Залезла на барный стул, достав телефон и проверяя сообщение от папы. Он написал, что ему придется заночевать в краевой столице, и эта новость совсем подкосила меня. Хотела уже ринуться на поиски девчонок, как ощутила чью-то ладонь у себя на спине.
– Ну наконец-то! – крикнула, поворачивая голову, и вздрогнула.
Передо мной стоял тот самый синеглазый брюнет с наушником из папиной приемной:
– Пойдем, – схватил меня за локоть. – Адам Германович хочет с тобой поговорить.
Глава 4
Смотрела в ледяные синие глаза, жесткое лицо, и сердце ухнуло вниз. Глядела на этого мужчину, и становилось понятно, он привык исполнял приказы, не брезгуя методами для их выполнения. Оглянулась по сторонам, рассчитывая, что среди такого количества людей мужчина не станет применять силу. Но люди будто не замечали, что у них под носом происходит что-то странное.
– Я не знаю, кто это, – не собиралась так просто сдаваться и слушаться постороннего человека.
– В твоих интересах не притворяться дурочкой и сделать как сказано, – сильнее сжал руку вокруг моего запястья.
– Что ему нужно? – сердце стучало где-то в горле, а мозг лихорадочно соображал, отыскивая пути отступления.
– Он сам все расскажет, – явно раздражался мужчина. – Идешь сама, или я тебя утащу силой.
Я могла кричать и сопротивляться, но что это изменит? Судя по тому, как испуганно отвели глаза в сторону бармены и официанты, помощи от персонала ждать не стоило.
– Я не одна. Подруги потеряют.
– Не беспокойся, им передадут, что ты отлучилась, – потеряв терпение, сдернул со стула и потащил за собой.
Я следовала за огромной фигурой незнакомца, пробирающегося сквозь толпу, и не верила, что это я – Ева Анисимова, дочь мэра, иду непонятно куда и непонятно для каких целей. Достала телефон, сжав в руке и снимая дорогу, по которой меня повели к тому самому Адаму Германовичу. Мысленно рассмеялась. Боже, ну что за ирония! Разве встречались мне другие парни или мужчины с именем Адам? Нет. Так, может, это шутка такая? Решили поиздеваться над глупышкой Евой.
Мужчина потащил меня к лестнице, ведущей на балконы. И тут во мне проснулся протест.
– Я не пойду дальше! – уперлась пятками в пол, стараясь перекричать музыку.
– Ну что за дура! – процедил сквозь зубы и одним движением поднял меня в воздух и перекинул через плечо.
И вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Я попыталась вырваться, но мужчина как-то ловко обездвижил мои руки, сцепив их между собой и выгнув их за спину. От боли на глазах выступили слезы. Мимо нас проходило множество мужчин и девушек, и никто, ни один, не спросил, все ли в порядке. Казалось, они даже не замечали ничего ненормального.
– Что вы делаете? – хныкала.
– Выполняю просьбу Адама Германовича.
– Папа узнает, что вы творите, и не представляете, что с вами сделает! – напрасно пыталась докричаться до бугая.
Мужчина лишь низко рассмеялся над моими угрозами. Когда мы наконец поднялись на третий этаж, он открыл дверь и поставил меня на ноги. Грохот музыки стих, меняясь на приглушенную мелодию и женский смех. Оглянулась. Увидела мужчин и девушек, сидящих на диванах, с любопытством поглядывающих в мою сторону. Девушки как на подбор, все ухоженные, сексуальные, в откровенных нарядах, и прилипшие к своим спутникам. Они смеялись, выпивали, кто-то из них танцевал прямо тут перед столом.
И тут я увидела его – Адама Германовича. В отблеске неоновых огней его лицо окрашивалось в разные цвета, лишая его человеческого облика и превращая в исчадие ада. Он прожигал меня тяжелым взглядом, развалившись по самому центру дивана и раскинув руки по спинке, а по обе стороны от него сидели две девицы, брюнетка и блондинка. Блондинка запустила пальчики за ворот белоснежной рубашки, поглаживая мужскую грудь, а брюнетка практически вжалась в него силиконовой грудью, двигая рукой под столом. Только он, казалось, совсем не замечал их. Смотрел на меня, и мне казалось, будто он раздевает меня взглядом. Замерла, не в силах отвести взор от развратного действия. Девушки целовали его шею, покусывали за ухо, а он видел только меня. И казалось, словно это я сижу на том диване и удовлетворяю его рукой.
Меня кинуло в жар от порочных мыслей и передернуло от увиденной картины. Отвела взгляд в сторону, вжавшись во входную дверь и думая, почему я нахожусь посреди этого вертепа. Боковым зрением заметила, с каким любопытством меня разглядывают другие мужчины, и еще сильнее сжалась, скрестив руки на груди и закрываясь от чужих глаз.
Мужчина, притащивший меня для разговора, снова схватил за плечо и толкнул куда-то в сторону. И только теперь я заметила еще одну дверь. Он втолкнул меня за стеклянное матовое полотно, подсвечивающееся неоновыми огнями.
Маленькая комната с небольшим угловым диваном, маленьким столиком, заставленным напитками, круглым красным пуфиком и пилоном по самому центру помещения. Звуки клуба сюда не проникали. Лишь тихая сексуальная мелодия и никакого другого шума. Что за черт? Сердце гулко стучало в груди. Подошла к панорамному зеркальному окну, выходящему на танцпол и скрывающему происходящее внутри комнаты, наконец-то разглядев своих подружек возле бара, спокойно пьющих коктейли в мое отсутствие. Полезла в сумку, чтобы позвонить им. И только тут осознала, что бугай отобрал у меня телефон.
Кровь отхлынула от лица, и меня охватил озноб. Что, черт возьми, они хотят со мной сделать?
За спиной щелкнул замок. Вздрогнула, оборачиваясь на шум и леденея от ужаса еще больше. Тот самый мужчина, пугающий меня до дрожи, внимательно следил за мной, засунув руки в карманы брюк. При красном освещении комнаты он походил на самого дьявола, и меня накрыло паникой.
– Вот мы и встретились снова, дочка мэра, – хищно улыбнулся он, надвигаясь на меня.
Глава 5
Казалось, сердце от страха вот-вот проломит грудную клетку и выскочит наружу. Я понимала – бежать мне некуда. Снаружи его люди, а если буду долбиться в окно, то все равно меня никто не услышит. Внизу танцпол, кишащий несколькими сотнями людей, и никому нет дела, что происходит в этих закрытых комнатах, на самом верху клуба.
Мужчина неотрывно следил за мной, словно змей перед броском, медленно приближаясь, а я отходила в сторону от него, вокруг проклятого пилона, и боялась выпустить его из поля зрения и пропустить то, как он кинется ко мне. А я не сомневалась, именно таким будет его следующий шаг.
– Что вам нужно? – не собиралась играть в вежливость.
– Ни “здравствуй, Адам Германович", ни “давно не виделись”, а сразу хамить, – хмыкнул он, следуя за мной. – Нехорошо, Ева Андреевна, – поцокал он языком. – Плохо тебя, видимо, папа воспитал.
– Вы папу моего не трогайте. Вам до него еще расти и расти, – не собиралась выслушивать оскорбления в адрес родного человека.
– А ты меня знаешь, видимо, что делаешь такие смелые выводы? – его глаза потемнели и с губ сползла улыбка, превращая ее в настоящий оскал.
– Я вижу то, как вы действуете и как развлекаетесь, – кивнула на дверь, за которой несколько мгновений назад две девицы готовы были ублажить его прямо там, перед всеми собравшимися в комнате.
– И что же не так с тем, как я действую, и с моими развлечениями, – ухмыльнулся он, так и продолжая преследовать меня вокруг этого идиотского пьедестала с шестом.
– Вы считаете это нормально – тащить человека против его воли куда-то? Это же натуральное похищение.
– Так если человек такой упертый, что противится разговору, – все это время держал руки в карманах брюк. Казалось, будто его все это забавляет. Да и я сама по себе его смешу. Он явно играл мной, как кот с мышкой.
– А вы попробуйте сами попросить, объяснить причины, по которым вам необходим этот разговор.
– Так вдруг мои причины не понравятся этому человеку, и все равно не захочет разговаривать, что тогда? – его взгляд бесстыдно скользил по моему телу, и мне стало еще больше не по себе.
– Просто скажите, что вам нужно, и прекратим этот цирк! – не нравились его игры.
– Тебе нужно успокоиться, расслабиться. Присаживайся, выпей, Ева, – произнес мое имя растягивая, словно смакуя.
– Я лучше пойду.
Не успела сделать шаг к двери, как мужчина очутился возле меня, отгораживая от выхода и проклятого пилона, продвигая к дивану.
– Сядь, Ева, – в голосе послышались металлические нотки, и я, следуя инстинкту самосохранения, послушно опустилась на кожаную сидушку.
Мужчина смотрел на меня сверху вниз, и у меня холодок бежал по коже. Я смотрела на темно-синие брюки с идеальными стрелками, коричневые блестящие дорогие туфли и боялась поднять лицо вверх, но и молчаливо выполнять все, что вздумается этому самодуру, не собиралась.
– Что выпьешь? – голос твердый, не терпящий возражений.
– Я не пью с незнакомцами, – чувствовала, как медленно захлопывается капкан на моей ноге, и начинала задыхаться.
– Что. Ты. Выпьешь? – давил Адам Германович.
– Мне все равно, – начала отчаиваться.
Смотрела, как опасный брюнет наливал мне в бокал джин с тоником. Взял щипчики и кинул из ведерка со льдом несколько кубиков в напиток. А себе налил чистый виски со льдом. Протянул мне стакан, гипнотизируя взглядом, и лишь когда я забрала его, улыбнулся одним уголком губ.
Адам опустился на подставку для пилона прямо передо мной. Наши колени разделяло всего несколько сантиметров.
– Адам и Ева, – многозначительно смотрел на меня, улыбаясь. – За знакомство, Ева, – приподнял бокал, слегка стукнув о мой.
Во рту словно пустыня. Страх и неизвестность превращали меня в комок оголенных нервов. Жадно выпила половину содержимого стакана, чувствуя, как жидкость стекает по горлу и опускается по пищеводу вниз.
– А теперь я узнаю, почему оказалась тут? – осмелилась спросить.
– Все просто, Голубка, – отпил виски, слизав влажные капли с четко очерченных и немного капризных губ.
В этот момент я залюбовалась им и его суровой, жестокой красотой. Оказывается, он не так стар, как мне показалось в папином кабинете. Около тридцати, наверное. И все же, находиться рядом с ним опасно. Я чувствовала это каждой клеточкой тела, и сердце кричало о том, что это страшный, жуткий человек, и заигрывать с ним опасно. Но что от меня зависело?
– Твой отец отказывается помочь мне. А ты можешь попросить его пойти мне навстречу, – тон сменился на деловой.
– Я не вмешиваюсь в папину работу, – а вот такой поворот мне нравился еще меньше.
– Подумай, Ева. Со мной лучше дружить. Такие враги как я никому не нужны.
– Папа никогда не будет участвовать в незаконных схемах, – отставила бокал обратно на столик.
– Даже если попросит единственная дочь? – прищурился Адам. – Я ведь не обижу. Он будет щедро вознагражден.
– Единственная дочь не попросит его идти против совести.
– Совести, – хмыкнул Адам. – Совесть заканчивается там, где начинаются большие деньги.
– Это не про папу.
– Тогда, когда речь заходит о жизни или свободе, – обострились черты его лица. И теперь я увидела мужчину, не знающего отказов и компромиссов. – Рассуждения о совести перестают быть актуальными. Поразмышляй, Голубка, над моими словами, и если внезапно передумаешь, то позвони мне, – протянул пластиковую карточку.
– Этого не случится, – поднялась на ноги, игнорируя его жест.
– Сядь обратно, – сказал так, что волосы на теле встали дыбом. – Сядь, я сказал! – повторил с нажимом.
Опустилась обратно. Мужчина схватил меня за пальцы, резко притягивая к себе. Ладони горячие, немного шершавые и цепкие, как силки.
– Ты, девочка, совсем не понимаешь с кем имеешь дело, – приблизил лицо к моему. Говорил тихо, но вкрадчиво. – С тебя с самой неплохо бы спесь сбить, – сказал с каким-то отвращением. – Не будь так уверена в том, чего не сделаешь. Если я захочу, ты будешь выполнять любой мой каприз по щелчку пальцев. Будешь моей вещью в то время, как твой папочка на зоне драит унитазы. Этого хочешь?
Яростно замотала головой, чувствуя, как к горлу подкатили рыдания.
– Даю тебе время до понедельника на разговор с отцом. Не сделаешь этого по-хорошему, играть будем по моим правилам, и вам двоим они не понравятся, – вложил мне визитку в ладонь. – А теперь… – приблизился еще, так, что его губы находились всего в нескольких миллиметрах от моих. И я почувствовала запах алкоголя вперемешку с мятой и перечный запах мужского одеколона.
– Пошла вон! – сказал резко, будто пощечину залепил.
Повторять дважды не пришлось. Вырвала пальцы из его захвата и вскочила на ноги, направляясь к двери.
– Даю два дня. И не днем больше, – поднялся вслед за мной.
Подергала ручку, но дверь оказалась заперта. Адам подошел сзади, и, резко обернувшись, я с ужасом зажмурилась, когда он прижался ко мне и дотронулся до моей талии, открывая замок.
– Веселись, Голубка. Это последние деньки твоей свободы, – прижался щетинистой щекой к моей, опаляя горячим шепотом. – Увидимся, – подмигнул, ухмыляясь, перед тем как я влетела в чертову ВИП-кабинку и тут же, зажмурившись от представшей картины полного разврата, выбежала наружу.
Глава 6
Лежала в кровати, прокручивая в голове события последних двух дней, и не могла успокоиться. Поход в клуб обернулся для меня настоящим кошмаром. Если еще после визита в папин офис я могла списать все на вмешательство в очень важные переговоры. То случившееся несколько часов назад не выходило у меня из головы.
Не знаю, как хватило сил добраться до девчонок и сказать, что уезжаю. Когда ждала такси, еще как-то держала себя в руках. Но когда садилась в машину, увидела, что на крыльцо вышел тот синеглазый мордоворот, утащивший меня на плече для разговора с… чудовищем. Даже мысленно не могла назвать его имени. Видела в окно, как подручный монстра проводил такси взглядом. И вот тогда на меня накатило. Трясло так, что зубы стучали.
– Девушка, вам плохо? – спросил таксист, бросая на меня озадаченный взгляд через зеркало заднего вида.
– Морозит немного, – с трудом выдавила из себя, обнимая руками и пытаясь унять дрожь.
Домой заходила, непрерывно оглядываясь. Теперь все время казалось, будто за мной следят и в любой момент снова просто перекинут через плечо и затащат в незнакомую машину. И на лифте не поехала, потому что боялась, что кто-то может заскочить и просто сделать со мной все что угодно в закрытой кабине. Взбежала по лестнице на седьмой этаж, торопливо открывая дверь. Оказавшись в квартире, сразу же закрылась на все замки. Посмотрела в глазок, убедившись, что никого нет снаружи, и только после этого прошла в душ, где долго сидела под струями горячей воды, стараясь согреться и избавиться от ощущения гадливости.
Никак не могла забыть его сальных взглядов, грязных слов, а та картина, свидетелем которой я стала, выбежав с аудиенции этого страшного человека, вызывала приступы тошноты. Насколько можно быть беспринципными и аморальными людьми, чтобы вот так, не стесняясь никого, заниматься сексом на людях, да еще и не с одним человеком.
Для меня все это было дикостью. Моральным разложением, но никак не нормой. Считала секс чем-то интимным, сокровенным, тайным, касающимся только двоих людей. И как можно заниматься этим с кем-то без чувств? Наверное, всему виной пример моих родителей, друживших со школы и ставших первыми и единственными друг у друга. Поэтому, дожив до двадцати лет, я ходила девочкой. Не могла подпустить к себе первого встречного, а влюбиться ни в кого так и не вышло. Были симпатии, но не до такой степени, чтобы сердце сбивалось с ритма при виде парня и порхали бабочки в животе, со мной еще ни разу подобного не случалось. А без желания прожить с человеком всю оставшуюся жизнь я не могла отдать свое тело.
Выбравшись из душа, услышала звонок телефона.
– Да, Зай, – приняла вызов одноклассницы. Долго же она ждала, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
– Анисимова, ты рано уехала! Возвращайся обратно!
– Обратно я точно не поеду. Уже спать легла, – спряталась под одеялом.
