольку нужно было научиться доверять хоть кому-нибудь. И на душе как-то спокойнее стало – видимо, беспокойство Назара и на мне тоже сказывалось не лучшим образом.
– Хочу красной икры, – заявила я ведьме, когда она начала вынимать из корзинки-самобранки всё для традиционного вечернего чаепития. – В магазине смотрела на баночку, но тогда не хотела, а теперь аж слюнки текут.
Ответом на это признание был долгий взгляд, после чего передо мной на столе появилась большая деревянная миска с икрой – литра полтора, не меньше.
– Прямо так есть будешь? – невозмутимо поинтересовалась Белена. – Ложкой?
Всё-таки корзинка-самобранка – это нечто. Раньше я как-то не особенно интересовалась её возможностями, а тут просто для того, чтобы отвлечься, уговорила ведьму поэкспериментировать. Работала эта волшебная штуковина просто – на фантазии пользователя. Уж чего-чего, а фантазии у меня было хоть отбавляй. Я накормила Белену чипсами, наггетсами, роллами и суши в разных вариантах, пиццей с ананасами… Она хоть и дух, но поесть любит. А Нефёд вообще был в полном восторге, потому что всё, что не нравилось ведьме, доставалось ему. Попкорн, например – Белена заявила, что это издевательство над кукурузой, и домовой заполучил целый таз сладко-солёного счастья. Единственное, на что корзинка не отреагировала никак – это трепанги с овощами. Во-первых, я не знала, с какими овощами это едят, а во-вторых, не имела ни малейшего представления о том, кто такое трепанг. Теоретически представляла себе нечто склизкое, но похожее на кальмара. Белена слышала о таком звере впервые, поэтому ничем мне не помогла. А я и не ела этого никогда – название просто запомнила.
Спать я легла только во втором часу ночи, понимая, что объелась. Вечернее обжорство – это плохо. Ночью плохо спится, утром желудок болит… А куда деваться? Уже ведь перестаралась, поэтому придётся терпеть. Ведьма, правда, пообещала мне утром травки какие-то полезные заварить от последствий переедания, а для крепкого сна и хороших сновидений у меня имелся Нефёд.
– Сказку? – недоверчиво переспросил он, когда услышал необычную просьбу. – Про кого?
– Да про кого угодно, только не про меня, – махнула я рукой, зевнула и устроилась на узком диване поудобнее.
Глава 55. Во имя справедливости
Сказочник из Нефёда так себе – все сказки у него какие-то грустные и страшные. То про оборотня начал рассказывать, которого ведьма крестьянам вместо новорожденного ребёнка в колыбельку подсунула, то про девочку слепую, которая в призрака влюбилась, потому что он слова красивые ей по ночам на ухо нашёптывал. Потом сказку про Колобка переиначил, заменив главного героя на сбежавшего от вредных хозяев домового. Финал, естественно, оказался счастливым, и домовой после множества опасных приключений нашёл для себя новый дом, но в целом сюжет был мне знаком.
– Ещё сказку? – удивился Нефёд, когда последняя из рассказанных им историй подошла к логическому завершению. – Ты спать-то собираешься? Светает уже.
Я бы и рада была заснуть, но мешали мысли о том, что следующая ночь будет для меня не очень приятной. Белена наотрез отказалась подробно рассказать про испытание, которое нужно пройти, чтобы природа сложную просьбу выполнила. Колдовской силы у меня нет, поэтому я даже зажечь внутри себя огонь не смогу, не то что его удержать, поэтому тему ведьма закрыла быстро. А я твёрдо вознамерилась попытаться. В знаниях Марфы, которые мне достались, ничего такого не обнаружилось, поэтому выход остался только один – рыться в памяти земли и искать там воспоминания о попытках Белены и других колдунов или ведьм.
Искомое нашлось не сразу и оказалось расплывчатым, поскольку подобными экспериментами уже давно никто не занимался. Съесть горсть земли, напиться из родника, вдохнуть ветер и не дышать до рассвета, одновременно поддерживая внутри себя хотя бы крошечный огонёк настоящего пламени. Это невозможно. Нельзя задержать дыхание на несколько часов. Магией можно заставить огонь гореть и в воде, но у меня-то магии нет. Все четыре стихии должны быть в теле просителя одновременно, иначе природа просьбу не услышит – как это выполнить?
Сказки Нефёда я слушала вполуха, но думала о своём. На рассвете встала, оделась, велела домовому присмотреть за Клавдией Ильиничной, а сама пошла в лес искать ответы. Не то чтобы я с какой-то конкретной целью туда шла, просто захотелось прогуляться босиком по росе, подышать утренней прохладой и подставить лицо первым лучам солнца.
Перевёртыши этому моему желанию обрадовались несказанно. Примчались на зов пушистыми рыжими лисичками, облизали меня с ног до головы и с весёлыми играми проводили к берегу реки, где я долго лежала на влажной траве в надежде вернуть хотя бы часть утраченной магии. Ничего не вернула, зато земля показала мне всё, что творится в моём лесу. В лагере тихо – сторож спит, и сытый старый пёс тоже мирно дремлет в новенькой будке. В охотхозяйстве гости – не охотники, а рыбаки. Они приехали в надежде на богатый улов в оставленных без присмотра рыбхозовских прудах. В северо-западной части моего леса на берегу другого рукава реки разбили палаточный лагерь туристы. Там есть несколько ухоженных стоянок, и люди просто приехали отдохнуть на природе с детьми. Вдоль дорог стоят машины, а по лесу в большом количестве под бдительным присмотром моховиков и лесавок бродят грибники – после дождей подберёзовиков и правда вылезло навалом, поэтому я просто пожелала гостям удачной тихой охоты. Всё тихо и спокойно. Лес живёт своей жизнью, вредного колдовства больше нет, в природе наконец-то наступило умиротворение. А если так, то и я тоже довольна достигнутым результатом.
Ранним утром вода в реке кажется тёплой, потому что воздух прохладный, но меня это не остановило – разделась, дошла до середины русла… Там воды по пояс, можно запросто на другой берег перейти без особых усилий. Легла, раскинула руки в стороны и позволила течению нести меня дальше – туда, где глубже, и можно поплавать в своё удовольствие. Такое место было только у омута, где жил водяной, но его присутствие меня не беспокоило – не утащит же на дно насильно. Он и не утащил. Наоборот даже – заволновался, что я утону или простужусь, и начал незаметно к берегу меня течением подталкивать. Эта ненавязчивая забота выглядела так трогательно, что я чуть не прослезилась. Приятно, чёрт возьми. Меня любят. И перевёртыши услужливо приволокли мою одежду к омуту, где я на берег выбралась. Мой лес. Мои друзья. Моя новая жизнь. Стоит ли рисковать всем этим ради сомнительных магических экспериментов и ребёнка, который уже в момент зачатия принадлежал смерти, а не мне? А если всё не так уж и плохо, как говорит Белена? Вдруг природа и без всяких испытаний мне поможет – просто из благодарности?
Мечтать, конечно, не вредно, и рассчитывать на авось было бы верхом самонадеянности. Природа и так уже спасла меня от смерти. И не только меня. Она изменила своё решение, вернув один из источников, пусть он и скрыт теперь так, что его никто не найдёт. Она вернула силу полюбившейся мне нежити. Жадность ещё никого до добра не доводила, и ждать других ценных подарков за единственную услугу – это как-то странно. «Чего я вообще волнуюсь-то? Аборты ещё никто не отменял, их до двенадцати недель делают, так что времени у меня полно. Колдовская сила раньше должна вернуться, вот тогда сама оценю ситуацию со всех сторон и буду что-то решать», – пришла я к успокоительному умозаключению и отправилась домой.
Домой… Нет у меня дома. Я гостья. Да ещё и нахлебница. Если бы не корзинка Белены, пришлось бы на еду свои деньги тратить, а их надолго не хватит. Не прохлаждаться надо, а работу искать. И врача Клавдии Ильиничне вызвать хотя бы для консультации – с меня ведь спрос будет, если старушка загнётся.
– Нефёд, я в Мухино поеду, а ты тут за старшего остаёшься, – сообщила я домовому после того, как закончила утреннюю гигиену своей подопечной и накормила её молочной кашей. – Если что не так, сразу Белену зовите. Постараюсь не задерживаться.
А ведьма уже тут как тут, причём с допросом – куда это я собралась, зачем мне работа, если и так всё есть, и так далее в том же духе. Следующий час был потрачен на бессмысленные споры. Белене не надо ничего, она – дух. А я живой, современный человек. Она наотрез отказывалась понимать, зачем старухе доктор, если мы превосходно со всеми проблемами можем справиться с помощью трав. А новость о том, что в случае смерти старушки мне ещё и перед полицией отчитываться придётся, вообще повергла ведьму в крайнюю степень недоумения. Она отстала от реальности на триста лет, ей простительно, но это ведь не означает, что и я могу ничего не делать.
Стоило мне разобраться с этим затянувшимся спором, как нарисовалась новая проблема в виде улыбающегося и донельзя довольного собой Костика.
– Оленева! – удивился он, увидев меня возле машины. – А ты какого хрена здесь забыла?
Невежливо. Неприятно. И я уже не Оленева, а Климова. Пришлось отложить поездку в город ещё на какое-то время, поскольку бывшему коллеге жёстко свербило в одном месте от желания похвастаться повышением в должности и новыми достижениями. К Лесному у Константина был не праздный интерес – Мирон Карпунин отказался от всей недвижимости в пользу брата, и теперь нужно было переоформить всё скупленное им имущество на агентство Немигайлова, чтобы позже Артур мог забрать эту землю себе. Костя всегда всё делал оперативно и качественно. Позавчера Мирон озвучил своё решение не продолжать то, что начал, а уже сегодня в Лесное нагрянул ушлый юрист.
– У меня генеральная доверенность, – похвастался Константин. – Новый владелец распорядился все дома снести к чертям собачьим, а участки расчистить и объединить.
– Морда у него не треснет? – кисло поинтересовалась я. – У пятого и шестнадцатого дома хозяева есть, а по одиннадцатому наследники ещё в права не вступили. Здесь вообще-то люди живут, это не пустырь.
– Какие люди? – усмехнулся Костя. – По одиннадцатому предварительная сделка-обязательство, и у Карпунина было разрешение от наследников на снос построек. По пятому я хозяев найду быстро, ты меня знаешь. А по этому дому… На вот, смотри, если не веришь.
Он взял из салона своего автомобиля толстенную папку с документами, перелистал файлы в ней и сунул мне в руки договор купли-продажи, составленный и зарегистрированный вчерашним числом. Борис Никулин продал дом агентству, но с обременением – покупатель согласен с тем, что Клавдия Ильинична Никулина сохраняет право проживания и пользования жилым домом.
– Я же вчера в обед с ним разговаривала, он не собирался ничего продавать, – растерялась я, обратив внимание на скромную сумму сделки всего в триста тысяч рублей.
– Там одного нолика не хватает, – ухмыльнулся Константин. – Видимо, три миллиона за эту рухлядь оказались убедительнее, чем ты со своим альтруизмом. Свозили вечерком дедулю в МФЦ, ускорили регистрацию… Оленева, я же предупреждал, что не надо мне палки в колёса ставить. Собирай свои манатки и вали отсюда, если не хочешь проблем. Со старухой я как-нибудь сам разберусь, не переживай. Ей и так уже на кладбище прогулы ставят, так что…
Я влепила ему пощёчину с такой силой, что отбила себе ладонь. Погорячилась, да, но меня так взбесила его наглость, что было как-то не до самоконтроля. Костя в долгу не остался – сгрёб в кулак блузку у меня на груди и потянул вверх, сверкая ненавидящим взглядом.
«Хрясь!» – хрустнула кость у него в запястье.
– Ты что творишь, ирод? – подоспела Белена и огрела моего обидчика по башке первым, что подвернулось под руку.
Она ведьма – могла бы и без подручных средств обойтись, но, судя по всему, не подумала об этом. Под руку ей, кстати, подвернулась маленькая древняя наковаленка, которую Клавдия Ильинична использовала в качестве гнёта в объёмной кастрюле с недавно засоленными грибами. Хорошо ещё, что не со всей дури приложила, а то такой штуковиной и убить можно запросто. Костя обмяк и рухнул к моим ногам.
– Вот исцеляй его теперь, зови Фросю, и постарайтесь выпроводить этого козла отсюда так, чтобы он дорогу в Лесное больше никогда не нашёл, – приказала я, подняла с земли упавшую папку, бросила её в свою машину, села за руль и поехала не в Мухино, а в областную больницу к Борису – выяснять, как он мог так бездумно отдать свою пожилую мать на растерзание прихвостней Карпунина-старшего.
Как только выехала в зону действия сети сотовой связи, попыталась дозвониться Власову, но он не ответил. Общаться с Мироном у меня не было ни малейшего желания, хотя он-то на самом деле ни в чём не виноват. Его интерес к противостоянию брату был не совсем естественным – с подачи Назара кикимора нашёптывала бедолаге много чего, а после моего кладбищенского ритуала все эти шепотки утратили свою силу, и теперь Карпунин в принятии решений руководствовался исключительно своим умом. Раньше он действовал нелогично. Сейчас поступил правильно, но не учёл последствия. Претензии у меня имелись только к Артуру, для которого чужая жизнь никогда и гроша ломаного не стоила.
В этот раз Борис не был рад моему визиту. Он смотрел на меня хмуро и виновато, а на вопрос о сделке ответил, что у него есть семья. Всё встало на свои места – его банально запугали и наверняка пообещали, что согласие сотрудничать всем пойдёт на пользу, в том числе и проживающей в доме старушке.
Из больницы я поехала в Вырвинск – в агентство. Ещё раз попробовала позвонить Анатолию Павловичу, поскольку на поддержку могла рассчитывать только от него, но снова потратила время впустую. Пришлось действовать самостоятельно.
Немигайлов всё ещё сидел на больничном со сломанной ногой, а его обязанности исполняла менеджер по работе с персоналом – женщина душевная, но с принципами.
– Марфа! – обрадовалась она моему появлению. – А мы только вчера с Костей о тебе говорили.
– Обсуждали, какая я неудачница, а он молодец? – сухо поинтересовалась я. – Вы в курсе, что он клиентов запугивает? И я не Марфа, а Элеонора, хотя вам ошибаться на этот счёт простительно.
Душевная женщина перестала улыбаться и напустила на себя директорскую важность.
– Не знаю, о каком запугивании ты говоришь, но это полный бред, – уверенно заявила она. – Никулин подписал договор добровольно.
– Мои подозрения были бы полным бредом, если бы вы только что не назвали фамилию клиента, о котором шла речь, – заметила я. – Я хочу выкупить этот дом. Сегодня. Двойной подачей документов на регистрацию. Сначала подписываем договор, полностью указываем в нём сумму сделки и прописываем задаток в размере шестьдесят тысяч рублей. Никаких ускорений, пусть все сроки будут стандартными. Как только сделка будет зарегистрирована, я выплачу вам остаток суммы, и мы подпишем передаточный акт, по которому зарегистрируют переход права собственности. Это долго, но законно.
– Это невозможно, – возразила кадровичка. – Ты знаешь, что мы не заключаем сделки с отсрочкой платежей.
– А если я готова выплатить всю сумму сразу?
Её лицо и шея покрылись багровыми пятнами.
– Нет.
– Почему? Вы же только что дали понять, что сделка может состояться при условии немедленного полного расчёта. Как думаете, если я сейчас позвоню в ОБЭП, ваша бухгалтерия сможет предоставить хотя бы платёжные поручения по вчерашним договорам, где сказано, что все расчёты между продавцом и покупателем произведены полностью? Никулин, например, свои триста тысяч до сих пор не получил, а уточнить причину побоится из-за того, что доверенное лицо агентства угрожало его семье. Я не сомневаюсь, что Мирон Карпунин прикроет ваши задницы по другим сделкам, потому что ему плевать на деньги, но этот-то договор не с ним заключался. И у служителей Закона наверняка возникнет вопрос, как это вам удалось за один день столько всего зарегистрировать. Вечером, в нерабочее время… Тут, наверное, уже не ОБЭП даже заинтересуется, а отдел по борьбе с коррупцией.
– Я сейчас охрану вызову, – сдавленно пригрозила мне добрая женщина.
– А я уже сама ухожу, – пожала я плечами и добавила: – В прокуратуру.
Она не стала меня останавливать, но после того, как за моей спиной закрылась дверь кабинета, ИО директора сделала один телефонный звонок – Немигайлову. Мне было неинтересно, о чём разговор, потому что я своей цели достигла. Разворошила змеиное гнездо, заставила гадюк нервничать и суетиться – всё так, как и задумано. Осталось только посетить прокуратуру, потому что моего юридического опыта не хватало на то, чтобы разобраться в подведомственности и прочих тонкостях. Но! Немигайлов наверняка доложит Артуру о моих намерениях, и до диалога с прокурором я могу не дожить, поэтому конечным пунктом этого опасного путешествия по лезвию ножа стало областное следственное управление. А что? Для бешеной собаки семь вёрст – не крюк. Может, мне нравится мотаться туда-сюда между Вырвинском и столицей нашего расчудесного региона.
– Опять вы? – скривился следователь, только вчера отпустивший меня в Лесное. – Марфа Але…
– Элеонора Алексеевна, – поправила его я. – Простите за назойливость, но я просто не знаю, куда мне обратиться за помощью.
* * *
Любовь любовью, но слишком уж легко Мирон отказался от своего намерения защищать беспомощных стариков в Лесном. Я так поступать не собиралась. Пётр Семёнович хоть и вредина, но это не значит, что его можно просто так крыши над головой лишить. А Клавдия Ильинична вообще Божий одуванчик, особенно когда спит зубами к стенке. У неё теперь даже зубов, кстати, нет. Кто за одиноких пенсионеров заступится?
Умные дядьки в погонах и без таковых слушали меня долго и очень внимательно. Я выложила им тонны информации о незаконных деяниях агентства, в котором раньше работала. Чему-то можно было легко найти доказательства, что-то требовало времени и усилий для проверки озвученных мной сведений, но желаемого я достигла – и бывшего работодателя сдала с потрохами, и Карпунину в Карму плюнула. Обоим Карпуниным. К Мирону после моих откровений тоже наверняка появятся неприятные вопросы, но в этом случае мне его было нисколечко не жаль. Сам виноват. Знал же, что Артур проедется по Лесному на асфальтовом катке, под которым погибнет всё живое, что там есть, включая последних двух жителей. Трус. За свою шкуру после пережитого испугался, а о других не подумал. И что я только в нём нашла? Любовь зла, да.
Когда один шибко умный майор в ходе беседы изволил усомниться в моём бескорыстии, я заявила, что люди разучились видеть в людях людей. Прямо так и сказала. И ещё поинтересовалась, нет ли среди присутствующих умников желающих менять столетней старушке подгузники в лесу, где даже «скорую» вызвать проблематично. Её нельзя сдать в дом престарелых – у неё фобия. Кому-то же должно быть не всё равно, так почему не мне? Сын в больнице, внуки туда ехать не хотят. На кого её оставить? На соседа, которому тоже уже за восемьдесят перевалило? Да и плевать я хотела на подозрения в мой адрес. Я о помощи просить пришла, а не оправдываться.
Длилось это всё часа три, после чего мне пообещали во всём разобраться и виновных наказать по всей строгости в соответствии с их деяниями.
– Спасибо, – раздражённо и устало поблагодарила я защитников правопорядка. – Всё? Я могу идти?
– А вас никто и не вправе задерживать, – вымученно улыбнулся мне мой следователь. – С вас все обвинения сняты, а меры пресечения отменены.
– А Власов? – уточнила я.
– А Власов ваш теперь главный подозреваемый. В деле появились новые улики, поэтому пришлось взять его под арест.
– Вы издеваетесь? – не поверила я своим ушам. – Власов за Мирона собственную жизнь отдать готов. Не знаю, какие у вас там улики, но это бред.
– Следствие разберётся, Марфа Алексеевна. До свидания, – попрощался со мной следователь и предусмотрительно удрал в свой кабинет, чувствуя, что желания спорить во мне за прошедшие часы не убавилось.
– Разберутся они… Злыдни! – проворчала я себе под нос, покидая следственное управление.
Посмотрела на часы и поехала в страховую компанию узнавать, как можно оформить медицинский полис на невыездную древнюю бабулю. В Лесное вернулась ещё засветло и обнаружила, что все предпринятые мной за день усилия были напрасными – Клавдия Ильинична умерла.
Глава 56. Всё будет хорошо
Если человек никогда не обращался в поликлинику, не имел медицинского полиса, то даже столетний возраст не является причиной для получения справки о смерти без установления причин. К тому же, я сама сказала участковому, что не знаю, почему Клавдия Ильинична умерла. Утром, когда я уезжала, с ней всё было в порядке. Он упрекнул меня в том, что я уделяла недостаточно внимания пожилому человеку, нуждающемуся в уходе, и сообщил, что тело можно будет захоронить после экспертизы.
Опять я виновата. Я взвалила на себя ответственность, но не справилась. Хорошо ещё, что Фрося успела нашептать Семёнычу о том, как его соседка болела, но наотрез отказывалась обращаться к докторам и лечилась травами. Неприятная ситуация. И старушку жалко. А ещё я постоянно вспоминала о том, как всего неделю назад Клавдия Ильинична бойко орудовала лопатой и штакетиной от забора, пытаясь победить невесту Мирона Карпунина. Если Алиса и сюда влезет, у меня опять начнутся проблемы – ведь это я била себя пяткой в грудь, доказывая всему миру готовность до последнего заботиться о страждущих. И вот итог моей заботы – человека нет.
– Я вот что думаю… – подала голос Белена, пытаясь отвлечь меня от мрачных мыслей. – Может, Назар не случайно две недели давал тебе на то, чтоб ты ему путь к трясине открыла? И бесновался ещё после смерти. Домовой ведь и ему тоже сны вещие показывал. Может, знал колдун, что матери срок подошёл, и хотел сам землю исцелить, чтобы в благодарность отсрочку для Клавдии получить?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/elena-palenova/ne-zlite-vedmu-chast-3-69531361/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
