Литературно-художественный журнал "Журнал «Юность» №08/2023"

* * *

Это желтым тревожным закатом
Наполняется отсвет и звук.
Я жила между «здесь» и «когда-то».
А теперь я нигде не живу.

Только в Ладоги белых ладонях.
Что округлые камни таят.
Только в черных обломках придонных
Невеселая доля моя.

Человек, что спускается в сумрак.
Оставляет фамилию, тень,
Паспорт, обувь, дорожную сумку
И становится пыль и метель.

Это страшное чувство свободы
Под сиянием первой звезды,
Леденящие темные воды,
Бесконечные русские льды.

И теперь я безмолвна, подледна,
Словно рыба, что дремлет у дна,
Обеззвучена и первородна,
Недвижима, гладка и черна.

* * *

в русском поле растет одолень-трава,
одолень-трава.
постели мне постель, спой мне песню про ямщика.
уложи меня спать-забывать.
грудь в крестах, в кустах – голова,
мертвой воды налей в граненый стакан.

в русском поле растет одолень-трава,
выше пояса плещется одолень-трава.
ничего не страшно отныне мне;
на губах моих – ржа, я дую в дуду,
по земле раскисшей иду-пойду;
много белых грибов уродилось в этом году,
говорила бабка, – это к войне.

в русском поле растет одолень-трава,
хорони меня в одолень-траве,
мертвая вода течет в головах,
черноземом становится человек,
забывай меня, забывай меня, забывай,
в русском поле растет одолень-трава.

* * *

А на Сретенье снег полетел волною,
Да такой пушистый, такой огромный,
Словно не решает ничто земное,
Словно кошка тянется спинкой томной,

Словно мне четыре, в тяжелой шубе
Я смотрю на лучи фонаря живые,
Словно бабушка еще живая и любит
Поиграть в лото, посмотреть «Марию».

Я стою без шапки в России где-то,
Например вот, где-нибудь под Рязанью,
И лохмотья снега в столбиках света
Медленно спускаются осознаньем.

И как будто я все сейчас понимаю,
И как будто смерть отвернула морду,
И как будто смеется бабушка Майя,
Потому что Бог живых, а не мертвых.

* * *

А птица летела, и под кожей у нее текли реки.
Черная река, Гремячая река, да прочие безо счета.
Да пятна озер проступали на крыльях пегих,
Да холмы и долины, как те, что под сенью ее полета.

Летела она, да так она говорила:
«Пой, мое горло, молчавшее от беды горло,
Пойте, синие ели, пойте, дворы да могилы,
Пой, опрокинутый в озеро город».

Проступали вереск да черника у нее в перьях,
Оживали деревни под ее полетом.
Старик выходил на крыльцо, хлопнув тяжелой дверью,
Смотрел высоко, напевал забытое что-то.

И пела-говорила птица на языке поднебесном,
И были заросшие малиной дорожки – ее жилы.
И больше никогда не кончилась ее песня.
Слово-то какое – никогда – вовсе непостижимо.

Проза

Наталья Колмогорова

Родилась в 1963 году в Куйбышевской области (станция Клявлино). В шесть лет написала первое стихотворение, посвященное маме. После окончания Куйбышевского педагогического училища вернулась в родное село. Запоем читала Блока, Есенина, Цветаеву, Ахматову… Вновь за перо взялась уже в зрелом возрасте, когда исполнилось пятьдесят

В репертуаре автора есть и детская, и взрослая лирика, а также произведения в жанре «Проза».

Член Союза профессиональных литераторов (г. Самара).

На стихи Натальи Колмогоровой написано несколько песен.

Лёнчик

1

Лёнчик держится за широкую бабкину юбку и старается не отставать.

Сколько помнит, бабка всегда надевает одно и то же: длинная, почти до щиколоток, кринолиновая юбка; темный платок и белая, в цветочек, кофта.

Даже в жару бабка носит шерстяные носки с калошами.

– Артрит, окаянный, – вздыхает бабка Домна.

Кто такой «артрит», бабка не уточняет.

Лёнчик крепко держится за подол, чтобы не отстать.

Баба Домна, словно огромная баржа, плывет по привокзальной площади, взяв на буксир тощего полусонного мальчишку.

Если бы не авоськи в ее руках, Лёнька вложил бы в пухлую бабкину руку свою прохладную ладонь.

Он явственно чувствует аромат, доносящийся из бабкиной авоськи, – тот, словно дразня мальчишку, специально сочится сквозь крупные ячейки.

И Лёнька незаметно сглатывает слюну.

– Пирожки… горячие пирожки… с капустой, с картошкой, с ливером, – низким глубоким голосом зазывает Домна покупателей.

– Почем пирожки?

– С картошкой – три копейки, с яйцом и луком – по пять, с ливером – четыре.

– Один с ливером, один – с картошкой…

Лёнчик переминается с ноги на ногу и терпеливо ждет своей очереди.

– Накось, милай, позавтракай!

Обернув горячий пирожок газетой, баба Домна протягивает внуку пирожок.

Лёнчик надкусывает хрустящую корочку и жмурится от удовольствия…

* * *

– Внимание, внимание! Граждане провожающие! Поезд номер… отправляется с третьего пути. Провожающих просим покинуть вагоны…

Пока бабка переговаривается с соседкой-товаркой, Лёнчик ковыряет в носу.

А после, найдя подходящий камешек, чертит на асфальте печатные буквы. Лёнчику почти пять лет, и он знает буквы наизусть.

Азбуке Лёнчика научил отец.

Не так давно батька устроился на работу – путевым обходчиком. Ему выдали специальную одежду, инструмент и даже сигнальный рожок!

Сегодня отец на смене, и оставить Лёнчика дома не с кем.

– Мамка с небушка на тебя глядит и радуется. – Бабка Домна гладит внука по голове.

Волосы у Лёнчика мягкие, светлые – как у мамки.

Мамку Лёнчик почти не помнит, а бабка говорит, что «Бог ее к рукам прибрал».

Лёнчик задирает голову вверх и среди легких облаков пытается разглядеть если не мамку, то хотя бы ангела…

* * *

Несмотря на раннее утро, нещадное крымское солнце жарит вовсю. Лёнька оглядывается по сторонам – тут все знакомо до мелочей! Беленый известью железнодорожный вокзал, кусты жасмина и акации, пестрая толпа убывающих и прибывающих.