В этом высочайшем доме многие годы рождались лишь девочки, непригодные для роли солнечного властителя, божественного отпрыска Аматерасу. Девочки, в обязанность которых, с самой древности, входили лишь немногие церемонии. Судейство в конкурсе чтецов поэзии. Кормление японского домашнего животного. Того самого легендарного и прожорливого тутового шелкопряда, жившего еще со времен Аматерасу. Как поговаривает мифология, богиня Аматерасу изобрела не только способы возделывания риса, но и технологию получения шелка из этого звереныша. Дворцовые девчонки воспринимали кормление шелкопряда, почти как соревнование. У кого шелкопряд превращался в самую крупную махровую бабочку, тот и выигрывал.
Появление на свет девочек в этом доме, как «увидела» Илия, было наказанием, посланным божествами за прошлые грехи. Окружение дома находилось в тревоге и настойчиво требовало от Миюки сына. Ее державной задачей было перенести геном солнечного властителя в следующее поколение. Но ни сына, ни дочери организм японки не мог им предоставить. Ожерелье из драгоценной яшмы, спрятанное от чужих глаз, не реагировало на ее слезы. Святыня, олицетворяющая «соревнование в деторождении», равнодушно покоилась в шкатулке. Видать, святыня подустала за многие века приключений и жутких испытаний, выпавших на ее долю. А устать ей было отчего! Жестокие войны в XII веке между кланами Тайрра и Миннамото. Японский трон переходит из рук в руки, то и дело меняя властителя. Враги теснят из столицы клан Тайрра, с семьей императора. Клан Миннамото в итоге победы в этой спецоперации возносит своего ставленника на трон. Но без трех Священных сокровищ новая власть вне закона. Мифологию в Японии чтут неукоснительно. Богиня Аматерасу, как считают японцы, наделяет небесным благословением только при наличии этих трех Сокровищ. И лишь тогда император становится сыном Неба. И потому, надо срочно отвоевать святыни. Корабли противников сходятся в морском проливе, кипит бой. На одном из кораблей – восьмилетний император Антоку и те самые Священные сокровища. Отчаянные воины Минамото берут на абордаж императорский корабль. И тогда Киёмори, бабка–императрица идет на крайность. Лучше умереть, чем достаться врагу! И она приказывает окружению совершить самоубийство. Вассалы выстраиваются в ряд, на палубе корабля, готовые нырнуть в бездну морскую. На поясе бабки Киёмори Священный меч, в руке ларец со Священным зеркалом. Шкатулка синего цвета со Священной яшмой –в руках ее верной служанки Киюри. И вот честолюбивая бабка Киёмори хватает своего внука Антоку, чтобы вместе бухнуться в пучину моря. Но перед погибелью еще успевает произнести выспреннюю речь.
– Страна наша-убогий край, рассыпанная зернами проса, плохое, скверное место! А я отведу вас, сын Неба, в прекрасный рай, где вечно царит великая радость! —заливается она слезами.
Малолетний монарх, рыдает, смиренно складывает вместе ладошки, кланяется восходу, храму богини в Исэ, закату, читает молитву. А бабка-самурайка, торопит его.
–Не бойся! Там, на дне, под волной мы найдем другую столицу! – и, увлекая за собой беспомощное дитя, она бросается в морскую пучину.
Но кто-то из воинов Миннамото успевает подцепить императрицу Киёмори багром за косы и вытаскивает ее. Мальчик, наследник трона, уходит в прекрасный рай. Ну, а служанка Киюри не торопится нырнуть за своей госпожой. Она лишь бросает Священную яшму в море.
Клан Миннамото спасает ожерелье из яшмы Ясакани-но магатаму, плавающую в коробке на глади морской. И ларец со Священным зеркалом. А Священный меч скользит с пояса императрицы и уходит ко дну. Ныряльщики не могут его найти. Позже умельцы делают его копию. Такова летопись.
Мальчик, наследник трона, гибнет. От руки своего же рода. Мужская линия умышленно прерывается. Геном сына солнца не переносится в следующее поколение. Он уничтожен. Состав преступления налицо! Грех. Не в этом ли таится наказание этой династии? Не потому ли рождаются только девчонки, совершенно никудышные персоны для японского трона?
Священные сокровища передаются из веков в века, от императора к императору, подтверждая его божественную власть. Никто никогда не видел этого сакрального момента. Таинство передачи сокровищ принадлежит жрецам. Это ритуал восхождения на трон сына Солнца. Церемония с ограниченным кругом лиц. И ни один любопытный журналист не способен проникнуть в святая святых. Даже, если он превратится в мышь. Боги-хранители императорского дворца всегда на страже. Будущий монарх остается один в деревянном павильоне, специально выстроенном для этого. Он угощает здесь всех богов, которые слетаются на эту церемонию. Ведь, боги его любят и покровительствуют ему. Но самый главный партнер по пирушке – неземная Аматерасу. Прародительница династии императоров. С ней то и трапезничает будущий монарх. Они вкушают лучшие дары и пьют саке. Для этой церемонии все префектуры Японии поставляют во дворец то самое лучшее, чем славятся они. Фрукты, рис, рыба, моллюски. Партнеры кутят среди подушек, на татами. И, если богиня Солнца Аматерасу утомится пировать, тут есть даже постель для нее. На этой мифологии и основывается официальная церемония японского престолонаследия. А народ, как всегда, в стороне. Ему точно неизвестно, существуют ли Священные сокровища, регалии императорской власти. Народу достаточно мифов.
Миюки каждый день проникает в покои, к ожерелью. Ясакани-но магатама всегда хранится в потайной комнате дворца императора, рядом с ним, в его жилых покоях. Верный секретарь Белый Огурец, сопровождает Миюки до двери этой потайной комнаты. Многочисленная охрана императорского дома лишь только усиленно кланяется ей.
Казалось, кланяются Миюки и невидимые защитники дворца, божества-хранители четырех сторон света: на Востоке-синий Дракон, на Западе-белый Тигр, на Юге-птица Феникс, а на Севере – неимоверный Гэмпу! Гибрид змеи с черепахой.
Миюки по часу припадает к святому сокровищу, символу процветания, плодородия и милосердия. Она так искренне молится, так верит в него. Так выпрашивает ребеночка. Не взирая на свои три высших образования, она хватается даже за эту мифологическую соломинку. А эта древняя святыня так жестока к Миюки! Японские божества не реагируют на слезы будущей первой леди двора. Миюки в отчаянии. Ее муж, наследный принц, все окружение, оказывают на невестку давление. Муж любит ее, он долго добивался ее руки-она отвергала его. Свободу свою она ставила выше положения жены важной персоны, стесненной границами протокола. Невиданный пример искренности! И вот теперь, когда она стала его женой, он терпеливо рассчитывал на сына. Дом ждал наследника. Ведь, если династия прервется, то боги отвернутся от Японии. В этот миф верила вся маленькая страна, рассыпанная просом по островам в Тихом океане. Но идут годы, а щедрые семена будущего монарха не дают всходов. Боги оставили Миюки без помощи. И она разуверилась в силе ожерелья. Какое милосердие может быть у этого сокровища, если оно так безжалостно! Разве это процветание, если не рождается сын! Можно ли верить мифу о том, что Священное ожерелье знаменует соревнование в порождении детей? Ожерелье – круг. Женское начало. Бусины по форме – головастики. А, если присмотреться – детородные органы. Мужское начало. Так, где же дети?
Миюки заболела. Ее переживания породили эмоциональное расстройство. Она перестала выходить в свет. Замкнулась в своих покоях. Легко ли справиться со всей этой пагубной атмосферой, вокруг не рожденного наследника! Были моменты, когда она не желала больше жить. И окружение опасалось, что ее депрессивный мозг потянет ее на скалу Тодзимбо, туда, где Японцы сводят счеты с жизнью. Там, сидя спиной к пропасти, самоубийца долго думает, настраивает себя на полет в бездну. Миг и он, современный самурай, кувырком падает вниз, на острие скал. Самая продвинутая страна славится самым большим числом упорных самоубийц.
Стр. 32 *(Студент юрфака Кирилл С. легко доказал свою невиновность в суде. Да, он вызвал полицию. Он бдительный гражданин. И в его действиях нет состава преступления. Нет умысла обмануть силовиков. Он боялся, что сработает бомба, и будет взрыв стадиона, и пострадает много людей. И потому набрал «02». А о том, что стадион заминирован студент узнал от зрителей, которые в панике разбегались и кричали: «Бомба!»)
Но в характере Миюки, наследницы древних самураев, вплелась бунтарская черта. Ее отчаянные прадеды легко расставались с жизнью, назначая себе кару благородную – сеппуку. Они вспарывали себе животы, слева направо, а потом вертикально от диафрагмы до пупка. И все за ради своей чести. Дабы доказать прозрачность своих помыслов, свою внутреннюю правоту. Это ли не бунт!
И Миюки взбунтовалась. Зачем верить мифам! Такое уже было в этом могущественном доме. Император Хирохито когда-то тоже пожалел, что его власть опиралась на мифы. И учинил бунт. Он отрекся от статуса сына Бога, поняв свое бессилие на фоне взорванной Японии в 45 году.
Все бренно под луной. Бабочки складывают свои усталые крылья. Рыба печально уходит в глубину. Сакура покорно отцветает.
А Миюки вызывает спасительницу из России.
Пациентка и целительница нравятся друг другу. У обеих светятся глаза. Обе способны на подвиги. Илия уверена в своей силе. А Миюки…А что ей остается делать!
Решено было с утра начинать исцеление. На том и договорились.
Открывается потайная дверь. Низко кланяясь, вплывает Белый Огурец. И Миюки, скромно улыбнувшись, скрывается за дверью. А Илию сопровождает до Крауна молчаливый очкарик Сиро Сано. На выезде из ворот к ним подсаживается переводчик Марина, с деформированным желчным пузырем. И тогда Илия, в подъеме эмоций, тут же, на голубых сидениях из чистой шерсти, проводит исцеление Марины. Японка в недоумении, в ее глазах явный страх. Но Илия мягко поясняет ей, что желчный пузырь переводчицы будет более здоровым от ее пассов.
Встречаются они каждый день. Миюки смиренно ложится на кушетку в своих покоях. Торшеры, в виде белых тюльпанов, мягко освещают комнату. Дверь в сад открыта. За дверью розовое, синее, желтое. Все благоухает.
Илия, растерев ладони, начинает сеанс. Ее теплые руки не прикасаются к телу пациентки. Медленные пассы над головой и вдоль тела излучают целебные флюиды, токи душевной энергии, те самые электромагнитные волны, доказанные учеными. Из куража Илия посылает целительные пассы и вслед секретарю Нацумэ Сосэки, который все время крутился рядом. Нацумэ Сосэки. Попробуй сходу выговорить его имя! Уж, коль мы дали ему кличку Белый Огурец, то таким он и останется до конца романа. Белый Огурец лишь кланяется, не замечая благого творения Илии. И ее едва скрываемой улыбки, вызванной его аномально вытянутым овалом. Он не сводит глаз влюбленных со своей хозяйки Миюки.
После лечебного сеанса Илию отвозят домой. В домик среди вишен и причудливых сосен. Илия наслаждается покоем в условиях сдержанной роскоши. Повар подает японские блюда. Переводчица Марина предлагает программу развлечений. И после отдыха Илия в сопровождении очкастого Сиро Сана отправляется по местам, очень примечательным в городе Токио. А вечером Илия, лежа на диване, листает японские книги. Мифы Японии, с красочными картинками. Тут изображены три сокровища, которыми богиня Аматерасу прародительница Японцев, одарила японскую династию Ямато. Зеркало. Меч. И ожерелье из яшмы. В форме то ли головастиков, то ли мужского начала.
Марина подсаживается в «Тойоту-Краун» утром, у домика с вишневыми деревьями.
–Банзай, Илия! -приветствует Марина.
Машина проезжает двойной мост, окруженный рвом с водой и катит ко дворцу. В зелени сада Илия замечает целую вереницу стройных женщин разного возраста. Они, в длинных платьях и в стильных шляпках, идут друг за другом, гуськом.
– Один, два, три, восемь. Кто это? – дивится Илия.
– Это наше все! Принцессы императорского дома. – смеется Марина. – Женская часть наследниц трона, которые никогда не взойдут на этот трон. Наследовать престол может только мужчина. Хотя, законы могут и поменять. Если и дальше будут рождаться одни девочки.
–Понятно. – легкомысленно отвечает Илия.
Сеансы длятся несколько недель. Илия почти освоилась с экзотикой японской жизни. Сдружилась с Миюки. И даже посещала с ней галерею и торговый центр. Но, чтобы оставаться неузнанной, Миюки гримировалась и совершенно в измененном виде подсаживалась с Тойоту-Краун, где ее уже ждала Илия.
И вот Миюки затошнило. Стоя над раковиной, в искаженной мимике, она обливалась слезами счастья. У нее будет ребенок! Илия победила. Не ожерелье из яшмы. Не эти бесстрастные камни, в виде детородных органов! В этом поединке живое сокрушило бездушное. Выходит, сила божественного ожерелья ничтожна! Сила теплых рук Илии в союзе с любовью ее мужа надежнее, чем эта холодная цацка! Бусы проиграли в этой отчаянной схватке. И теперь ожерелье – лишь трофей, добыча, захваченная в момент борьбы. Свидетельство победы. Убитый зверь! Тот самый контрабандный уссурийский тигр в ногах удачливого охотника.
Выходит, никчемна была вся эта вера Миюки в небесных богов? Возможно, напрасна и вера японцев в мифологическую богиню Солнца, прародительницу японского императорского рода? И значит, их император, которого считают главным сыном солнечной Аматерасу, вовсе и не сын божества? И вся эта церемония японского престолонаследования – лишь милая шоу-сказка?
Стоит ли для рождения ребенка опираться только на мифы!
В Японии, наконец, объявили – «Трон ожидает наследника». Народ возликовал.
Илию щедро благодарят. Деньгами. Сиро Сано низко кланяется и спрашивает какую машину она желает.
– Просите любую.
Илия поначалу смущается. А мигом позже ее карие глаза загораются плутовским огнем.
–А, можно эту машину, на которой вы меня возили, с шерстяными сидениями?
С Миюки они долго прощаются. Пьют чай, без этой нудной чайной церемонии, живо болтают. Договорились быть на связи. На прощание сдержанная Миюки обнимает целительницу и роняет слезу. А потом сует ей в руки небольшую синюю сумку круглой формы.
–Ты победила! Ты лучшая.
И велит не открывать подарок до приезда домой.
Когда из двери начинает пятиться Белый Огурец, Илия смело подходит к нему и показывает Миюки на черные волосы, пробивающиеся из его черепа вслед белой, обделенной меланином шевелюре.
Синяя вода. Легкая волна. Почти штиль. Илия любуется прозрачным небом над Тихим океаном. Потягивает коктейль с соломинки. Нежится на солнечной палубе, развалившись на шезлонге. С бортов корабля свисают машины, как игрушки с рождественской елки. Илия мечтает увидеть красоты Тихого океана. Напитаться морским воздухом. Желание Илии-закон. Ее доставляют на морской вокзал Киото. Вместе с сумками и баулами. Дальше таможня. Дипломатический коридор, без досмотра. Это избавляет Илию от привычной суеты таможни. Серебристая «Тойота-Краун», к которой она так привязалась, с ней рядом. Японцы грузят машину на корабль, на верхней палубе. Закрепляют все колеса веревками. Бросают в багажник четыре запасных колеса и новый комплект фар.
Двое суток Илия наслаждается Японским морем, придатком Тихого океана. Горы, водная стихия, воздух, сказочные закаты…Шведский стол в баре корабля, икра красная, чавыча, странное на вкус саке. Мужчины. После морской комы они интересовали ее намного меньше, чем новая ее страсть – исцеление людей. Жизнь кажется увлекательной и счастливой.
В своей одноместной каюте Илия не может сдержаться и открывает синюю сумку, подаренную Миюки. Капроновая змейка едет по кругу. Сумка распахивается. На дне – коробка, обернутая в ткань, с бледным рисунком желтой хризантемы. Илия вскрывает коробку. А там ларец синего бархата. А в нем – ожерелье, с тусклого цвета висюльками. Илия всматривается в них. То ли головастики, то ли, эмбрионы, а, если хорошо присмотреться…Круг и фаллосы. Символ развития бытия! Она видела такое. Да, да! В журнале, в Токийском домике среди цветущих вишен. Илия примеряет ожерелье на шею. Смотрит в зеркало.
– Зачем это мне? Лучше бы брюлики дали, – думает целительница, вспоминая Миюки, красовавшуюся в разных украшениях из огромных бриллиантов. Илия потирает ладони друг о друга, настраивается. Направляет флюиды на ожерелье с висюльками. И в ее рентгеновских видениях является разгневанная Япона мать. Богиня Солнца Аматэрасу, принесшая в дар японской династии Ямато это Священное сокровище. Круг и висюльки однозначной формы. Соединение двух начал, мужского и женского. Знамение сотворения мира. Уединенного мира страны восходящего солнца Япония.
Милый миф! Всего лишь красивая сказка.
Илия кривит улыбку. Чепуха! И этим стекляшкам так напрасно молилась Миюки!
Илия небрежно бросает ожерелье в бархатный ларец, закрывает коробку с желтыми хризантемами. И швыряет ее в синюю круглую сумку. Идет на палубу. К своей «Тойоте-Краун», серебристого цвета, с правым рулем. Гладит машину руками. Всматривается в море.
Море волнуется. Небо хмурится. Илия видит, как из небесной пропасти выныривает огненное видение, в женском обличии. Богиня Солнца Аматэрасу. И это видение выпячивает губы и дует усиленно и часто. И черные облака несутся на корабль. Начинается шторм. Качка. Слышатся крики. Капитан с мостика сообщает о внезапном шторме. В сводках синоптиков и метеорологов – солнечная погода и штиль. Но почему-то на корабль движется тайфун особой разрушительной силы. Судно начинает дрейфовать. Волны высотой 15 метров скачут с борта на борт, как белуги, сошедшие с ума в тесном бассейне на набережной Владивостока. Корабль носом роет пучину вод. Ветер сдувает с ног. И моряки, сгибаясь в три погибели, летают по палубе, напрасно цепляясь за опоры. Их действия бесполезны в этой штормовке. Волны мощной силы смывают несколько авто. Илия хватается за перила судна, упав на колени. Она цепляется руками так, что не отодрать ее никакими силами. Ее тошнит от качки. Сноп тяжелой воды накрывает ее с головой. И Илия видит, как ее серебристая «Тойота-Краун», легко соскользнув с креплений, привидением переваливается за борт. Шторм в 12 баллов не щадит никого. На мостике капитана все летает. Компьютеры, мониторы бьются в труху. Старшего рулевого бросает о палубу и смывает за борт. Корабль трещит. Волны чудовищной силы слизывают в море все машины. И те, что свисают с бортов. И те, что торчат на палубе. Сверхъестественный разгул стихии набирает кульминацию!
И вот уже третий раз Илия тонет вместе с кораблем. Она уже прощается с жизнью, такой зигзагообразной. Жизнью, полной перипетий, как в хорошем сценарии. Еще недавно было солнце и счастье, а сейчас темень и погибель. И снова беленький старец видится ей. Он грозит пальчиком и требует избавиться от ожерелья. Чужого сокровища. И Илия легко соглашается.
–Да! Да! Конечно! Оно мне не нужно! Я и не хотела этого подарка!
А тут и шторм кончается. И всходит солнце. Большое, огненное, устрашающее. Но тучи мигом растворяются. А корабль, истрепанный тайфуном, но уцелевший, идет курсом на Владивосток.
Илия разжимает пальцы рук от перил, синюшные, онемевшие. Поднимается с колен. Тяжело передвигая ноги, тянется к корме. Вслед судна бурлит цветная кильватерная струя, широкая полоса возмущенного моря, созданная движением корабля.
–Но ожерелье то имеет силу! Опасная штуковина. Я не оценила его! Чужая вещь мстит новым владельцам. – Илия закрывает глаза, и в ее видении проносится пылающая свеча, догорающая на кофейном столике. Жилище охвачено огнем. Языки пламени истребляют тяжелые портьеры вишневого бархата, мягкие диваны, кресла, кофейный антикварный столик.
Илия отгоняет от себя видение. Перегибается за поручни палубы, всматривается в море. Но бросить в пучину ожерелье не решается. А, вдруг, это не понравится капризной Аматерасу?
Смертельный шторм переходит в ленивый штиль, будто его и не было. Илия всматривается в могучий океан. О, сколько всего таится на дне морском! Глубины океана-извечная мечта дайверов!
– Да, уж! Спасибо судьбе за сохранение жизни. И за приключение. – проносится в голове Илии. – Но, блин, «Краун» то смыло. И фиг с ним! Зато вживую увидела величие Тихого океана! Буйное, разрушительное. И беспомощные японские машины в этом разгуле стихии. Лицезреть такое не каждому дано!
Но ожерелье! Чужое сокровище. И оно, оказывается, мстит новым владельцам. – Карие плутовские глаза Илии вновь загораются.
На улице Светланской
Главная и самая первая улица Владивостока-улица Светланская. Единственная в мире улица с этим женским именем. Имя это пришло сюда под парусами, в ясный день. Фрегат «Светлана» пришвартовался к бухте Золотой Рог, еще в те давние времена, когда на берегу бухты рос непроходимый лес.
Старшим офицером на фрегате «Светлана» был царский сын Алексей Романов, сосланный в кругосветку за дела амурные. История клеит этому сластолюбцу Романову непозволительные шашни с простолюдинкой Светланой, дочкой придворного поэта. Но улицы Романова во Владивостоке нет. Не очень жалуют на Руси царей этой фамилии. Есть во Владивостоке улица Посьетская, в честь адмирала Константина Посьета, морского няньки этого самого царского сыночка. В дальних походах адмирал Посьет выполнял поручение императора Александра-2 –готовил его сына Алексея Романова в генерал-адмиралы русского флота. И тот еще юнгой проходил все ступени обучения от трюма до клотика, самого высокого набалдашника на мачте, а также драил палубу, как и все, и мужественно отстаивал на вахте днем и ночью.
По улице Светланской, как известно, издавна фланировали роскошные барышни. В бриллиантах и мехах! Они фланируют и сегодня. Вон, вон, смотрите, какие красотки! Ну, не секрет же, что самые красивые девушки живут во Владивостоке. И, небось, каждая красавица в курсе, что после революции улицу переименовали в Ленинскую. А еще позже, она вновь обернулась Светланской. И конечно же, каждая красивая барышня знакома сама или наслышана о старшем лейтенанте Краснознаменного Тихоокеанского флота Борисе Степанове. Весельчак, красавец и просто замечательный парень! А как идет ему морская военная форма! Когда Борис Степанов фланирует по улице Светланской в полном обмундировании морского офицера, девушки портового Владивостока еще издали отдают ему честь. Когда же Борис, например, по гражданке трясется в трамвае № 6 от одной барышни к другой, то девушки все равно узнают его, улыбаются и приставив ладошку ко лбу, приветствуют его.
Магдалена тоже фланирует по улице Светланской. Настроение солнечное! Навар с каждой бутылки водки ждет ее у тети Муси, в Херсоне. И навар жирный. А это значит, что и у нее будут бриллианты и меха! Ну, чтобы фланировать по улице Светланской! Костя, бывший танкист, а нынче безработный биолог, вряд ли скоро заработает даже на сачок для ловли бабочек. Костю уволили из армии из-за…этих самых бабочек. На последних учениях, когда танки несутся по бездорожью Уссурийского полигона, биолог Костя, высунувшись из люка, сачком ловит жирных махаонов. И, ведь, наловил! Эти бабочки, закупоренные в банке, и явились вещдоком на столе у комдива Глинского. Лейтенант Константин Кукушкин, тут же, после учений, попадает под сокращение. А его голубой сачок, вырванный из рук начальником штаба Черепановым, превращается в пыль под гусеницами учебного танка Т-34, снятого с вооружения российской армии чуток позже.
Вдруг Магдалена тормозит на улице Светланской. Она видит своего одноклассника. Борька Степанов!
Тот сидит на табурете, у распахнутой двери японского офиса. В том самом старинном особняке, построенном еще сто лет назад европейскими архитекторами по приглашению отцов-основателей города Владивостока. Ну, там, где еще вывеска красовалась «ВЕТЧИНА». В момент перестройки. А чуть ниже, мелкими буквами – «Ветчины нет и не будет». Борька тянется под табурет, где на полу стоит баночка с какой-то мутной бурдой, типа, суп с вермишелью. И Боря, как понимает Магдалена, собирается предаться обеденному чревоугодию. Да, на солнышке, да, с видом на главную улицу Владивостока, названную Светланской, в честь полюбовницы царского сына Алексея Романова. Хотя, улица, как мы знаем, официально названа в честь фрегата «Светлана», получившего имя от той самой полюбовницы.
–Боря? Ты ли это?
–Блин! Не хотел я такой встречи –смущается Борис.
–Да, ладно тебе! – Магдалена тоже тушуется.
–Вот, устроился охранником. К япошкам. Ни качки, ни шторма, тепло и сухо.
Еще недавно они виделись на военном БПК «Ворошилов», приписанном к причалу Владивостокской базы бухты Золотой Рог. На дне открытых дверей. Флаги расцвечивания, празднично одетые гости. И Борис, морской офицер, при парадной форме, с микрофоном в руках веселил гостей шутками-прибаутками. А потом Борис показал Магдалене с Костей свою каюту. И познакомил с сослуживцами-офицерами, защитниками морских рубежей страны!
И вдруг табуретка! Списали Бориса с корабля. Вместе со всеми сослуживцами. А корабль разоружили, исключили из состава ВМФ и расформировали. И теперь Борис, красавец, весельчак и сердцеед, собирался трапезничать бурдой из баночки, как последний маргинал…
Эстеты с пучины
Ольга Федоровна с большим трудом пристраивает часть Херсонской паленки на Камчатскую путину. Рыбакам. Верткий менеджер из фирмы, поставляющей питание на путину, еще артачится. Не желает брать водку. Но сдается на окончательном торге, когда Ольга Федоровна предлагает товар почти даром. Как ей было обидно! Будто тем, дегустаторам, блин, с путины, внешний вид алкоголя не пофиг. Тут лосось прет мощным валом! Тонны кижуча, нерки, кеты, чавычи – сами лезут в трал… В небо глянуть некогда! Знай, тяни сети и не зевай! Сезон то лова рыбы ограничен. А в паузах ублажай свой организм водярой! Нет же! Рыбак-эстет, небось, придирчиво оглядывает бутылку, берет ее двумя пальчиками в белой перчатке…Хмурится на ее профиль и на анфас. Разглядывает красный перчик. Откупоривает. Пробует на вкус. Сомелье хренов! И унюхивает же, подлец, что «Вогнык» на три градуса не дотягивает до положенной нормы! И по этой причине Ольге Федоровне не удается продать всю партию херсонской водки. Лишь часть этой паленки смогла она пристроить морским алкашам.
И по этой причине «Тигриные деньги», унесенные Димой на Кипр, фирма Ольги Федоровны «Золотой трепанг» принялась восполнять отовсюду. Ольга Федоровна нервничала. И пускалась во все тяжкие. То посредничала в продаже подозрительных туров на остров Тенерифе. То собирала деньги на кругосветное путешествие Павлу Конюхову, мечтавшему повторить подвиги своего старшего брата Федора, неугомонного морского отшельника.
А тут скользкие люди начали задавать вопросы. Когда? Пора платить за тигриные шкуры. И Ольга Федоровна занервничала.
Магдалена у кабинета Ольги Федоровны просится на прием. Секретарша Аннушка, бесцеремонно уставившись на гостью, докладывает в трубку.
–Эта.., ваша.., водочница паленая. К вам. Требует впустить. Выгнать?
Но уставшая от серии провалов Ольга Федоровна дает добро.
–Запускай.
Разговор в кабинете директрисы был короткий. Она снова поверила Магдалене, ее порыву эмоций, ее неиссякаемому огню такого здорового авантюризма, который еще пока тлел в душе и самой Ольги Федоровны. И который вот-вот мог угаснуть. И она взяла на работу Бориса. В качестве менеджера, тамады на корпоративах и… дамского сердцееда. Идея была манящей. Ольге Федоровне нужны были кредиты в банках. А банкиры у нас в основном…дамы.
Паровозиком к Борису попал на работу и Костя. Танкист и биолог. Возможно, из специалиста по бабочкам выйдет менеджер по продаже рыб. – утешала себя Ольга Федоровна. И притухший огонь авантюризма высекискры в ее уставшей душе.
–Паленая водочница гарантирует, что эти двое талантливые. Типа, у них куча бизнес-идей. Может, эти чуваки и принесут нам мешки денег. – размышляет Ольга Федоровна у себя дома, в одинокой постели. – Пусть будет, может, действительно, принесут. А этого тамаду морского можно подложить под Зинаиду Арсентьевну, банкиршу. – и директриса, измотанная долгами и проблемами, тут же погружается в беспокойный сон.
– Если не принесут, то выгонишь их с треском. – слышит директриса голос бога добрых сновидений Морфея. И тут же Морфей принимает обличье беглого мужа Димы, в оранжевых шортах и с пивасиком в руках. –А лучше их в цемент, в тазик и в море. – заливает Дима в рот лучистое баварское пиво Октоберфеста.
Казахстан, суслики и селедка
Сделки хороши на разнице географической. В казахской знойной степи селедка не водится. Здесь есть лишь колючки перекати-поле, ковыль, да печальные суслики, в генетической памяти которых застыл страх перед ведром с водой. Главное развлечение казахстанской степной детворы-выливать сусликов из нор. И гоняться по степи за несчастными грызунами, мокрыми, фыркающими, нахлебавшимися воды и перепуганными этим суслячьим Армагедоном.
Борис, бывший волк морской, родом из степного города Целинограда. Целик! Раньше это романтическое образование на севере Казахстана называлось сакральным именем Акмола. Не иначе, как только сумасшедшему кочевнику могла залететь в голову эта идея! Город с живым населением назвать белой могилой. Потом, город превратился в советский Акмолинск. Ничуть не лучше! Потом – Астана. А уже позже – в байский Нурсултан. И опять в Астану…Но в народе до сих пор гуляет привычное название – Целик.
– В Казахстане селедки нет, одни суслики. Я тебе это говорю, как человек, родившийся в этой степной стране. Почему бы селедку не предложить в эту степь целинную! У Борьки в Целинограде живет брат родной. Работает в тюрьме. Какой-то шишкой. Значит, связи есть. – Так рассуждает Магдалена, лежа с Костей в постели.
– Суслики, говоришь? – оживает биолог Костя. – Очень миленькие грызуны семейства беличьих. Запасов корма они не делают. Потому, что у них защёчные мешки слабо развиты. А воду суслик совсем не пьёт, ему хватает влаги из кормов. Основной враг суслика хорек, лисица, орел и… казахстанские деточки.
–Хорошо, хорошо! Смотри, Борис найдет в своей степи рынок сбыта селедки. Селедки навалом. Тихоокеанской. Ольга даст рефсекцию. Она ж искала сбыт. Мы спасем и ее фирму от банкротства, и свой авторитет. – не может угомониться Магдалена.
–Короче, меняем вагон селедки на вагон сусликов. -зевает Костя, в прошлом танкист и биолог, а нынче менеджер фирмы «Золотой трепанг».
Ниндзя на Морвокзале
Корабль, потрепанный тайфуном, швартуется к причалу Морвокзала. К нему уже бегут люди.
Илия с сумками выходит в терминал прибытия. На душе неспокойно. Устремляется к телефону. Набирает домашние номера. Трубку не берут. Илия звонит Лоре, соседке, говорит, что уже приехала, и нет ли новостей? И слышит в трубку, что ее четырехкомнатная квартира, на Первой речке, сгорела. Переплетчица Надя устроила в этой квартире гульбу, с пьянкой. В трешке, где ее поселила Илия, места оказалось маловато. И Надя, со своими соседями по общежитию издательства «Дальпресс» гуляли сразу в обеих квартирах. Отмечали чей-то день рождения. Остались ночевать. Когда ночью начался пожар, работнички «Дальпресса» тушили его сами. Но без службы «01» не обошлось. Следствие, прибывшее после пожара, обнаружило закопченные стены, изуродованную пламенем мебель. А на покрытой гарью столешнице старинного кофейного столика – остатки прикипевшего воска от опрокинутого подсвечника.
– Жертв нет. Все остались целы. Лишь ваша Зинаида отравилась угарным газом. Так бедненькая и осталась лежать в запертой клетке. Ну, царствие ей в попугаечных небесах. У птичек, собачек, кошечек и всякой разной тваринки, на небесах есть свои отдельные облака. Жаль, конечно, Зинаиду. Если бы дверца клетки была открыта, она могла бы вылететь через форточку или балкон. Ну, а в целом, все нормально. Забудьте. И радуйтесь жизни дальше. Все там будем. На своих облаках. Так, что заранее не убивайтесь.
