Виктор Васильевич Бушмин "Альбигойский Крест. На Тулузу!"

Флоранс стояла в толпе крестьян, прижавшись к одной из повозок, нагруженных пустыми бочками из-под вина, она старалась ни на кого не смотреть и гладила пегую кобылку, запряженную в повозку, чтобы скрыть волнение и дрожь, периодически охватывающих девушку.

Стражники, несмотря на толчею и давку, старательно и медленно, словно в замедленном сне, проверяли оттиски печатей на подорожных бумагах или на ладонях торговцев, не имевших бумаг. Флоранс рассчитывала проскользнуть миом них, или, в крайнем случае, сослаться на какую-нибудь важную задачу, поставленную ей лично сенешалем, предъявив воинам перстень Ги-младшего. Вырезанные стропила родового герба рода де Леви, как она разумно полагала, должны поразить стражников и позволить ей выйти за крепостные стены.

Но, вдруг толпа торговцев, скучившаяся возле ворот, стала расступаться, пропуская трех всадников, криками и плетками разгонявших это скопление, чтобы пробиться к стражникам. Флоранс вздрогнула, ей показалось, что ее внезапная бледность будет заметна для окружающих, вжала голову в плечи и стала бочком продвигаться ближе к воротам, надеясь в суматохе исчезнуть.

– Пропустите! Прочь! Дурачье! – Всадники стегали по головам и спинам толпу, медленно и неуклонно приближаясь к воротам. Один из рыцарей – это был Жильбер де Клэр, привстал на стременах и крикнул, обращаясь к стражникам. – Олухи! Закрывайте ворота! Закрывайте ворота!..

Командир стражников, услышав голос мессира де Клэра, вскочил со стула и стал раздавать команды воинам, сопровождая их оплеухами и грязными ругательствами, достававшимися, в основном, торговцам и крестьянам. Стражники быстро расчистили пространство перед воротами, ловко орудуя копьями, и опустили решетку, преграждая выход из крепости.

– Всех проверять, ощупывать и разглядывать! – Приказал им Жильбер де Клэр. – Искать девушку, молодую!..

Флоранс стала незаметно пятиться спиной, стараясь протиснуться в бок от ворот в надежде незаметно скрыться среди узких улочек нижнего города, когда внезапно кто-то грубо и резко схватил ее за плащ и потащил к стражникам, выкрикивая на ходу:

– Ваша милость! Тут какая-то девка прижалась к моей кобылке! Может, она вам сгодится?!..

Флоранс инстинктивно высвободила руку с кинжалом и ударила в шею ретивого крестьянина, вызвав панику и крики ужаса среди толпы. Она попыталась убежать, но кто-то ловко подставил ей подножку, и она упала. Толпа навалилась на нее, стараясь прижать лицом к земле, пропитанной навозом и остатками мусора. Она, понимая, что спасения уже нет, и попыталась перерезать своим кинжалом вены на левой руке.

– Ваша милость! Эта чертовка себе вены вскрыла!.. – Крикнул дюжий крестьянин, выхватив кинжал из рук несчастной.

– Быстро перетяните ей ремнем руку! – Крикнул Жильбер, соскакивая с коня на землю.

Один из воинов, расстегивая на ходу ремешки щита, подбежал к ней, схватил перерезанную руку выше локтя и туго перетянул ее ремешком. Кровь быстро иссякла, превратившись из большого и ритмичного ручья в еле заметную струйку.

– Готово, ваша милость! – Весело крикнул воин и затянул ее руки за спиной крепкой удавкой. – Готова, паскудница! Можете забирать!..

– Лови кошель! Напейтесь сегодня за здоровье сына и наследника сенешаля де Леви! Эта сука хотела убить его! – Жильбер схватил Флоранс за шиворот ее платья и резко перекинул через луку седла своего коня, запрыгнул сам и крикнул. – Теперь можете открывать ворота!..

– Слушаюсь, мессир де Клэр! – Комендант поклонился и с довольным лицом подошел к воину, поймавшему на лету кошель, похлопал его по плечу и сказал. – Сеньор ужасно щедрый. Гляди, какой увесистый кошель он кинул тебе, Анри…

Стражник с гордым видом посмотрел на коменданта, прижал свое копье локтем, чтобы не упало, и развязал тесемки, стягивающие верх кошеля. Золото блеснуло на солнце, играя и переливаясь искристыми бликами на монетах.

– Истинный сеньор, каких свет не видывал! – Восхищенно произнес Анри, высыпая на свою большую мозолистую ладонь несколько золотых монет. – Теперь, Бог даст, и домишко смогу прикупить для своей Жанны, замучила стонами и причитаниями, что, мол, все не как у людей…

– Ага! Только если не пропьешь все это добро по дороге! – Засмеялись стражники, обступая своего товарища. – Ты уж убери, от греха, большую часть монет, не то, не приведи Господь, мы и в правду так напьемся, что не только твои денежки, святых позабудем!..

– Верное дело! – С серьезным выражением лица ответил Анри. Он умоляюще взглянул на своего командира. – Комендант Бертран, а комендант Бертран! Отпустите меня, Христа ради, до дома! Я, ей Богу, стрелой обернусь, только отнесу часть монет и отдам их Жанне. Неровен час, и правда пропьем, вот горе то будет…

– Беги, только быстрее… – усмехнулся Бертран, махая рукой. – Мы пока здесь подежурим, а ты, смотри, все деньги не отдай! Между прочим, сам кошель стоит не меньше полусотни ливров! Смотри, какая кожа, какое шитье золотом! Красотища, да и только! Эй, куда ты заспешил? А на что нам пить-то вечером?..

Анри засмеялся и отсчитал пять золотых монет, которые протянул коменданту:

– Ой, простите, совсем голову от радости потерял! Вот! Примите их, комендант Бертран, у вас они целее будут…

Бертран взял протянутые монеты и засунул их в свой кошель, висевший у него на поясе. Стражник прислонил копье к стене и побежал, весело подпрыгивая в воздухе, к домику своей ненаглядной Жанны, что-то напевая про себя. Солнце, словно сжалилось над счастливцем, и в угоду ему прикрылось небольшой тучкой, снимая летний зной, накаливший воздух, камни и всю округу.

Жильбер де Клэр почувствовал, как девушка пришла в сознание и стала трепыхаться, пытаясь освободиться от пут. Он несильно ударил ее кулаком по затылку и медленно, сдерживая злость, произнес:

– Лежите смирно, сеньорита Флоранс, или, как там вас зовут на самом деле. Видит Бог, как мне трудно сдерживать злобу…

Девушка обмякла, смирившись со своей ужасной участью. Рыцарь быстро въехал в цитадель, миновал ворота и остановил своего коня возле башни, которую палач облюбовал для себя в качестве комнаты допросов и пыток. Подбежали оруженосцы и слуги. Жильбер спрыгнул с коня и кивком головы указал им на связанную девушку:

– Снимите ее и позовите лекаря! Он должен привести ее в порядок… – Слуги стащили несчастную и повалили на грязные каменные плиты внутреннего двора. Рыцарь толкнул ее ногой, проверяя, все ли с ней в порядке. Флоранс зашевелилась, села и исподлобья посмотрела на него. Жильбер криво усмехнулся. – Вот и, слава Богу! Ты пришла в себя. Сейчас тобой займутся наши лекари, а потом (он грустно вздохнул) молись своему богу…

Рукав и часть платья девушки были одним сплошным бурым пятном из-за крови, сочившейся сквозь перетянутую рану. Рыцарь увидел ее бледное лицо, черные круги под глазами, грустно вздохнул и нетерпеливо крикнул, обращаясь к слугам:

– Ну! И где этот ваш чудо-лекарь? Если она сдохнет, я с вас семь шкур спущу!..

Но, долго ему не пришлось переживать – оруженосцы буквально приволокли лекаря, который склонился над телом Флоранс, успевшей к этому времени впасть в бессознательное состояние из-за большой потери крови. Жильбер молча посмотрел на него и развернулся на шум громких голосов, раздавшихся возле казарм.

Он увидел сенешаля, который о чем-то громко и оживленно разговаривал с каким-то незнакомцем. Жильбер поспешил к нему, чтобы разузнать причину столь громкого и оживленного разговора.

– А, мой друг, – сенешаль прервал разговор и повернулся к подошедшему англичанину. – Как ваши успехи?..

– Как и обещал, я поймал ее, чертовку! – Улыбнулся в ответ рыцарь, показывая рукой в дальний угол двора, где группа воинов и лекарь пытались привести Флоранс в чувство. – Она, скотина такая, все-таки умудрилась вскрыть себе вены на руке…

– Потом! Все потом… – Ги де Леви отмахнулся от шпионки. – Тут у нас, мой верный мессир де Клэр, совершенно иной коленкор получается!..

И он вкратце пересказал суть разговора с незнакомцем.

– Я уже бегу собирать рыцарей… – понял его мысль Жильбер. – У нас, в цитадели, сейчас есть восемьдесят рыцарей, который мы сможем без ущерба для охраны взять для атаки на дом старшины города!

– Именно так мы и поступим! – Сенешаль взял боевой рог, протянутый ему один из оруженосцев, и громко протрубил три раза. – Заодно и поглядим, как наши бравые вояки реагируют на сигнал тревоги…

Рыцари довольно-таки быстро выбежали из казарм, захватив с собой все вооружение, за исключением кольчуг. Сенешаль бегло осмотрел их и остался доволен внешним видом и скоростью сбора воинов.

– Мессир де Клэр, – произнес он, обращаясь к англичанину, – прошу вас немедля принять командование над оставшимися воинами гарнизона, а я с сими благородными сеньорами направлюсь к дому городского старшины. Захвачу, пожалуй, я с собой всех оставшихся арбалетчиков…

– С превеликим удовольствием, сеньор сенешаль… – улыбаясь, поклонился рыцарь. Он повернул голову к строю воинов, и громко крикнул. – Мессиры! Для вас есть небольшая работенка в нижнем городе! Катары, судя по всему, собираются в доме городского старшины! Вы, с Божьей помощью, навестите их, треклятых, и малость поговорите по душам!..

Рыцари засмеялись в ответ, но хмурое и серьезное выражение лица сенешаля мигом прекратило у них желание зубоскалить. Рыцари побежали к конюшням выводить лошадей, ведь буквально утром всех оруженосцев и конюхов увел с собой мессир де Марли.

ГЛАВА II.

Гекатомба Бушара де Марли.

Дорога на аббатство Фанжо. 1 сентября 1221 года.

Отряд, ведомый Бушаром де Марли, не жалея коней мчался вдогонку за ушедшими итальянскими крестоносцами все еще надеясь перехватить их и не допустить жуткой бойни, о которой поведали во время допроса пленные катарские шпионы.

За сутки отряд проходил по десять-двенадцать лье. Лошади и люди спешили буквально из последних сил, не жалея себя и мало заботясь о предосторожностях во время следования по вражеской территории. Правда, во время ночных привалов, устраиваемых мессиром де Марли для своих измотанных воинов, опытный крестоносец выставлял усиленную охрану, не раз повторяя вслух слова великого Вегеция: «Опытный командир заботится, прежде всего, о спокойном и безопасном ночном отдыхе для своих воинов…»

И вот, едва робкие солнечные лучи озарили верхушки деревьев и окрасили кроваво-желтыми отблесками щиты и шлемы воинов, лежавших на траве возле их спящих тел, последняя ночная стража обнаружила в кустах непонятное движение. Молодой оруженосец одного из рыцарей отряда мессира де Клэр тихонько позвал трех товарищей и, на свой страх и риск, скрываясь за низкими кустарниками боярышника и лещины, в изобилии росших в этих местах, настигнул незнакомца. Воины быстро скрутили его, засунули кляп в рот и притащили к небольшому навесу, сделанному из походного плаща де Марли, под которым спал их предводитель, подложив под голову седло запасной лошади. Боевой декстриер мирно спал возле своего хозяина, изредка переступая копытами во сне.

– Мессир де Марли, – оруженосец осторожно толкнул рыцаря. Когда Бушар открыл глаза и спросонья посмотрел на воина, тот произнес. – Мы тут поймали одного…

Бушар резко поднялся, протер руками заспанные глаза, зевнул и потянулся, хрустя суставами и разминая затекшее от неудобной позы тело:

– Ну, так тащите его сюда, раз разбудили…

– Ваша милость, – робко ответил воин, показывая на спеленатое тело незнакомца, – вот он, горемычный…

Бушар склонился над ним, присмотрелся и произнес:

– Выньте кляп…

Воины вытащили кляп изо рта пленника. Тот приподнял голову и радостно взмолился, увидев знакомый герб:

– О, мадонна! Слава Господу! Я, наконец-то, дошел…

– Господи! Царица Небесная! – Вскрикнул де Марли. – Это же воин из итальянского отряда! Развязывайте его, болваны! Дайте парню вина, и пожевать чего-нибудь! Он, сердешный, еле держится от усталости…

Стражники быстро развязали итальянца и принесли ему вина в бутылке и большой кусок холодной говядины. Итальянец жадными и большими глотками, словно из опасения, что у него все это могут отнять, выпил половину бутылки и впился зубами в кусок мяса.

– Изголодался, горемыка… – сочувственно произнес один из воинов.

Бушар сел рядом с итальянцем и, выждав момент, когда он немного утолит свой голод, спросил:

– Говори…

Андриано, это был он, опустил голову и тихо затрясся всем телом, издавая еле слышные рыдания. Бушар погладил его по голове и повторил свой вопрос, добавив:

– Когда и где?..

– Мы не дошли до аббатства всего лишь пару лье, когда они атаковали обоз… – срывающимся на плач голосом ответил молодой крестоносец.

Бушар поднял голову и произнес, обращаясь к своим воинам:

– Лагерю подъем. Седлать коней, легкий завтрак и вперед…

Андриано, тем временем, продолжал:

– Своим залпом они сразу же накрыли хвост обоза. Командоре Гвидо приказал нам отрываться к поляне, где мы смогли выстроить оставшиеся повозки в круг и отразить несколько атак. Он выбрал меня…

– Успокойся… – Бушар прижал его голову к своей мощной груди. – Не надо скрывать слез! Это слезы воина, оплакивающего геройскую смерть своих товарищей. Никто, поверь мне, никто не посмотрит тебе вслед и не скажет: «Смотрите, вот идет трус, который бросил своих друзей…» Ты понял меня?

Бушар крепко сжал его голову и посмотрел Андриано в глаза. Тот, плача, кивнул.

– Мы пели песню легионеров… – тихо произнес он. – Я несся по лесу и слышал, как она затихает…

– Красивая смерть. – Грустно ответил де Марли и украдкой вытер слезинку, набежавшую в уголке глаза. Рыцарь становился ужасно сентиментальным, когда слышал о чьей-то красивой смерти. Он в тайне завидовал им, опасаясь, что смерть может обделить его такой роскошью, позволив умереть в мире, а не с мечом в руке и именем Господа на устах. – Истинные легионеры…

Он похлопал итальянца по плечу и приказал доедать и допивать все, что принесли тому воины.

– Ты мне еще понадобишься… – мрачно добавил он, – ешь, для мести нужны силы…

Через час отряд был в седле, ожидая команды Бушара де Марли к началу марша. Рыцарь молча сел в седло, подтянул подпругу седла, методично проверил крепление вооружения и, повернув голову к воинам, крикнул:

– Вперед! Что есть силы! Вперед!..

Отряд сорвался с места и на ходу выстроился в колонну по четыре всадника, разместив арбалетчиков в средних рядах, тогда как крайние ряды колонны выставили свои щиты наружу, создавая защиту на случай внезапного обстрела из арбалетов. Они быстро перешли на галоп, хотя прекрасно понимали, что уже опоздали и ничем, кроме христианского погребения, не смогут помочь своим погибшим товарищам.

К полудню передовая группа заметила большую тучу кружащегося вдалеке воронья.

– Я уже понял… – Бушар не дал воинам доложить. – Как же эти твари чуют смерть!..

Он пришпорил коня, вырываясь вперед колонны. Лесная дорога сделала несколько поворотов и внезапно, словно пугливая женщина, которую застигнул врасплох неожиданно возвратившийся супруг, открыла жуткое поле боя. Бушар остановил коня возле нескольких повозок, буквально изрешеченных арбалетными болтами. Убитые лошади и мулы лежали возле повозок. Они были впряжены в повозки – смерть настигла их прямо на марше. Тела крестоносцев, с которых враги содрали практически все вооружение и амуницию, лежали распухшие возле повозок, издавая тошнотворный запах гниения. Смерть, нисколько не уважая их героизм, мало заботилась о приятности и красоте. Смерть забрала души храбрецов, оставив их тела разложению и земле. Это не ее забота…

Бушар прикрыл ладонью нос, но запах был настолько сильным, что он плюнул на землю, повернул голову к своим воинам и крикнул:

– Смотрите! Смотрите и запоминайте! Они полегли, как герои! А их обобрали эти поганые мародеры! Стыд и позор!..

Отряд спешился, воины замотали лица тряпками, смоченными в винном уксусе, который немного заглушал мерзкий запах разложения, тянувшийся от тел павших крестоносцев и застеливший этот участок дороги, и поляну ровным и плотным покрывалом.

Бушар молча пошел вперед по дороге, тянувшейся к небольшой поляне. У самого начала поляны он наткнулся на тела молодых итальянских рыцарей, их оруженосцев и слуг, своей смертью задержавших катаров и позволивших остальным крестоносцам перестроить повозки и выиграли несколько минут жизни для оставшихся товарищей, погибших на поляне.

Рыцарь подошел к кругу повозок и упал на колени. Он не мог больше сдерживать свои эмоции, горьким комком поступавшие к его горлу и душившие его. Бушар тихо и протяжно завыл. Так воет медведь, склонившись над телами своих мертвых медвежат, убитых каким-то глупым и безжалостным разбойником. Итальянцы погибли красиво. Их тела, раздетые и разграбленные, лежали внутри круга повозок, сохраняя подобие концентрических кругов, наглядно показывая рыцарю весь сценарий боя. Строй за строем, падая, крестоносцы сражались, как львы. Их лица застыли в уверенных и храбрых гримасах, оскал мертвецов обнажал зубы в последнем рыке смелости, остекленевшие глаза, казалось, уверенно смотрели в небо, словно провожали свои отлетевшие души в рай.

– Всем копать могилы! Хоронить героев будем прямо здесь, на поляне! Позже, клянусь спасением души, мы поставим большой каменный крест в ознаменование славной гибели наших братьев! Пусть каждый путник, друг или враг, видит сей символ их былого величия!..

Он вынул свою большую секиру и стал рубить землю, стараясь копать могилу. Воины присоединялись к своему командиру, и к вечеру, когда на темнеющем небе стали проблескивать первые и робкие звезды, они вырыли большую братскую могилу, в которую стали осторожно складывать тела погибших. Распухшие тела расползались, поэтому крестоносцы осторожно подсовывали под них полуразбитые павезы и волоком тащили к могиле.

Бушар молча стоял на коленях перед этой огромной братской могилой. Его огромный меч-бастард был воткнут в землю, становясь похожим на крест. Губы рыцаря тихо шептали слова молитвы, путавшейся в голове и выходившей какими-то нескладными, обрывистыми фразами, в которых, однако, чувствовалась искренность, скорбь и вера в то, что души храбрецов сейчас смотрят с небес на них, опоздавших, но поклявшихся отомстить, а сейчас хоронивших их…

– Мессир, мессир де Марли, – Голос воина доносился до головы де Марли, словно издалека, – Все тела собраны. Мы засыпаем могилу?..

– Что? – Бушар поднял голову и посмотрел на воина, говорившего с ним. – А-а. Да-да, конечно…

Он встал, выдернул меч из земли, аккуратно собрал ее в кожаный мешочек, повесил его на шею и пошел к своему коню…

Отряд собрался. Воины сели на коней. Бушар, нервно поддавая шпорами своего гнедого декстриера, который нетерпеливо перебирал копытами, вырывая комья травы, громко крикнул, обращаясь к воинам:

– Ребята! Враги победили наших товарищей! Это верно! Но, клянусь Богом, что они заплатили большую цену! Мы сейчас едем к ближайшей деревне, где наверняка найдем кого-нибудь из раненых врагов, оставленных там на излечение! Если они будут там – вы сожжем всю деревню дотла и отправим к их поганому богу жителей! Вперед!..

Колонна тронулась дальше по лесной дороге, двигаясь в темноте наугад. Через пару лье они увидели чернеющие в темноте силуэты деревенских домов. Серый дым, тянувшийся из высоких печных труб, длинными и узкими полосами поднимался к звездам, распушая свои хвосты возле облаков, слабо освещенных серебристым светом луны.

– Подходим тихо! Окружаем деревню и выгоняем всех жителей на центральную площадь, после чего прочесываем все дома… – приказал он воинам. – Арбалетчикам! Приготовиться к стрельбе!..

Отряд быстро окружил селение плотным кольцом. Бушар де Марли вынул боевой рог и громко протрубил, тревожа сон жителей. Всадники вломились в дома, выгоняя перепуганных жителей на площадку возле колодца. Испуганные жители падали на колени, с ужасом взирая на силуэты всадников, вооруженных копьями, мечами, секирами и факелами.