После перегруппировки снова последовали мощные атаки разъяренных неудачей янычар, но казаки остудили горячие головы османов, многие из которых навсегда остались лежать в глубоких азовских рвах. Поняв безуспешность попыток взять Азов с ходу, турецкий главнокомандующий Гуссейн Дели-паша велел насыпать земляной вал, что и было сделано в короткий срок. Однако казаки сумели подвести под него подкоп и взорвать вместе с пушками и пушкарями. Упорный Гусей-паша велел насыпать новый, еще более грандиозный, вал, который своей вершиной должен был превзойти высоту крепостных стен Азова. С высоты этого вала турки планировали обрушиться на казаков и раздавить их своей массой.
Тысячи турок и татар днем и ночью, сменяя друг друга, сооружали вал, который медленно, но неуклонно рос, приближаясь высотой к вершине азовских стен. В лагере османов царило радостное оживление, войска султана воспрянули духом, готовясь к решительному штурму. Сверху на радостную суету турок угрюмо и напряженно смотрели казаки, готовясь к смертельной схватке.
Положение осажденных в Азове казаков было тяжелым. Город дымился от пожаров, возникших в результате ожесточенных турецких бомбардировок, большая часть зданий была разрушена. На строгом учете находились оружие, порох и продовольствие. Особенно страдали от недоедания дети, их желтые бескровные лица, тоскливые взоры и мольбы о еде заставляли сжиматься от боли и страданий окаменелые, казалось, сердца казаков. И еще упорней и яростней сражались донцы на стенах крепости с напиравшим врагом.
Наконец турки соорудили грандиозный вал и, установив на нем мощные пушки, стали беспрерывно обстреливать крепость. Снова ураганным всесокрушающим огнем прокатился по городу артиллерийский вал. Зловещее зарево пожаров повисло над дымящимся Азовом. В эти страшные дни обстрелов и штурмов все защитники города не сидели без дела. На стены шли все, кто в состоянии был держать в руках оружие; раненые и больные в изнеможении опускались у полуразрушенных зубцов крепостной стены, готовясь свалить хоть одного противника, прежде чем самому испустить дух. Усталые, оборванные и обожженные, казаки не теряли присутствия духа. Поправляя окровавленные повязки, с глазами, горевшими неукротимым огнем мести, казаки занимали свои боевые места, готовясь к схватке.
Женщины и дети ухаживали за ранеными, подносили бойцам пищу и боеприпасы, тушили пожары, участвовали в земляных работах. Многие жены казаков наравне с мужьями стояли на крепостных стенах, поливая турок и татар горячей смолой и кипятком.
Шестнадцать суток днем и ночью грохотала турецкая артиллерия, посылая смертоносные снаряды в крепость, заставляя казаков зарываться в землю. Одновременно с обстрелом турки повели несколько подкопов к крепостным стенам, но казаки, угадав намерение врага, рыли навстречу свои подкопы, взрывая турок…
Мрачную картину разрушений и опустошений являл собой Азов к началу осени 1641 года. Местами почти до основания были разрушены крепостные стены, рухнули от беспощадной канонады старинные башни. Центральным участком обороны к этому времени стал «четвертый земляной городок».
…Главнокомандующий турецкой армии Гуссейн-паша находился в мрачном расположении духа. Многочисленные атаки его армии были отбиты «неверными», десятки подкопов, что вели янычары под Азов, взорваны на полпути этими дьяволами в казачьем обличье. Воины Аллаха не успевали хоронить своих единоверцев, и в турецком лагере от гниющих трупов стоял невыносимый смрад. В этой ситуации с большой неохотой шли янычары на стены неприступного Азова, где даже дети и женщины становились опасными бойцами. А татарский хан вообще отказался посылать своих воинов на крепостные стены, твердя, что его конники не приучены брать штурмом города.
Гуссейн-паша и сам видел, что продолжать дальнейшую осаду при полной деморализации войск султана нет смысла, и он осмелился донести об этом в Константинополь. Но преславный султан Ибрагим – да продлит Аллах его жизнь! – прислал короткое письмо, от которого с Гуссейн-пашой сделалось плохо. В том послании было сказано: «Паша! Возьми Азов или отдай свою жизнь!» И Гуссейн-Дели снова бросил свои силы на непокорный Азов.
Для казаков наступили самые тяжелые дни. Атаки следовали одна за другой; сменяя друг друга, турки изматывали казаков, у которых некому было сменять защитников, и они вынуждены были без отдыха отражать яростные штурмы османов, неизменно выходя победителями из многочисленных схваток на стенах города.
Тогда Гуссейн-паша снова предложил казакам крупный денежный выкуп за оставление Азова, но донцы ответили отказом. Не взяли они денег и за возвращение туркам их убитых военачальников, заявив, что им, казакам, не дороги деньги, а дорога слава воинская…
…Сентябрь подходил к концу. Осень вступила в свои права: пошли дожди, а за ними наступили и холода. В турецком лагере снова начались раздоры и распри. А Гуссейн-паша, страшась за свою жизнь, упорно гнал на стены города спешенных татар, но те так же упорно отказывались лезть на верную гибель, исступленно повторяя: «Не городоимцы мы!» Крымский хан дерзко говорил с главнокомандующим, припоминая ему бессмысленную гибель своей гвардии в начале лета и грозя уйти из-под Азова, потому что в его владения вторглись польско-литовские войска и забрали большой полон. Гуссейн-Дели тут же отправил султану жалобу на строптивого хана, надеясь, что часть вины за неудачу под Азовом падет на него.
…Наступило 26 сентября 1641 года. Азов стоял разрушенный, но грозный и неприступный. Казаки собрали Круг и решили, что держаться уже нет сил и необходимо совершить ночную вылазку в турецкий лагерь, чтобы пробиться к Черкасску. Темной ночью казачьи сотни одна за другой двинулись на турок. Но вместо боевого лагеря они увидели догоравшие костры, брошенные повозки, разбросанное оружие: турецкий лагерь был пуст, враг покинул его!..
Отступление турок и татар больше походило на бегство. По дороге в Крым скончался от ран хан Бахадур-Гирей. Не выдержав ожидания страшной встречи с султаном, умер по дороге от разрыва сердца Гуссейн-паша. Оставшиеся в живых турецкие военачальники были преданы суду и наказаны. Турецкие государственные деятели недоумевали: «Как отсиделись такие малые люди от множества людей?» И не только отсиделись, но и победили, нанеся турецкой армии огромный урон. По самым скромным подсчетам, под Азовом турки, татары и другие народы, участвовавшие в сражении за него, потеряли около 25 тысяч бойцов, в то время как потери казаков составили около 3 тысяч человек.
…Осень вовсю гуляла на донских просторах, обильно поливая землю холодным дождем, но в душах казаков цвела весенняя бурная радость: они победили, показав величайшую крепость казачьего духа! Однако, донцы понимали, что весной будущего года турки с новыми силами подступят к Азову, и снова предстоит неравный бой, исход которого трудно предсказать. Нужны были новые силы и поддержка Московского государства, куда и направилась 9 октября 1641 года легковая казачья станица во главе с атаманов Наумом Васильевым. В Москве, обрисовав положение в Азове, израненном, но не покоренном, казаки предложили царю: «Государь! Мы взяли Азов своею кровию, возьми от нас этот город себе в вотчину». Михаил Федорович уклонился от прямого ответа, пообещав собрать Земский Собор для решения столь важного вопроса. Земский собор, заседавший в Москве с 3 по 13 января 1642 года, решил: дабы удержать Азов в своих руках, необходимо послать в город десятитысячное войско, содержание которого обойдется в 201 тысячу рублей – огромную по тем временам сумму. Кроме того, царя и бояр пугала перспектива затяжной войны с Турцией. Решено было оставить Азов…
27 апреля 1642 года бояре передали атаману Науму Васильеву государев приказ покинуть Азов. 23 мая царская грамота с этим приказом была зачитана на казачьем Кругу в Азове, после чего казаки со слезами на глазах и с болью душевной покинули город. Вскоре в устье Дона вошли турецкие корабли с войском…
…Азовская военная эпопея, воспетая в многочисленных исторических и литературных произведениях, навсегда вошла в историю России, навечно оставшись в памяти потомков, ибо мужество и героизм обладают удивительным свойством не исчезать в потоке быстролетящего времени…
20. За Дон, за Русь святую
(донцы в войнах России XVII века)
В течение всего неспокойного XVII столетия донские казаки участвовали во всех больших и малых войнах, которые пришлось вести Русскому государству. Казаки “умели храбро биться и великодушно умирать за свою родину”, – восхищенно писал В. Г. Белинский, – им не в диковинку было побеждать сильного врага с малыми средствами”.
Особенно прославились донцы в этом столетии своими морскими и сухопутными походами против турок и татар, отбивая у них российских и западноевропейских пленников. Донских казаков в этот период можно было видеть в составе войска Богдана Хмельницкого, ведшего тяжелейшую войну с поляками.
Сильные отряды донских казаков принимали участие в дальнейших походах русского войска, сражаясь против шведов в русско-шведской войне 1656–1661 годов. В этот же период (1656–1667 гг.) россияне вели войну с поляками, в боях с которыми активно сражались донские казаки.
В 1677 году, когда Турция, подстрекаемая Францией, двинула огромную армию под украинский город Чигирин, две тысячи донских казаков во главе с атаманами Кирилловым, Самарениным и Минаевым храбро дрались с басурманами в грандиозном и победоносном для русских Чигиринском сражении. Одновременно другие казачьи отряды регулярно совершали нападения на Крым и Анатолийское побережье Турции, не давая басурманам покоя. За подвиги, свершенные в Чигиринском сражении, донцы получили в 1679 году жалованное государево знамя. На нем был изображен крест с насекой и копьем; с правой стороны креста виднелось солнце, слева – луна. Сверху креста шла надпись: «Иисус Назаретянин – Царь Иудейский», а снизу: «Сие знамя великий государь пожаловал атаману и всему Донскому Войску при победе на врагов Божиих и противящихся на мя, лета 7182 января в 22-й день».
В дальнейшем, вплоть до окончания войны в 1681 году и заключения Бахчисарайского мирного договора, донцы сражались с турками и татарами на юге России, оттягивая значительные силы басурман с украинского театра войны. По условиям мира с Турцией к России отошла вся Украина. Бахчисарайский мир с Турцией не прекратил, однако, татарских и турецких набегов на южнорусские земли, ибо уже в следующем, 1682-м году татары разорили Качалинский и Паншинский городки на Дону. Ввиду этого Россия согласилась примкнуть к антитурецкой коалиции, главными участниками которой были Польша и Австрия.
В сентябре 1683 года в знаменитой битве под стенами Вены, когда польский король Ян Собеский нанес поражение 200-тысячной турецкой армии под командованием визиря Кара Мустафы, “донские казаки, – отмечал историк Исаакий Быкадоров, – были не только участниками, но и главными виновниками победы, составляя главное войско – отборную пехоту”. Турки, в панике оставив пушки и богатый обоз, поспешно ушли из-под Вены.
С 1687 года Россия возобновила активные боевые действия против турок и татар, организовав два похода в Крым, в которых приняли участи и донцы.
Весной 1687 года отряд донцов в главе с войсковым атаманом Фролом Минаевым ушел в первый поход князя Василия Голицына против крымского хана. По пути движения к русской армии казаки, к которым присоединились союзные отряды калмыков, столкнулись близ урочища Овечьи Воды с тысячей конников, посланных из-под Перекопа крымским ханом для добывания сведений о численности и направлении движения русской армии.
Обнаружив противника, казаки некоторое время выжидали, определяя численный состав татарского отряда, а потом после короткой перестрелки стремительно атаковали их, разрезав боевое построение врага надвое. В последовавшей за этим кровопролитной схватке казаки разгромили противника. “Поле сражения усеяно было татарскими трупами – писал историк Сухоруков, – коих найдено на месте пятьсот человек, кроме убитых при преследовании; причем взяли в плен пятьдесят человек, забрали весь их кош и отбили 90 человек пленных российских людей». Татары, однако, в большое сражение с русскими войсками не ввязывались, применяя тактику изнурения неприятеля. С этой целью они подожгли во многих местах степь, оставив русскую конницу без корма и воды. На военном совете, созванном 17 июня в шатре князя Василия Голицына, решено было вернуться назад ввиду бесперспективности продолжения похода. Возвратились на Дон и казаки.
Следующую попытку прорваться в Крым русские предприняли через год. В феврале 1689 года 150-тысячная русская армия под начальством князя Василия Голицына сосредоточилась на сборных пунктах. Донских казаков вновь возглавил атаман Фрол Минаев, которому предписывалось с 3 тысячами казаков действовать против татар в авангарде армии. 15 мая 1689 года русские приняли бой с татарами близ урочища Зеленая Долина, на севере от Перекопа, и разбили их. Пять дней спустя армия подошла к крепости Перекоп. Голицын не решился штурмовать ее, вступив в переговоры с ханом, который этого и ждал, опасаясь активных действия русских. В то время как шли бесплодные переговоры с ханом, казаки Фрола Мигаева разгромили несколько мелких отрядов татар, шнырявших в окрестностях Перекопа, и, выйдя на лодках в море, захватили несколько неприятельских судов.
…И эта попытка князя Голицына усмирить крымского хана не принесла успеха. Победа россиян над турками и татарами пришла в 1696 году под Азовом.
21. С Петром Первым под Азовом. 1695–1696 гг.
С полным и твердым воцарением на российском престоле Петра I во внешней политике России произошли решительные перемены. «России нужна вода! – заявил царь Пётр. – И клянусь всемогущим Богом, Россия будет иметь ее!» Эти слова стали девизом всей жизни царя-реформатора, обратившего свой взор на юг, на берега Азовского моря. Наступила знаменательная эпоха борьбы за Азов.
Приняв в феврале 1695 года решение о взятии Азова, Петр I направил в Черкасский городок атаману Фролу Минаеву грамоту с требованием готовить казачье войско в поход под Азов. К маю 1695 года исполнительный Минаев собрал в Черкасске и его окрестностях более 5 тысяч доброконных казаков. Ждали прихода государя Петра Алексеевича, который и прибыл в казачью столицу на рассвете 25 июня. Атаман с ближними старшинами встретил царя хлебом-солью и орудийным салютом[136 - Атаман Фрол Минаевич Минаев был интереснейшей личностью того времени. Свою боевую деятельность он начинал в рядах разинского войска, потом был избран станичным атаманом. В 1675 г. он в качестве походного атамана донцов ходил в Крым в составе дипломатической миссии князя Черкасского. В 1680 г. Минаева избрали донским войсковым атаманом, и он занимал эту должность, с небольшими перерывами, до конца ХУП века. В конце жизни он ушел в монастырь под именем схимника Филарета. Скончался в 1700 году, последнее упокоение нашел на Преображенском (Ратном) кладбище Черкасска (ныне станица Старочеркасская).].
После трехдневной стоянки в Черкасске петровский флот ушел к Азову. Фрол Минаев, проводив государя, двинулся к Азову во главе пяти тысяч казаков левым берегом Дона.
…Обложив Азов со всех сторон, Петр 1 поставил казачьи полки Минаева сдерживать натиск татар со стороны степи. Активные боевые действия начались в конце июня. Русская артиллерия обрушила на крепость массированный огонь, саперы день и ночь рыли подкопы, стремясь подвести под Азов мощный пороховой заряд. В один из дней было подорвано два таких заряда, и государевы войска пошли на штурм крепости. Однако, турки сумели отбиться.
На военном совете, заседавшем сразу же после этой неудачи, Пётр предложил приостановить активные нападения на Азов и прежде всего захватить башни-каланчи, стоявшие по обеим берегам Дона и препятствовавшие подвозу боеприпасов и продовольствия.
– Имеются ли добровольцы, господа военная консилия? – спросил Пётр, обращаясь к собравшимся.
– Имеются, государь! – откликнулся стоявший недалеко от царя атаман Минаев. – Мои казаки, твои верные подданные, государь…
Темной ночью 14 июля 1695 года две сотни донских казаков, бесшумно подобравшись к каланчам, миной-петардой взорвали железные ворота одной из башен и в завязавшейся схватке с янычарами захватили ее. Через день добровольно сдался гарнизон второй башни…
Радости царя Петра не было предела. Он обнял и расцеловал Минаева, велел построить героев-казаков. Поочередно обняв каждого из них, государь вручил им по червонцу, преподнеся по доброй чарке вина. Салют в честь донцов потряс окрестности Азова…
Захватив башни-каланчи, Петр полагал, что сможет в ближайшее время штурмовать город и захватить его. Однако, атака на крепость, предпринятая несколько дней спустя, была отбита с большими потерями для россиян. Петр велел своим инженерам подготовить несколько надежных подкопов под крепость, назначив общий штурм на 27 июля.
Фрол Минаев, с казаками прикрывавший штурмующие войска с степной стороны, видел, как после пушечной канонады густые массы пехоты двинулись на стены Азова, как окуталась крепость дымом и дрогнула от выстрелов своих орудий, как после двухчасового боя россияне начали отходить. В этот момент из степного марева, словно привидения, вырвались татарские всадники и с диким гиканьем понеслись на казаков. Фрол Минаев лично повел своих конников навстречу басурманам. Под лазурью июльского неба разгорелось кровавое побоище. Звон сабель, крики раненых, хрип умирающих, стоны ухающих орудий – все слилось в единый кошмарный вой. Час длился весь этот ужас, наконец, казаки сломили татар. Петр велел трубить отбой, чтобы подобрать раненых, отпеть и упокоить убитых.
И эта попытка захватить Азов закончилась неудачей.
Несколько дней спустя атаман Фрол Минаев был приглашен на военный совет к государю. В шатре Петра I уже находились генералы гордон, Головин, Лефорт. Пыхнув трубкой, Петр, увидев Минаева, начал:
– Господа военная консилия! Азов-город в крепком обложении, раскаты и башни, где были пушки, и вся пушечная стрельба, отнята и сбита. И в каменном городе, как доносят лазутчики наши, все разбито и выжжено как от пушек, так и от бомб, и жильцов там никого нет, ибо все вышли в вал, который против наших обозов. Однако ж, находясь в столь бедственном положении, комендант тамошний Муртаза-паша отказался сдаться на почётных для басурман условиях. Сей узел азовский разрублен может быть токмо дерзостным штурмом, коий я и предлагаю совершить пятого дня сего месяца августа. Прошу высказываться, господа!..
Первым начал Лефорт:
– Государь, поддерживая решение ваше о штурме Азова, хочу добавить, что нынешней ночью перебежал к нам из крепости грек, коий сообщил, что в Азове из семи тысяч гарнизона тамошнего почти третья часть выбыла убитыми и ранеными, ко всему надобно учесть, что басурмане испытывают недостаток в съестных и боевых припасах. Сей грек-перебежчик сообщил тако ж, что сапёры Муртаза – паши заложили контрмины для уничтожения наших подкопов. Вчерашнего дня мы обезвредили одну таковую мину на кладбище. Штурмом довершим мы победоносную сию осаду!..
– Согласны, государь! – раздалось несколько голосов, в числе которых выделялся бас генерала Головина. Лишь Патрик Гордон, укрывший голову роскошным париком, сумрачно молчал и заговорил, когда стих одобрительный шум военачальников, ратовавших за немедленный штурм:
– Неразумно, государь, свершать столь опасное предприятие, не подготовившись к оному, – Гордон встал, лицо его, обычно спокойное и невозмутимое, покрылось пунцовыми пятнами, голос зазвенел от волнения. – Нельзя предпринимать штурма, не сделав предварительно пролома в крепостных стенах, не имея достаточно лестниц и фашин. Бомбардировки крепости еще недостаточно ослабили врага, чтобы мы могли предпринять штурм!
После страстной речи шотландца на минуту установилась гнетущая тишина. Минаев видел, как нервно подергивались черные усики государя, который заговорил, иронично глядя на Гордона:
– Зело опаслив стал ты, Патрик! Не для сей канители прибыли мы сюда, чтобы топтаться под стенами Азова, боясь схватиться в прямом бою с басурманами. Завтра штурм! – помедлив, он спросил: – Имеются ли охотники, господа генералы?
Фрол Минаев, до того молча слушавший царя и генералов, подал голос: «Имеются, государь! Две с половиной тыщи моих казаков изъявили беспременное желание первыми пойтить на приступ Азова-города. Столь же казаков оставляем в резерве и то потому, что мы их определили для сбережения лагеря нашего со стороны степи, откуда все время налетает басурманская конница, государь».
– Добре, Минаич! – просиял Петр. – Пусть сей порыв сынов Дона найдет воспреемников в рядах солдат российских. Господа генералы, приказываю в помощь казакам атамана Минаева выделить по полторы тыщи человек от каждой дивизии российской. Приказываю от моего имени объявить по полкам, что за каждое взятое басурманское орудие рядовым будет заплачено по десять рублей, а господ офицеров ждет за сей подвиг особливая награда. Теперь обсудим диспозицию… – царь придвинулся к карте Азова, лежавшей на столе, генералы окружили его плотным кружком. – Бутырский и Тамбовский полки имеют целью овладение угловым бастионом на левом фланге, – Петр потухшей трубкой показал это место на карте и продолжал: – Господину генералу Головину надлежит со своею дивизиею овладеть укреплениями, кои находятся на правой стороне, ближе к реке Дону. – Петр поднял глаза на Минаева, порывавшегося что-то сказать, и добавил: – Тебе, Минаич, со своими казаками предстоит напасть лодками на нижнюю часть крепости и по суше приблизиться к Азову, дабы споспешествовать общему успеху. С Богом, господа!
…Предрассветная тишина 5 августа 1695 года. Солнце еще не выкатилось из-за горизонта, на траве лежит обильная роса, в сероватом небе поют ранние птахи, степь звенит цикадами. Тишина… Мгновение спустя зарокотали сигнальные трубы: то в русском лагере сыграли зорю. Ночное спокойствие сменилось возбужденными людскими голосами, ахнули русские пушки… Бутырцы и тамбовцы, таща за собой длинные штурмовые лестницы, спорым шагом ринулись на приступ. Одновременно Головин ввел в бой свои полки… По водной глади стремительно заскользили казачьи лодки Фрола Минаева. Одна, другая, десятая, двадцатая… Они быстро причаливали к берегу, и четыре сотни донцов пошли на приступ. Крепость объялась пламенем, тяжко ухнув, громыхнули по нападающим турецкие пушки. Янычары с криками «Алла!» высыпали на стены, отталкивая рогатками штурмовые лестницы, густо облепленные русскими солдатами. Лестницы медленно валились в глубокие рвы, на дне которых вперемешку лежали убитые и раненые россияне.
Поскольку полки Головина стояли в садах, ожидая приказа, и не поддержали штурм, то турки получили возможность бросить на Тамбовский и Бутырский полки новые силы, окончательно отбив их атаку. Вынуждены были отступить и казачьи полки Минаева. Провал штурма удручающе подействовал на всех.
Петр, однако, не падал духом и не терял надежды взять Азов в эту кампанию. Подготовившись, он назначил генеральный штурм на 25 сентября. В приступе участвовала тысяча казаков, отобранных по жребию, остальные охраняли русский лагерь от возможного нападения татар. Однако, и этот штурм завершился неудачей… Стало окончательно ясно, что Азов в этом году не взять: нужен флот. Второго октября русский лагерь опустел, только в башнях-каланчах остался казачий гарнизон, имевший приказ держаться до весны, до подхода свежих русских сил.
Основательно подготовившись к осаде Азова за зиму, Петр I весной 1696 года снова появился на Дону, в Черкасском городке. Накануне прибытия царя атаман Минаев поручил полковнику Леонтию Поздееву предпринять поиск в Азовское море. 2,5 тысячи донцов на легких стругах, несмотря на яростный артиллерийский огонь турок, сумели напасть на турецкую флотилию и потопить два больших корабля противника, шедших в Азов с боеприпасами, вооружением, продовольствием и янычарами. Затем казакам удалось захватить десять полугалер с столько же посадить на мель. В Черкасск было доставлено 50 тысяч червонцев, сукна на 4 тысячи человек, много пороха, свинца и холодного оружия.
15 мая 1696 года четыре галеры, на одной из которых плыл Петр I, бросили якорь у черкасской пристани. Прояснив с помощью разведчиков полковника Леонтия Поздеева обстановку под Азовом, царь принял решение двигаться к Азову всеми силами флота, конницы и пехоты.
7 июня к Азову подошли главные силы русской армии, среди которых находилось 15 тысяч украинских и 5 тысяч донских казаков. По диспозиции, разработанной Петром I, донские казаки Минаева заняли левый фланг. Здесь же стояли запорожцы. Позиция эта считалась весьма опасной, потому что сюда постоянно направлялись атаки татарской конницы, пытавшеся прорваться к Азову со сторон Кагальника.
Шли дни осады, россияне методично наращивали успех, и по всему было видно, что турки долго не продержатся. Петру I удалось полностью блокировать Азов, лишив его гарнизон подкреплений и подвоза продовольствия и боеприпасов. После месяца боев турки были поставлены в безвыходное положение. Кризис наступил 17 июля, когда 2 тысячи донских казаков во главе с атаманом Минаевым внезапным натиском ворвались на земляной вал, составлявший внешнюю линию азовской обороны. Сбив оттуда ошеломленных янычар, казаки стали преследовать противника. Достигнув каменной крепости, турки сумели закрепиться, а потом, перегруппировавшись и получив подкрепление, бросились в контратаку. Донцы, заняв угловой бастион, отразили все атаки басурман, значительно ухудшив их общее положение.
Царь, довольный успехом казаков, назначил общий штурм на 22 июля. Но брать город приступом не пришлось: 18 июля 1696 года, осознав полную безнадежность своего положения, комендант крепости сдался на условиях свободного выхода из Азова. Азов стал русским городом. Россия получила выход в Азовское море.
18 августа 1696 года в Черкасске был салют и сожжен фейерверк в честь этой победы россиян: то был первый салют в честь военной победы русского оружия, победы, огромный вклад в которую внесли донские казаки.
22. Степан Разин
Легендарной личностью русской истории является Степан Тимофеевич РАЗИН, названный А. С. Пушкиным «единственным поэтическим лицом русской истории».
Он родился на Дону около 1630 года. Историки по-разному определяют место его рождения. А. И. Ригельман (1720–1789) считал, что Разин родился в станице Зимовейской (казачий городок Зимовейко). Однако, есть версия, что родиной знаменитого мятежника является станица Старочеркасская (бывшая столица Дона город Черкасск). Да и в исторических песнях утверждается, что
У нас то было, братцы, на тихом Дону,
На тихом Дону, во Черкасском городу
Породился удалой добрый молодец
По имени Степан Тимофеевич Разин[137 - Исторические песни XVII века. М.-Л., 1966. С. 148–149.].
Отец Степана, Тимофей Разя, происходил из воронежских людей. Придя на Дон в поисках вольной жизни, он проявил себя как отличный воин и руководитель, став казачьим старшиной. О матери Разина известно только то, что она была восточной женщиной: турчанкой, татаркой или персиянкой. Крестным отцом Степана являлся Корнилий Яковлев, знаменитый казачий атаман того периода.
Было у Степана два родных брата. Старший, Иван, был повешен в 1665 году под Киевом за самовольное оставление боевых позиций. Младшего, Фрола, казнили в Москве, на Красной площади в 1676 году как «вора и изменника».
Степан Разин несколько раз побывал в составе различных казачьих посольств в Москве и посетил знаменитый Соловецкий монастырь, молился святым чудотворцам Зосиме и Савватию – исцелителям душевных и телесных ран.
В 1661 году Разин, как знающий калмыцкий язык (по данным его современников он владел восемью языками), был включен в состав казачьего посольства, которое провело успешные переговоры с калмыками.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69544315&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Волошин М. Избранные стихотворения. М., 1988. С. 223–224.
2
Сухоруков В. Д. Статистическое описание земли донских казаков, составленное в 1822–1832 годах. Новочеркасск, 1891. С. 2.
3
Там же. С. 47.
