***
Эрик. Наши дни. Эсфир, город Альтарра.
– Не устаю восхищаться этим домом. У тебя хороший вкус, – промолвил мой питомец, деловито оглядывая окружающее убранство. – Хотя питерские апартаменты тоже весьма стильные.
– Спасибо. Только не разнеси этот дом, пожалуйста, – пошутил я, потрепав огромного пса по холке.
– Я тебе что, дикарь неотесанный? Или слон в посудной лавке? – возмутился он. – Я благороден и воспитан.
– И чертовски интеллигентен, – добавил я, глядя вместе с ним по сторонам.
– Вот видишь, ты сам это признаешь, – заметил Тор и пошел в сторону кухни.
Питомец, наделенный частицей моего разума, появился у меня совершенно неожиданно. За месяц до моего отъезда в Альтарру Оля и Стефан нашли на улице раненого немецкого дога. Огромная угольно-черная гладкошерстная собака с белой манишкой на шее. Как такая махина оказалась на улице? Исцелив его с помощью магии, они стали искать его хозяев, но те так и не нашлись. Со слов Стефана пес частенько грустил и подолгу сидел у большого панорамного окна, глядя на улицу. Стефан считал, что так пес снова просится гулять или тоскует по прежним хозяевам, но даже после прогулок животное так же обреченно смотрело в окно. Вечером за пару дней до переезда Ольга и Стефан пригласили меня к себе, и когда мы сидели в гостиной, пес изрядно удивил нас, подойдя с виляющим из стороны в сторону хвостом и положив голову мне на колени. Я погладил его по голове между остро стоячими ушами, и он блаженно прикрыл глаза.
– Кажется, он нашел в тебе родственную душу, – сказала Оля, наблюдая за нами. – Вы оба такие важные, вальяжные, степенные и временами немного грустные. Посмотри на них, Стеф, – обратилась она к мужу. – Две деловые колбасы.
– Ага, – согласился с ней Стефан, сдерживая смех.
Мой уход Тора явно расстроил. Это стало понятно, когда он взял в зубы мои ботинки и потащил их прочь от парадной двери. Забрав у него ботинки под гомерический смех моих созданных, я вернулся в прихожую. Пока я обувался, пес утащил мой плащ.
– По-моему, он весьма непрозрачно намекает на то, что ему крайне приятно твое общество, – смеясь, промолвила Оля, наблюдая, как я безуспешно пытаюсь уйти домой.
– И что мне теперь делать? – спросил я Олю и Стефана.
– Забрать его себе, – предложила девушка. – Тем более что на Эсфире в твоей усадьбе ему будет намного просторней, чем у нас.
Пес гавкнул, словно соглашаясь с ее словами.
– Но это же ваша собака теперь, вроде как.
– Эта собака уже выбрала себе хозяина, – промолвил Стефан. – Правда, Тор?
Тор в ответ снова гавкнул и, подойдя ко мне, завилял хвостом.
– Мы его, конечно, любим, но он имеет право на собственное мнение, – сказала Оля, погладив собаку по спине. – Нам ничего не остается, как склонить покорно головы перед волей великого громовержца Тора! – пафосно провозгласила она, вызвав у нас волну смеха.
Так в моей жизни появился большой четвероногий друг с пронзительно-умными глазами. Идея сделать его разумным мне пришла накануне переезда на Эсфир.
– Это я теперь по-человечьи, что ль, могу говорить? Занимательно, однако, – были его первые слова.
Я кивнул в ответ. И сразу же спросил у него, почему в тот вечер он выбрал меня.
– Оля и Стефан – классные ребята, я им благодарен за то, что они спасли меня, но ты мне будто бы родней. Как если бы я родился человеком, то был бы таким, как ты.
Я улыбнулся, проведя рукой по гладкому, лоснящемуся боку.
– А как ты вообще на улицу попал?
Пес фыркнул, опустив морду.
– А давай не будем о грустном, а? – промолвил он. – Я расскажу это сейчас, пока мы с тобой собираем вещи, но больше вспоминать об этом не хочу. Жил я в очень богатой семье, но там до меня никому не было дела. Как будто меня завели в качестве мебели. Сборище эгоистов, которым плевать друг на друга. Что уже говорить о собаке. Зачем они взяли меня? Не пойму. Я был пустым местом. Меня вечно ругали, даже могли ударить, несмотря на мои габариты. Это, знаешь ли, неприятно, мягко говоря – когда тебе делает больно тот, от кого ты ждешь ласки. Как-то раз я плюнул на все и убежал на улицу через поднятые ворота. Бежал куда глаза глядят, не разбирая дороги. Потом по касательной столкнулся с машиной и убежал во двор старинного дома. А двор такой, как колодец. Просто страшный сон для тех, у кого клаустрофобия. Там уже понял, что приложился о машину сильнее, чем мне показалось сначала. Мне стало тяжко дышать, и несколько часов я просто лежал на земле. А потом меня нашли Оля и Стеф и забрали к себе.
– А мы думали, что ты грустишь по прежним хозяевам, когда ты тосковал.
– Нет, мне просто было паршиво и мерзко на душе, и от этого хотелось выть, – признался Тор. – В какой-то момент я думал, что все люди поголовно ужасны. Но ты и твои созданные меня переубедили. Хоть вы и не совсем люди, но когда-то же были ими.
– Как тебе твое новое имя? Может, ты хочешь, чтобы я звал тебя твоим старым именем?
– О-о, нет! – встрепенулся мой питомец. – У меня новое имя, которое мне очень импонирует, и новая жизнь, где я чувствую, что нужен. А старое… Пусть останется в прошлом.
На том и согласились. Собрали оставшиеся вещи. Пока я настраивал окно портала, Тор в нетерпении топтался рядом.
– А там много места, где можно побегать? – спросил он у меня.
– Вдоволь. Целая усадьба с огромным садом, пруд, беседка. Придомовая территория приличная. Да и сам особняк большой.
– Эх, хорошо, – отозвался Тор. – А залив там есть в этой Альтарре? Вот как в Питере Финский, например.
– Финского залива там нет. Зато есть Сапфировое море. И вообще, в Южной империи тепло. На то она и Южная. На Эсфире именно на юге самая короткая зима – всего пару месяцев и морозы не ниже трех-пяти градусов.
– Мне по нраву такая погода, – промолвил Тор. – Не люблю холода, если честно.
– Меня холода не пугают, я вырос на севере Европы. Но причину моего переезда ты уже знаешь.
– Как ты только будешь ее искать, – задумчиво промолвил Тор. – А у тебя ее вещей каких-нибудь не осталось? Я мог бы поискать по запаху.
– Кое-что на память я сохранил, но за столько лет там уже никакого запаха не осталось, – признался я.
Пес вздохнул.
– Запомни, никому ни слова о ней, – напомнил ему.
– Помню, помню, – ответил Тор.
Портальное окно в пространственной материи уже ожидало нас, призывно сияя золотистым светом.
– До свидания, Питер! – прошептал я, заходя в портал.
– Валим на моря-я-я-я, – прокричал Тор, чуть ли не сбивая меня с ног.
И вот мы уже второй час раскладывали наши вещи в новом доме. Тор ушел на кухню, откуда послышался грохот кастрюль.
– Ага, пусто. И тут ничего. И тут мышь повесилась. Так, а у нас пожевать что-нибудь есть? – донесся до меня его голос. – Или новенький набор кастрюль тут для красоты стоит?
– Пока что второй вариант верный. Я еще не приобрел артефакты с домовыми духами, извини. И помощников не нанял.
– Ты хочешь, чтобы я помер с голоду? – в дверном проеме показалась голова моего пса, глаза которого смотрели жалобно и с укоризной.
– Не бойся, не помрешь, – успокоил я его. – Мариус как-то говорил о хорошей таверне, где очень вкусно готовят. Там можно заказать доставку еды. Сейчас попрошу его прислать мне номер этой таверны.
Мариус в ответ на мою просьбу предложил зайти к нему в гости на обед вместе с Тором, пообещав тому свиную рульку. Стоило нам с питомцем выйти за ворота, где нас уже ждал заказной экипаж, как меня вдруг с невероятной силой потянуло к морю. Я не мог противиться этой неимоверной тяге и предложил Тору съездить на ближайший пляж, а уже потом к Мариусу в гости. Пес смерил меня недоуменным взглядом.
– Ни рожна мне непонятно, что ты задумал, Эрик, но очень интересно.
– Да я сам понять не могу, что со мной, – признался я Тору. – Но меня так тянет туда, аж сил нет! Давай хоть ненадолго съездим на пляж, а?
– Давай, – согласился пес. – Но ненадолго! Пустота в моем желудке скоро песни запоет. А мысли о той рульке, которую мне твой друг обещал, бередят мою душу ежеминутно.
Берег Сапфирового моря встретил нас теплым осенним солнцем, прохладным бризом и криком чаек, пытавшихся отобрать что-то из рук у двух странно одетых мужчин.
– Это что еще за беглые сыны цыганского табора? – пробормотал Тор, в замешательстве наблюдая, как мужчины, действительно одетые как солисты ансамбля цыганских песен и танцев, уворачиваются от чаек, которые хищно целились на осенние лакомства в руках обоих – кусочки яблока и тыквы, покрытые карамелью и нанизанные на палочку.
– Фу, пошли! Фу, я сказал! Не отдам! Идите к троллям, троглодиты поганые! – вопил один из мужчин, отмахиваясь от настырных птиц.
– Вот же черти, брысь! – кричал его друг.
– Какая дурацкая у него шляпа, – заметил Тор. – Еще и этот красный цветок сбоку. Это такая мода на Эсфире? Держите меня семеро… Хорошо, что я собака.
– Нет, это не стиль Эсфира, – пояснил я своему псу. – Это, скорее, два каких-то городских сумасшедших.
Чувство эйфории и необъяснимой тяги к этому месту постепенно проходило. Я и сам не мог объяснить себе, что это вдруг на меня нашло.
– Поехали к Мариусу, – сказал я Тору, и мы направились к повозке.
Пока Тор разминал лапы, бегая по саду, мы расположились на веранде, обсуждая последние новости столицы Южной империи и прошедший мальчишник, который я пропустил, находясь со своими племянниками, пока Вальгард был вместе с Астрид в родильном отделении госпиталя. В какой-то степени у меня с племянниками тоже был мальчишник. Только вместо алкоголя – молоко с медом на ночь, вместо разговоров на мужские темы – чтение сказок и бесконечная беготня с игрушечными мечами и стрелами. И бесконечные «а почему», «а для чего», «а можно», «а как это»? К ночи у меня гудела голова, несмотря на то, что я вампир. Как женщины справляются с этим каждый день, ума не приложу.
– Как себя чувствует Астрид? – спросил Мариус, наливая мне в бокал эльфийского вина.
– Превосходно. Они вроде как нашли с Вальгардом толковую няню на особые случаи и даже смогут появиться на вашей с Эмилией свадьбе. Ненадолго, конечно.
– Мы будем рады с Эми видеть их. Как племянницу назвали?
– Хельга. В честь нашей с Вальгардом матери. Отец, женившись на ней, так ее полюбил, что после ее смерти, когда Вальгарду исполнилось три года, ходил как в воду опущенный. Потом отошел, конечно. Жизнь-то на месте не стоит. Но больше так и не женился. Говорил, что, может быть, женится, если встретит женщину, подобную нашей матери, но… Не случилось.
– Ну, теперь понятно, в кого ты такой, – усмехнулся по-доброму Мариус. – Гены пальцем не размажешь.
Я рассмеялся, подумав, что мой друг, в общем-то, прав.
– Кстати, я извиняюсь за небольшой бардак здесь, – промолвил Мариус, обведя рукой гостиную. – Мы еще не успели с Эми разложить все ее вещи, которые она перевезла из родительского дома. Один ее гардероб чего стоит. Там одних платьев около сотни наберется, если не больше. А всяких туфель, вуалеток, сумочек и всего прочего – даже считать страшно! Косметика – то вообще отдельный разговор. И три чемодана величиной с княжество Элендиль. В такие моменты я думаю о том, что быть женщиной – чертовски нелегкая работа. А быть красивой женщиной – так вообще адский труд.
– И не говори, – согласился я, и мы расхохотались.
Раздался тихий хлопок, и около камина появился объемный сверток из бумаги.
– Это моя Эми прислала снимки и портреты в рамке, которые она захотела забрать в этот дом, – пояснил Мариус, подняв бумажный пакет.
Разорвав упаковку, он убедился в целостности стекла фоторамок и, смяв обертку, бросил ее в камин.
– Оставлю пока все снимки здесь, на столе, – промолвил он и положил невысокую стопку снимков в рамках на стол. – Это Эмилия вместе с подругами на весеннем фестивале, – сказал Мариус, кивнув на снимок, лежавший сверху стопки.
Я сначала бегло взглянул на большой портретный снимок и, не поверив своим глазам, посмотрел на него вновь. В этот момент я забыл, как дышать, и вообще обо всем на свете, словно земля ушла из-под ног. С портрета, обнимая двух подруг, среди которых была будущая супруга Мариуса, на меня смотрела с нежной улыбкой и горящим взором изумрудных глаз моя Ингерд.
Глава 8. Новое воплощение
Эрик
Придвинувшись ближе к столу, я схватил портрет обеими руками, все еще не веря в то, что вижу. Вновь и вновь разглядывал до сладостно-мучительной боли знакомые черты, что однажды и навсегда врезались в мою память и которые я бережно хранил все эти годы. Без сомнений, на этом снимке именно Ингерд! Те же длинные, слегка волнистые волосы цвета платины, большие зеленые глаза в обрамлении темных ресниц, нежная белая кожа, которой не коснулся загар, и даже крошечная кокетливая родинка чуть сбоку над верхней губой – все в ней до мелочей было точно так же, как и восемьсот лет назад. Ее шею украшало такое же знакомое мне ожерелье из белого золота и опалов. Разве может быть такое, чтобы все настолько совпало?
– Ингерд, – прошептал я, глядя на девушку на снимке как завороженный.
– Эй, Эрик, дружище, что происходит? – словно издалека донесся голос Мариуса.
Оторвав взгляд от фото, я посмотрел на друга, который в свою очередь обеспокоенно смотрел на меня.
– Эрик, ты в порядке? У тебя сейчас сердце грохочет, словно молот по наковальне.
– Скажи мне, кто эта девушка, – промолвил я, показав Ингерд на снимке.
– Это Герда, подруга Эмилии.
– Значит, Герда, – пробормотал я себе под нос. – Теперь ее зовут Герда.
– Так, я ничего не понял, Эрик! – воскликнул Мариус. Что сейчас происходит? Что значит: «Теперь ее зовут Герда?»
– Расскажи мне о ней, – попросил я друга.
– Давай для начала ты скажешь, почему так на нее отреагировал.
– Даже не знаю, как это объяснить, – признался я.
– Как есть, так и говори, – промолвил Мариус. – Мы с тобой уже сотни лет знакомы, я тебя никогда не подводил. Уж мне-то ты можешь доверять.
Воцарилась короткая пауза, пока я собирался с мыслями.
– Я уверен, что на этом снимке – моя жена.
Мариус изумленно уставился на меня.
– Насколько я помню, ты говорил, что твоя жена погибла вскоре после свадьбы.
– Да. И перед смертью она оставила пророчество, пообещав, что через сотни лет вновь вернется ко мне, когда наступит осень. Тогда, ничего не зная о тарианстве, она имела в виду перерождение своей души. Моя Ингерд была пророчицей, но считала свой дар слабым. Однако перед смертью, я уверен, она увидела свое перерождение на Эсфире.
Мариус о чем-то задумался.
