– Может, мне тогда свои надеть? – я-то уже привыкла, что даже в хороших магазинах не всегда могу найти обувь на свой размер.
– Эти?! – и она брезгливо указала толстым пальцем на мои босоножки, брошенные в углу рядом с дверью в ванную. – Во-первых, они слишком грязные, а во-вторых, совершенно не подходят твоему платью, и вообще они не модные…. Ох, не знаю, подберу ли что-нибудь. Подожди немного.
И толстушка унеслась прочь, напоследок сказав мне, чтоб я не садилась, а то платье помнется. А мне, признаться, уже так хотелось сесть. Но я не могла ее ослушаться. А вдруг платье и правда помнется и будет некрасивым?
Однако долго мне ждать не пришлось. Не успела я даже покривляться себе в зеркале, как вернулась Фарвина. Она принесла зеленые туфли на каблуках с атласными лентами, которые завязывались на голени. К моему великому изумлению, они мне подошли.
– Глаз наметан, – ответила мне на мое удивление толстушка, а потом сказала.– Теперь ты полностью готова. Идем.
И мы вышли из комнаты. Идти мне было безумно тяжело, мне еще никогда не приходилось таскать на себе такие грузы в виде одежды. Однако Фарвина была права: совсем скоро я просто забыла об этом, сосредоточив свое внимание на осанке и образе принцессы, который мне навязали.
Когда мы еще шли по темному коридору по направлению к центральной лестнице, я не удержалась и спросила:
– Фарвина, скажите, а Сильвина не будет против того, что я взяла ее платье?
– Конечно, нет.
– А кто это?
Фарвина ехидно улыбнулась. Видно, она поняла, почему я интересуюсь (хотя я сама толком этого не знала), и поспешила меня успокоить:
– Сильвина – сестра графа.
Я облегченно вздохнула. Почему-то эта мысль показалась мне приятной.
– А куда она уехала?
– О, Сильвина теперь служит при дворе короля Василия Великого. Она придворная королевы. Главная и любимая ее фаворитка. Что ж скажешь, хорошо устроилась: и девушке нравится, и место теплое.
Мы спустились по мраморной лестнице, завернули налево и оказались в столовой.
Комната имела форму овала и была отделана в коричнево-красных тонах. Из мебели, сделанной из красного дерева, здесь присутствовали огромный, на тридцать две персоны, стол, вокруг которого были стулья. Спинки их были высокими и украшены причудливым резным рисунком. Где-то сбоку, не заметно для любопытных глаз, стоял еще один небольшой низкий столик, который, видно, предназначался для подачи блюд. Комната казалась несколько темноватой, здесь было мало свечей, (они встречались единицами на коричневых каменных стенах), а окна, как и другие в замке, находящиеся почти под потолком, были занавешены ярко-бордовыми шторами.
Стол был уже накрыт. На нем стояли два прибора: один для главы стола, другой справа. (Хотя я где-то видела, что гостей сажают напротив, а справа сидит жена). На низком столике уже стояли некоторые блюда и ждали своей участи. В углу, рядом с высокой фарфоровой вазой, меня уже ждал почтенный граф. Он тоже приоделся и привел себя в порядок. Еще в столице его вид показался бы мне смешным. Однако, учитывая сегодняшнюю обстановку, я могла сказать, что он великолепен.
На нем был расшитый золотом камзол, под которым выглядывала белая рубашка с рюшками на воротнике, и коричневые вельветовые бриджи и белые чулки. На ноги были надеты обтягивающие сапоги из блестящей кожи. Они подчеркивали его сильные голени. Волосы его были причесаны, уложены назад и спадали на плечи.
Завидев нас, он поклонился и протянул мне руку:
– Евгения, вы чудесно выглядите. Вам очень идет зеленый цвет.
– Спасибо, граф, – я подала ему свою руку, и он не замедлил ее поцеловать.
– Можете называть меня Андриан.
– Спасибо, Андриан.
– Поужинаем? – и он жестом пригласил меня к столу. Но я не подошла.
– Спасибо, граф, то есть, Андриан. Я не откажусь от ужина. Признаться, я весьма голодна. Но сперва мне бы хотелось выяснить вопрос о моем возвращении домой.
Видно было, что граф расстроился. Он положил правую руку на живот: наверно, его желудок уже давал о себе знать. Мой тоже все никак не мог успокоиться, предательски урчал и все просил подкрепиться. Но мне пока было не до этого. Я и без того была в шоке от самой себя, из-за того, что столько времени потратила на какие-то наряды. (Хотя, безусловно, мне это очень понравилось, однако моя здравомыслящая половинка говорила, что это бессмысленно, если я все равно собираюсь покинуть эту страну в скором времени).
– Видите ли, Евгения. Должен вас огорчить. Вы не сможете попасть домой. Во всяком случае, пока.
– Что значит «не смогу»?! – мои чувства были на грани срыва. Лицо мое раскраснелось от бушевавших внутри меня эмоций. И я была готова поклясться, что выглядела сейчас не самым лучшим образом. Однако я старалась держать себя в руках. – Вы сказали мне, что отправите меня!
Видя мое состояние, граф сначала растерялся, на секунду, не больше, а потом сказал:
– Евгения, успокойтесь. Пока вы приводили себя в порядок, я осмотрел пункт отправления, покопался в нем. Однако, он не исправен…
– Что значит «не исправен»?
– То и значит. Он не работает и не может в данный момент отправить вас домой.
– Но почему?! Ведь еще утром он работал!
– Да, работал. Однако, как вы помните, уже утром он стал барахлить, и мы с вами оказались в поле, а не в замке. – И граф безнадежно развел руками. Секунд пять я стояла в ступоре и не могла ничего сказать. Мне хотелось одного: расплакаться. Как же так? У меня защита! А меня похитили среди бела дня! Неужели стоило проучиться пять лет в университете, чтобы вот так все провалить?!
– Как же мне теперь быть?! – тихо произнесла я. Ругаться мне не хотелось. И без того тошно. – Что мне делать? Вы хоть представляете, что натворили? Пять лет коту под хвост!
Граф подошел ко мне и хотел утешить, но я увернулась и не дала себя обнять.
– Не переживайте, Евгения. Еще не все потеряно, – вдруг обнадежил меня Андриан.
– Что значит «не все потеряно»? Вы его почините?
– Нет, – ответил граф.– К сожалению, я не могу починить его. Этот аппарат уникален. Однако его уникальность еще и в том, что он сам может починиться.
– Как это?
– Ну, он, наверное, перегрелся. Я, знаете ли, в последнее время часто мотался в разные края. Ему нужно время, чтобы восстановить силы, энергию…
– Время? Сколько?
– Недели две, – пожал плечами граф.
– Две недели?! Но у меня нет этих двух недель! Максимум одна!
– О, Евгения, не переживайте по этому поводу. Если аппарат будет исправен через неделю, отправим вас через неделю, причем в любой день вашего мира.
– Да ладно, – не поверила я. – Прямо таки в любой? И даже в день моего рождения?
– Нет. В день рождения не получится. Только промежуток: тот день, когда мы отправились, – и день, который наступит через две недели, ну или неделю, если аппарат заработает раньше.
– Не совсем понимаю. То есть вы сможете меня отправить на две недели в будущее?
– Ну, относительно вашего мира это будет будущее, причем без вас. Относительно лично вас – нет, ведь вы эти две недели проживете.
– Н-даа, – вздохнула я. – То есть я смогу вернуться в тот день, когда вы меня похитили?
– Да, и вовремя защититься… Если, конечно, пункт отправления заработает…
– А вы хорошо посмотрели? Может, он уже работает?
Граф отрицательно покачал головой.
– А можно я на него взгляну? Прямо сейчас!
Андриан умоляюще посмотрел на меня:
– А может, мы сначала поужинаем? Все равно уже некуда торопиться.
– Я, конечно, ничего не понимаю, о чем вы, – сказала до этого молчавшая и слушавшая нас Фарвина. – Не знаю, дорогая, зачем тебе понадобилось так скоро домой. Неужто у нас не понравилось? Ну, да это ваше дело…, чего мне вмешиваться? Однако, Андриан прав. Как же без ужина? Ведь изголодали, бедняжки, совсем! Надо поужинать, а потом и разговаривать будете…
Я уже подумала отказаться, так мне хотелось взглянуть на чудный аппарат. Однако мой желудок истошно заурчал и заныл, будто услышал слова толстушки, и я сдалась.
– Хорошо, давайте поужинаем, а потом посмотрим.
Граф улыбнулся и жестом пригласил меня сесть; он отодвинул мне стул, как истинный джентльмен, а потом сел сам. Только мы уселись, Фарвина распорядилась подавать кушанья.
Эта была сочная запеченная утка и гречневая каша с изысканным вином. Там, конечно были и другие блюда, салаты разные, но я их так и не попробовала: больше ничего не лезло.
Сначала мне было неловко сидеть за одним столом с графом. У меня, знаете ли, проблемы с этикетом. Нет, я конечно, знала, как пользоваться ножом и вилкой, но в обычной жизни часто ела просто вилкой (мне так удобней), поэтому навыков и ловкости в этом деле не имела. А под пристальным взглядом графа и вовсе все из рук валилось. Однако отпив немного вина и слегка захмелев, я забыла о неловкости и ковырялась с уткой, как могла. К тому же мне хотелось с ней побыстрее расправиться, чтобы утолить голод. Граф сделал вид, что не видел. А может, и правда не обращал внимания, потому, как сам немного захмелел.
В общем, ужин был очень вкусным и сытным, за что мы и сказали довольной Фарвине большое спасибо.
ххх
После ужина граф предложил мне прогуляться… по крыше. Как выяснилось, именно там находился его уникальный аппарат.
Выйдя из столовой, мы поднялись по крутой деревянной резной лестнице наверх. Лестница была настолько узкая, что я еле помещалась на ней в своем пышном платье. Кое-как протиснувшись между перилами, я едва поспела за графом.
Крыша в этом участке замка оказалась плоской и ровной, с весьма интересным покрытием. И если бы не зубчики с мелкими окошками, выступающими по периметру, я подумала бы, что нахожусь на одной из крыш нью-йоркских небоскребов, которые часто показывают в фильмах.
Признаться, мне было несколько неловко и страшновато (ведь я с детства боюсь высоты), и только сильная рука графа, державшего меня под руку, придавала мне уверенности.
Пересилив себя, я подошла к краю и оперлась руками о каменные зубчики. Передо мной раскрылись просторы леса и пруд под самыми стенами; за лесом вдалеке виднелось черное поле со светлыми пятнышками. Я поняла, что это и есть стога с сеном, и невольно улыбнулась, вспомнив наше с графом дневное приключение.
Уже начинали сгущаться сумерки, и я стала плохо различать отдельные предметы местности. Тогда я просто уставилась вдаль, направив лицо навстречу теплому ветру, который развевал мои пышные каштановые волосы и даже затрагивал своим дуновением тяжелые юбки платья.
Наверно, это выглядело со стороны так, будто я принцесса и, смотря вдаль, жду своего принца. Прямо как в кино. Я улыбнулась этой своей мысли. Мне действительно захотелось поиграть в принцессу, постоять на крыше со страдальческим лицом, поговорить с всезнающим ветром, поносить пышные нарядные платья и вообще забыть о насущных проблемах. Однако тихая маленькая частичка меня (которая еще умела хоть чуть-чуть здраво мыслить) как заноза не давала мне покоя и как бы изнутри давила и резала меня по поводу диплома.
Я оглянулась и посмотрела на графа. Оказалось, он все это время тихо стоял, сложив руки на груди, и смотрел на меня.
– У вас в роду не было принцесс? – спросил он.
– Почему вы спрашиваете? – ответила я вопросом на вопрос, подойдя к нему.
– У вас сейчас был уж очень страдальческий и величественный вид.
– Правда? – Я улыбнулась, вспомнив свою мимолетную игру, длившуюся почти мгновение, которую, однако, все же уловил внимательный взор графа. – Ну, так что, граф? Где же ваш замечательный аппарат, который сможет вернуть меня домой?! – Спросила я секундой позже.
Тот по-джентльменски предложил мне свою руку, и мы вместе подошли к противоположному краю крыши. Там Андриан меня резко остановил и указал на пол, где едва заметной линией выделялся круг диаметром в один метр. В центре метрового круга был еще один, также едва заметный на темном фоне крыши, диаметром около двадцати пяти сантиметров.
– Это и есть ваш чудесный аппарат?! – усомнилась я.
– Да, – утвердительно кивнул граф.
– И как же он работает?
– Все просто. Нужно встать в центр маленького круга и повернуть вон тот камешек острием внутрь…
Я присела на корточки (насколько мне это позволило пышное платье), чтобы рассмотреть камешек. И действительно, в центре малого круга лежал небольшой камень овальной формы: одна сторона его была закруглена, а другая была острой-преострой.
– И все?
– Что значит «все»? – переспросил граф.
– Ну, больше ничего не надо? Только сдвинуть камешек?
– Ну, – помялся граф. – Нужно еще сделать самое главное…
– Что?
– Мысленно представить себе то место, куда вы хотите отправиться.
– Мысленно представить?! – переспросила я, а сама уже одной ногой стояла в круге. Граф, наконец, опомнился и закричал, схватив меня за руку:
– Евгения! Что вы делаете?! Аппарат неисправен!
– Не беспокойтесь, граф! – Я выхватила свою руку и обеими ногами стала в малый круг. – Сила моей мысли настолько велика, что он заработает! – И, закрыв глаза, я отчетливо представила себе комнату в общежитии и дипломную работу на столе с мучавшими меня цифрами. Ногой я повернула камешек и… почувствовала, что лечу. Однако, мои ноги никак не хотели отрываться от пола, как я ни пыталась. Наконец, почувствовав легкое головокружение, я открыла глаза, и снова мне показалось, что я лечу. Подо мною плавно двигались лесные массивы, зовя меня с собой. Но через пару секунд я поняла, что никуда не сдвинулась и стою на месте. Внизу от ветра колыхались деревья, от высоты у меня кружилась голова, и мне было весьма досадно, что не вышло.
Я с тоской опустила голову и, пройдя мимо графа, обреченно прошептала:
– Не работает…
Андриан подошел ко мне и произнес:
– Не переживайте, Евгения! Не расстраивайтесь! Аппарат остынет, заработает через две недели, и я отправлю вас домой.… Всего две недели! Поживете в замке, погуляете на природе…. Устройте, в конце концов, себе незапланированные каникулы…
Я неопределенно кивнула и поспешила к лестнице. Подойдя к ней и взявшись за перила, я обернулась:
– Андриан, проводите меня, пожалуйста. А то я боюсь заблудиться…
