Втайне от мечты. Книга 1
Ирина (Не Ваниль) Яничевская
Можно ли полюбить в пятнадцать лет? Взрослые считают, что в таком возрасте любовь – это что-то несерьёзное и глупое. Как они ошибаются…– Клянусь, я буду ждать тебя! – Я стоял перед ней. Руки в карманы. Прячу желание схватить и не отпускать. Но птицу, скинувшую оковы, не удержать.– Толик, забудь меня! – Ирина отвернулась. Голос её дрожал.– Каждую ночь, слышишь, каждую ночь я буду стоять под твоими окнами. Ты только вернись ко мне!Клятва.
Ирина Яничевская
Втайне от мечты. Книга 1
Глава 1.
Толик
Колёса тихо шуршали по идеальному асфальту. Дорога ложилась ровно и привычно, встречая как старого друга. Так это было: мы сроднились за эти годы ночных поездок. Свет фонарей раздражал и бил по нервам, натянутым как стрела. Тихо играла музыка, пронзая насквозь каждую клетку
"В самое сердце на поражение.
Что же ты медлишь с этой мишенью?"
В самое сердце, как пули вырвались, километры дороги. «Молчать, гораздо больнее молчать». Я молчал, все эти годы молчал, стиснув зубы. Молчал, не доверяя свою боль никому.
Этот путь я знал наизусть. Пять километров до выезда из элитного посёлка, прямо километров пятьдесят до указателя «Новоград», поворот и ещё минут пятнадцать медленным ходом по полупустым городским улицам до знакомого двора.
Припарковал машину у нашего старого дома. Родители отдали под съём квартиру, где мы прожили столько лет. Но обещали освободить по первому требованию. Но я не просил. Пока не просил. Мне совсем недавно исполнилось восемнадцать. Я не готов начинать самостоятельную жизнь. Чуть позже.
На носу экзамены. Я не боюсь не поступить. Даже не хочу этого. Скорее иду на уступки собственной матери, которая уверена, что высшее образование в жизни необходимо. Ну, хочет так хочет. В конце концов, угодить и успокоить материнское сердце моя прямая сыновья обязанность. А у меня неплохо идёт собственный маленький бизнес: я успешно делаю на продажу сайты-визитки и продающие лэндинги. Ярослав на лето берёт на стажировку в собственную компанию: в отделе рекламы и дизайна я давно стал своим в доску парнем. Немного практики, опыта и я смогу зарабатывать хорошие деньги. А это важнее никому не нужного образования.
Заглушил мотор новенького блестящего Ниссана. Машину подарили родители на совершеннолетия. Отчим начал сажать за руль сразу, как только мы переехали в новый особняк. Оказалось, машины в моей крови. Дядя Паша, лучший друг Ярослава, быстро просёк это и стал таскать на гонки. Это от него любовь к хорошим гоночным машинам и скорости. Но до гоночной тачки я не дорос. Поэтому пока простая, недорогая рабочая лошадка. Клеить девчонок, как смеётся дядя Паша.
Только я не хочу клеить девчонок.
Иду родными улицами, где прожил большую часть жизни. Как приехал в гости. Но это только ощущение. Тени скрывают от посторонних глаз. С некоторых пор мне здесь не рады. Но я продолжаю упорно приезжать каждую ночь.
Вот знакомые качели. Сел, оттолкнулся ногами и взлетел в воздух. Сердце ударами отсчитывает минуты. Три. Пять. Десять. Жду. Снова. У меня не так много времени. Но я готов рисковать снова и снова, только чтобы оказаться на этом месте.
Темнота не пугает. Она как лучший друг, прикрывающий спину. Замер прислушиваясь. Вдалеке послышался пьяный смех. Он приближался. Тихонько соскользнул с насиженного места и спрятался за широким стволом дерева. Надеялся, что не заметят. Я не искал лишних встреч. Всё, что о чём мечтал, это полчаса под знакомыми окнами. Лишь бы увидеть. Хоть раз.
Я не терял надежды, что она придёт. Как мы договаривались когда-то. И боялся пропустить хоть одну ночь. И эта надежда толкала на безумства. Вот и сейчас я должен лежать в кровати в собственной комнате, а не стоять в темноте майской ночи, прячась ото всех.
Но надеждам не суждено сбыться. Ни одной из них.
– Я говорил тебе, чтобы ты больше не смел появляться в нашем районе? – Прокуренный голос. Развязный тон. Заметили. Вздохнул и вышел из своего совсем ненадёжного укрытия.
– Говорил, – сложил руки на груди. Нагло оглядел собеседника. Бутылка пива в руке, спортивки под палёный адидас, кожанка на голое тело. А ведь когда-то был отличным парнем, с которым много часов провели на одном поле. Последние несколько лет развели в разные стороны. Как, оказывается, легко из лучших друзей стать врагами. Рецепт древний и простой, как мир: не поделить девчонку. – Только мне плевать. Где хочу, там и хожу.
Девчонка в самой короткой юбке, что я видел, хмыкнула, обнажив в улыбке все тридцать два.
– Чирк, ты позволишь ему так с собой разговаривать? – Если она думает, что Лёха поведётся на провокацию, то ошибается.
– Заткнись, – огрызнулся бывший лучший друг. – Закрой пасть и не вякай, пока разговаривают пацаны.
Взглянул на часы. Дорогой металл блеснул в тусклом свете зажигалки, привлекая к себе внимание. Три часа ночи. Пора домой.
– Развлекайтесь, – бросил, отступая на шаг, – а мне пора. И ты бы научил свою девку нормальным манерам, чтобы не встревала, когда не просят. А то неудобно перед пацанами.
За спиной Лёхи заржали, а я успел отойти метров на пять, прежде чем до одурманенных мозгов дошло: добыча исчезает. Но сегодня в мои планы не входило быть жертвой. Но и бой вступать рано. Расклад не в мою пользу.
– Стой! – крик сзади. Показал средний палец за спину. Прибавить скорости. На ходу открыть сигналкой машину, влететь салон и рвануть с места, втопив педаль до упора. Пронесло. Сегодня обошлось.
Пусть домой занял немного времени. Аккуратно припарковался и осторожно вышел, стараясь не греметь ключами. В темноте разуться. И тихо-тихо в свою комнату.
В холле вспыхнул свет. Мама сидела на лестнице. И она была злая, очень злая.
– Ну и где тебя черти носили?
Глава 2.
Толик. Пять лет назад
Суббота. Вскочил с утра пораньше: отец обещал поехать на рыбалку на все выходные. Озеро, палатки, удочки и мы вдвоём. Я любил такое времяпровождение. Папа многому учил, рассказывал, объяснял. Мы, то болтали, обсуждая всё подряд, строя планы на будущее, то молчали, наслаждаясь тишиной и природой.
Но в это утро с самого начала пошло не так. Хлопают двери. Раз, второй. Громкий голос мамы уговаривал отца остаться. Я лежал в кровати и слышал каждое слово:
– Саш, никуда не денется эта работа. Толик же так ждёт! Вы ещё месяц назад планировали!
– Галчонок, – папа всегда называл именно так, – я быстро: только до офиса и обратно. Мне не позвонили, если бы не форс-мажор! Не справляются. Я буквально на пару часов. Собери нам пока с собой вещи. По возвращении сразу загрузимся и помчим.
– Пожалуйста, Саш, не уходи! – В голосе слышатся слёзы. Но папа загремел ключами, поцеловал маму и ушёл.
Значит, можно не спешить и поваляться в постели. Жаль, настроился на классные выходные. Отец обещал научить ставить силки на птиц. Задумали взять фотоаппарат и устроить фотоохоту. Даже не знаю, чего мне хотелось больше.
Из спальни выполз на аппетитные ароматы жареной картошки. Я всегда голодный. Мама смеётся, что я один могу съесть целую сковородку и буду требовать добавки. Буду-буду! Это точно! Именно поэтому в нашем холодильнике всегда полно еды.
Шумный завтрак. Серёжка не желал есть кашу. И я его понимаю. Манка – самая жуткая вещь, которую только могли придумать люди. Как это вообще можно употреблять в пищу? Хотя вон Катюха лопает за обе щёчки и довольна, как слон. Это мелкий раскидывает с ложки.
Быть старшим братом нелегко. А когда такая огромная разница в возрасте, как у нас с близнецами, то и очень ответственно. Заботу о них мне доверяли с самого первого дня. И я не особо сопротивлялся. А что, просил сестричку? Получай! И брата в подарок не забудь.
Я и не забывал. Хотят возиться с малышнёй скучновато. Да и внимания родителей не хватало часто. Именно поэтому я так ценил время, проведённое вдвоём с отцом.
Минуты текли вяло и будто нехотя. Стрелки часов переползали с места на место со скоростью черепахи. Я поглядывал на них, устроившись за кухонным столом с красками: с Катей рисовали принцесс, а с Серёжей монстриков. Я неплохо обращался с карандашом и гелевыми ручками, разрисовывая на уроках последние страницы тетрадей и поля, чтоб нескучно было.
Папа не приходил. Мама не находила себе места, беспокойно передвигаясь по квартире. Чтобы занять руки и скрыть напряжение, она наводила порядок. И в другое время уже привлекла бы меня. Но не сейчас. Напряжённость висела в воздухе, грозя неприятностями. Только никто не мог подумать, что такими.
Звонок разрушил тишину. Мама засуетилась, вытирая мокрые руки. Я, оставив близнецов за их занятием, вышел в прихожую. Мы никого не ждали в гости. Интересно, кто это? Полицейских не ждал ни кто..
– Синицына Галина Игоревна? – Высокий бородатый мужчина вопросительно посмотрел на маму, лишь на секунду мазнув по мне взглядом. Та кивнула испуганно. А у меня тревожно застучало сердце. – Вам придётся проехать с ними.
– З-з-зачем? – Голос дрожал, когда мама рассматривала сунутый под нос удостоверение личности. Мне не было видно, что там написано.
– На опознание. Сегодня в 8-32 произошло ДТП со смертельным исходом. Несчастный случай. Мне жаль. – Это уже второй.
– А мы причём? – Мама не понимала. Или не хотела понимать: в наш дом пришла беда.
Мама уехала, оставив на меня близнецов. Потом были похороны. Близнецы ревели, спрашивая о папе. Я был с ними. Мама рыдала над гробом.
И именно в тот день детство закончилось.
Два года спустя.
– Синица, – толчок в бок прилетел, откуда не ждали. – Не зевай, а то муха залетит. Мечтаешь о голых коленках русички или небесных пирожках?
Я мотнул головой и оскалился. Русичка у нас зачётная! Прямо из педагогического вуза пришла на практику, сменив древнюю, как мифы Древней Греции, Степаниду Семёновну. Хотя бы пару месяцев отдохнуть от нудного скулежа старой развалины. Нет, я уважаю учителей и вхожу в десятку лучших учеников школы (ладно, вру, в двадцатку), но новенькую учительницу и слушать приятно и смотреть.
Правда, замечтался я не об этом. Антипова Ирка показалась в конце коридора. Я ещё не видел её, но уже чувствовал тонкий цитрусовый аромат, который всюду сопровождал одноклассницу. Я никак не мог понять: это духи, шампунь или гель для душа? Но вдыхать, находясь рядом, мог бесконечно!
Образ Ирки преследовал повсюду с тех пор, как на лабораторной работе по химии нас поставили в пару. Я смотрел в серьёзные голубые глаза и кажется, видел эту девчонку впервые.
– Чё пялишься? – остудила она, сложив руки на груди. Белая блузка натянулась, чуть не затрещав по швам. – Списать не дам. Не надейся. И не думай, что я всё буду делать. – Она вручила мне колбу и лист с заданием. А я только видел тонкую, почти прозрачную кожу с тонкими сеточками вен. – Чего встал? Двигайся!
Сглотнул и принялся изучать задание. О лабораторной я быстро забыл, а вот о девчонке забыть не смог.
– Бывайте, пацаны, – попрощался с друзьями. И поспешил за тонкой фигуркой. Ирка шла быстрым шагом, уткнув глаза в пол. Она всегда так ходила. Теперь многое о ней знал. Учится хорошо, отлично знает английский. Любимый цвет – жёлтый, любимые цветы – ромашки. Есть младший брат. Нет отца, только отчим. Любимый поэт – Есенин, любимая еда – воздушные кремовые пирожные. Каюсь, нагло воспользовался тем, что позаимствовал у Светки Колосовой анкету, которую она давала заполнять каждому в классе. Это кладезь информации.
Например, я узнал, что у Антиповой нет парня. Значит, им буду я.
Глава 3.
Ирина
Школьные коридоры наполнены шумом, гамом и беготнёй. Школота, шумя и топая как стадо буйволов, толпой, в которой сложно определить приказ «по парам» топала за учительницей в столовую. Третья перемена самое активное время среди учеников. Голодные подростки спешили утолить голод, спешила на вкуснейшие ароматы свежих булочек.
Я спешила по коридору, надеясь получить свою бесплатную порцию еды, которая положена детям из семей с низким материальным достатком. Возле раздачи уже негде яблоку упасть. Встала в очередь. Готовили повара неплохо, но далеко не всё было съедобно. Тушёная капуста, которая подавалась каждый день, напоминала по запаху протухшее пару месяцев назад месиво. Её не ел никто. Не удивлюсь, если потом остатки счищали с грязных тарелок и подавали на следующий день повторно.
Да ладно, я так шучу. Дежурство по школе никто не отменял. И раз в четверть старшеклассники радостно отбывали повинность, пользуясь возможностью легально свалить с уроков. Последние два дежурства я провела в столовой, поэтому точно знаю, что вся противная капуста подаётся свежей. Неужели нельзя ввести в меню что-то иное?
Дошла моя очередь. Взяла поднос, на который опустились тарелка с картошкой, котлетой и противной капустой и стакан сладкого-пресладкого остывшего чая, стыдливо прикрытый сверху булочкой. В животе заурчало от голода. Кажется, последний раз я ела вчера в это же время. Сглотнув слюну, спешу занять свободное место.
Ровные ряды деревянных столов с деревянными массивными стульями всегда вызывали неприятные ассоциации. Я не желала про них думать. Просто шагала, уворачиваясь от других школьников. Но не в этот раз. Я отвлеклась: чей-то взгляд буквально прожигал спину. Завертела головой, пытаясь отыскать столь внимательного зрителя, и не заметила подставы.
Несильный удар плача об плечо, но этого хватило, чтобы поднос с похоронным звуком свалился на пол.
– Смотри куда прёшь, дура! – И хохот. Дикий, обидный и до боли знакомый. Мой единоутробный брат стоял напротив. Хотя никто не скажет, что мы родственники. Об этом не знает никто. Но этот мелкий ублюдок постоянно портит жизнь. И не только дома. В школе тоже. – Ха-ха-ха! Теперь с тряпкой будешь ползать, пока не уберёшь здесь. Так тебе и надо!
И наступил в кучу еды, которую я мечтала съесть, ногой, размазывая получившуюся массу. И его действия повторили прихлебалы, что вечно таскались за ним хвостом. Сжала кулаки, пересиливая жажду врезать в мягкое, податливое, ещё по-детски округлое лицо, заставить замолчать, заставить ответить за все издевательства! Но нельзя. Сейчас нельзя. Но когда-нибудь отомщу.
Слёзы бессилия навернулась на глазах. Не реветь! Не реветь, Ира, кому сказала? Нельзя показывать слабость. Сожрут, и не подавятся. В твоей жизни действует только один закон: выживает сильнейший. А ты обязана выжить!
Опускаюсь на корточки, чтобы собрать осколки. Неосторожное движение и острый осколок стакана впивается в палец, оставляя глубокую колющую рану. Аккуратно вытаскиваю стекло, заворожено наблюдая, как кровь стекает по коже крупной каплей, падающей вниз. Мир сузился до этой капли. Исчезли звуки. Исчезло крупное поджарое тело брата. Только я и эта алая дорожка на бледной коже. Секунда, показавшаяся вечностью.
– Совсем страх потерял? – грозный голос проник сквозь туман, окружающий сознание. – Убирайся, пока по шее не поучил. Или хочешь сам всё здесь вылизать? Языком. Я уж позабочусь, чтобы тебе никто не помог!
Моргнула. Широкая спина прямо передо мной закрыла обзор. А этот откуда взялся? Только такого позора не хватало… Но Толик Синицын не был видением или бредом воспалённого сознания. Стоял, широко расставив ноги, излучая уверенность и силу. И пространство вокруг резко стало пустым. Я только успела заметить исчезающую фигуру Дениса. Проводила пустым взглядом. И снова обозрела объём работы. Придётся задержаться на урок.
Жаль, что поесть не удалось. Когда теперь получится? Я не знала.
А ко мне уже спешила тётя Тома, одна из поварих. Она несла швабру с тряпкой, ведро с водой и мусорный пакет. Под мышкой зажаты веник и совок.
– Так-так… – Она строго осмотрела нас. – Насвинячили, значит, и убирать будете сами! И только попробуйте сбежать! Или к директору родителей вызову!
