Кошка, недовольно дернув хвостом, делает шаг вперед, вселяя в меня надежду на то, что я проведу предутренние часы сна в обнимку с домашней любимицей в теплоте и уюте. Но, похоже, у Касси совершенно другие планы. Громко мяукнув, она выгибает спину и скребет передними лапами по ламинату, приоткрыв розовый рот в широком зевке. В темноте явственно мелькают острые белоснежные клыки. Мейкун, сверкая глазами, бросается к стене, возле которой стоит кресло.
Я в недоумении наблюдаю за тем, как она принимается скрести когтями свеже наклеенные обои, жалобно мяукая при этом.
– Эй! – возмущено вырывается у меня, когда кошка, войдя в раж, принимается острыми зубами отрывать куски обоев со стыков. – Ради Бога, Касси, это новые обои!
Недовольно сведя брови, я направляюсь к этому наглому мохнатому усачу. Не обращая на меня внимания, мейнкун усердно работает лапами и клыками, отрывая очередной приличный кусок обоев. Прежде, чем я успеваю добраться до кресла, на верхней части которого вовсю безобразничает кошка, она успевает безнадежно испортить новый ремонт.
– Отлично, – вяло вздыхаю, подбирая кусок флизелиновых обоев с сидения коричного кресла. Некогда красивое классическое изображение теперь варварски изодрано нерадивым домашним животным.
Кошка, громко фыркнув, снова принимается скрести массивными лапами по стене. Когда же она устанет???
Глава 12
Анна
Приглядевшись, я приоткрываю рот от удивления. За обоями прямо в стене виднеется странная глубокая трещина, которой не было раньше. Она берет начало примерно на уровне моего роста и заканчивается у плинтуса. Уже не сдерживая любопытства и удивления, я тянусь к телефону и, включив на нем фонарик, навожу луч прямо на дефект в стене.
Пройдясь указательным пальцем по шершавой темно-серой поверхности, с которой слетела смесь старой штукатурки и краски, я задумчиво тру подушечки пальцев друг о друга. Вдоль позвоночника проходит неприятный холодок. Несмотря на это, я упрямо принимаюсь сдирать обои, что, казалось, намертво приклеились к поверхности стены.
Касси, увидев, что я присоединилась, с удвоенной силой скребет передними лапами, комментируя свои действия громким мяуканьем. Чем больше пространства становится свободным от обоев, тем отчетливее я понимаю, что скрывается за классическим орнаментом. Когда благодаря нашим с Кассандрой усилиям ободран почти весь верх стены, я слезаю с кресла и принимаюсь тянуть его в сторону. Несмотря на то, что тяжелый предмет мебели из-за громоздкости и размеров плохо поддается, мне все же удается оттащить его почти к самой двери спальни. Эту задачу усложняет ковер, который основательно затрудняет передвижение кресла.
Уперев руки в бока, я тяжело вздыхаю, утирая пот со лба, что покрывает раскрасневшееся от усилий лицо мелкими бисеринками. Небольшие прядки светлых волос облепили щеку, доставляя неприятные ощущения. Но, не смотря на все неудобства, я настроена очень решительно. Бросив последний взгляд на кресло отца, прихожу к выводу, что раньше, несомненно, знали толк в мебели. Не то, что нынешние производители, пусть даже и шведские. Упрямо сверкнув глазами, с удвоенной силой принимаюсь за работу. И плевать, что до начала рабочего дня осталась всего пара часов! Все это время я провела очищая стену от обоев. Пальцы нещадно саднит, а голова гудит от недосыпа и переживаний.
Когда солнце озаряет комнату оранжево-желтым светом, я выпрямляюсь и отхожу на пару шагов назад. Как я и думала, передо мной потайная дверь.
Она покрыта толстым слоем краски. Судя по тому, что краска неоднородного цвета и имеет достаточно большую толщину, красили стену далеко не единожды. Интересно, родители знали, что в их комнате имеется скрытая от глаз дверь?
Мои мысли прерывает пронзительный сигнал будильника. Невесело усмехнувшись, я подхожу к прикроватной тумбочке. Это самая странная ночь за весь год. Выяснить, что лекарство, выписанное врачом, – подлог; обдирать всю ночь новые обои после свежего ремонта… Следует отметить, что они влетели мне в копеечку. Кроме того, не стоит забывать о том, что мне пришлось прятаться от собственного жениха, который кроме раздражения, ничего не вызывает. Пожалуй, на сегодня с меня достаточно.
На утренние сборы уходит всего каких-то двадцать минут. Несмотря на отсутствие ночного сна, я довольно бодра. Выпив небольшую чашечку быстрорастворимого кофе, на ходу пробегаюсь пальцами по длинному ряду пуговиц, застёгивая их до самого верха горловины. Убедившись, что ежедневник Регины Эдуардовны по-прежнему лежит там, где я его и оставила – на тумбе, направляюсь в коридор.
– До тебя я тоже доберусь. Даже не сомневайся, – шепчу, предвкушая, как открою злосчастный ежедневник.
Обувая туфли на невысоком каблуке, я мысленно прокручиваю в голове планы на день. Первым делом, нужно отправиться в «Фармализ», а затем вызвать… сантехника? Боже, кого взывают, когда находят потайную дверь? Поправив идеально сидящую на округлых бедрах юбку-карандаш, раздраженно отмахиваюсь от мыслей. Ладно, разберусь!
Я уже собираюсь выйти из квартиры, когда замечаю на коврике у двери мертвую бабочку. Снова… Прежде, чем выйти, аккуратно подцепляю ее носком туфли и отбрасываю в сторону.
Отыскать офис «ФАРМАЛИЗа» оказалось не так уж и сложно. Трёхэтажное здание чем-то напоминает частную элитную клинику, каких раскидано несметное число по всей Москве.
Попав в широкой холл, я сходу направляюсь к стойке ресепшен, где меня доброжелательной улыбкой встречает молодая шатенка.
– Добрый день! Чем я могу вам помочь? – отложив документы, заверенные крупной печатью с надписью «Фармализ», участливо интересуется девушка, на чьем бейдже указано имя «Светлана».
– Здравствуйте! – поспешно отвечаю я, вынимая из сумочки пакетик с таблетками. – У меня запись на восемь часов. Анализ препарата и его составляющих.
Пальцы Светланы начинают быстро порхать над клавиатурой, выискивая нужную информацию.
– Подскажите, пожалуйста, ваше имя и фамилию. Я найду вас в базе.
– Да, конечно, – крепко сжимая пакетик в ладони, я медленно и четко произношу. – Анна Смирнова.
Спустя две минуты у меня на руках оказывается распечатанный бланк с красной пометкой «оплачено», с которым я незамедлительно направляюсь вверх по лестнице. Мне надо все уладить быстро, не хватало ещё опоздать на работу. Босс точно не погладит по головке. Сегодня как раз запланирована выездная деловая встреча и я, как секретарь- референт, обязана сопровождать Андрея Валерьевича. Нервно бросив взгляд на часы, я ускоряю шаг, отыскивая взглядом тридцать шестой кабинет.
– Извините, вы в тридцать шестой? – слышится в тишине приятный женский голос с другого конца коридора.
Крутанувшими на пятках, я вижу, как ко мне приближается женщина средних лет в белом халате. Поравнявшись со мной, она машинально поправляет на изящной переносице очки в черепаховой оправе. Через толстые линзы видны светящиеся умом и спокойствием серые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами едва тронутыми тушью.
– Я? Да. Я по записи, – неожиданно для себя я почему-то начинаю нервничать, показывая пакетик с пилюлями.
Женщина, пройдясь по мне быстрым взглядом, полностью сосредотачивает свое внимание на протянутых ей таблетках.
– Это то, что нужно проверить? – она уверено протягивает руку, принимая объект для исследования. – Занятный экземпляр! Подлог? Подделка?
Глаза работницы «Фармализа» загораются профессиональным интересом, а я понимаю, что отдаю свой «секрет» в надёжные руки.
Глава 13
Анна
Спускаясь по широкой лестнице, что ведет к тротуару, я едва не подворачиваю ногу. Громко ойкнув, хватаюсь за перила. Ещё ногу не хватало сломать! Из одного отпуска в другой, только на этот раз больничный мне категорически нельзя. Андрей Валерьевич, конечно, замечательный начальник, каких ещё поискать, но даже его терпению придёт конец, если личный секретарь «учудит» такое перед важной встречей.
Мои мысли прерывает пронзительный звонок, что раздается из внутреннего кармана клатча. Слегка прихрамывая, я спускаюсь вниз и только после этого вынимаю разрывающуюся громкой мелодией трубку.
– Андрей Валерьевич, – начинаю тараторить, сбиваясь с дыхания, – я на Заводской, недалеко от остановки. Сейчас поймаю такси и буду на месте. Что? А, хорошо-хорошо.
Дождавшись, когда босс сбросит вызов, я вымученно плетусь на ближайшую остановку.
Несмотря на то, что автомобиль едет довольно быстро, я стараюсь аккуратно записать все, что диктует Андрей Валерьевич. Периодически отнимая телефон от уха, шеф называет мне трехзначные цифры, фигурирующие в разговоре с поставщиком.
– Да как же так?! – возмущается начальник, округляя светло-голубые глаза каждый раз, как собеседник на том конце провода сообщает ему об изменении цен на тот или иной строительный «продукт». – Это просто форменное безобразие! – наконец, не выдержав, восклицает Андрей Валерьевич, поджимая полные мясистые губы от негодования.
Мне даже кажется, что его редкие волосы с проседью тоже становятся дыбом от праведного гнева.
– Я же только внес предоплату. Вы просто не имеете права повышать ставки, – босс беспокойно стучит пухлыми, словно сардельки, пальцами по затемнённой стеклянной перегородке, разделяющей салон автомобиля с водителем.
Перегородка бесшумно ползет вниз, открывая вид на широкую спину мужчины за рулем.
– Олежа, – обращается начальник к водителю, недовольно сводя широкие мохнатые брови на переносице, – давай, в «Маяк». С этими проблемами можно гастрит заработать, – издав тяжелый вздох, Андрей Валерьевич, откидывается на кожаное сидение автомобиля и поворачивается в мою сторону, как будто только сейчас вспоминает о существовании своего секретаря. – Нет, ну ты слышала? Просто уму непостижимо! Поднять ключевые ставки на двадцать процентов и это после того, как мы вместе в сауне парились.
Острым слухом я улавливаю, как босс бросает что-то наподобие «а ничего у них не треснет?» Начальник, поправив широкий не модный, будто из девяностых годов, галстук, неожиданно улыбается, от чего его круглое лицо мгновенно становится добродушным.
– Ничего. Вот отобедаем, а там все уладится. Не дело это – решать проблемы на голодный желудок.
Смущенно улыбнувшись Андрею Валерьевичу, я думаю о том, что предпочла бы перекусить в местной столовке пирожком с ливером, чем пробовать разносолы с начальником в ресторане. Как-то не удобно… А когда смущаешься и вовсе кусок в горло не полезет.
Андрей Валерьевич в предвкушении потирает руки и вновь в силу привычки поправляет галстук.
Как же у меня чешутся руки перевязать этот устаревший во всех смыслах темно-синий «узел» на шее босса. Но я все же решаю, что моя помощь будет совершенно не уместна.
Спустя пару минут, вяло ковыряясь в «Цезаре» я с нетерпением жду, когда же наступит этот момент – шеф утолит голод. Обведя просторный зал ресторана безразличным взглядом, тянусь к салфетке. Ну, по крайней мере, он так занят измельчением стейка челюстями, что, слава Богу, я избавлена от необходимости поддержания светской беседы. Незаметно для себя я принимаюсь вырисовывать незамысловатые линии на бумажном белом прямоугольнике, той самой ручкой, которой совсем недавно стенографировала записи в машине.
– Регина! – восклицает громко директор, заставляя меня отложить салфетку и насторожено обернуться.
Проклятие! Вся моя сущность мгновенно превращается в сплошной напряженный комок нервов, сотканный из неприязни и какого-то инстинктивного отторжения. Регина Эдуардовна… и Дмитрий Воронов идут прямо к нашему столику. Оба статные, без единой складочки на деловых костюмах – этакие идеальные сотрудники крупной фирмы. По тому, как сведены густые брови молодого мужчины, можно сделать вывод, что он еще зол за происшедшее накануне. Остановившись возле нас, Дмитрий кивает в знак приветствия и прячет руки в карманах брюк.
– Добрый день, Андрей Валерьевич, – мягким, так похожим на мурлыканье кошки, голосом здоровается Регина. Подкрашенные неизменной ярко-красной помадой полные губы будто нехотя раздвигаются в легкой улыбке. – И вы, Анна, здесь.
– Здравствуйте, – сухо откликаюсь я, протягивая руку к стакану с минеральной водой и делая небольшой глоток, от которого миллиард пузырьков взметнулись вверх, щекоча нёбо.
Холодный взгляд зеленых глаз мажет по мне из-под густых черных ресниц, словно острие кинжала. Змея подколодная! Как же сложно притворяться друг перед другом. Маски почти сорваны. Теперь их сдерживает лишь тонкая лента, что готова в любую секунду развязаться и выпустить наружу всю неприглядную правду.
– Как вы себя чувствуете, Анна? – интересуется женщина, сканируя меня откровенно изучающим взглядом, должно быть, выискивая в моей внешности или поведении так волнующие ее изменения.
Ответив ей не менее холодным взглядом, я приподнимаю подбородок, прежде чем произнести:
– Спасибо за беспокойство. Все просто чудесно.
Неужели только я заметила, как на секунду губы Регины исказились раздражением? Кажется, того и гляди, меж красных губ мелькнет тонкое змеиное жало, напитанное ядом.
Женщина едва заметным жестом одергивает пиджак, выдавая этим непроизвольным движением свое далеко не такое спокойное состояние, как она хочет показать.
Глава 14
Анна
Притворство доброты отталкивает куда больше, чем откровенная злоба, а в истинных чувствах этой женщины я не сомневаюсь ни на йоту. Никакое притворство не может длиться вечно. Всему приходит конец. Регина ведет какую-то двойную игру, правила которой известны пока, к сожалению, только ей. Но я на пути к истине.
– Замечательно, – отзывается Регина Эдуардовна без энтузиазма, прекрасно понимая, что я блефую. Ее рекомендации сразу же полетели в мусорное ведро, как только я вышла из кабинета. – Отрадно такое слышать.
Ну, да, Иуды тоже научились носить кресты. За красивым лицом прекрасно скрываются коварство и надменность. Только вот она не рассчитала одно: я – человек, который тонко чувствует фальшь. А теперь, когда я бдительна, ангельские улыбки Регины мне кажутся злобными оскалами монстра. Ничем иным, как хитро расставленными ловушками. И дичь, на которую она объявила охоту, – это я.
– Аннушка, – обращается ко мне Андрей Валерьевич, даря отеческую улыбку, приподнимаясь на стуле. – Думаю, на сегодня ваш рабочий день окончен.
Регина Эдуардовна, кажется, поражена еще больше моего. Бросив взгляд на изящные часы на левой руке, она, не выдержав, произносит:
– Пять часов, Андрей Валерьевич! Очень важно, чтобы сотрудник работал до конца рабоче…
Директор, несмотря на неуместное замечание со стороны психолога, останавливает Регину жестом руки и вынимает из кармана темного пиджака увесистое портмоне. Андрей Валерьевич принимается быстро считать зеленые купюры, что, шурша, мелькают между его полными пальцами.
– Мы сегодня с Анной Викторовной славно поработали, – начальник четко дает понять эти словами, что его решения не обсуждаются и, тем более, не подлежат критике.
В этом весь мой босс! Словно мягкий плюшевый медведь на вид, он имеет хватку бульдога, вцепившегося с остервенением в плоть соперника.
Скрыв бешенство за очередной улыбкой, Регина, щурясь, наблюдает за тем, как я, забрав ручку и блокнот со стола, прячу «рабочие инструменты» в сумочку. Но стоит мне поднять глаза, как я вижу, что взгляд психолога прикован отнюдь не ко мне. Зеленые глаза, буквально сверлят взглядом салфетку, которую совсем недавно я использовала от скуки вместо холста. Каким-то непостижимым образом плавные линии, выведенные синими чернилами, объединились, образуя легко узнаваемые очертания бабочки с оригинальным названием «голубой Морфо».
Дмитрий Воронов, словно очнувшись, подхватывает меня под локоть, и хрипло произносит:
– Я отвезу Анну.
Андрей Валерьевич, далекий от интриг и лицемерия, лишь согласно кивает.
– Регина Эдуардовна, прошу вас, – галантно произносит начальник, предлагая руку штатному психологу. – Нам с вами как раз по пути. Хотелось бы заглянуть в ваш кабинет, как раз на мой любимый красный диван.
Лицо директора заливается густой малиновой краской, когда мужчина понимает, что фраза звучит уж слишком двусмысленно.
Дима же, воспользовавшись ситуацией, еще крепче сжимает мой локоть, вызывая небольшой приступ паники.
Регина, не смея перечить начальству, с неохотой принимает пухлую широкую ладонь Андрея Валерьевича, прежде чем последовать за мужчиной. От неё буквально на физическом уровне веет досадой.
– Пусти, – цежу я сквозь стиснутые зубы, когда мы остаемся наедине. Я пытаюсь высвободить руку из крепкого захвата. – Если не отпустишь, я устрою скандал!
Дима, приподняв бровь, измеряет меня снисходительным взглядом. Но, должно быть, мое решительное лицо и бурно вздымающаяся грудь убеждают его в том, что я не блефую. Процедив какое-то нелицеприятное ругательство, он все же ослабляет хватку.
– Я отвезу тебя домой, Аня, – тихо произносит жених.
Несмотря на ощущение опасности, все чресла будто сковало. Словно послушная марионетка, я следую за Вороновым. Выйдя из здания, Дмитрий целеустремлённо ведет меня к припаркованному автомобилю. Увидев знакомую «Ауди», я чувствую, как учащается дыхание, думая о том, что…
– Перестань паниковать и придумывать всякие ужасы.
Стиснув зубы, я позволяю усадить себя на переднее сидение. Гневно сверкаю глазами, когда Дима заботливо протягивает ремень безопасности, защелкивая его на уровне моего бедра. Я слежу за тем, как Воронов обходит машину, после чего усаживается на водительское место.
Плавно заведя мотор, мужчина уверенно пускает машину по дороге.
– Я так понимаю, ежедневник у тебя.
Облизнув в одно мгновение пересохшие губы, я встречаюсь взглядом с Вороновым в зеркале дальнего видения.
– Можешь не отвечать, – ошарашивает меня мужчина, поворачивая руль влево.
Минут десять мы едем молча. Я стараюсь смотреть прямо перед собой, да и Воронов, судя по всему, не горит желанием общаться. Замелькавшие знакомые пятиэтажки за окном подсказывают, что мы совсем рядом с моим домом. Остановившись на обочине дороги, напротив которой был мой дом, Дима всем корпусом разворачивается в мою сторону. Я с недоумением смотрю в синие, словно штормовое море, глаза. Стараясь действовать незаметно, нащупываю ручку автомобиля, а второй рукой ловко отстегиваю ремень безопасности, неприятно впившийся в кожу живота. Все бы ничего, но у Воронова всегда были серо-голубые глаза. Дима молча наблюдает за моими попытками сбежать. Когда я открываю дверь и выскакиваю наружу, он проводит по волосам, что явно стали намного темнее.
– Будь осторожна, Анна, – произносит Воронов.
Продолжая тревожно смотреть на мужчину, я почти шепчу непослушными губами:
