Она вольготно располагается в кресле, закидывая нога на ногу, и грациозно передает мне доверенность. Я же без каких-либо на то причин испытываю едкую обиду из-за того, что Крестовский не приехал сам, а прислал вместо себя юриста.
Неправильно. Глупо. Иррационально.
– Здравствуйте. Чай? Кофе?
– Нет, спасибо.
Горделивая брюнетка с третьим размером груди ожидаемо отказывается, бегло просматривает подготовленные Катериной акты и утвердительно кивает, не найдя в бумагах неточностей.
– Деньги поступят на ваш счет в течение трех банковских дней. Игнат Дмитриевич просил передать, что с вами было приятно сотрудничать.
– Спасибо, что выбрали наше агентство.
Убрав свой экземпляр на край стола, я выдаю механическим голосом и не могу ни на чем сосредоточиться, благо, что больше никаких встреч сегодня не запланировано. Так что я со спокойной совестью возвращаюсь домой раньше обычного, отпускаю Лию на свидание и с упоением читаю Варе «Волшебника изумрудного города». С ностальгией погружаюсь в любимую сказку из детства, вместе с отважной девочкой Элли из Канзаса шагаю по дороге из желтого кирпича, ищу для Железного Дровосека сердце, а для Трусливого Льва – храбрость.
Рядом с дочкой я ловлю свой маленький дзен и больше не чувствую себя до тошноты одинокой, как в офисе пару часов назад. Незаметно уплываю в блаженную дрему и засыпаю вместе с Варварой, выпуская книгу из рук.
А наутро все краски видятся ярче, самый обычный омлет с ломтиками ветчины и помидором кажется вкуснее, вчерашние мрачные мысли – глупостью. И я беспечно кружусь перед зеркалом, изучая безупречно сидящий на моей фигуре оливковый комбинезон.
– Готовы, красавицы?
Не успеваю зафиксировать, когда за моей спиной материализуется улыбающийся Сергей. Нахожу, что пришедшие на смену строгому костюму демократичное серое поло и бежевые слаксы радуют глаз, и даже не возражаю, когда в динамиках «Мерседеса» начинает играть трек от Эминема и Дайдо.
Мой чай остыл, и я не знаю, зачем вообще встала с постели… Утренние дождевые облака у моего окна и из-за них мне ничего не видно… Да и зачем, там все равно все серо. И только твоя фотография у меня на стене напоминает мне, что все не так уж плохо, все не так уж плохо…
Когда-то эта мелодия много для меня значила, но мужу я об этом не говорю.
– Как дела в агентстве, Лиль?
– Тьфу-тьфу, раскручиваемся потихоньку. Есть пара свадебных заказов, один хакатон и корпоративный ивент. Возможно, скоро придется расширять штат.
Испытав прилив гордости за собственное детище, я крепко держу Варину ладошку и едва не спотыкаюсь, натыкаясь взглядом на знакомый профиль. За соседним с забронированным нами столиком недавно открывшегося, но успевшего набрать популярность ресторана расположился Крестовский. И меньше всего я хочу, чтобы он обернулся.
Но он оборачивается, как будто ощущает, что я пристально его разглядываю, и дергает уголком вымазанных в сливочном креме губ. И хуже всего даже не сердитая складка, прочерчивающая его лоб, а наличие в одном помещении со мной его матери. При виде которой тугой спиралью скручивает внутренности, и желудок стремительно подскакивает к горлу.
Оседающая на языке горечь. Осколочная в грудь. По касательной.
– Лиль, все в порядке?
– Нормально.
Я отвечаю Сергею глухим скрежетом, как будто в рот насыпали песка, и ногтями вцепляюсь в его локоть, как в спасательный круг. С титаническим усилием отрываю обутую в туфлю на высоком каблуке ногу от пола и делаю механический шаг вперед.
В апреле мне исполнилось двадцать восемь. Я открыла свое ивент-агентство, вышла замуж и родила прекрасную дочь. Мы с Аристовым купили элитную квартиру в бомбезном комплексе, у меня в ушах серьги за триста тысяч, а на запястье – часы стоимостью с тачку. Только это ни хрена не спасает.
Рядом с Крестовскими я снова чувствую себя глупой провинциалкой, приехавшей покорять столицу с потертым чемоданом в убогую черно-коричневую клетку. Той, кто не достойна дышать с «небожителями» одним воздухом.
– Тебе нехорошо? Ты побледнела.
– Все в порядке.
Я настаиваю на не выдерживающей никакой критики нелепой лжи и продолжаю идти дальше, как по битому стеклу. Лопатками ощущаю, что за каждым моим движением неотрывно следят, поэтому гордо вскидываю подбородок и расправляю норовившие согнуться плечи.
Наверное, Русалочке было так же весело ходить по ножам…
– Если тебе не нравится место, мы можем уехать.
Непробиваемый, как скала, муж проявляет присущие ему такт и терпение, только я не готова бежать отсюда, поджав хвост. И собственноручно стирать с Вариного лица счастливую улыбку и объяснять моей крохе, почему мы не будем заказывать здесь ее любимую пиццу, тоже не готова.
– Да нормальный ресторан. Девчонки на работе хвалили и кухню, и персонал.
Поборов расползающееся по венам гнетущее разочарование, я прячусь в кресле с высокой спинкой и с притворным воодушевлением листаю глянцевое меню. Знаю, что кроме воды в меня ничего не влезет, но для проформы заказываю греческий салат.
– Мне стейк из лосося, блинчики с клубникой и заварным кремом и латте, – Сергей озвучивает свой заказ хорошенькой официантке, затянутой в форменную рубашку и черные брюки, после чего возвращает все внимание мне, парой фраз вспарывая старые раны. – Слева от нас сидит Крестовский Игнат, да?
– Да.
Это Аристов вытаскивал меня из глубокой эмоциональной ямы, когда я перебралась в Питер. Это он вытирал мне сопли, лечил накрывшую меня с головой депрессию задушевными разговорами и коробками со слабостями и удалял с моего телефона ненужные фотографии. И я бы с удовольствием вытерла вместе с канувшими в небытие снимками болезненные вспоминания, только день знакомства с Игнатом до сих пор стоит перед глазами, как будто это было вчера.
Чуть больше пяти лет назад
– Коваль, что ты копаешься, как сонная муха? Схватила поднос и побежала, давай!
Светка, полная низкорослая блондинка, панибратски шлепает меня по заднице и перегибается через стол, как из пулемета тарабаня названия блюд повару.
Крылышки терияке. Сырные шарики. Картошка фри. Три. Чесночные гренки. Луковые кольца. Цезарь с копченой курицей.
Сегодня в нашем баре транслируют какой-то матч Лиги Чемпионов, яблоку негде упасть. Мы все зашиваемся, не успевая таскать тарелки туда-обратно, но чаевые обещают быть очень приличными. Так что можно перетерпеть и противный тремор в конечностях, и ноющее запястье, и раздухарившихся от горячительных напитков клиентов.
– Ваш шашлык из свиной шеи. Рыбка жареная к пиву. Приятного аппетита.
– Девушка, стойте!
Испугавшись, что перепутала заказ и подала подвыпившей компании из четырех молодых парней не то, я круто разворачиваюсь в своих видавших виды бело-розовых кедах и готовлюсь рассыпаться в извинениях. Немного нервно заправляю выбившуюся из хвоста прядь за ухо и вежливо смотрю на звавшего меня блондина с серебряной серьгой в ровном прямом носу.
– Лиля, да? – прочитав имя на бейдже, он кривовато ухмыляется и несколько раз хлопает ладонью по кожаной обивке дивана. – Присядь с нами. Поболтаем. Мы угощаем.
– Извините, нам не положено. Хорошего вечера.
Поняв, что с заказом все в порядке, я небрежно отмахиваюсь от очередного любителя острых ощущений и опрометью несусь на кухню. По каким-то причинам сегодня на работу не вышли два человека, и мы с ребятами реально вешаемся, стараясь вовремя обслужить всех так, чтобы никто не захотел воспользоваться книгой жалоб и предложений.
Вся смена, в общем-то, пролетает для меня, словно в тумане. Красные лица гостей сливаются в одно невыразительное пятно, заученные фразы на автомате падают с языка, а колени буквально подкашиваются, когда время приближается к заветным двум часам ночи.
Как по команде, мы все выдыхаем с облегчением, стоит массивной дубовой двери закрыться за последним посетителем. Я наспех умываюсь в раковине в туалете, торопливо меняю форму на свободную серо-синюю футболку и драные джинсы и выскальзываю через задний вход, не подозревая, что приключения только начинаются.
– Ну, что же ты, девочка Лиля, нас бортанула?
– Не по понятиям это. Неправильно.
– Мы ведь нормальные пацаны, ну. По-хорошему тебя пригласили.
Липкая паника спускается вниз по позвоночнику холодным потом, пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, и я отшатываюсь назад, собираясь юркнуть в спасительное тепло бара. Но не успеваю.
Блондин, тот самый, который приглашал присоединиться к их шумной мужской компании, подрывается с места, резко толкает меня к стене и зажимает рот жесткой ладонью. Другие двое надежно фиксируют запястья и стопы так, чтобы я не могла пошевелиться. А четвертый злорадно скалится в стороне, перекатываясь с пяток на носки и обратно.
Ощущение сюра происходящего зашкаливает.
– Могла поехать с нами по-хорошему. А теперь развлечемся, как нам нравится.
Подавшись вперед, грубо выцеживает блондин с серьгой, а я предпринимаю жалкую попытку высвободиться из чужого стального захвата. Трепыхаюсь, как бабочка, пришпиленная булавкой к доске, и лишь подогреваю азарт, плещущийся в красивых голубых глазах.
Стеклянных мутных жестоких омутах.
– Так даже интереснее.
Склонив голову набок, роняет парень и свободной рукой сминает ткань футболки, скользя по голой коже. Отчего меня натурально начинает мутить, и жалкий завтрак из сваренного в крутую яйца и бутерброда с сыром просится наружу.
Гадко. Мерзко. Страшно. До гула в ушах, барабанного перестука в висках и долбящего непонятный дикий ритм сердца. До трезвого осознания собственной беспомощности и трусливого желания, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
О последствиях я буду думать позже. Много позже.
– От девчонки отошли. Ну!
И, пока я тщетно пытаюсь смириться с неизбежным, резкий свист шин разрезает на куски пространство. Позади нас тормозит ярко-оранжевый автомобиль, из которого выпрыгивает светловолосый парень лет восемнадцати, огибающий тачку и облокачивающийся на капот с видом хозяина жизни и всего этого гребаного города.
И, если мои непрошеные знакомые мешкаются, не воспринимая новое действующее лицо, как серьезную угрозу, то пистолетный выстрел в одну секунду меняет их мнение.
– Грейся. Дрожишь вся.
Спустя пару минут на мои трясущиеся плечи опускается большая кожаная куртка. Ловкие пальцы осторожно, но решительно растирают холодные ладони. И больше ничто не напоминает о едва не случившейся на заднем дворе бара катастрофе, кроме катящихся по моим щекам слез и поселившегося за грудиной безумного унизительного страха.
Глава 5
Игнат
– Антох, фигня! В перекрас.
Мельком зыркнув на кузов серебристой «Камри», я озвучиваю свой вердикт покрывающемуся красными пятнами молоденькому маляру, и усиленно игнорирую молчаливое осуждение слесарей.
Круто разворачиваюсь на пятках и исчезаю в кабинете Матвея, напоследок хлопнув дверью. Падаю в мягкое кожаное кресло и смотрю на друга снизу-вверх, ожидая вполне справедливой нотации.
Свою долю в автосервисе я переписал на Сашку, теперь уже жену Мота, в качестве свадебного подарка и по-хорошему больше не имею здесь права голоса. Но по какой-то причине вычитываю талантливому парню за несуществующие косяки.
– Какая муха тебя укусила, Крест?
– Никакая.
– С Викой поцапался?
– Да с ней разве поцапаешься? Она, если у меня остается, каждый раз до будильника вскакивает, чтобы завтрак приготовить. За задержки на работе ни слова не говорит и в телефон, как большинство девушек, не лезет.
Перечислив бесспорные достоинства собственной почти невесты, я пишу ей, что заеду минут через сорок, получаю положенный смайлик-сердечко и возвращаю внимание Матвею. Который, судя по раздувающимся крыльям носа, хочет сообщить мне что-то не слишком приятное.
– Бекет звонил полчаса назад. Баснословные бабки за сервис предлагал. Я его, конечно, послал…
– Далеко?
– Дальше, чем тебя, когда ты предлагал подписать с армейкой новый контракт, – дерзко ухмыляется Зимин, демонстрируя ту самую ямочку, в которую без памяти влюблена Сашка, и резко серьезнеет. – Ты уверен, что у вас с ним не личное? Слишком активно копает.
– Да не помню я, Мот! Сам же знаешь, что первые полгода, как Лилька в Питер укатила, на автопилоте прошли. Клубы, гонки, ринг. Если б не вы с Александрой, меня б тогда с универа точно числанули.
После моего импульсивного монолога затыкаемся с приятелем одновременно. Цедим заваренный им ромашковый чай, который ни хрена не помогает лечить нервы, и обмениваемся рукопожатием, когда антикварные часы на стене отбивают двенадцать.
Нужно успеть забрать Вику из фитнес-центра и явиться к родакам на обед. Обсудить отцовские планы по расширению сети кафе, выслушать от мамы лекцию о здоровом питании и моем никуда не годящемся рабочем графике. Отложить объявление о помолвке на неопределенный срок.
Не то, чтобы мне не нравилась Левина. Но возвращение бывшей пассии в город все-таки вышибло меня из привычной накатанной колеи. Вышибло настолько, что сначала я сам хотел посетить Лилин офис и подписать акты, в итоге послал вместо себя юристку, после чего долго компостировал бедной девчонке мозг, надеясь найти лажу в документах и помчаться их переподписывать.
Клинический идиот. Да.
– Чудесно выглядишь.
Проторчав на парковке «Миллениума» лишние пятнадцать минут и успев нарисовать на физиономии наносное спокойствие, я радую Вику огромным букетом белоснежных тюльпанов, призванных скрасить мое постоянное отсутствие и не слишком деятельное участие в обустройстве квартиры.
Как и подобает галантному кавалеру, я открываю дверь автомобиля перед прекрасной девушкой, придерживаю ее за локоть и скалюсь, как счастливый дебил. Наивно рассчитывая на то, что фальшивая улыбка перерастет в настоящую и привнесет в душу недостающую гармонию.
Не привносит.
– А ты не успел заехать домой переодеться?
Поправив расклешенную юбку светло-бежевого шифонового платья, Левина осторожно касается губами моей щеки и ободряюще гладит пальцами по предплечью.
Хорошая девочка. Правильная. Чересчур идеальная, чтобы упрекнуть и выдать что-нибудь, вроде «Крестовский, посмотри на себя! Не мог вместо помятой футболки нормальную рубашку надеть».
– У Матвея в сервисе был.
С ней я даже вожу аккуратнее, чем обычно, включаю поворотники, когда перестраиваюсь, не сигналю зазевавшимся шоферам и не матерюсь. И не могу сказать, что этот факт меня радует.
