Женщина попятилась.
– Умоляю тебя, воитель, – только не туда! Пойдем в любую другую хижину.
– Нет, мы пойдем в дом твоего мужа! – прорычал он. – И довольно уже слов.
Незадолго до наступления сумерек Карса повел на ложе свою одиннадцатую женщину из клана ратидов. Ею была дочь вождя. Ни воителю, ни Байроту с Делюмом не понадобилось подкреплять свою прыть кровавым маслом. Байрот приписывал это особой мужской силе уридов, хотя Карса подозревал, что основная заслуга здесь принадлежит ратидкам. Отчаяние заставило их выказывать чудеса страсти. И все же никто из троих захватчиков не хотел признаваться, что оплодотворение последних женщин далось им с трудом.
Внутри дома было сумрачно. В очаге переливались тлеющие угли. Карса плотно закрыл дверь и опустил задвижку. Дочь вождя внимательно рассматривала юношу. Однако страха в ее глазах не было. Только любопытство.
– Мать говорила, что ты на удивление нежен.
Карса тоже глядел на девушку.
«Совсем как Далисса, и в то же время – она… другая. Далисса подобна темному колодцу, а эта больше напоминает журчащий ручеек».
– Раздевайся, – велел он дочери вождя.
Та послушно сбросила с себя тунику, сшитую из цельного куска шкуры.
– Если бы ты начал с меня, Карса Орлонг, твое семя укоренилось бы во мне. Сегодня день, когда мое колесо времени повернулось. А теперь – я даже не знаю.
– Ты бы гордилась, если бы носила под сердцем моего ребенка?
Вопрос этот удивил девушку, а самого Карсу немало изумил ее ответ:
– Вы поубивали не только наших стариков, но и детей, способных в будущем дать потомство. Пройдет не один век, прежде чем наше селение возродится. А может, оно вообще никогда не возродится. Если вам удастся уйти, то наши воины от бессилья обратят свой гнев друг на друга или даже на нас, женщин.
– Что значит, «если удастся уйти»? Ложись на место своей матери! Нет на свете такой силы, которая бы сумела остановить Карсу Орлонга. – Он склонился над девушкой. – Ваши воины не вернутся. Жизнь вашего селения закончена, зато внутри многих из вас начнут созревать семена уридов. Отправляйтесь жить в наш клан. Ты, твоя мать и все остальные, – идите в селение, где я родился. Ожидайте моего возвращения. Растите ваших детей… моих детей настоящими уридами.
– Твои речи слишком дерзки, Карса Орлонг.
Юноша начал стаскивать с себя одежду.
– И не только твои речи, – продолжала дочь вождя, глядя на него. – Похоже, мы обойдемся без кровавого масла.
– Кровавое масло мы прибережем до моего возвращения.
Карса придавил ее своим телом. Девушка вздрогнула.
– И ты даже не желаешь узнать мое имя?
– Нет, – резко ответил Карса. – Я буду звать тебя Далиссой.
Он не увидел стыда, вспыхнувшего на милом личике юной ратидки, и не почувствовал тьмы, которая ворвалась ей в душу вместе с его словами.
Семя Карсы Орлонга укоренилось в ней, как прежде укоренилось и в ее матери.
С гор надвигалась запоздалая гроза, поглотив звезды. Однако ветру было достаточно гнуть верхушки деревьев, он даже не пытался коснуться их нижних ветвей. Чем ближе к земле, тем слабее становился гул бури. Небо вдали разрывали молнии. Раскатов грома пока еще не было слышно.
Невзирая на темноту и непогоду, уридские воины продолжали путь, пока не наткнулись на следы лагеря, оставленного ратидами. Ярость лишила ратидов бдительности. Было сразу видно, куда они двигались. Делюм без труда определил, что отряд состоял из двенадцати взрослых и четырех юношей. Треть всех мужчин селения. Все были на конях. Собак ратиды пустили по следу и теперь не знали, где они.
Карса довольно улыбался. Потревоженные осы покинули свое гнездо, но летали вслепую.
Медвежатина успела немного стухнуть, однако другой пищи у Карсы и его соратников не было. После ужина Байрот вновь принялся за медвежий череп. Он оплел ремешками всю морду, крепко стянув их между верхних зубов. Только сейчас Карса догадался: Байрот и не думал делать из черепа шлем. Он мастерил себе метательное оружие. Обычно для таких целей связывали вместе два-три волчьих черепа. Лишь такому здоровяку было по силам раскрутить в воздухе череп серого медведя.
– Наш поход уже становится легендой, и ты, Байрот Гилд, готов вплести в него новую яркую нить.
– Меня не заботят легенды, – без всякого воодушевления отозвался Байрот. – Но очень скоро мы можем столкнуться с ратидскими всадниками.
Карса улыбнулся и промолчал.
Легкий ветерок, примчавшийся сверху, заставил Делюма вскочить на ноги.
– Я чую запах влажной шерсти.
Меж тем дождь еще не начинался.
Карса отстегнул с пояса оружейную перевязь.
– Останешься здесь, – шепнул он Байроту. – А ты, Делюм, тоже сними меч и возьми с собой ножи. Пойдешь первым.
– Воитель, собачья стая бежит от бури вниз, – сказал Делюм. – Они не чуют наш запах, но у них очень острый слух.
– Хочешь сказать, если собаки нас услышат, то поднимут гвалт?
– За шумом ветра ни один пес ничего не услышит, – усмехнулся Байрот.
– Ошибаешься, Байрот. Звуки бывают высокими и низкими, и каждый движется по своим путям… Воитель, ты спрашивал, начнут ли собаки выть и лаять, если услышат нас. Скорее всего, нет. Они же не знают, кто мы – уриды или ратиды.
Подобный ответ развеселил Карсу.
– Это даже лучше, чем я думал. Тогда идемте туда, где стая. Ратидские псы, отбившиеся от хозяев, могут нам пригодиться. Когда мы окажемся там, держитесь поодаль с ножами наготове. Я сам поговорю с собачками.
Буран и остальные кони, стоявшие рядом с воинами, вдруг дружно вскинули головы и навострили уши.
Делюм пригнулся и шагнул в темноту. Карса отправился следом.
Очень скоро склон утратил пологость. Троп, по которым можно вскарабкаться вверх, не было. Стволы поваленных деревьев усложняли и без того нелегкий подъем. Хорошо хоть, что путь Карсы и Делюма пролегал по густому влажному мху, скрадывавшему звук их шагов. Вскоре они увидели небольшую ложбину. На другом ее конце высилась расколотая скала, возле которой серели стволы засохших деревьев. Делюм обвел глазами скалу и направился к ее левому краю. Там, среди узкой расщелины, уходила вверх узкая звериная тропа. Оттуда пахло сырой землей.
– Постой, Делюм! – окликнул его Карса. – Дальше мы не пойдем!
– Но почему, воитель? Мы как раз успеем подняться.
– Нет. Собак я встречу здесь… Видишь уступ справа? Залезай туда и приготовь ножи.
Недоумевающий Делюм сделал так, как ему было велено, заняв место на узком уступе.
Карса приблизился к звериной тропе, поперек которой лежала упавшая сосна, и слегка ударил по стволу. Оказалось, что древесина еще не успела высохнуть. Юноша сделал несколько шагов вверх, затем, упершись ногами в сосновые ветви, выбрал такое положение, откуда ему были одновременно видны и тропа, и ложбина.
Теперь оставалось только ждать. Делюма он не видел; для этого пришлось бы наклониться вперед, а это было довольно рискованно: любой толчок грозил опрокинуть сосну вниз вместе с Карсой.
«Ладно, – подумал он. – Будем надеяться, что Делюм хорошо понял мой замысел и не оплошает».
Подпрыгивая, сверху скатились мелкие камни. Собачья стая начала спуск. Карса затаил дыхание.
Он знал: вожак стаи никогда не побежит впереди. Первым всегда бывает пес-разведчик, а вожак держится от него на безопасном расстоянии.
Первая собака пронеслась мимо Карсы и выскочила в ложбину, где остановилась, принюхалась и настороженно подняла уши. Второй спустившийся пес был крупнее. Камешки так и летели из-под его лап. Голову и плечи собаки покрывали шрамы. Карса сразу понял, что перед ним – предводитель стаи.
Вожак достиг ложбины. Пес-разведчик встревоженно качнул головой. И в это мгновение Карса прыгнул прямо на вожака. Воитель опрокинул пса на спину, после чего левой рукой сдавил ему глотку, а правой прижал к земле отчаянно дрыгающиеся задние лапы. Вожак извивался всем телом, пытаясь вырваться, но юноша держал его крепко.
Вскоре вся стая спустилась в ложбину, окружив Карсу и своего поверженного предводителя. Случившееся явно испугало псов и сбило их с толку. Меж тем рычание вожака сменилось повизгиванием. Собачьи зубы впились Карсе в запястье, и ему пришлось переместить руку ближе к челюсти. Вожак еще дергался, но это были последние всплески сопротивления. Человек и животное оба понимали, кто победил в их поединке. Стая, наблюдавшая за происходящим со стороны, тоже это понимала.
Наконец Карса поднял голову и взглянул на собак. Они дружно попятились назад. Только один пес – молодой крупный кобель – припал к земле и пополз к Карсе.
Первый нож Делюма вонзился непокорному псу в горло, второй застрял возле правого плеча. Удар в горло оказался смертельным. Поверженное животное распласталось на земле и затихло. Собачье кольцо стало еще шире.
Вожак тоже притих. Карса наклонился к псу, притиснувшись щекой к его челюсти.
– Ну что, дружок? Ты слышал предсмертный крик своего соперника? – шепотом спросил юноша. – Я избавил тебя от его притязаний. Теперь ты и твоя стая принадлежите мне.
Он медленно разжал пальцы, сдавливающие собачью глотку, после чего освободил пригвожденные к земле задние лапы.
Вожак поднялся.
Карса выпрямился и встал рядом, с улыбкой глядя на поджавшего хвост пса.
– Воитель, я все видел собственными глазами, – послышался восхищенный голос идущего к ним Делюма.
– Делюм Торд, ты был не только очевидцем случившегося, но и моим помощником. Ты превосходно выбрал время, чтобы метнуть ножи.
– Соперник вожака захотел утвердить свою власть над стаей.
– Но ты сумел разгадать его намерение.
– И теперь у нас есть целая стая четвероногих воинов.
– Да, Делюм Торд.
– Я поспешу к Байроту. Да и коней нужно успокоить.
– Ты прав. Утихомирь наших скакунов. Я дам тебе немного времени.
Дойдя до спуска с ложбины, Делюм обернулся.
– Я больше не боюсь ни ратидов, ни сунидов. Теперь я верю, что сам Уригал сопровождает тебя в этом походе.
– Так знай же, Делюм Торд: мне недостаточно быть первым среди уридов. Наступит день, и все теблоры склонятся предо мною. Этот поход – не более чем разведка. Он нужен, дабы узнать врагов, с которыми нам предстоит сражаться в будущем. И уриды, и все остальные теблорские кланы слишком долго спали. Настала пора пробудиться!
– Я не сомневаюсь в правоте твоих слов, Карса Орлонг.
– Не так давно ты говорил совсем другое, – холодно улыбнувшись, напомнил Карса Делюму.
Тот в ответ лишь молча мотнул головой и исчез из виду.
Карса взглянул на свое окровавленное запястье, потом на вожака стаи и засмеялся.
– Ты вкусил моей крови, пес. И сейчас Уригал спешит к тебе, чтобы завладеть твоим сердцем. Отныне мы с тобой неразрывно связаны. Пойдешь рядом со мной. Теперь у тебя будет новое имя. Я нарекаю тебя Грызло.
В стае было одиннадцать взрослых собак и трое щенков-подростков. Все они послушно двинулись вслед за Карсой и Грызло. Никто даже не оглянулся на убитого Делюмом пса. Он жаждал власти? Ну так пусть царствует над этой ложбиной, пока его телом не завладеют мухи.
К полудню уридские всадники со своей собачьей стаей спустились в небольшую долину. Это была средняя из трех долин, лежащих на их пути через земли ратидов. Следы, щедро оставленные «доблестными охотниками», показывали, что те окончательно запутались. Более того, они старались не показываться на глаза соплеменникам из других селений. Позор туманил им разум и все сильнее вгонял в отчаяние.
Карса был не прочь дать ратидам новый бой. Его не устраивало спокойное передвижение по их землям. Утешало лишь то, что весть о троих грозных уридах распространится по всем местным селениям и на обратном пути ехать будет веселее.
Делюм подсчитал, что ратидские охотники опережают их приблизительно на треть дневного перехода. Вот бы эти храбрецы удивились, обнаружив уридов у себя за спиной! Однако Карса понимал: злорадствовать пока рано. Ведь помимо всадников было еще два отряда. Те, скорее всего, двигались пешком и старались не оставлять следов. И вот их-то нападения можно было ожидать за любым изгибом тропы.
Собаки, казалось, уже позабыли прежних хозяев и неутомимо бежали вперед. Слушая рассказ Делюма о подчинении вожака стаи, Байрот лишь изумленно качал головой: он верил и не верил. О дальнейших честолюбивых замыслах Карсы Делюм благоразумно умолчал.
Долина заканчивалась. Впереди показались валуны, окаймленные зарослями осинника, ольшаника и березняка. Кое-где виднелись стволы черных елей. Вероятно, когда-то здесь протекала река. Она ушла под землю, а на поверхности, среди влажных мхов, темнели неширокие озерца. Издали они казались лужами, хотя на самом деле такая «лужа» могла легко поглотить всадника вместе с конем. Хуже всего, что эти водяные ловушки прятались меж валунов и бурелома. Чуя опасность, лошади брели медленным шагом.
Еще через какое-то время уридские воины наткнулись на облепленную мхом и грязью гать – настил из бревен. Чувствовалось, что за дорогой этой давно уже никто не следит. Из щелей между бревнами пробивалась густая трава. И все же старая дорога делала продвижение более безопасным. Вдобавок она вела в нужном уридам направлении.
Мостки раскачивались и скрипели. Давненько они не принимали на себя столь тяжкий груз.
– Нам лучше спешиться, – сказал Байрот. – Бревна могут не выдержать и треснуть.
Карса свесился с коня, разглядывая грубо обтесанные стволы деревьев.
– Ничего, не треснут. Древесина еще не успела сгнить.
– Воитель, тут мостки сильно шатаются. Они уходят прямо в болотную жижу.
– Нет, Байрот Гилд. Они уходят в мох, а он – как подушка.
– Карса прав, – подал голос Делюм. – Мостки скреплены крестовинами. Такая дорога хоть и качается, но ехать по ней можно. Нам лучше всего двигаться по самой середине, держась гуськом.
– Мы въехали на эту дорогу не затем, чтобы ползти по ней, как улитки, – недовольно бросил Карса. – Уверяю вас, она выдержит. И чем быстрее мы по ней проедем, тем лучше.
– Как скажешь, Карса Орлонг, – поморщился Байрот.
И все же благоразумие заставило всадников ограничиться легким галопом. Делюм ехал впереди. Собачья стая замыкала процессию. По обе стороны от дороги взгляды всадников натыкались на мертвые березы, усеянные гусеницами. Живые деревья – осины, ольхи и вязы – были низкорослыми, а листва их имела странный пыльно-зеленый цвет. Черные ели, росшие вдали, тоже находились на грани гибели.
