А.Н.: Вообще – то Бертран Рассел считал, что всё началось с Пифагора. Он открыл существование за материальными объектами неких невидимых, интеллигибельных математических структур, которые руководят материальными вещами: «Я не знаю другого человека, который был бы столь влиятельным в области мышления, как Пифагор. Я говорю так потому, что кажущееся платонизмом оказывается при ближайшем анализе в сущности пифагореизмом. С Пифагора начинается вся концепция вечного мира, доступного интеллекту и недоступного чувствам»[29 - Рассел Бертран. История западной философии. М.: 2008, с. 63.].
К.Ш.: Да, значение Пифагора огромно. Но всё же я настаиваю: главная заслуга в утверждении онтологического статуса мышления принадлежит Сократу и рождённому им платонизму. Именно Сократ впервые заговорил о единой смысловой картинке, о самом смысле. И это не просто математические структуры или числа, как у Пифагора. Смысл – это то, что неуловимо даже для математики.
Обычно, когда говорят о платонизме, то различают два вида знания: «доксу» и «эпистему». Докса – это обыденное знание, опирающееся на чувственное восприятие. Для Платона это вовсе не знание, это мнение. А мнение всегда субъективно и ошибочно. Сколько людей, столько и мнений. Эпистема же – это интеллигибельное знание, результат мышления. А мышление у всех людей одно. Все мыслят одинаково, следовательно, можно прийти к объективному знанию.
Но не всё так просто. Платон различает два вида интеллигибельного знания – «эпистему» и «дианойю»[30 - Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М.: Прогресс, 1987, с. 319; Гейзенберг Вернер. К истории физического объяснения природы // Философские проблемы атомной физики. М., 2004, с. 20–33.]. Эпистема – это информация, недоступная не только эмпирической фиксации, но и математическому исчислению. Это информация о цели и смысле вещи, о её сущности, которую ни показать, ни доказать никакими математическими средствами невозможно. Эпистема может быть воспринята лишь интуитивно, путем прозрения, либо априорного знания. Это то, что Гёте называл «прафеноменом», отблеск которого «мы видим в проявлениях творческого духа»[31 - Эккерман И. – П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М., 1986, с. 509.]. Эпистема воспринимается непосредственно во всей своей целостности неким внутренним ведением. В платонической традиции эту способность называли разумом. Дианойа – информация служебная. Это весь набор эмпирических данных, вычисленных математически, анализ которых позволяет выработать технологию, при помощи которой эта цель может быть достигнута.
В этом разница между разумом и рассудком. Разум видит вещь непосредственно, целостно, в её метафизической сущности. Разум – субстанция «надлунная», целостная, и для него «всякая вещь неделима по отношению к самой себе»[32 - Аристотель. Метафизика // Аристотель. Сочинения в 4–х т. Т. 1. М.: Мысль, 1976, с. 221.]. Рассудок же скорее категория «подлунная». Он анализирует вещь, рассматривая её как физическую систему, состоящую из частей, по терминологии Аристотеля – как «составное целое»[33 - Там же, с. 206.]. Удел рассудка – логика, математика и математическая физика. Тогда как смысл всех этих действий доступен лишь разуму.
Д.П.: Ещё раз можешь объяснить?
К.Ш.: Да пожалуйста. Докса – это чувственно воспринимаемая, раздробленная, фрагментированная реальность, это мир, который не складывается в единую картинку. Эпистема – это умопостигаемая реальность в её былой, но потерянной целостности. Дианойя – это знание математических структур, стоящих за разрозненными физическими явлениями. Выявление этих структур помогает человеку сложить из отдельных пазлов единую целостную картинку. Т. е. эпистема – это целостная картинка, а дианойя – это та же самая картинка, но сложенная из разрозненных пазлов. В идеале эти картинки должны совпасть.
Разум и рассудок – это два разных образа «героя». Если первый, открытый Сократом, «герой» не имеет рождения и обитает в «надлунном» мире, то второй имеет «подлунное», космическое происхождение и действует в стиле Зевса. Это «титан», рождённый хтоническими энергиями, и лишь потом ставший «героем». Само «знание» этих «героев» имеет различные источники и оказывается разного качества. Если у первого – это непосредственная достоверность «надлунного» мира – «эпистема», то у второго – простая «подлунная» аналитическая способность – «дианойа» – то, что Маркузе позже назовёт «технологической рациональностью»[34 - Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М., 2003.].
Гегель также говорит о рассудке и разуме как об аналитическом и синтезирующем началах. Рассудок – начало низшее, логическое. Он работает с фрагментированной реальностью. Гегелевский же «спекулятивный разум» есть высшее начало. Это тот самый «разум, исцеляющий от ран бытия». Именно он видит мир в неразделённой целостности. И цель (целостность) доступна лишь разуму, но не рассудку[35 - Гегель Георг Вильгельм Фридрих. Феноменология духа. М., 2000.].
Кстати, новоевропейская наука пошла по пути Пифагора, а не по пути Сократа и Платона. Характерно высказывание Галилея о том, что книга природы написана на языке математики. Этим объясняется главная причина изгнания телеологии из новоевропейской науки: «разум» Нового времени и эпохи Просвещенства по факту есть «рассудок». Я об этом обязательно ещё скажу.
Так вот, именно в платонизме впервые заходит речь о двучастности, двумерности реальности. И это, прежде всего, касается «микрокосма». Человек есть продукт, дитя двух субстанций. Некое надкосмическое начало человека «оплодотворяет» его же космическую субстанцию и «рождает» эмпирического человека – индивида. Сократ и рождённый им платонизм прозревают то, что впоследствии будет открыто христианством – различение в человеке личности («ипостаси») и сущности («усии»).
Сократ выделил двойственность реальности в чистом виде – разум и материю. И хотя он прежде всего говорил о малом космосе – о человеке, принципиально важна сама мысль о том, что есть «нечто» помимо Космоса. И это «нечто» есть неочевидное, «отцовское» начало, непосредственно причастное к рождению этого самого Космоса.
Эта патриархальная по своей сути идея Сократа стала одной из главных черт платонизма, который выходит за пределы микрокосма. При всём многообразии концепций, здесь происходит разграничение условных «материнского» и «отцовского» начал – управляемого чувственного, «подлунного» мира, и некой управляющей умопостигаемой субстанции, живущей в горнем, «надлунном» мире.
Декларация Сократа выглядела революционно и даже вызывающе. Ведь это был наезд на олимпийский божественный порядок с его исконным матриархатом. Сократ, по сути, выступил против главного греческого божества – Космоса, показав его вторичность. Провозглашалось существование некого внекосмического начала, независимого от Космоса и богов, что подрывало их авторитет. Но самое страшное даже не в этом. Это начало Сократом полагается внутри человека. А это означает независимость человека от Космоса, а значит и от порождённых им богов. Это было расценено греками как «развращение молодёжи» и Сократ был казнён.
* * *
К.Ш.: Платон и Аристотель продолжили дело Сократа и с успехом развили его революционную парадигму. От малого космоса – человека – они обратились к большому. При всём различии их взглядов, сложилась некая единая картина мира. И она глубоко патриархальна.
Сам Платон представил знаменитое учение о сверхчувственных идеях, которые из материи организовывают вещи. Аристотель говорит о четырёх причинах, которые двигают всё материальное развитие, и об энтелехии, к осуществлению которой стремятся все феномены.
Любой материальный объект, включая сам Космос, есть не просто материя, это вещь, т. е. организация. И у этой вещи непременно есть два родителя – условные «мама» и «папа». Материя – это только «мама», тот материал, из которого вещь состоит. Но организует этот материал, делая его вещью, некое «отцовское» начало – сущность (эйдос, идея, форма). Так, глина – только материал, который не может самоорганизоваться и стать посудой. Ему нужна идея. И она может прийти только извне, потому что в самой глине идеи не живут. Если в неё входит идея кувшина – она становится кувшином, если идея горшка – тогда горшком.
Материя – это чистая потенция, это только возможность чем – то стать. Актуализирует, организовывает её идея, которая сама материей не является, она принципиально иная. В итоге любая вещь есть «брак» и неразрывное соединение идеи вещи (сущности) и материи, из которой она состоит. Эмпирически, чувственно мы всегда наблюдаем вещь в её материальности. Сущность же вещи, её идею, предназначение, смысл мы никогда не видим, мы это можем только мыслить. Т. е. опять та же знакомая ситуация: очевидна, чувственно воспринимаема только «мать» – материя, рождающая вещь. «Отец», который эту вещь зачал, неочевиден и есть предмет мышления.
Патриархальный принцип в платонизме представлен и в такой антиномии как часть – целое. Главная её тема – несводимость целого к своим частям. Хронологически части предшествуют целому, но логически именно целое является смысловым, а значит первичным началом любого явления[36 - Аристотель. Метафизика // Аристотель. Сочинения в 4 – х т. Т. 1. М.: Мысль, 1976, с. 204–208.]. При этом целое, как некое «отцовское», умопостигаемое начало, действует совсем «недемократически». Оно навязывает частям свой сценарий, указывая им их место и роль, и организовывает их по своему плану. Таким образом, целое есть эмпирически не фиксируемый принцип организации частей – элементов – чисто «отцовское» начало.
Автократический, патриархальный принцип проявляется и в самом устройстве космоса – физике. До платонизма мир представлялся большой «демократической» игрой «подлунных», элементов. Все эти «титанические» элементы своими естественными движениями рождают те или иные материальные феномены. Первый шаг к Небу был сделан Пифагором. Его числовые комбинации представляют собой некие высшие правила, по которым совершается игра «подлунных» элементов. Т. е. это некая умопостигаемая программа, которая управляет материальными вещами. Наряду с этим некоторые натурфилософы, высказывали предположение о существовании особой тонкой среды – эфира, не участвующем, впрочем, активно в построении космоса. Однако уже у Платона пассивный эфир трансформируется в некую активную субстанцию, с помощью которой демиург конструирует мир[37 - Месяц С.В. Дискуссии об эфире в Античности // Космос и душа. Учения о вселенной и человеке в Античности и Средние века (исследования и переводы). М., 2005, с. 70.]. Аристотель же окончательно вводит понятие «пятого элемента» (по определению самого Аристотеля – «первого») – квинтэссенции. Этот «надлунный» элемент не порождён «подлунным» миром, он нематериален, не имеет начала, не поддаётся изменению и неуничтожим[38 - Аристотель. О небе // Аристотель. Сочинения. В 4–х т. Т. 3. М., 1981, с. 270.]. Познаётся он лишь мышлением.
Здесь важно понять, что пятый элемент не является «ещё одним», как бы недостающим материальным элементом, встроенным для полноты картины. Это принципиально иная сущность, живущая в «надлунном мире», и выступающая в качестве организующего принципа четырёх «подлунных» элементов.
Это – подлинный «герой», «отец», не порождённый «женским», «титаническим» началом, он изначально «оттуда». Его миссия – организация.
* * *
К.Ш.: Видится любопытная закономерность. Сократ выступил с патриархальной декларацией и был приговорен к смерти афинской демократией – политической проекцией матриархальной ментальности. Но заданный Сократом дискурс не исчез. Он был подхвачен и развит платонизмом, который окончательно отходит от матриархальной ментальности и утверждает патриархальное видение мира. И это совпадает с кризисом афинской демократии и временем объединения Греции Александром Македонским – учеником Аристотеля. Далее Александр объявляет о своем божественном (по сути – «надлунном») происхождении и объединяет под своей властью огромные просторы, населённые совершенно разными народами. Этот «пятый элемент» как бы пытается собрать всё «подлунное» человечество воедино.
Данная цепь событий может означать только одно – взошли зёрна платонизма. И патриархат из области ментальной постепенно переходит в область практики. Патриархальный, авторитарный, недемократический взгляд утверждается не только в философии и физике, но и в политике и культуре.
Греческая демократия дала миру прекрасные образцы культуры и социальной организации. Но она не была универсальной цивилизацией. По большому счету, это был доморощенный матриархальный междусобойчик, вершиной которого стали Афины периода расцвета. Это было детство европейской цивилизации. И оно кончилось. Молодому европейскому сознанию необходимо было взрослеть и двигаться дальше – через кризисы к новым вершинам. Империя Александра – это выход из зоны «маминого» комфорта – этнической ограниченности – во «взрослую» жизнь – в «мужское», общечеловеческое пространство. И идеологической базой для этого стал платонизм.
Несмотря на относительный упадок культуры эпохи эллинизма, по сравнению с кратким периодом расцвета демократических Афин, это был явный прогресс, т. к. готовил условия для построения будущей универсальной империи. Понятно, что этот переход не мог быть гладким – цивилизация никогда не движется от расцвета к расцвету. Да и не известно, чем бы всё кончилось, проживи Александр подольше. В любом случае, это был первый серьёзный шаг навстречу европейскому универсализму и пробный камень будущей всемирной империи – Рима.
4. Демократия и автократия
К.Ш.: Здесь открывается новое смысловое поле. Если «рождение» воспринимать как «организацию», то по аналогии с «матриархатом» и «патриархатом» можно выделить два принципиально различных типа организации – «демократический» и «автократический». Любая космическая сущность – будь то молекула, человек или социум – представляет собой организованную сумму элементов. Принцип организации этих элементов в единую целостную систему может быть внутреннего или внешнего происхождения.
В первом случае принцип порождается самими элементами, и является эмерджентными или интегративными свойствами системы. Они становятся как бы «квази – отцовским» началом, подвластным материи. Это демократия. Во втором – он является внешним, метафизическим по отношению к ним. Это автократия. При демократическом типе есть только одна космическая реальность – «материнское» рождающее начало, состоящее из самоорганизующихся элементов. Автократический тип предполагает, что элементы космической реальности организуются в нечто целое извне под действием неких метафизических смыслов, целей и программы – «отцовского» начала.
Демократический принцип – это самоорганизация внутри одного измерения. Даже когда во главе организации появляется руководящий организующий принцип или субъект, то он является лишь выдвиженцем, делегатом снизу. В крайнем случае это узурпатор, своеобразный «зевс», потерявший свой «пупок» и из «титана» превратившийся в «героя». В любом случае он представляет интересы своей сущности в мире Космоса. Именно той сущности, из которой он вылупился. Это маменькин сынок или папа – подкаблучник.
Автократический тип предусматривает наличие принципиально двух разных измерений и иерархию между ними. Организующий принцип не вырабатывается снизу. Это «пятый элемент», который спускается сверху из мира метафизики. Это «звёздный мальчик». В платонизме таким элементом рассматривалась сущность, эйдос по отношению к миру материи. В христианской антропологии система координат меняется, и таким началом становится надкосмическая ипостась по отношению к космической сущности. Вне зависимости от системы координат, «пятый элемент» – это условно «мужское» начало, и оно принципиально иное по отношению к «женскому». Но именно оно его организует, создавая новый порядок – «эмбрион».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69553954&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970, с. 260.
2
Энгельс Ф. Парная и моногамная семья // Семья: Книга для чтения: в 2–х кн. М., 1990. Кн. 1, с. 222–235.
3
Бовуар С. де. Второй пол. М., СПб., 1997, с. 98.
4
Эвола Ю. Метафизика пола. М., 1996, с. 42.
5
Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М., 2004, с. 591.
6
Артемова О.Ю. Колено Исава: Охотники, собиратели, рыболовы (опыт изучения альтернативных социальных систем). М., 2009, с. 160
7
Там же.
8
Бовуар С. де. Второй пол. М., СПб., 1997, с. 98–99.
9
Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М., 2004, с. 593.
10
Там же, с. 591.
11
Там же, с. 592.
12
Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996, с. 19.
13
Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
