Незримая для многочисленных прохожих, стоя посреди Поцелуева моста, она смотрела ему вслед, пока он, ускоряя шаг, спешил в спасительные объятия своей обители. Ее пальцы ловко сплетали две золотистые нити в одну.
– Надо же, а ведь он действительно верит, что Ингерд к нему вернется. И преданно ждет ее все эти годы, – промолвила она, обратившись к молочно-белому туманному нечто, что стелилось по земле около ее ног. – Представляешь? Упрямый северный мальчишка. И несломленный южный цветок, что расцвел на исходе октября. Идеальная пара.
– Он дож-ж-ждется,– послышался тихий шелестящий шепот существа, похожего на туман.
– Конечно, дождется. Совсем скоро. Пусть это будет ему наградой от Богов за его преданность данному сотни лет назад слову. Видишь, какой упертый оказался. Сколько прекрасных женщин встретилось на его пути, а у него перед глазами неизменно ее образ. Он никого, кроме нее, не видит, и в каждой прохожей ищет ее лицо.
– С-с-сотни лет ничего-о не изменили-и-и,– промолвил туман.
– Ты прав, – согласилась она. – Не каждому такая ноша по плечу. Но этот несет свое бремя одиночества с гордо поднятой головой. Как думаешь, он услышит зов ее души? Ведь она уже зовет его, сама об этом не ведая.
– Услыш-ш-ш-шит, поверь. Его сердце для нее всегда открыто. Но я хочу им немного помочь. Ты позволиш-ш-шь?
– Конечно, они это заслужили.
– Ну, тогда я удаляюсь. Не скучай, я скоро вернусь, моя дорогая.
– Удачи, мой добрый, верный страж и помощник.
Туман, клубившийся у ее ног, рассеялся.
– Эрик, Эрик, – говорила она сама с собой. – Хладнокровное дитя севера с горячим сердцем. Ты думаешь, что найдешь ее, и это будет вашим эпилогом? Нет, мой мальчик, ваша история только начинается. Это станет вашей первой главой.
Оглядевшись вокруг, она улыбнулась своим мыслям, и тут ее взгляд выхватил парня, идущего под дождем, который усиливался с каждой минутой. Она перевела взгляд на девушку, что шла впереди от этого парня шагов на двадцать и держала раскрытым большой красный зонт.
– А у вас двоих может получиться красивая история, – произнесла она, задумчиво глядя то на парня, то на девушку, а ее пальцы уже торопливо сплетали две ярко-золотые нити в одну. – Ну вот, готово, – и в ее руках две сияющие нити за считанные секунды сплелись воедино. – А теперь смотрим…
– Девушка! Девушка с красным зонтом! Постойте! – закричал тот самый парень, подбежав к ней.
Услышав, как ее кто-то позвал, девушка, обернувшись, увидела перед собой симпатичного кареглазого молодого человека. Их взгляды встретились, и, кажется, на миг они забыли о мире вокруг них, но пока еще не понимали, что произошло.
Он заговорил первым.
– Простите, вы случайно не в сторону Новой Голландии идете?
– Вообще-то туда, а что?
– Какое удачное совпадение, и я тоже туда иду! Только вот дождь меня застал врасплох, а зонт остался дома. Вы разрешите пройтись с вами под зонтом? А то я промокну. Спасите меня от дождя!
И он обезоруживающе улыбнулся, глядя на нее.
– Ну, хорошо. Идемте. Спасу вас от дождя, – улыбнулась она в ответ, и вместе под одним зонтом они направились прочь отсюда.
– Вот и все. Еще одна случайная встреча. Якобы случайная, – тихо промолвила та, что наблюдала.
И кокетливо хихикнув, она исчезла, щелкнув пальцами.
А тем временем дождь превратился в ливень, и где-то далеко послышались раскаты грома. Со стороны пары, бегущей по лужам под большим красным зонтом, то и дело раздавался дружный смех.
***
Эрик
Я стоял на пустом перроне, оглядываясь вокруг в поисках хоть одной живой души, но куда бы ни устремлялся мой взор, повсюду виднелись лишь очертания совершенно безлюдного полустанка, окутанного вечерней мглой. Дуновение ветра принесло запах реки – значит, где-то поблизости есть водоем.
Внезапно в абсолютной тишине мне послышался отдаленный сигнал железнодорожного состава, а вскоре слуха достиг мерный стук колес. Спустя считанные минуты на перрон прибыл старый добрый советский паровоз образца двадцатых годов прошлого века, который теперь можно было увидеть только в качестве экспоната. Громкий протяжный гудок вновь пронесся над полустанком, а когда он замолк, звуки сотен голосов ворвались на площадку прибытия. Я удивленно оглянулся вокруг – перрон, который только что пустовал, вмиг заполнился людьми, как будто и не было той оглушительной тишины, в которой эхом отдавались мои шаги.
Состав замедлился и остановился. Я ожидал, что сейчас из паровоза выйдут пассажиры, но этого не случилось. Взглядом проследил за длинной вереницей вагонов, двери в которых оставались открыты, но оттуда почему-то никто не вышел, хотя в окошках горел свет и было заметно движение. Все, кто находились на полустанке, с поразительной организованностью выстроившись вереницей, по одному заходили в вагоны. На меня словно никто не обращал внимание.
Со стороны самого ближайшего ко мне вагона через приоткрытое окошко послышался взрыв смеха, а за ним – бархатные звуки гармони, сложившиеся в знакомую до боли мелодию военных лет, вызвавшую целую вереницу воспоминаний. Кто-то играл «Катюшу». Движимый любопытством, я заглянул в окно, отойдя на пару шагов назад. Заглянул, чтобы обомлеть от увиденной картины. Там, в окне, показались знакомые лица моих боевых товарищей! Только сейчас они выглядели совсем молодыми, как много-много лет назад. Не веря своим глазам, я снова вглядывался в их лица, и без сомнений, это были мои друзья.
– Ребята, я здесь! – закричал как можно громче, надеясь, что они меня услышат.
Но они меня не видели, затянув одну из наших любимых песен.
– Вообще-то, тебя здесь быть не должно, вампир. Живым тут не место. Как ты вообще здесь оказался? – услышал я чей-то незнакомый голос и, обернувшись, увидел около себя существо, одетое в форму проводника поезда и похожее на очень высокую худую девушку с абсолютно белыми глазами, лишенными радужек, и длинными черными волосами, струящимися вдоль тела. За ее спиной клубы темного тумана развевались подобно крыльям.
Кажется, я знаю, кто стоит передо мной. Ангел смерти.
– Еще раз спрашиваю, как ты здесь оказался?
– Не знаю! Без понятия! – огрызнулся я в ответ. – Последнее, что помню, как засыпал в своей квартире. А попал сюда случайно. Что теперь прикажешь делать? Выдворишь меня отсюда?
– Ладно, – смягчилась она. – Я разрешаю тебе проводить друга. Его уже переправили сюда на лодке. Он сейчас подойдет. Но прикасаться и разговаривать с душой новопреставленного нельзя! Запомни это! Миры живых и мертвых пересекаться не должны. Ты меня услышал?
Она дождалась моего ответного кивка.
– Как только состав покинет перрон, тебя уведут обратно.
Двери в других вагонах начали закрывать такие же ангелы смерти. Та, что разговаривала со мной, поднялась по ступенькам в тот вагон, где сидели мои вновь молодые друзья, распевая песни. Я вновь посмотрел в окошко. Около них потихоньку стал собираться народ и подпевать. В открытых еще дверях вдруг показалась Вера – такая же молодая, какой была, когда встречала мужа после войны, помахав рукой кому-то позади меня. Еще не видя его, я уже знал, кто идет сюда. Обернувшись, увидел спешащего к ней нарядного двадцатилетнего Якова. Он шел бодрой походкой, широко улыбаясь своей жене, и нес в руках большой букет ее любимой сирени. Поравнявшись со мной, он, кажется, только сейчас меня заметил, широко распахнув удивленные глаза.
– Да живой он. Тебя проводить пришел, – крикнула ему ангел смерти из тамбура паровоза.
Глядя на меня, Яша тепло улыбнулся. Мне хотелось сказать ему что-то очень важное, прежде чем проститься с ним навсегда, спросить, спросить, удалось ли ему передать послание моей Ингерд, но законы Мироздания незыблемы для всех. Я показал ему рукой на нагрудный карман, где, по идее, должно было лежать мое письмо. В ответ друг покачал головой. И что это значит? Он не смог передать послание? Или Ингерд не приняла его? Или он вообще ее не встретил? Опять я буду терзаться вопросами, на которые не найти ответа.
Мы почти одновременно вздохнули, и, развернувшись, Яша послал мне грустную улыбку, словно извиняясь, а потом в три больших шага оказался у вагона, где томилась в ожидании его Верочка. Она протянула к нему руки, и он заключил ее в тесные объятия. Глядя на них, я ощутил, как до боли защемило в груди.
Вновь раздался сигнал паровоза, и состав начал потихоньку набирать ход. Я видел, что Яша с супругой так и стоят в тамбуре, и друг что-то бегло пишет на бумажке. Сложив ее самолетиком, он запустил его в мою сторону. Поймав бумажный аэроплан, я посмотрел на друга. Остальные ребята, видимо, узнав, что Яшка сел на поезд, высыпали в тамбур, начав его обнимать. Они что-то говорили ему, смеясь, но я их не слышал, продолжая идти следом за составом, пока он не ускорился. Яша махнул рукой в мою сторону. Увидев меня, ребята вновь заулыбались и, столпившись у дверей, махали наперебой руками на прощанье, глядя, как я их провожаю. Паровоз ускорялся, набирая ход.
– Так, все. Идите в вагон. Я закрываю дверь, – послышался сзади них голос ангела смерти.
– Ребята, спасибо вам! За все эти годы! За дружбу нашу спасибо! За все! – крикнул я вслед уходящему паровозу. – Мир вашим душам…
Вот и все. Прощайте, друзья. Мимо меня проносились вагон за вагоном, уходя в непроглядную темноту, и вскоре перрон снова опустел. Последнее эхо от стука колес прощальным аккордом растворилось в сумерках. Туман, появившийся внезапно, стремительно отвоевывал себе каждый сантиметр одинокого полустанка. Я развернул самолетик, которым оказалось то самое послание для Ингерд. На обратной стороне Яшиной рукой беглым ровным почерком было выведено: «Твоей Ингерд нет среди нас. Ищи ее среди живых».
Сердце мое пропустило удар, чтобы вновь затрепетать в безумном ритме. К лицу прилила кровь. Я еще раз перечитал эти две заветные строчки, до конца не веря в их смысл. Неужели моя Ингерд уже переродилась и сейчас жива? Боги милостивые, где же мне ее искать? Сжимая письмо в руке, я в этот момент вдруг задумался – а куда же мне теперь идти? Туман, заполонивший все вокруг, казался таким плотным, что невозможно было ориентироваться в пространстве.
– Господа, прошу прощения, но меня обещали отсюда депортировать! – прокричал я неизвестно кому в пустоту.
Ответом мне стала звенящая тишина. Такое чувство, что я попал прямо в облако. И совершенно непонятно, как отсюда выбираться.
– Эрик!
Кто-то тихо позвал меня по имени, и эхо, подхватив его, разнесло по округе. Кажется, звук шел откуда-то впереди меня. Хотя, по идее, там должны находиться железнодорожные пути.
– Эрик! Я здесь!
Этот девичий голос показался мне до мурашек знакомым. Он будил в памяти образ той, что навсегда осталась в моем сердце. Сделав уверенный шаг вперед, я начал медленно идти, продолжая оглядываться по сторонам, хоть это было и бесполезно – туман, висевший в воздухе от земли и до самого неба, так и не рассеялся. Я продолжал идти вперед, на таинственный, зовущий голос. Посмотрел себе под ноги и с удивлением обнаружил вместо серой плитки полустанка песочного цвета брусчатку. В воздухе витал аромат осени – запах влажной земли, дыма от костра и сырой опавшей листвы. Постепенно сквозь туман стали проступать очертания деревьев, мостиков, беседок и горящих фонарей. Я пытался понять, где сейчас нахожусь, тем более что в окружающей обстановке было что-то знакомое, что-то виденное мною раньше.
– Эрик! Я здесь! – знакомый голос вновь позвал меня по имени, и я ускорил шаг.
Впереди в полутора метрах от земли маячили приглушенные туманом оранжевые огоньки. Скорее всего, свет ручного фонаря. Поднялся ветер, разгоняя клубы тумана и листву по тротуарам, и теперь я видел, что кто-то идет мне навстречу, держа перед собой тот самый фонарь. Торопливые шаги отдавали звонким эхом.
В аромат осени, которым был пропитан воздух, вдруг ворвался тонкий, ненавязчивый запах весенних горных цветов. Такой знакомый, но далекий и сотни лет недостижимый. Сердце мое, казалось, сейчас сойдет с ума, выпрыгнет из груди, проломив ребра. Налетел очередной порыв ветра, снова разогнав туман, и из него, словно ступив на землю с облака, вышла высокая девичья фигурка, закутанная в осеннюю мантию винного цвета с капюшоном. Глядя прямо перед собой, словно ища кого-то, она подняла ручной фонарь повыше. Ветром сняло капюшон с ее головы, разметав в стороны длинные платиновые пряди волос, и передо мной предстала…
Ингерд.
– Эрик! Я здесь…
– Ингерд!
Проснувшись от собственного возгласа, я вскочил с постели, тяжело дыша. Я находился в собственной спальне в своих апартаментах, но облик моей возлюбленной так и стоял перед глазами, не давая опомниться. Когда наваждение отпустило, разжались кулаки, и что-то тихо упало на пол.
Это было то самое письмо, на обратной стороне которого я вновь прочитал: «Твоей Ингерд нет среди нас. Ищи ее среди живых».
Глава 3. Голоса прошлого
Герда
Едва зайдя в жандармский участок, мы не могли не заметить, что здесь было, мягко говоря, многолюдно. Или правильней сказать – многомагово? И очень шумно.
– Кажется, начало праздничной недели Самайна «удалось» не только у нас, – подумала я вслух, оглядываясь по сторонам и оценивая масштабы многолюдности.
Вообще, на Эсфире применительно к обществу чаще всего говорили не «люди», а «маги», имея в виду любую расу – хоть вампира, хоть эльфа, но иногда, благодаря привезенным переселенцами с Земли словечкам, слово «люди» и его производные в нашей речи все же встречались.
– Герда? Эмилия?
– Марьяна?
– Вы что здесь делаете?
Со стороны одного из кабинетов нам навстречу вышли мой старший брат Свенельд, Мариус и Делайл, а следом за ним Джордано с моим отцом, отец Эмилии Ардайл, Алессио – друг Мариуса и еще какие-то мужчины, лица которых были мне знакомы, но их имен я не помнила.
На нас изумленно воззрились.
– У нас, мальчики, к вам тот же самый вопрос, – сказала я, окинув взглядом всю компанию.
– Что, мой милый без пяти минут супруг, мальчишник пошел не по плану и вышел из берегов? – с игривой улыбкой промолвила Эмилия, подойдя к Мариусу.
– Что-то вроде того, – ответил он, глядя на нее с нескрываемым любованием. – Все шло неплохо, очень даже весело. Мы хотели посидеть, не привлекая к себе особого внимания, расслабиться и выпить в какой-нибудь простенькой харчевне подальше от центра города. Вечер был тихим и спокойным ровно до того момента, пока в харчевню не заглянул какой-то чудик и не рявкнул чуть ли не с порога бармену: «Слушай сюда, шкаф с антресолями, налей мне гномьего грога!» Как мы поняли, этого чудака еще одни такие же чудаки захотели разыграть и сказали, что если подойти к бармену и сказать кодовую фразу, то можно бесплатно получить бокал гномьего грога. Вот он и подошел. И ляпнул. Наивный. А бармен там оказался, очень, к-хм, ранимый. Эмоциональный. Не стал разбираться, что к чему, и без лишних разговоров припечатал этому дерзкому господину промеж глаз. А тот заклинанием в него метнул… – договорить он не смог, начав беззвучно смеяться.
– Отчего бармен начал кудахтать, – продолжил за него мой брат. – Ну и пошло-поехало. Мы подумали, что надо бы покинуть место зарождающейся эпической битвы, пока жандармы не подоспели, и встретились с ними на входе.
Мы с подругами удивленно переглянулись.
– Какое потрясающее совпадение! – воскликнули мы в один голос.
– Я как раз ехала домой через парк и случайно встретила Герду, – начала рассказывать Эмилия. – А потом мы опять-таки случайно встретили Мари.
– Солнышко, а почему ты не на свадьбе? И где Дарэн? – воспользовавшись паузой, задал мне вопрос папа.
– Потому что шла на свадьбу, а попала в дурдом, – ответила я отцу как можно более равнодушным тоном. – Дарэна очаровала одна из особо резвых гостий, и он остался под ее чарами. Его дальнейшая судьба мне не известна. И не интересна. Пусть катится колбаской с пригорочка.
– Что-о? – воскликнул папа, выглядя при этом ошарашенным.
Его взгляд опустился на мое запястье, где должен, по идее, красоваться анитари, который я сняла еще в парке.
– Пап, Свен! Давайте без лишних вопросов, а? – промолвила я, предвосхищая их дальнейшие расспросы. – Все остальное расскажу дома. А вообще, это не самая приятная и легкая для меня сейчас тема. Так что лучше ничего у меня пока не спрашивайте. Просто знайте, что я снова свободна, как муха в поле. И на этом пока все.
– Хорошо, – ответил ошарашенный Свенельд. – Расскажите хоть, как вы сюда попали.
– Благодаря Джерану и его феерическому умению находить приключения на то, что пониже спины, – пояснила Эмилия. – Заявился в трактир, где мы сидели, весь в перьях и начал возмущаться, что ему пришлось убегать от барана, принадлежащего хозяину трактира. А там на него на скотном дворе еще и индюк напал…
– А может, стая индюков. Вот тут мы точно не разобрались, – добавила я, еле сдерживая смех. – А дальше случилась драка с барменом, втянувшая в это эпичнейшее действо всех присутствующих.
Мужчины, переглянувшись, разразились басистым хохотом.
– У Джерана что, пунктик на животных? Почему у него вечно стычки происходят с животным миром? – усмехнулся Мариус.
– Твоя будущая жена, кстати, сказала то же самое. Мысли влюбленных звучат в унисон, – заметила я.
Наш смех вдруг был прерван громовым ором, огласившим, наверное, весь участок.
– А-а-а-а, дружище, ты ли это? Хо-хо-хо! Ха-ха-ха!
Повернувшись на источник шума, мы обомлели. Кто-то из присутствующих в шутку ругнулся. Кажется, мой папа.
Джеран радостно обнимался и шутливо бился плечом к плечу с каким-то господином, одетым так же оригинально, как и он сам.
– О-о-о-о, а вот и подмога для Джерана подоспела, – протянул папа, глядя на картину приветствия двух мужчин. – Теперь у представителей фауны Альтарры появится еще один объект обожания.
– Пап, это кто? – спросила я.
– Ты тоже не узнала его? Если мне не изменяет память, то этот господин – давний друг Джерана, с которым они еще в студенчестве куролесили, – поведал нам папа. – Потом он вроде как решил пожить на Земле по каким-то семейным причинам. А сейчас, видимо, вернулся. Надо же, и как я мог не узнать его там в харчевне!
