Мацес считают, что если вдохнуть нёнё только в одну ноздрю, мошонка увеличится до таких невероятных размеров, что будет касаться земли. Но стоит вдуть табачную смесь во вторую ноздрю, тестикулы сразу же придут в норму. Поэтому нёнё всегда надо вдувать только в две ноздри.
Чтобы собрать ядовитую слизь с тельца лягушки в землю втыкают четыре колышка, к которым за лапки привязывают земноводное. Получается своего рода распятие для лягушки. Лягушке это не нравится, она сердится и для своей защиты выделяет ядовитую слизь. Эту слизь мацес счищают с ее тельца деревянной палочкой.
В мифологии мацес есть история об обретении акатэ, чей лейтмотив связан с приходом к мацес человека, чужака, увидевшего, что они ловят только мелкую рыбешку, и у них нет крупной добычи. Мужчина сказал, что пригласит к ним другого человека, который научит их использовать ядовитую слизь лягушки, чтобы они могли охотиться на крупную дичь. До этого мацес были вялыми. После знакомства с акатэ они научились охотиться.
Одному из членов семьи Шавы показалось, что он чувствует себя не очень хорошо, и вечером мацес решили использовать ядовитую слизь лягушки для улучшения его самочувствия. У Шавы уже имелся запас акатэ. Он нанес небольшую порцию ядовитой слизи на две плоские узкие дощечки, специально предназначенные для этого, которые на языке мацес называются даукэт. Две-три минуты он неспешно перемешивал ее деревянной короткой заостренной с одного конца палочкой, именуемой мацес аяш. Затем, видимо убедившись, что слизь приобрела нужную консистенцию, Шава отложил в сторону даукэт и аяш и взял в руки тлеющую головешку. Заостренный конец аяш он приложил к головешке. Горячим кончиком аяш Шава один раз прикоснулся к бицепсу молодого человека, решившего принять акатэ. В этом месте у него на коже от ожога образовалось маленькое круглое пятнышко. Двумя сантиметрами ниже Шава прижег ему второе пятнышко. Немного подождав, он легко сковырнул ногтем верхний слой обожженной кожи. Под ней забелел эпидермис. Заостренным чистым кончиком другой аяш он нанес на свежие ранки по капле ядовитой слизи. После чего испытуемый сразу вышел из дома и отошел в сторону. Примерно через две минуты его стало тошнить. Молодой человек стоял, держась за ствол дерева. Мацес поясняют, что как только акатэ проникает в тело, у человека возникает головокружение, подступает тошнота, теряется ориентация в пространстве. Несколько минут молодой человек фиксировал свое положение, опираясь на дерево, его шатало, и он интенсивно отхаркивался. Спустя какое-то время неровной поступью он побрел к себе в хижину спать. Смеркалось.
Древесная лягушка Phyllomedusa bicolor
Чтобы снять с лягушки ядовитую слизь ее распинают на колышках параллельно земле
Распятая лягушка – колоритная картина
Шава с принадлежностями акатэ
Палочки аяш и дощечки даукэт
Ядовитую слизь перемешивают на дощечке даукэт
Кончик аяш нагревают
На приженные места накладывают капельки ядовитой слизи
Не понятно, насколько длительный эффект оказывает ядовитая слизь лягушки на организм человека.
Акатэ принимают как мужчины, так и женщины мацес. Пасай поясняет, что женщинам прижигают точки для принятия ядовитой слизи лягушки на руке, а также в области живота.
Мацес ревностно относятся к использованию акатэ. Они считают, что это их исконная традиция, хранителями которой они являются. Поэтому с критически-осудительными нотками в голосе мацес рассказывают мне, что в Икитосе некий метис за деньги предлагает туристам сеансы с ядовитой слизью лягушки Phyllomedusa bicolor, выдавая себя за мацес.
– Но он не мацес, он только выдает себя за мацес, – говорят они.
Мацес утверждают, что принимают нёнё и акатэ исключительно в медицинских целях, для поддержания физических сил. Терапевтический эффект данных субстанций связан с кратковременным обострением зрения и повышением физического тонуса организма. Как правило, охотники принимают нёнё и акатэ перед сном, чтобы через несколько часов наутро быть в отличной форме.
Изготовление лодки-долбленки в Буэн-Перу
Готовую лодку обжигают, разводя под ней костер
Из Ремояку в нашу хижину пришел старик по имени Туми (Самуэль). Ему на вид больше семидесяти лет. Туми рассказывает, что когда ему было девятнадцать лет, его отца убили индейцы марубо. Мне не удалось уточнить, где это произошло, в районе Гальвеса или дальше ближе к бразильской территории.
Вместе с Шавой он рассказывают мне о погребельном обряде мацес.
До мирных контактов с перуанским обществом в конце 1960-х годов мацес практиковали эндоканнибализм. Когда умирал человек, мацес, мужчины и женщины, съедали умершего родственника. Жена покойного отрезала и съедала его пенис. Поскольку этот обычай бытовал среди мацес еще несколько десятилетий назад, многие из них, люди среднего и старшего возраста, принимали в нем участие и знакомы со вкусом человеческого мяса. Так, Туми съел часть бедра своего отца. Туми и Шава говорят, что мясо человека по вкусу напоминает мясо пекари. Человеческое мясо варили. После того, как съедали плоть, кости покойного перемалывали в длинном деревянном корыте, выдолбленном из цельного ствола дерева, мацес до сих пор его используют для измельчения зерен кукурузы. Помол из костей добавляли в чичу, которую выпивали родственники. От умершего не оставалось ничего. Нам сложно представить эту ситуацию. Можно лишь предположить, что поскольку родственников у мацес много, физически процесс поедания плоти и скелета покойного не представлялся чересчур сложным. Каждый съедал по небольшому кусочку. Таким образом частичка умершего родственника оставалась вместе с живыми. Обычай эндоканнибализма исчез у мацес с приходом христианских миссионеров, которые, естественно, его запретили. Умерших стали заворачивать в их гамаки и закапывать в землю. Сегодня мацес хоронят своих усопших в деревянных гробах.
Пока мы гостили в Буэн-Перу, каждую ночь и утро шли сильные проливные дожди. Это означает лишь одно – обратная дорога до Рекены через лес обещает быть очень тяжелой.
Последняя малока?
Пробыв три дня в Буэн-Перу, мы отправились дальше вверх по Гальвесу. Примерно через час пути, не встретив больше ни одной деревни, мы достигли устья Лобояку, небольшого левого притока Гальвеса. Вода в Лобояку желтого цвета, а в Гальвесе черного. Там, где воды двух рек смешиваются между собой, плавает пара серых речных дельфинов, периодически всплывающих на поверхность воды чтобы глотнуть очередную порцию воздуха.
В устье Лобояку на берегу расположился правительственный пост, состоящий из двух хижин на высоких сваях. Информационный щит, установленный рядом с ними, сообщает, что это охраняемая территория резервата мацес. Один-единственный служащий, находящийся здесь, проверяет наше разрешение на посещение этой территории. Мы вписываем свои имена и паспортные данные в книгу учета посетителей и продолжаем движение по Лобояку.
Лобояку прекрасна! Величественный тропический лес вплотную подходит к ее берегам. В ширину река не более двадцати метров. И это к концу сезона дождей, когда воды много.
Вверх по Лобояку
Наша экспедиция прибыла к малоке
По Лобояку мы шли не более часа, пока не заметили на ее правом берегу два пришвартованных выдолбленных из целого ствола дерева каноэ – так мы поняли, что прибыли на место.
Здесь на пологом холме, возвышавшемся над изгибом Лобояку, стояла малока старшего брата Шавы. Видимо, из эстетических соображений местные мацес вырубили деревья и кустарник, закрывавшие вид на реку. Дальше этой малоки выше по Лобояку, уходящей на запад, больше не было других деревень и поселений мацес.
Малока имела гексагональную прямоугольную форму размером примерно пятнадцать на восемь метров, крыша спускалась до земли, на зауженных торцевых сторонах строения располагались два противоположно ориентированных входа. Ночью входы в малоку закрывались. Одна дверь была сделана из коры дерева помо, другая – из куска полиэтилена. Рядом с малокой пустовала небольшая прямоугольная хижина на сваях, под двускатной крышей, предназначавшаяся, очевидно, для приема гостей. Оба жилища были построены полностью из природных материалов.
Моя встреча с жителями малоки, стоящей на берегах Лобояку
Туми (Роберто)
Зайдя в малоку, мы увидели двух стариков, сидевших у ее входа на низкой скамье. Их лица, как и лица всех остальных жителей малоки были раскрашены черными и красными красками. Головы стариков украшали характерные для мацес широкие ободки, сделанные из листьев пальмы, на запястьях и лодыжках – браслеты, сплетенные из волокон пальмы чамбиры, ниже коленей – просто тонкие веревочки. Один из стариков держал в руке два копья с крупными широкими зазубренными наконечниками, выточенными из черной древесины пальмы чонта, другой – лук со стрелами.
Не знаю, насколько демонстрация оружия при встрече гостей соответствовала традиции мацес, но, подержав некоторое время копья в руках, старик заткнул их за жерди каркаса малоки.
Типичный для мацес ободок на голову делают из расщепленного листа определенного вида пальмы. Свернув вкружок, концы растительной полоски скрепляют между собой шипами пальмы. Ободок раскрашивают, как правило, крупными точками красной растительной краской.
К моменту нашего прихода в малоке находилось двенадцать человек: двое стариков, обоих звали Туми, Туми (Сегундо) и Туми (Роберто), последний брат Шавы, сказал, что ему семьдесят три года, другой ответил, что не знает сколько ему лет, но точно больше семидесяти, три женщины среднего возраста, пожилая мама Шавы, один юноша, его жена, девочка подросток и три мальчика, чей возраст варировал, вероятно, от пяти до десяти лет. Мальчики – внуки стариков, гостившие у дедушек, со своими родителями они проживали постоянно в Буэн-Перу и Ремояку. Как выяснилось позже, у всех жителей малоки среднего и старшего поколения были дети, внуки или племянники, жившие в современных крупных поселках мацес. Старшее и среднее поколение жило в малоке постоянно. На мой вопрос, почему они живут здесь, а не в Буэн-Перу или Ремояку, Туми, брат Шавы, ответил, что ему там не нравится, в больших деревнях много людей и громкой музыки, а здесь он на природе, здесь тихо и не так много людей. У двух братьев, Туми (Роберто) и Шавы, один отец, но разные матери.
Сторонние посетители, такие как я, сюда приходят не часто.
В малоке живет мама Шавы, которую зовут Кане (Мария), ей больше семидесяти лет. Оказывается, она не мацес, но, судя по ее виду, так не подумаешь. В прежние времена мацес были воинственным народом. Известны случаи, когда они нападали на военные посты, расположенные на берегах Жавари, или на перуанские поселения на берегах Укаяли, похищая женщин и детей. В одном из таких набегов на Рекену отец Шавы украл его будущую мать, когда она была еще маленькой девочкой. Она всю жизнь прожила среди мацес и сейчас сама себя считает мацес. Испанский язык Кане давно забыла.
Малока мацес: главный вход
Малока мацес: задний вход
Интерьер малоки
