Эля и Лена с открытыми ртами замерли, глядя на слаженные действия мужчин. Препарат подействовал очень быстро. Дима ровно задышал и открыл глаза. Эля подхватилась с места и, присев возле сына, расплакалась.
– Командир, а ты просто молодец! – разрядил обстановку Виктор.
– Дядя Саша, а вы что ему укололи? – спросил Максим.
– Да, что? – Эля посмотрела на мужа.
– Это секретное средство, – ответил за Сашу Витя.
– Дексаметазон, – пробурчал Александр, аккуратно упаковывая свои медицинские причиндалы.
Лена вопросительно глянула на Элю, а та недоуменно пожала плечами.
– Саша, а это случайно не наркотики? – спросила Лена.
Виктор сделал страшные глаза:
– Нас накрыл наркоконтроль, быстрее валим.
– Это синтетический аналог преднизолона, действует мягче и гораздо эффективнее, – пояснил Александр.
– Теперь мне всё понятно, – с издевкой в голосе произнесла Лена. – Эля, а тебе?
– Мне давно понятно, что я тринадцать лет живу с человеком и ничего о нём не знаю, – с тоской сказала Эля.
– Что совсем ничего? А ребёнок у вас откуда? – видя, что Димке явно полегчало и он сел на колени к отцу, со смехом спросила Лена.
Эля, наливая сыну стакан воды, посмотрела на мужа:
– Ну, не до такой степени мы не знакомы, но всё равно пробелов в моих знаниях ещё много.
– Может быть, ещё кому надо укольчик от аллергии сделать, а то у меня кубик препарата пропадает, – спросил Саша.
– Уколи Макса, смотри, он весь искусанный и чешется, – на полном серьезе произнёс Витя. – Снимай, сынок, штаны.
Максим посмотрел на мать.
– Снимай, что смотришь, иначе всю ночь будешь мучиться, – поддержала мужа Лена.
Саша осмотрел Максима:
– Так у него только комариные укусы, лучше бы «Тавегил» или «Супрастин» принять, но у меня нет. – И, обращаясь к Максу, спросил:
– Сильно чешется?
Максим кивнул головой, – Очень сильно, а ещё горло болит и дышать тяжело.
– Что же у вас за комары такие, у ребёнка отёк начинается. Пожалуй, уколем полкубика, – произнёс Александр, набирая лекарство в шприц.
Пока он делал инъекцию Максу, Витя посмотрел на жену:
– Ты давай тоже снимай штаны.
– Ага сейчас, разбежалась, – ответила Елена и добавила:
– А может это не комары, а растения какие-нибудь цветут.
– Да, скорее всего, – согласился Александр.
В домике имелись душ с водонагревателем и маленькая электрическая сауна. Накормив мальчишек, родители увели их на второй этаж и уложили спать.
– Может попаримся? – предложил Виктор. – Я рыбу убрал в морозильную камеру. Завтра утром переработаем.
Девушки переглянулись:
– А мы не взяли купальники.
– Давайте по-фински голыми париться, только чур к чужим жёнам не приставать, – в шутку предложил Александр.
Девушки опять переглянулись:
– Ну, по-фински, так по-фински. Ты сам предложил, – неожиданно легко согласилась Элеонора.
– Идите первые, а мы присоединимся, – скомандовала Лена, и мужчины, прихватив банные полотенца, направились в предбанник.
Сидя на полке, Александр посмотрел на товарища:
– Смотри-ка, ты даже не забыл, где какая ампула лежит.
– Да забудешь тут. А я смотрю у тебя и первая ампула на своём месте, – заметил Витя.
– А куда же без промедола, только там не ампула, а три одноразовых инъекции в тюбах, – ответил Александр.
Посидев минут пять в горячей парилке, мужчины плеснули водички на раскалённые камни и по очереди отлупили друг друга вениками.
Из предбанника в сторону реки вела ещё одна дверь. Выскочив, Витя и Саша бегом добежали до деревянного мосточка и смело прыгнули в студёную воду. Охладившись, они вернулись в жарко нагретую парную и затем ещё дважды повторили эти манипуляции. А девушки к ним так и не пришли.
Напарившись, мужчины заглянули в душевую и с удовольствием остудились под холодными струями душа и переворачивающегося под потолком ведра. Пока они обливались, мимо в парилку проскочили две замотанные в полотенца фурии.
Сидя за столом и отпиваясь чаем, Витя спросил:
– А девушки сразу не собирались с нами париться?
Саша подумал и ответил:
– Скорее всего они и сами не знают ответ на этот вопрос. Но я почти уверен, если мы с тобой сейчас туда придём, нас не прогонят.
– Да, ну нафиг, вот всё у них так. Я точно не пойду. Уже помылись и обсохли, – уверенно заявил Витя.
Неожиданно открылась дверь предбанника, и Элеонора, засветив обнажённое тело, капризно топнула ногой:
– И долго вас ждать, быстренько попарьте нас.
Витя и Саша наперегонки помчались в парилку. Две прекрасные женщины, лёжа на полотенцах спиной вверх, смеясь, встретили своих мужей. В парилке было жарковато, видать, они только что поддали пару. Надев рукавицы и нахлобучив войлочные шапки, мужчины начали охаживать своих дам дубовыми вениками.
Набравшись жару, шалуньи, очевидно, заранее договорившись, почти одновременно перевернулись на спины. И слегка полуприкрыв свои самые интимные места, закричали на замерших мужиков:
– Саша, ну парь скорее, жарко лежать!
– Донецкий, проснись уже, маши веником!
Как известно, па?рящий набирает в себя жара не меньше пари?мого. Из парилки выскакивали вчетвером и, совершенно не обращая на наготу внимания, обливались холодной водой. Потом долго сидели за столом и вспоминали свою прошлую жизнь в Средней Азии. И совсем глубокой ночью разошлись по своим комнатам, где на голых матрасах их ждали армейские спальные мешки с чистыми конвертами внутри.
Утром поспали подольше. Максим заботливо накормил Диму завтраком и, взяв лёгкий спиннинг и пару вертушек, повёл его на берег. Когда родители проснулись, их встретили сыновья с ведром неплохих окуней.
– О-бал-деть, – удивлённо протянул Витя.
Пришлось варить уху. А к вечеру натянуло тучи и закрапал мелкий дождь. Быстро собравшись, туристы выехали с базы в сторону города.
За час доехали они до Йошкар-Олы и задержались ещё на одну ночь в гостях у Донецких. Виктор между делом похвастался неплохим ремонтом, сделанным своими руками, а Саша вполне искренне похвалил товарища. На следующий день, погрузившись в своё купе, семья Холмогоровых уехала в Москву.
– Хорошие они, – глядя на оставшихся на перроне друзей, с грустью в голосе сказала Эля.
– Жаль, что быстро уехали, – проговорила Лена вдогонку уходящему поезду.
– Что же ты не предложила остаться? – удивился Витя.
– Я не догадалась, а можно было? – ответила Лена.
– Почему нет, теперь, когда мы вместе парились в бане, можно почти всё, – засмеялся «Дэн».
Лена ничего не ответила и заметно погрустнела.
Витя приобнял жену:
– Не грусти, Ленок. Созвонимся и приедем к ним летом или на море вместе махнем. А хочешь вообще в Питер переберёмся жить?
– Не знаю, здесь мама рядом и братик, а твои родители без нас как же? Нет, лучше будем иногда встречаться.
Глава 2. Если есть такая возможность
В начале июня 1999 года у терминала Макасини пришвартовался морской паром, прибывший в Хельсинки из Стокгольма. Расслабленной походкой уставшего от впечатлений туриста на пристань сошёл пассажир. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Посмотрев на часы, мужчина вышел на набережную и направился в сторону Никольского собора. Дойдя до Южной Эспланады, он заприметил на берегу небольшой базарчик. Купив немного крупной клубники, турист поискал глазами спокойное место и увидел бульвар. Выйдя на центральную аллею, он присел на свободную скамью, развернул голландскую газету «De Telegraaf» и, не забывая лакомится ягодой, углубился в чтение.
Рядом остановился долговязый финн, также с клубникой в руках и очевидно в поисках свободного места. Убедившись, что все скамьи заняты, он вежливо обратился к туристу:
– Anteeksi, Voinko istua t?h?n?[1 - Здравствуйте, извините, я могу здесь присесть?]
Турист посмотрел на финна и ответил по-немецки:
– Ich verstehe kein Finnisch, aber ich spreche ein wenig Russisch.[2 - Я не понимаю по-фински, но немного говорю на русском.].
– Ну, слава богу, а я уже думал, что обознался, – с облегчением произнес Вадим (это был он).
– Борис Ванкампен, – с улыбкой произнес турист и, освобождая часть скамейки, добавил:
– Хотя в последнее время, меня все чаще называют Клеменс Дааф.
Вадим засмеялся:
– Я Вадим, но здесь моё имя Сакари Хаависто. Возьми Боря визитку моего отеля и в следующий раз приезжай сразу туда. А сейчас давай я покажу, где мы находимся.
Мужчины встали и, негромко разговаривая, направились в сторону улицы Яакяринкату, где в одном из невзрачных домов разместился маленький семейный отель, доставшийся господину Сакари Хаависто и госпоже Синикке Хаависто по наследству от родного дяди по отцовской линии.
* * *
Вечер 19 декабря 1994 года. Санкт-Петербург, Загородный проспект, дом 27 – Джаз Клуб, примерно за три часа до автомобильной аварии.
– …Если будут долгие проволочки, попробуйте для начала через Эстонию, они легче согласовывают переезд на ПМЖ, – задумчиво посоветовал Михаил. – Ты же говорил, что у тебя мама из Эстонии.
– Мама из Эстонии, а папа урождённый финн. У него в Хельсинки родной брат живёт, вот по его приглашению мы и начали собирать документы, у нас с ним одна фамилия – Хаависто, – ответил Вадим.
– Да, Хельсинки, это круто. И честно говоря, в Эстонии ты нам не очень нужен, хотя в качестве трамплина вполне сойдёт. Давай-ка я запишу всё, что ты знаешь про своих прибалтийских родственников, – предложил Михаил и достал диктофон.
Вадим откашлялся и начал свой рассказ:
– Получается, у нас сейчас есть две одинаковые возможности для переезда. По материнской линии в Эстонию, а по отцовской в Финляндию. Пожалуй, я начну с мамы. Её мать, в смысле моя бабушка, была по национальности русской, в девичестве Юшина Анна Павловна. Она родилась в Рязанской губернии и удачно вышла замуж за весьма предприимчивого эстонца, который представлялся Алексеем Суви. Парень зарабатывал торговлей и заприметил Анну на рынке, будучи проездом в Рязани. Недолго думая, он посватался и получил согласие при условии, что жить молодые будут здесь. В тридцать шестом родилась моя мама, а потом Алексея забрали на войну с финнами, откуда он вернулся контуженый, очень плохо говорил. В Великую Отечественную его, как инвалида, в армию не призвали. А в 1946 арестовали и осудили на два года за то, что он подмел с пола остатки колосков.
Без него жена и дочка голодали, суп из крапивы и тот был за счастье. В 1948 году Алексей вышел на свободу и, забрав свою семью, уехал к брату в Эстонию. В то время прибалтийские республики жили лучше, чем вся страна. Сохранилось много зажиточных хуторов, и по национальному признаку преобладало местное население. Там моя мама впервые пошла в школу. Но из-за последствий детского голода училась не очень хорошо. Закончив пять классов, она пошла работать на молочную ферму и в 24 года вышла замуж за моего папу.
Вадим посмотрел на Михаила и жестом позвал официанта: – Два светлых пива.
Пока официант ходил к стойке, Миша задал Вадиму несколько уточняющих вопросов по годам и местам проживания его родственников в Эстонии. Вадик дал дополнительную информацию и добавил:
– Они и сейчас там живут, на хуторе, только теперь как господа. На них батрачат приезжие гастарбайтеры. Если честно, я бы не хотел туда ехать. Заставят вложить все мои сбережения в какую-нибудь ферму. А я и здесь это могу сделать, но не хочу.
Михаил подумал и согласно кивнул:
– Да, толку от такого внедрения будет нуль без палочки. Давай посмотрим финский вариант.
– Мой папа настоящий финн, по нашей фамилии и так это понятно, – продолжил рассказывать Вадим. – В Хельсинки у него живёт родной старший брат. Во время войны он ушёл на фронт, и братья потерялись. Папе было 14 лет, он вместе с другими молодыми парнями попал в Германию, где работал на каком-то заводе. После освобождения пытался вернуться в Финляндию, но не смог и застрял в Эстонии. Женился на моей маме, но работать на эстонцев для финнов неприемлемый вариант. Уехали в Ленинградскую область и здесь всю жизнь трудились на птицефабрике. Между прочим, моя мама – кавалер ордена Ленина. После распада Союза я решил поискать других Хаависто и сразу же натолкнулся на своего родного дядю. Они с отцом несколько раз встречались, и вот теперь уже второй год мы собираем всякие справки для переезда. Там у дядьки гостиница в центре Хельсинки, а я единственный наследник.
Михаил допил пиво:
