Мой Рик!
Волосы цвета темного шоколада отросли с нашей прошлой встречи, щетина схватила подбородок. Мужчина был зол и нервничал, и неизвестно, что больше.
– С возвращением, – произнес он, сдерживая лавину чувств, что испытывал к женщине перед ним, к мерзкому стражнику за дверью и даже к императору. Это последний всё начал и даже не предупредил, что новый указ коснется абсолютно всех дефектных.
Лорд Ричард Орсо до белых костяшек сжал подлокотник стула.
– Привет, – ответила я и, наконец, осмотрелась. Мы были не одни.
Сидя за рабочим столом, внимания терпеливо ждал шеф. Теодор Виллинью – глава бьорнского отдела по оказанию услуг и член опергруппы по поимке Филиппа и повстанцев.
Я мигом подобралась.
– Спасибо! – выпалила, глядя на шефа. Вступился, освободил, о таком начальнике можно только мечтать!
– Не благодари, – фыркнул шеф и провел рукой по седине. – Стар я стал для бюрократии. Сил нет скакать перед этими чванливыми, заносчивыми… Эх! Обивать пороги суда – не мой конек, потому и вызволяли так долго. Вот, кого надо благодарить, – шеф махнул рукой в сторону Рика.
– Я ничего не сделал.
– Он скромничает, Ричард лично просил императора за тебя и добился успеха в итоге.
– Ага, с условиями.
– Что? С какими условиями? – оборвала я диалог моих жутко скромных освободителей.
Рик сел напротив.
– Учитывая твои заслуги и то, как ты использовала способности дефектных во благо страны, император решил тебя помиловать.
Смешок застрял в горле. Помиловать? Я ничего плохого не сделала, чтобы меня миловать.
Рик поймал мой взгляд и продолжил:
– В дальнейшем император готов выслушать твои предложения о статусе дефектных в обществе. При условии, что ты снова нам поможешь, Ника.
А вот это уже другой разговор.
– Шутишь?! Конечно, помогу!
Апатию как рукой сняло. Я была готова прыгать от счастья – сам император обратил внимание на острую проблему современности. Теперь нужно, чтобы он узнал о бедах дефектных, о травле и презрении, что окутывают нас с самого детства. Император готов слушать! А что взамен..?
– Сфокусируйся на деле, – остановил мой порыв Рик. – Сначала надо доказать ему свою полезность.
Вживую это звучало не так хорошо, как в мыслях. Пусть! Ради этого дня я жила – сделать нечто такое, что поможет изменить позицию власти по поводу дефектных. Осталось только выполнить задание – и всё изменится.
Я подалась вперед.
– Что от меня требуется?
Меня не приняли в опергруппу. Официально шеф оформил все как услугу, где Рик выступал заказчиком. Эта, к слову сказать, "махинация" развязывала им руки.
Рик и шеф имели право выполнять только то, о чем они договорятся на совещании опергруппы. Им нельзя вольничать, принимать собственные решения. Только то, что велит император и то, что совместно решит опергруппа. Я же становилась их свободным козырем.
Козырь, который снова пройдется на грани законного и незаконного. Козырь, которому можно поручить нечто такое, о чем в приличном обществе оперативников лучше промолчать. Козырь, который подчиняется только им двоим. Впрочем, ничего нового, просто услуга, работа как есть.
Делиться информацией мужчины не спешили, ссылаясь на мою усталость и невозможность сейчас принимать взвешенные решения. Обидно? Да. Хоть и сказанное было правдой. В тюрьме я провела две недели: четырнадцать дней без душа, расчески, теплой одежды, вкусной еды. Восполнять невосполнимое поручили Рику. В мгновение ока он привез меня в свой дом в Бьорне и, чтобы не мешать, ушел за продуктами.
Оказывается, в его доме была ванная! Почему я не видела ее раньше? Отмокала, наверное, час. В воду добавила соли и какое-то пахучее масло. Грязь отошла, а тело после ополаскивания нежно пахло лавандой.
Мои вещи никто не трогал – это я поняла сразу. Чемодан в углу покрылся легкой пылью. По инерции схватила недочитанную книгу и внезапно вспомнила, о чем я хотела поговорить с Риком.
– Считаешь, настоящий Даниэль Элварс передал послание? – спросил Рик, когда услышал о моих догадках.
– Не знаю… Когда читаешь детектив, меньше, чего хочется, это играть с писателем в шарады.
– Хорошо, я поищу информацию об этом Югре Ставском. Узнаю, где он живет, чем занимается. Вообще, это хорошая зацепка и единственная, сам я ничего не нашел. У Дана не осталось родственников, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его личность.
– Идеальный кандидат, чтобы занять его место, да?
– Не могу поверить, что это произошло на моих глазах! Я ведь видел перемены в Дане, но смахивал все на возраст, на смену окружения. А оказалось, что под маской моего лицейского друга был другой человек.
– Ты не виноват. Это сложно заподозрить. Я бы сама не поверила, если бы не видела собственными глазами.
Мы помолчали.
– Как это было?
– Мерзко, – вспомнила, как рогатая ящерица выпускает язык и присасывается к лицу самозванца, – и страшно.
– Иди сюда.
Рик усадил меня к себе на колени.
– Ты ведь не сбежишь снова? – с подозрением посмотрел на меня.
– Разве я сбегала?
Между мужских бровей появилась морщинка. Кажется, кто-то решил выяснить отношения.
– Ты сбежала из Бьорна, оставив мне тарелку оладушек! – в сердцах обвинил Рик.
Склонила голову. Обвинение звучало слишком смешно.
– Вообще-то, я их с душой готовила…
– Нет, оладушки были бесподобны, – исправился он, – и ты тоже… Хм, о чем это я? Ты сбежала после всего, что между нами было! И не отпирайся, так и есть.
– Я хотела дать тебе время… Чтобы ты хорошо все обдумал и решил, хочешь ли быть с дефектной мной. Это не мимолетная связь, Рик. Ты мне нравишься, очень нравишься! Я оставила тебя, чтобы ты решил, что я значу для тебя в жизни. Потому что для меня сейчас ты и есть жизнь…
На последнем слове мужчина накрыл мои губы поцелуем. Смел сомнения, отравляющие медленно и безвозвратно. Вихрем ворвался в душу, превращая былую неуверенность в маленький клубочек. Меньше и меньше – и вот он размером с горошину.
Я ему небезразлична. В этом убеждали его губы, руки, тело, хриплый голос и бешено стучащее сердце.
Так и не успела рассказать ему о самом главном, о тайне, что хранила в боковом кармане чемодана. Тайна ждала своего часа, и вот он пробил.
На следующий день в присутствии Рика и шефа я раскрыла карты. Потому, что хотела.
– Нам нужен план, – задумчиво твердил шеф. – Лучшим вариантом было бы внедрение специалиста в ряды повстанцев.
Всем же понятно, о каком специалисте речь?
– Я против, – сразу высказался Рик.
– А я за! – встряла, хотя меня тут вообще никто не спрашивал.
– У Ники дефект, – продолжали они разговаривать между собой, – это хорошее подспорье, чтобы расположить их к себе.
– Думаю, они умеют читать газеты и прекрасно осведомлены, кто такая Ника и что она сделала.
– Хм-м-м… Нам нужно что-то еще! – воскликнул шеф, и тогда я решилась.
– У меня есть карта из архива.
– Да-да, я помню, что ты просила замять это дело…
– Нет-нет, она действительно у меня.
Достала свернутый клочок бумаги и развернула на шефском столе.
Три головы нависли над рисунком с множеством пометок и обозначений. Желтая бумага, чернила из чернильных орешков – карта была нарисована вручную металлическим пером, с заботой и надеждой, что однажды эти знания пригодятся потомкам.
– Ты древнюю карту в кармане носишь? – изумился Рик.
Шеф нахмурился.
– Я что-то не понял.
– Ее украл мой коллега из столичной службы, – поспешила объяснить. – Хотя я не уверена, что он сам это сделал, но карта лежала в его сейфе. Я наткнулась на нее совершенно случайно.
– И совершенно случайно решила забрать себе? – усмехнулся Рик.
Пихнула наглеца в бок.
– Ну, раз уж меня обвинили в ее похищении, то у меня все же больше прав, чем у Бэда.
– Бэд, значит? – переспросил шеф.
– Бэд Броуди, редкостный мерзавец. Почти уверена, что он замешан в каких-то темных делишках и связях с повстанцами.
– В данный момент… – шеф рухнул на кресло и прикрыл веки, – по всем фактам… в темных делишках замешана ты.
– Дак и отлично! Вот вам и шанс! – активно заморгала, намекая на очевидные вещи.
– Отдать карту повстанцам?!
– Ни за что! – они воскликнули одновременно.
А я тем временем молча отлучилась за чаем. Решения, и правда, не стоит принимать на эмоциях. Пусть мужчины подумают, порассуждают, им нужно время, чтобы сказать то, что у нас, женщин, давно болтается на языке.
– Хорошо, – решил шеф, – мысль не лишена смысла.
– Но… – возразил Рик и был перебит жестом начальства.
– Пустим слух, что вор хочет продать карту. Если она нужна повстанцам, они себя проявят. А дальше… Дальше будем решать, исходя из ситуации. Всё на этом.
Глухая дверь хлопнула, и Теодор Виллинью наконец вздохнул. Стар он стал для подковерных игр, того и гляди, развалится. Чего не скажешь о девочке, которую он взял под свое крыло. Еще при первой встрече он разглядел тот пыл, решимость и желание осуществить мечту. Послать ребенка в ряды врага? Нет… Надо поднапрячься и придумать план Б. Так, на всякий случай… Придумать… План…
Вяло моргнув, Теодор Виллинью захрапел.
Глава 3. Вербовщик
"Хорошего человека от плохого
отличает наличие совести".
Югр Ставский
– Больше люблю высокий ворот…
Поежилась от непривычного выреза. В этом платье не моим было всё: цвет ярко-красный, корсет облегающий, пышный фатиновый подол, никогда не носила фатин. Обрядили, как куклу, и выставили на сцену – главную торговую улицу Бьорна. Преступников ловить, на живца.
Нервно цеплялась за Рика и цокала по асфальту тонкими каблучками.
– Кому это в голову пришло? – фыркала я, то и дело подтягивая корсет.
– Ты выглядишь великолепно, – наклонился ко мне Рик и легко поцеловал руку. От горячих губ стало жарко, активно замахала свободной рукой и заозиралась по сторонам в поисках чего-нибудь выпить.
Что было известно о воровке карты?
Карандашный черно-белый портрет, аккуратная челка, холодный взгляд, аристократичные черты лица. Моего лица. Ни имени, ни возраста. Шеф посмотрел на портрет, на меня, махнул рукой парикмахеру, и подготовка к операции началась.
