Анна Атталь-Бушуева "Социальная мысль, её идеи права"

Сплотивших сердец – разновидности там,

Ласкали мечты и разбитые рамки,

Что холодом стихли и памятью – снам,

Вновь стал он умом – безысходности холки,

Случайности века, в пути – призраков,

На воле былого остатка – юности,

Предела мучительной колкости – раны,

Оставил твой череп – простившей муки,

Застывшие черви – упитанной роли —

Страны изголовья, забытой программы,

Из нег преисподнего счастья – застоя.

Прошли и остались забвением – долго —

Руины мотива, быть тоже – странным,

Таким же, на ножнах – пути изголовья,

Что страхом чертили – их вечный позор,

И нежити пасти – струилось отличием —

Услада, за бренностью – колкой беды,

За что же опять – распинают – соседа,

Из праха согласного времени – тьмы,

И снова снуют – поколением где – то,

Прочитанной вести, оставшихся лет,

Твои различимые мести – куплеты,

На нраве позорной рутины – невзгод.

Остались мотивом те – юные вехи,

Пути озадачили – памятью тыл,

И ты превосходишь на лжи – человека,

Но ветром попутной беды – не простил —

Тот мнимый образчик – твоей схожести,

Объятия лона – скупой мести,

Ты сам выживаешь и держится – ровно —

Могила судьбы, из последнего времени,

Эпох и создания – чувства свободы,

Прологом, к которому – ты остался —

Лежать на приданом – ментального ужаса,

Попутно взывая свой – ветер назад.

Избитый паводок скупой души

Раз исторический свет – озадачил,

Свой уникальный автограф – пира,

Снял неприкаянной тени – вампира,

Холод суждения нужной – души,

Чтобы опять подыграть – нам,

Жалостью доли прошедшего – рока,

Долго ли жить идентичности – толка,

Глазом излитой, пропавшей – души.

Вымерли света иллюзии – только —

Смерти обида струится и – верит,

За облачением нового – времени,

Стойких суждений и права – думать,

Паводком близкой работы – мечтать,

В странах стращания – новой угрозы,

Тем политическим сводом – пира,

За параллелью иного – мотива,

Он устрашает и новостью – помнит,

Зеркало толка – суровой души,

Выжившей на диалектах – мира,

Скупо и властью пропитано – смелостью,

Большее чувство – твоей осторожности,

Греет судьбы – преисподние мины,

Стонет, над частным забралом – сужено,

И обличает характер – системы,

Видимой слову твоей – теоремы,

Паводком ложной угрозы – души,

Скупостью большего ханжества – рожи,

Ты проявляешь свою – дилемму,

Снова закрыв обывательский – подступ.

Жало убрать никогда – уж не сможешь,

Пусть и войной – безысходности видно,

Всю неопрятную времени – рожу,

Солнца могилу и паперти – время,

Ты никогда не устанешь – от боли,

Страха решать за свои – искупления,

Почерка роли скупого – мотива,

Замертво вниз уготованной – маской —

Падаешь близко на том – видимой —

Истины, что за безбрежностью – ходит,

Вовремя тыл закрывая – ладонью,

Лжи и потери, сегодня – для мира,

Ты никогда не оставишь – мотива,

Зеркалом формы своей – обращённой души.

За краем обывательской причины

Падая волей над ложью – причины,

Камень души – обывательский ляжет,

Вдоль искушения видеть – картину,

Подлого ужаса чёрной – истории,

Где никогда не заполнит – миром,

Существование права в – толках,

Должной судьбы иллюзорности – милой,

Центром вопроса, что ждали – мы.

Думали жить – обывательской правдой,

Щерились по кратковременной – сумме,

За обнищанием слова – на право,

Логики формы обиды и – существования лично,

Падали, чтоб облекаться приличием,

Жалкого мира, на том – вымерли,

Как исторический ужас – привычки,

Холодом терпит и страхом – радует,