Виктор Васильевич Бушмин "Альбигойский Крест. Сенешаль Каркассона"

Ги-младший покраснел, увидев грозный взгляд своего отца, осудившего его за то, что он проявил несдержанность при беседе с королем, поклонился и вышел из комнаты. Филипп дождался, пока он закроет двери, повернулся к маршалу и сказал:

– Пройдемте к столу, там нам будет удобнее побеседовать…

Король Франции сел в кресло и жестом приказал Герену и де Леви занять места возле него. Когда они присели, Филипп произнес:

– Большие проблемы вынудили нас снова обратиться к вашим услугам, маршал де Ла Фо. – Ги попытался встать, но король жестом приказал ему сидеть. – Большие проблемы на юге, снова вынудили вспомнить о вас, мессир де Леви. Сенешаль Каркассона, рыцарь де Орийяк, которому вы изволили передать все бразды правления, месяц назад был таинственно убит восставшими баронами, которые поддерживают молодого графа Раймона де Сен-Жиль…

Король перевел взгляд на Герена, канцлер продолжил слова, сказанные Филиппом:

– Судя по последним данным агентуры, дорогой маршал, кто-то координирует действия мятежников и направляет их в самые уязвимые и слабые места нашей обороны. Восемь замков уже отбито, полагаю, что эти данные уже устарели, ведь пролетел месяц с лишним…

Ги де Леви покачал головой. Филипп прервал Герена и произнес:

– Это все, только цветочки, Ги. Ягодки, судя по всему, начнутся летом. Как мы поняли, информация о наших гарнизонах, передвижениях отрядов и вылазках-рейдах исходит с самых верхов нашего командования. Кто-то засел среди верных нам людей, и передает врагам информацию. Тебе надо срочно выезжать на юг, брать сенешальство Каркассона в свои руки и вычислить предателя…

– Кстати, маршал, может так случиться, что предатель будет не один. – Добавил Герен, нахмурив свои густые брови. – Мы не исключаем возможности наличия хорошей агентурной сети. Действовать будешь вслепую, можно сказать, на ощупь…

– Повинуюсь, сир… – поклонился Ги де Леви. – На ощупь, так, на ощупь…

– Да, и еще… – Филипп нахмурился. – В последнее время, папа Римский Гонорий, старый и упертый баран, взялся поддерживать права молодого графа Раймона. Все наши жалобы на притеснения гарнизонов, нападения на замки и башни он игнорирует, ссылаясь на то, что прямых доказательств участия графа де Сен-Жиль мы не смогли предоставить…

– Уже интереснее… – заметил Ги.

– Вот-вот, – кивнул Филипп. – Не то слово! Мы не можем официально послать значительные силы на юг. Нас могут тут же обвинить в провокациях и попытках захватов и аннексий. Значит, тебе придется отправиться в Каркассон только со своими рыцарями, можешь захватить кого-нибудь из своих старых приятелей. Кстати! Мне сказали, что мессир де Марли заскучал у себя в замках! Бушара надо взять с собой, иначе, не приведи Господь, от безделья в нем проснется кровь его окаянного прадеда! Ох, и бедовый был, по запискам Сугерия, сеньор! Хотя, и рыцарь был отменный. Что ни говори, а в первом крестовом походе был одним их лучших и отчаянных рубак…

Ги молча кивнул. Герен покосился на него и сказал:

– Вы, маршал, не думайте, что мы отправляем вас, как овцу на заклание. Вы будете непрерывно ощущать нашу поддержку и помощь. Деньги и наемники будут в вашем распоряжении. Да, чуть не забыл, ваш старый боевой товарищ, итальянец Чезаре де Висконти, находится там и руководит тайной сетью агентуры. Он, скорее всего, одевается монахом- проповедником, катары их не трогают, считая безобидными и неопасными созданиями нашей матери-церкви. Иное дело инквизиторы, за ними, прямо, охота какая-то. Но, эти ребята свое дело знают отлично – чистят и выкорчевывают ересь, запаливая костры по всей Окситании…

– Это уже легче, монсеньор епископ… – улыбнулся Ги, обратившись к Герену по его сану, ведь, помимо канцлерства, он был епископом Санса.

– Сын покойного Симона де Монфора вам вряд ли будет опорой. Амори, к счастью или несчастью, только жалкая тень своего великого отца. Удерживайте сенешальство Каркассона, теребите графов де Фуа и де Комминж, – ваших «старых знакомых», но, упаси вас Господь, не влезайте в междоусобицу Амори и графа Раймона. Пусть, накуролесят на пару, как следует. Нам же, потом, легче и проще будет принять земли под скипетр Франции… – ответил Герен маршалу. – Сколько воинов, маршал, вы сможете собрать прямо сейчас?..

– Сотня конников пожалуй, из которых увы только с дюжину замковых рыцарей будет, остальные арбалетчики и сопровождение… – пожал плечами Ги де Леви, – если, мессир де Марли согласится и прихватит своих людей, полагаю, что около полусотни рыцарей мы наскребем…

Филипп удовлетворенно кивнул:

– Неплохо, для начала. Можешь взять еще кого из знакомых?..

– Думаю, что мессир Юмбер де Божэ, да кто-нибудь из старых воинов согласится. Вся надежда, что Бушар «зажжет» и уговорит кого-нибудь из своих знакомых или соседей, хотя, я не знаю и не уверен в этом…

Герен хлопнул себя по лбу:

– Вот! Вспомнил! Вчера приезжал к нам мессир граф де Клэр из Англии, привез бумаги, так, ерунду. Но, что самое главное, ему сейчас скучновато, вот, он и спрашивал тебя. Может, ты и его уговоришь? А, что, рыцарь он приличный, опытный. Ведь именно, но на пару с Роже де Ласи так грамотно умудрились удерживать Шато-Гайяр долгое время…

– Правда? Жильбер де Клэр здесь? – Обрадовался Ги де Леви. – Что же он делает?..

– Приехал от скуки во Францию, желает поездить с рыцарями по турнирам, спрашивал, не собираемся ли мы в крестовый поход. Захватил бы ты его, а? Он и его английские рыцари, думаю, могут согласиться…

– Попробую, монсеньор… – согласился Ги де Леви. – А, случаем, вы не знаете…

– Знаем… – перебил его Филипп. – Мессир де Клэр и его рыцари сняли два постоялых двора, как раз напротив Малого моста через Сену.

– Ух, ты! – Воскликнул Ги. – Я послал своих слуг туда же, чтобы они сняли комнаты и разместили коней…

– Живи у меня во дворце, коней разместишь в королевских конюшнях, там их откормят и перекуют, если надо. Оруженосцев и челядь разместишь в дворцовых пристройках – места полно! – Подвел итог разговора Филипп. – Встречайся с мессиром де Клэр, потом, поезжай к сеньору Бушару де Марли. Срок тебе – месяц, не больше, деньги тебе выдаст Герен, сколько потребуется…

– Слушаюсь, сир. – Ги встал, поклонился и покинул короля, оставив их наедине.

Когда Герен и король убедились, что маршал уехал из дворца, Филипп вздохнул и сказал:

– Да. Крепкий рыцарь. Спокойно воспринял такую задачу! Если он ее решит, у меня не будет слов и жестов, чтобы выразить свою благодарность…

– Это, сир, если он живым вернётся… – перекрестился бывший рыцарь-госпитальер, а ныне – епископ Санса и главный канцлер королевства Герен. – Просто адское задание, сир!

– Пошли, помолимся Господу… – кивнул ему Филипп.

ГЛАВА III.

В которой рассказывается о том, как погиб славный граф Симон де Монфор – покоритель альбигойцев, властитель Тулузы, виконт Безье и Каркассона, герцог Нарбоннский.

За три года до описываемых событий. Апрель 1218г. Мятежная Окситания.

В начале апреля 1216 года Симон де Монфор прибыл, наконец, в Париж, где был триумфально встречен всем рыцарством северной Франции. Ему оказывали почести, наперебой приглашали в гости многие знатные бароны и сановники королевства. Сам король Франции, могущественный Филипп Завоеватель, оказал Монфору честь, приняв его в большом зале королевского дворца, но не в Париже. Симон был окрылен и приятно поражен тем вниманием к его персоне и не сразу понял, что стоит на самом деле за всем этим почетом и уважением. Симон не сразу понял, почему его, одного из самых могущественнейших и знатнейших баронов королевства, принимают не в столице королевства, а в небольшом провинциальном городишке…

16 апреля 1216 года в большом зале королевского дворца в городе Мелен, что возле Парижа, Симону де Монфор было торжественна вручена грамота… о пожаловании ему и его потомкам в вечное наследование… всех тех владений и титулов, которые они, не щадя жизни и здоровья, захватил сам!

Король Филипп – вот истинный творец всех побед! Король Франции – вот истинный повелитель и верховный сюзерен Юга Франции! Не Симон де Монфор! А только король!!!

Симон де Монфор, стоя на коленях, вне себя от счастья, богатства и знатности, не сразу понял все это. Он стоял на коленях, словно верный пес короля, и слушал, как в торжественной и напряженной тишине, среди сотен знатных священников и баронов короны, Филипп Французский лично зачитывал грамоту:

«Мы, Божьей милостью король Франции Филипп, утверждаем нашего доброго и преданного вассала, верного Симона, графа де Монфора и сеньора Ивелина, во владении герцогством Нарбоннским, графством Тулузским, виконтствами Безье и Каркассон как ленами и землями, отнятыми у еретиков и врагов церкви Иисуса Христа, кои Раймон, некогда граф Тулузский и Сен-Жиль, держал от нас – королей Франции, своих законных и единственных сюзеренов!»

После этой торжественной сцены, Симона «закружила» светская волна. Он гостил у де Монморанси, шурина его жены Алисы, побывал в гостях у герцога Эда Бургундского, съездил в Бретань к графу Роберу де Дрё, побыл практически у всех знатных баронов…

А, в это самое время враг, еще не покоренный и не уничтоженный Симоном и его рыцарями, снова поднимал знамя неповиновения.

Вообще, если бы все, что планировал граф Раймон де Сен-Жиль, получилось – весь Юг королевства отпал от короны Франции. Раймон, еще в 1215 году, заручился обещанием короля Англии – своего шурина о вооруженной поддержке. Графу удалось даже договориться с наследником виконта Раймона-Роже де Тренкавеля, молодым Пьером, своим наследственным врагом, о совместной атаке. Графы де Фуа и де Комминж, несправедливо ограбленные Симоном де Монфором и его братом Ги, также решили примкнуть к восстанию.

Но, удачно складывающийся поначалу, альянс начал рушиться, словно карточный домик! Англия и Аквитания, на престоле которой сидел юный Анри Третий Плантажене, выпадали из игры.

Арагонское королевство и графства Барселона и Руссильон тоже не смогли помочь Раймону. После смерти короля Педро Защитника под стенами Мюре там правил его малолетний сын Яков, или Хайме, на испанский манер.

Оставался только Прованский маркизат – последняя часть княжества графа Раймона де Сен-Жиля, еще не отнятого у него крестоносцами.

Но, граф Раймон, казалось, ослеп, и не замечал, что этих сил явно не хватит для восстания. Он со своим сыном, Раймоном VII, поднимает знамя восстания в Марселе…

В конце мая 1217 года, оба графа, старый и молодой Раймоны де Сен-Жиль, вступают в Авиньон во главе небольшого отряда, состоящего из верных рыцарей, лишенных крестоносцами своих земель, группы катарских воинов-фанатиков и ста пятидесяти арагонских наемников. Город встретил их цветами и овацией. Старый Раймон, наконец-то, прозревает и спешно отбывает в Арагон вербовать наемников. Младший Раймон, презрев все опасности, устремляется на город и крепость Бокер, недавно занятый французскими крестоносцами…

Симон де Монфор, пораженный известиями, доставленными гонцами с, казалось бы, усмиренного владения, спешно бросается на спасение Бокера и всех своих владений…

И, как не странно, удача поначалу, сопутствовала графам де Сен-Жиль. Гарнизон Бокера, видимо, «расслабился» и позволил отрядам молодого Раймона захватить мост и городские ворота. Рыцари отступили в замок, толком не готовый к защите, и заперлись в нем, словно в мышеловке…

Тулуза и остальные города графства, словно проснувшись ото сна «завоевания», сбрасывали с себя гарнизоны крестоносцев де Монфора, как животное, очнувшись от долгой спячки, стряхивает со своей спины паразитов, присосавшихся за долгую зиму.

Из равнинных крепостей и замков держались только Каркассон, Памье, Мирпуа, Фанжо и Пруй, под командованием сенешаля де Леви. Робер де Мовуазен со своими немногочисленными рыцарями крепко засел в Лаворе, Ломбере и Альби. Держался, как мог, Бушар де Марли, удерживая Нарбонн, Фонфруад и Терм. Но горные замки и перевалы уже были открыты для вторжения из Арагона через Фуа, Комминж и Руссильон…

Симон, которому доложили ужасное и катастрофическое положение дел, впервые в жизни запаниковал. Его супруга, Алиса де Монморанси с небольшим гарнизоном была блокирована в самом сердце города Тулуза – замке Шато-Нарбоннез. На востоке захваченных земель, умирал от голода гарнизон несчастного Бокера. Крестоносцы, по всем правилам рыцарских войн, вывесили черное знамя голода над стенами цитадели, но продолжали отбивать, одну за другой, атаки отрядов молодого Раймона, словно волны накатывавших на замок.

Де Монфор с крепким отрядом, пополненным французскими рыцарями-авантюристами, делает одну из своих главных ошибок, бросаясь на освобождение гарнизона Бокера. Напрасно Ги де Леви и другие рыцари доказывали Монфору, что важнее сейчас деблокировать Тулузу и не позволить занять ее приверженцам «старой власти». Симон, словно ослеп! А ведь рыцари были правы, предлагая атаковать Тулузу. После ее взятия в 1215 году вместе с молодым принцем Людовиком, Симон срыл практически все укрепления города, сделав его беззащитным… почти!

Но Симон бросился на Бокер… впервые в своей военной жизни… потерпел поражение! Отряды рыцарей Симона отбросили от города горстка рыцарей молодого Раймона де Сен-Жиль и ополчение, собравшееся выбросить северян-чужаков и возвратить власть «своим» графам!

24 августа молодой Раймон VII де Сен-Жиль милостиво принял условия почетной капитуляции и сдачи цитадели города Бокер. Рыцари и пехотинцы, измученные долгой осадой и голодом, с распущенными знаменами и при оружии покинули замок, отдав его повстанцам…

Симон де Монфор молча наблюдал, как через главные ворота Бокера выходили его воины. Глаза его сузились, став похожими на две щелки, желваки ходили под кожей скул его бедного лица. Симон, широко расставив ноги, закованные в кольчужные чулки, мучался от злости и ярости за свою первую, но не последнюю, военную неудачу. Ноздри у него широко раздувались…

К нему приблизился один из рыцарей:

– Каковы будут приказания, мессир граф? – Осторожно спросил он у Симона.

Симон повернул голову и коротко бросил:

– На Тулузу… нет! На юг! Перекроем проходы из Арагона!

Рыцарь склонил голову, потом поднял ее и спросил:

– А, что делать с измученным гарнизоном Бокера, мессир?

Симон, уже сев в седло, ответил:

– Отправь их к мессиру Бушару. Они сейчас – никакие. Пусть он их подкормит и «вправит» мозги! Как он умеет!!!

В это же время, пользуясь небольшой паузой в действия повстанцев, Ги де Леви и его рыцари отбивают крепость Монгренье, принадлежащую графу де Фуа. Ги де Леви маршал де Ла Фо справедливо поступил, захватив крепость. Он отрезал прямой путь силам графа де Фуа для наступления на Тулузу. Это был, пожалуй, один удачный момент в этой кампании…

Симон де Монфор бросается на юг, ожидая вторжение врага через Бокер или Нарбонн. Но…

13 сентября 1217 года, день в день четыре года спустя после позорного поражения при Мюре, граф Раймон VI вступает в Тулузу…

Раймон, умудрился-таки собрать наемников в Арагоне! Напрасно, части Монфора, которыми командовал Бушар де Марли, ждали его на перевалах между Руссильоном и Нарбонном. Раймон перешел Пиренеи западнее и, соединив свои силы с отрядами графов де Фуа и де Комминжа, двинулся скорым маршем на Тулузу.

Войска повстанцев перешли Гаронну, прикрытые сильным осенним туманом, стелившимся над рекой и низинами…

– Мессир Раймон! Где вы планируете форсировать Гаронну? – обратился к старшему Раймону граф Раймон-Роже де Фуа.

Граф немного помедлил с ответом, потом, вытянул руку и указал:

– Мы перейдем Гаронну вон там – чуть ниже плотины мельниц Базакля! Там не глубоко, отличный каменистый брод. Лошадям вода будет едва достигать крупа!

– Отлично! – Кивнул граф де Фуа и пришпорил коня, устремившись к голове армии, построившейся в низине.

Армия почти закончила перестроение, переправившись через Гаронну, когда яркое осеннее солнце разогрело воздух и туман, разрываемый легкими порывами ветерка, рассеялся, открыв прямо перед ними Тулузу…

Войско перестраивалось на широком лугу. Ветерки трепетали знамена и флажки копий воинов, ведомых графом Раймоном де Сен-Жиль Тулузским к своему городу, к своей столице, к великой и древней Тулузе…

Жители города, высыпавшие на ров, окружавший город, не верили своим глазам!

– Слава! Слава нашему графу Раймону и его воинству! Слава!.. – Неслось отовсюду навстречу передовым частям повстанцев, ведомых графом Раймоном. Над его головой трепетало древнее знамя рода Сен-Жиль – на червленом поле золотой греческий крест, этот крест еще называли «узорным» или «Тулузским крестом» …

Люди, знатные сеньоры и простые горожане, бросались на колени перед конем графа Раймона и целовали края его одежд. Всеобщее ликование жителей вдруг резко сменилось на ненависть к французам-оккупантам, засевшим в замке Шато-Нарбоннез. Гарнизон, руководимый бесстрашной Алисой де Монфор, в девичестве де Монморанси, спешно закрывал ворота и поднимал мост, отрезая зазевавшихся французов от спасения…

Неизвестно, кто в точности подал клич, призвав к резне и погромам. Но, толпа, словно жуткая в своем бессмысленном гневе, вдруг, прервав приветствия освободителям, бросилась резать и жечь французских поселенцев, ремесленников и купцов, большей частью живших в нижнем городе и не успевших укрыться в замке…

Раздался тревожный набат. Алиса вздрогнула, прервав молитву, и прислушалась…

«Что это?» – насторожилась она. – «Пожар? Или…»

Ход ее мыслей прервал рыцарь, вбежавший в покои графини:

– Мадам графиня! Восстание! Граф Раймон с армией вломился в Тулузу!..

Алиса не поверила своим ушам. Она встряхнула густой копной своих волос и переспросила:

– Это – точные сведения?

Рыцарь поклонился:

– Да, мадам графиня. Несколько воинов, проживающих в нижнем городе, чудом спаслись от разъяренной толпы жителей! Они явственно различили крест Сен-Жилей на красном знамени…

Алиса вздохнула. Она подошла к окну и посмотрела на нижний город. В нескольких местах, где компактно проживали выходцы с севера и лояльные к новой власти южане, разгорались языки пламени и клубились черные тучи дума…

– Замок приготовить к обороне! Немедленно закрыть ворота, опустить решетки, поднять мост!

– Все уже исполнено, мадам графиня! Шато-Нарбоннез готов к осаде… – поклонился комендант замка, мессир рыцарь Гоше де Рибмон, вошедший в этот момент в комнату графини Алисы…

Раймон де Сен-Жиль попытался, было, остановить резню и погромы, но его остановил, дернув за рукав кольчуги, граф де Комминж:

– Не стоит это делать, дорогой Раймон. Пускай жители вволю «отведут» душу…

Граф посмотрел на Бертрана. Комминж зло улыбался, наблюдая за бесчинством толпы.

– Но, граф Бертран! Это же преступление против христиан! Нас, итак, не жалует Его святейшество папа Иннокентий! А тут, такое!!!