Затем ее глаза расширились, она тоже увидела непрошеную зрительницу.
Кристина сделала еще один шаг. Мозг лихорадочно работал. Что происходит? Это же всего лишь видения прошлого, вроде тех, которые она делила с Фьором! А раз это не по-настоящему, то действующие герои видений не могут ее видеть. Не должны!
Христиана медленно пошла навстречу Кристине. Та не на шутку запаниковала. Что ей делать? Бежать? Поздороваться? Попробовать поговорить, задать вопросы?
– Я… – начала она и не смогла закончить фразу, ей вдруг перестало хватать воздуха, потому что горло пережал чокер на шее.
Христиана склонила голову, внимательно рассматривая Кристину, и ее длинные волосы белым водопадом упали вдоль тела. Парализованная страхом, Кристина могла только стоять, с трудом делать каждый вдох и ждать. И смотреть на Христиану словно загипнотизированная. Как же удивительно похожи их лица! Нет, далеко не как две капли воды, и все же сходство было ярким и очевидным. Поразительно, что оно могло сохраниться и передаться через столько веков!
– Нет, – наконец тихо сказала Христиана и покачала головой. – Нет, – повторила она и взмахнула рукой. – Сгинь!
Легкая ткань широкого рукава балахона взметнулась перед лицом Кристины, и та мгновенно потеряла ощущение пространства. Все закрутилось перед глазами, а когда мир снова встал на свои места, Кристина вновь очутилась в черном трейлере «Обскуриона».
Сделав по инерции пару шагов назад, Кристина наткнулась на диван, колени подогнулись, и она плюхнулась на мягкие подушки. Одежда взмокла, безумно колотящееся сердце медленно и неохотно замедляло свой бег. Руки ослабли и дрожали, но Кристина автоматически сжала в кулаке амулет. Тот был холодным. Что это сейчас, черт возьми, было?
Дрожащей рукой Кристина убрала медальон поглубже в карман, а затем откинула с мокрого лба прилипшие пряди волос. По-прежнему пепельно-белых волос, с так и не отросшими темными корнями; выбранный ею некогда цвет словно стал настоящим. И конечно же, Кристина не могла не отметить, что он очень похож на цвет волос Христианы…
Шум, донесшийся снаружи, заставил девушку вернуться мыслями в настоящее, в здесь и сейчас. Она поняла, что автобус больше не едет, и только сейчас заметила, что на столике стоит поднос с едой под крышками. Более того, дверь автобуса была приоткрыта, словно приглашая выйти наружу. Или сбежать.
Кристина осторожно выглянула наружу. Оказалось, уже наступил вечер, и Кристине хотелось надеяться, что это вечер все того же дня и она не пропустила несколько суток, бултыхаясь в странном бреду с сотнями своих отражений – или в еще более странном видении с Христианой и неизвестным мужчиной в клубах пара. «Обскурион» встал на ночной привал. Воздух на улице полнился ароматами съестного; похоже, скоро будет ужин.
Что ж, раз уж эти растяпы оставили дверь автобуса открытой, Кристина этим непременно воспользуется; пока циркачи заняты едой, она тихонько улизнет под покровом сумерек.
А что потом? Об этом Кристина старалась не думать. Для начала надо выполнить первый пункт: сбежать из «Обскуриона». Вот когда ей это удастся, тогда она подумает о том, как найти «Колизион» и как до него добраться.
Время – коварная вещь, оно может стать твоим соратником, но нередко становится худшим врагом. Чем дольше Кристина ждала, пока все вокруг разойдутся, тем больше ее одолевали сомнения. Хорошо, убежит она сейчас, и что? Как она станет искать свой цирк? И даже если вдруг каким-то чудом узнает, где он, как будет до него добираться? За пределами действия цирковых амулетов она невидима для всех, никакая попутка не остановится. Да и нет их, попуток, на тех пустынных, безлюдных трассах, по которым колесят цирки; не факт, что они вообще находятся в ее родном мире. Ну и наконец – а как же Апи? Неужели она сбежит и оставит его здесь?
Осенний холод протягивал свои липкие щупальца, трогал влажную от пота одежду, и Кристину пробрала дрожь. Да, еще не зима, но все равно она скорее замерзнет насмерть, чем доберется до «Колизиона»!
Прошло еще немного времени, и двигатели всех машин, грузовиков и автобусов заглохли, циркачи собрались около стоявших поодаль фудтраков, и возле автобуса никого не осталось.
Вот он, шанс! Хватай его и беги! Но Кристина больше не была уверена в том, что нужно бежать. То есть бежать, конечно, нужно, но, наверное, не здесь и не сейчас, прежде следует подготовиться получше. И, конечно, найти Апи.
Раздираемая противоречивыми чувствами, Кристина неохотно вернулась в салон автобуса – и вздрогнула от страха и неожиданности, когда увидела, что в кресле ее поджидает Джордан.
* * *
Для такой старой, даже древней, машины, какой он являлся, ретроавтомобиль ехал по дороге удивительно мягко и бесшумно, словно на нем стояла и новенькая подвеска, и качественный глушитель.
Фьор держал непривычно большой и тонкий руль и жал себе на педаль газа, стараясь как можно дальше уехать от «Колизиона». Он не собирался ждать, пока они дадут представление и решат, как им искать черный цирк. С учетом того, какой раскол наметился в коллективе из-за обвинений Ронды, отсутствия директора и уже начавшегося упоенного выяснения отношений всех со всеми, пройдут дни, прежде чем они решат действовать.
Фьор же ждать дни не намеревался. Он понятия не имел, зачем Джордану Крис, но не сомневался, что ничего хорошего ее в «Обскурионе» не ждет; когда другая сторона решается на столь радикальные шаги, чтобы заполучить человека, вряд ли она делает это для того, чтобы угостить его тортиком. Значит, времени у Крис в обрез, и каждая лишняя минута увеличивает вероятность того, что она пострадает. А Фьор этого допустить никак не мог!
Почему он не мог ждать? Об этом Фьор не думал. С одной стороны, ответ казался очевидным: Крис ему очень небезразлична. Столь сильные переживания от того, что кто-то попал в беду, обычно возникают только по отношению к тем людям, к которым ты глубоко привязан. Фьору эти ощущения были хорошо знакомы. Слишком хорошо. Он уже испытал на себе весь их спектр в прошлой жизни, когда еще не был Фьором, и у него была Ира.
С другой стороны, фаерщик так до сих пор и не разобрался, его ли это чувства к Крис или же чужие воспоминания, которые всколыхнули видения прошлого. Там, в них, Фьор порой переставал разделять себя и священника, чьими глазами смотрела на мир; чувства последнего ощущались как собственные, и даже по возвращении в реальность он помнил их слишком живо и не мог с уверенностью сказать, где кончаются чужие и начинаются свои… Впрочем, для того, чтобы разобраться в мешанине воспоминаний, эмоций и чувств, еще будет время – во всяком случае, Фьор очень на это надеялся, – и наступит оно, когда Крис благополучно вернется в «Колизион».
Ускользнуть незамеченным от взбудораженной толпы оказалось до смешного легко. Угнать ретроавтомобиль – тоже. И если Фьора и кольнул укор совести, что он забирает у цирка транспортное средство, на котором обычно в город заранее привозили афиши, то лишь самую малость. В «Колизионе» хватает машин; воспользуются какой-то другой.
Самым трудным оказалось решить, куда ехать. У Фьора не было ни малейшего представления, с чего начинать поиски «Обскуриона». Если его, так же как и «Колизион», ведут афиши, он может сейчас находиться где угодно!
И потому Фьор сделал единственное, что пришло ему в голову, – поехал в том же направлении, в котором исчезла Ронда, уводя Апи с Кристиной. Не бог весть какой план, но надо же с чего-то начинать!
В глубине души Фьор рассчитывал, что нагонит «Обскурион»; как бы тот ни был хорошо организован, все равно это целая колонна автобусов и машин, а он на своем автомобиле наверняка едет куда быстрее их. Значит, должен догнать!
Мысль о том, что ничего не получится, Фьор старательно гнал прочь, потому что, если этот незатейливый план провалится, придется обращаться к плану Б, а тот никуда не годится. Это вообще был не план, а сущая безрассудная авантюра: нащупать ту странную ниточку связи, которая соединяла его давнего предка-священника с прародительницей Крис, и с ее помощь дотянуться до Крис здесь. Это должно сработать, не так ли? Ведь услышал же он тогда тот странный зов, который буквально привел его к школе Крис в ее родном городе! Значит, связь есть!
Фьор вдавливал педаль газа до упора, стараясь не думать о том, не мучают ли уже Крис в «Обскурионе», и отстраненно радуясь тому, что не нужно беспокоиться о превышении скорости и риске быть пойманным патрульно-постовой службой. Он не сводил глаз с пустынной дороги, надеясь – отчаянно, всем сердцем, словно от интенсивности желания зависел реальный исход дела, – что впереди вот-вот покажется хвост колонны «Обскуриона», и всматривался в даль так напряженно, что у него заболели глаза.
Именно потому, что все внимание фаерщика было сосредоточено на дороге и на своих мыслях, он был полностью захвачен врасплох, когда на одном особенно лихом повороте с заднего сиденья раздалось громкое «Ох!», а потом кто-то возмущенно воскликнул:
– Эй ты! Полегче!
* * *
Директор «Обскуриона» выглядел до невозможности довольным.
– Что ж, очень рад видеть, что ты сама пришла к нужным выводам, – сказал он.
Кристина сжала кулаки. Так это они специально оставили дверь открытой? Подразнили надеждой и тут же ее отняли? Или надеялись, что она попробует сбежать, а они устроят за ней погоню, – может, такие у них здесь развлечения?
И в конце концов, как Джордан оказался внутри, если вход в автобус всего один и все это время она стояла в дверях?
– К каким же? – огрызнулась Кристина.
– Бежать тебе некуда. Ты без понятия, где сейчас «Колизион» и как его искать. Но даже если бы и знала, добраться тебе до него не на чем. Лучшее, чего ты добьешься, – это умрешь где-нибудь возле трассы от холода, голода и усталости.
На этом Джордан, видимо, решил, что все сказал, и вышел из салона автобуса. Дверь осталась открытой, и Кристина вышла за ним вслед.
– И в чем подвох? – спросила она.
– Ты про что?
Кристина кивнула на открытую дверь автобуса.
– А ты предпочла бы, чтобы тебя заперли? – невозмутимо поинтересовался Джордан.
– Нет, конечно! – возмутилась Кристина нелепому вопросу. – Но…
– Но разве пленников не держат на цепи и под замком? – закончил за нее директор «Обскуриона». – Ну, во-первых, ты не пленница. Ты гостья. Которая, если передумает и решит примкнуть ко мне добровольно, может стать моей соратницей. Во-вторых, зачем запирать тебя в клетке, когда ты и так знаешь, что тебе некуда бежать? Эти невидимые цепи удержат тебя не хуже обычных, зато их куда удобнее носить, чем железные. И ты это уже хорошо знаешь, не правда ли? – усмехнулся он.
Кристина так и вскипела от ненависти! И из-за мерзкой усмешки Джордана и особенно из-за того, что он так точно попал по больному с невидимыми цепями. Она действительно слишком хорошо знала, каково это – их носить. Кристина вообще была экспертом по части невидимых цепей, ведь, если подумать, в жизни до «Колизиона» она носила их сразу несколько штук. Одни цепи держали ее в родном городе, другие – в состоянии вечного конфликта в семье, третьи заставляли терпеть травлю в школе… Ненавистные невидимые цепи, которые и впрямь сковывали куда надежнее железных!
Мозаичные очки уставились на Кристину, и, едва она посмотрела на десятки маленьких отражений себя, как вздрогнула и тут же отвела взгляд, мигом вспомнив пережитый недавно и так испугавший ее то ли сон, то ли бред с зеркальным куполом.
Удовлетворенный увиденным, Джордан ушел, а Кристина осталась стоять возле автобуса, оглядываясь вокруг. Циркачи как ни в чем не бывало занимались своими привычными делами. Если не считать того, что подавляющее большинство из них были одеты в черное, они вовсе не выглядели злодеями. Возможно, они и знать не знали про грандиозные замыслы Джордана о порабощении фамильяров и создании нового мироустройства. Если ты вынужден жить и работать под руководством злодея, это не делает тебя тоже злодеем, не так ли?
Кристина нервно усмехнулась, поняв, что пытается таким образом себя успокоить. Она надеялась найти здесь сообщников, которые помогут ей сбежать и вернуться в «Колизион», и для этого ей нужно было верить, что не все здесь – злодеи, на которых пробы ставить некуда. И, конечно же, они не все злодеи! Взять того же Дэнни. Приятный парень! А Мануэль вообще жертва Джордана!
Но как насчет других? Тех, кто во время совместного выступления без колебаний перерезал тросы воздушных гимнастов «Колизиона» или обрушил огонь на арену, где метался в личине ягуара Те? Они же понимали, что это не шутки, тут и погибнуть можно! Но… наверное, они делали это не по своему желанию, а выполняли приказ Джордана. У них не было выбора; если бы они отказались или пошли ему наперекор, то закончили бы, как Мануэль, – были бы безжалостно выброшены за пределы цирка. Можно ли винить людей, находящихся в безвыходной ситуации, за то, что они вынуждены выполнять ужасные приказы? Или вся вина лежит на том, кто эти приказы отдает?
Кристина встряхнула головой. Сейчас один из самых неподходящих моментов для подобных философских рассуждений! Нечего гадать, кто здесь злодей, а кто нет. Не знаешь наверняка, кого попросить о помощи? Значит, полагайся только на себя!
А для начала надо узнать, где Апи и что с ним.
– Эй! – крикнула она в спину Джордану. Тот и не подумал останавливаться или оборачиваться, и Кристина сама его нагнала. – А где Апи?
Мозаичные очки повернулись к Кристине, и она снова невольно отвела взгляд.
– Здесь. Где же еще ему быть?
– Зачем он вам? Со мной все понятно, у меня амулет, и моя ценность в нем. А он?
– А Апи ценен тем, кто он есть, – загадочно ответил Джордан.
– Ассистент канатоходца? – удивилась Кристина.
– Ты не знаешь, да? – усмехнулся директор «Обскуриона».
– Чего я не знаю? – занервничала Кристина.
– Ничего, – ответил Джордан. – Ничего ты не знаешь.
* * *
Дверь цыганской кибитки распахнулась, и стоявшая неподалеку Графиня вздрогнула.
– Ну что? – спросила она спустившегося по ступеням Ковбоя.
– Порядок, – заверил он и поднял руку, в которой держал хлыст.
– Откуда ты знаешь, что именно с его помощью можно найти Дрессировщика? – подозрительно осведомилась Графиня.
– Я уже очень давно путешествую с цирками, – напомнил Ковбой. – Я знаю много того, что сами циркачи давно забыли.
– И тебе никогда не приходило в голову поделиться этими ценными сведениями? – сухо спросила Графиня.
– Зачем? – Ковбой беззаботно выплюнул соломинку. – Все идет так, как должно: что-то теряется, что-то забывается, и не мне вмешиваться в естественный ход вещей, это не моя миссия.
– И какая же у тебя миссия? – прищурилась Графиня.
– Неужели ты все-таки решила меня выслушать и узнать мою историю? – насмешливо спросил Ковбой. – А не боишься, что это притушит праведный гнев, которым ты ко мне пылаешь? Ненавидеть куда проще, чем понимать. И уж тем более любить.
– Знаешь что? Иди к черту, – рассердилась Графиня. – Любить, вы подумайте! – фыркнула она себе под нос. – Давай рассказывай, как эта штуковина отыщет нам Дрессировщика. И только не говори, что нам нужно бить ею людей, чтобы понять, кто из них подходит.
– Нет, бить не надо. Хотя кое-кому это не помешало бы. – Глаза Ковбоя весело блеснули. – Хлыст работает примерно так же, как любой артефакт кибитки, когда новый член цирка заходит туда, чтобы получить свой дар. Когда его возьмет в руки Дрессировщик, хлыст отреагирует.
– А что, если в «Колизионе» нет Дрессировщика?
– Дрессировщик – это не призвание. Цирк просто выберет одного из нас и сделает его Дрессировщиком.
Графиня глубоко вздохнула и нервно потерла ладони. А потом протянула руку.
– Давай!
Ковбой поднял бровь.
– А ты готова к тому, что будет, если цирк изберет тебя на эту должность?
Графиня едва заметно вздрогнула и решительно кивнула:
– Да.
Ковбой подошел, на короткий миг замешкался, словно решал, стоит ли отдавать хлыст именно ей, но затем все же выпустил его из рук.
Графиня застыла, напряженно стиснув рукоятку, потом несколько расслабилась, повертела хлыст в руках, оглядывая его со всех сторон, вздохнула – то ли с разочарованием, то ли с облегчением, – и признала очевидное:
– Похоже, не быть мне Дрессировщиком.
Ковбой молча кивнул.
– Ладно, придется искать дальше. – Графиня засунула хлыст под мышку и повернулась, чтобы уйти, но, сделав пару шагов, остановилась и оглянулась на Ковбоя. Тот стоял со скрещенными на груди руками и смотрел ей вслед.
– Почему ты нам помогаешь? – спросила она.
– А почему бы нет? – чуть пожал плечами он.
– Но ты же фамильяр! – воскликнула Графиня.
– И что? Это и мой цирк тоже.
– Твой цирк… Я тебя умоляю! Мы оказываемся тут, потому что вы вытесняете нас из наших жизней. Я думала, цель как раз в том, чтобы наша жизнь досталась вам. Чтобы вы ее жили, пока мы торчим в этих цирках. А ты? Почему ты вообще здесь?
– Что, все-таки готова выслушать мою историю? – насмешливо спросил Ковбой.
Графиня окинула его задумчивым взглядом, а потом покачала головой:
– Пожалуй, еще нет.
– Что ж, когда будешь готова, дай мне знать.
