– Тебе не нравится? Хочешь, я другой подарок…
– Нет. Они прекрасные. Я с удовольствием возьму одного из них к себе и обязательно позабочусь о нем.
– Тогда в чем дело? – поинтересовалась она.
Я не сразу ответила.
– Они живые. Это новая жизнь. Разве не чудесно? – спросила я, странно улыбаясь.
– Ну, да…
– Рэкки, в чем смысл жизни? Может, его нет? Почему мы так мало живем, а потом умираем?
Она немного задумалась. Я не ожидала, что она всерьез ответит. Если бы она рассмеялась вместо ответа на мой вопрос, я бы ее поняла и ничего бы не сказала. Но Рэкки все же ответила мне.
– Ты меня спрашиваешь? Я как-то и не задумывалась никогда. С чего это ты так… Но я отвечу. Возможно, смысл в том, чтобы жить так, как хочешь именно ты. Радоваться простым мелочам, ведь из них и состоит твоя жизнь. Вот я – люблю свою жизнь, потому что никто мне не указ, и не хочу ничего менять в ней. Мне и так нравится быть… эм, ну это… собой. А тебе что, жизнь не нравится? – внезапно прервалась она.
– Нет, дело не во мне, просто…
– Эй, урок сейчас начнется. Давай сядем вместе у окна, там и расскажешь. Идем, – она потащила меня в класс русского языка.
Наверное, не стоит ей знать. Пока. Может, потом, если Сайрам захочет, то сам расскажет. И зачем я задала ей такие важные философские вопросы? Глупо себя выставила, а теперь Рэкки будет вместе со мной рассуждать, что же такое жизнь и смерть.
Мы вошли в класс, и как раз в это время загорелся свет. Пробираясь сквозь ряды парт, сели у окна. Учительница почти не обратила на нас, явившихся в последнюю секунду, должного внимания, да и парта была свободна, поэтому мы ее заняли.
– Вот мы и на месте, – шепнула Рэкки, – так, что ты хотела спросить?
Я смотрела некоторое время в окно, собираясь с мыслями. Вид был завораживающий. На улице светало. Солнце окрасило небо в голубой, красный, сиреневый, желтый и оранжевый цвета.
– Хотела только спросить тебя. Вот ты веришь в жизнь после смерти? (Не знаю, почему я спросила именно это, может, вся эта ситуация меня напугала и я просто боюсь смерти?)
– Ну, даже не знаю, как тебе ответить. Подожди немного, я подумаю.
Рэкки и вправду уселась поудобнее и начала думать. Я продолжала глядеть в окно. Солнце медленно вставало из-за горизонта. Еще чуть-чуть, и оно ослепит мои зеленые глаза.
– Знаешь, Леоне, Вселенная, в которой мы живем, образовалась примерно пятнадцать миллиардов лет назад. Но я все это время – от Большого взрыва и до моего рождения – не испытывала никаких ощущений и ни о чем не переживала. Время для меня началось только с момента моего рождения. А до рождения – все равно, будто ничего и не было. Вероятно, в некотором смысле, момент моего рождения совпал с моментом рождения Вселенной.
– Что-то я не совсем понимаю. О чем это ты, Рэкки?
– Ну, так же как и после смерти, может быть, эта Вселенная будет существовать еще десять миллиардов лет до «конца света». Но я все это не буду переживать, как не переживала эпоху динозавров. В каком-то смысле мой последний вдох совпадет со смертью Вселенной. Вот возникла Вселенная – и в следующий миг родилась я. Вот меня нет – и в следующий миг умрет Вселенная. А что же будет потом? А потом будет новое рождение! По Гераклиту «Смерть есть рождение». Рождаясь – умираем, но и умирая – рождаемся! Думаю, смерть – это лишь врата новой жизни. Исчезновения нет, небытия нет, а есть лишь «переход» от одного состояния бытия в другое, и этот «переход» неощутим. Я не боюсь смерти, потому что до моего рождения меня не было миллиарды и миллионы лет, и меня нисколько это не заботило.
– Вау, ты так глубоко мыслишь, – удивилась я.
– Да. Отец давал мне читать самые разные ученые книжки. Там и набралась опыта.
– Ты хочешь сказать: начиталась?
– М-м-м, нет.
– То есть ты веришь в реинкарнацию?
– Да, в каком-то смысле верю.
Молчание. Немного послушали, что говорит учительница. Она все твердила о деепричастных оборотах.
– Эй, псс, а с тобой точно все в порядке? – поинтересовалась Рэкки.
– Да. А что-то не так?
– Нет. Ты просто сегодня слишком задумчивая, что ли, а еще спрашиваешь про всякие «смыслы жизни» и «глубинные тайны» Странно все это. Да и Сайрама сегодня опять нет в школе. Это ты из-за него?
– Еще чего. Конечно, нет.
– А я думала, ты за него переживаешь.
– Вот еще, – и я посмотрела уже на яркое небо, на солнце, которое было выше, чем в прошлый раз, и отразилось в моих глазах. Солнце тоже каждый день будто рождается и умирает, заходя за горизонт и вставая оттуда вновь. Круговорот. В этом месяце оно высоко не встает. Поскорей бы весна…
* * *
Поздно Вечером Сайрам, Рэкки и я сидели у меня дома за кухонным столом, попивая холодный лимонад. Кроме того, на столе стоял большой торт с клубникой, только что выставленный из холодильника, и много других сладостей. В дверь позвонили.
– Это мама. Пойду открою. Не разнесите здесь все в мое отсутствие.
– А мы собирались?
Я оставила столовые приборы и пошла открывать. Шуршание возле входной двери, и вот через минуту послышался мамин возглас:
– Уже празднуете?
– Конечно, снимай кофту.
Она мигом разделась, поздоровалась с ребятами, проходя мимо кухни, они ей махнули, а после прошла в гостиную. Я же пошла за ней.
– Не увлекайтесь там, а то наделаете шуму. Вы уже не дети, а здоровые кони.
– Да, мам.
– Давно я не видела твоих друзей. А Сайрам-то, гляди, как повзрослел. Все-таки он симпатичный.
– Что ты имеешь в виду, мам?
– Нет-нет, ничего. Просто если захочешь встречаться, то пожалуйста. Ты уже достаточно взрослая для этого.
– Ч… что, прости?
Я опешила. Почему мама говорит такоесейчас? Раньше подобных разговоров я от нее не слышала. Она редко затрагивала тему мальчиков. В основном только когда я ей жаловалась, как глупые мальчишки пристают ко мне и дразнятся из-за роста. С тех пор я стала решительнее и сильнее, но я до сих пор считаю себя ребенком, какие серьезные отношения могут быть в этом возрасте? Я хорошо поняла ее намеки. Но с какой стати мне думать о мальчиках? У меня что, других дел нет? Мне еще учиться и учиться, школа намного важнее.
– Да не удивляйся ты так! Почему бы просто не попробовать? Ты же уже вроде в «этом возрасте».
Мои щеки ненадолго покраснели, я растерялась. Черт! Я же не испытываю к Сайраму никаких романтических чувств. Что такое с моими щеками? Нет-нет, это все мама, она застала меня врасплох своими словами. Хотя может получиться так, что это он меня лю… любит. Фуф, какое слово противное! И как мама могла подумать, что у нас что-то есть? Он же просто мой друг. И ничего более. Зря я переживаю, в этой ситуации все очевидно. Просто мама вселила в мою голову возможный исход событий, который маловероятен в будущем.
– Тише, тебя услышат, – подойдя ближе, шептала я, пусть мы и находились в другой комнате вдали от друзей. – Сайрам – просто мой друг, не более. Ничего себе не надумывай. А теперь я пойду и поздравлю его с днем рождения.
– Да-да, хорошо, иди. Вот, смотри, влюбится он в кого-нибудь, не будешь завидовать? – легкая усмешка появилась на ее губах.
– Нет, я буду рада за него и пожелаю ему счастья, – и, хлопнув дверью, я повернулась в сторону кухни.
Ух, мама! Если сейчас она заводит такие разговоры, то что будет позже, к двадцати годам? Она попросит родить ей двойняшек?
Даже после моих правдивых слов я знаю, что она до сих пор считает, будто мне нравится Сайрам, ведь вокруг меня больше нет мальчишек, а с ним мы проводим целую кучу времени. Ну и пусть так думает. Это неправда! Вот пойду сейчас на кухню и решительно спрошу: нравлюсь я ему или нет. Нет! Плохая идея. Сайрам подумает, что это я к нему неровно дышу, а иначе не стала бы задавать такой прямой вопрос. Мне бы его прямолинейность и уверенность… Ну и ладно, забудем. Просто вернусь обратно как ни в чем не бывало и поздравлю друга с праздником. Ух, мама, совсем выбила меня из колеи своими расспросами. Так неловко.
– Не скучали без меня?
– Конечно, нет. «Мучили» твою кошку, – произнесла Рэкки.
– Сейчас же все будете в белой шерсти.
– Мы ее не сильно мучили. Не настолько, чтобы шерсть с нее клоками сыпалась, – пояснил Сайрам.
– Ниа, уйди отсюда, – приказала я кошке и попыталась схватить ее.
Кошка ловко извернулась на коленях у Сайрама и попыталась спрыгнуть, но мне удалось ее поймать и заключить в свои объятья.
– Иди и больше не возвращайся, от тебя слишком много шерсти, – кошка спрыгнула с моих рук на пол, недовольно вздохнула и прилегла на коврик в коридоре.
– А почему все-таки Ниа? Странная кличка для кошки. Не находишь? – поинтересовалась Рэкки.
– Это все потому, что она вечно мяукает. Ее нежное мяуканье похоже на этот звук.
– По-моему, совсем не похоже, – вставил Сайрам.
– Какой ты вредный, – сказала Рэкки.
– Это я-то?
– Так, все, тост за день рождения Сайрама, – сказала я, лишь бы не началась их новая ссора.
Я встала из-за стола и подняла стакан повыше. Теперь я глядела на них сверху вниз, на Рэкки и на Сайрама. Почему-то именно сейчас мне вспомнился тот неловкий разговор с мамой, который меня смутил. Мне стало некомфортно находиться рядом с Сайрамом в такую минуту. Я постукала пальцами по стеклянному стакану. Мало того, я вообще не представляла, какой тост произнести. Ведь эта фраза была сказана, только чтобы остановить их бессмысленную перепалку. Не могу подобрать слова, что бы такое сказать, да чтобы не было банально? Какое глупое и смущающее положение. Нужно срочно что-то придумать. Но что?
– Давайте выпьем за то, чтобы тебе всегда сопутствовала удача. Во всем на свете… в учебе, спорте, в любви там, еще в чем-нибудь… Пейте!
Я быстро поднесла стакан ко рту и начала пить. Лишь бы не произнести еще чего более смущающего. Что за ерунду я сказала? Хотела же красивый праздничный тост…
Рэкки и Сайрам переглянулись, но все-таки тоже начали пить лимонад вместе со мной. С каждой секундой лимонада в моем стакане становилось все меньше, я это понимала. Ладно. Закончу пить и помолчу. Обычно, когда я молчу, разговор подхватывает Рэкки, ее иногда заносит и она болтает без умолку долгие минуты. Пусть сейчас тоже кто-нибудь начнет разговор, любую глупость, любую мелочь, только не спрашивайте про тост.
Я закончила пить, поставила стакан на стол и приумолкла, держа язык за зубами. Они тоже отмалчивались. Что же делать? Не выдержав воцарившегося молчания и тугого напряжения, Сайрам спросил:
– Так что там про любовь было?
– Что?
Все-таки спросил меня! Буду молчать.
– Про любовь. Мне показалось или ты мне любви пожелала, а?
Я молчала.
– Не любви, а удачи в любви, – поправила его Рэкки.
– Почти одно и то же, – буркнул он.
– Девушку себе найди, вот и все.
– Че? Кто бы говорил, Рэкки, у самой-то нет парня.
– Да он мне и не нужен вообще. Я и без него шикарна, – она налила себе еще лимонада из большой бутылки, а потом принялась пить по-царски.
– Ты уже перепила. Всякую чушь несешь, – он попытался отобрать у нее стакан.
– Не-ет, это мое питье. Не трогай, – отодвинувшись, крикнула Рэкки, изображая из себя пьяненькую девочку. – Сам-то даже не целовался ни разу!
– А тебе какое дело? – воскликнул Сайрам, растерявшись. – Отдай стакан, я сказал. Леоне, помоги мне!
Вся эта картина выглядела настолько комично, что я рассмеялась, хотя до этого молчала как рыба. Рэкки и Сайрам обернулись в мою сторону. Я смеялась искренне и звонко. Сайрам подхватил инициативу. Мы оба весело гоготали на всю кухню.
– Что? Что смешного? – непонимающе спросила Рэкки.
Теперь все встало на круги своя. Ссора этих двоих может как и усугубить положение, так и, наоборот, разрядить обстановку. Мне было по-настоящему весело, хоть я и не люблю, когда эти двое цапаются друг с другом. Сегодня день рождения Сайрама, и мне приятно видеть, как он веселится от души. От его подавленного настроения пару месяцев назад не осталось и следа. Сейчас он сидит с нами в комнате и смеется искренне и непритворно. Все вновь стало таким, как прежде. Но я все еще жалею, что не остановила его тогда на лестнице и крепко не обняла…
Предвкушение и волнение
Сожаление и согласие
Стоял теплый майский денек. Вдохнув поглубже, я ощутила свежесть воздуха. Сегодня суббота, но я с радостью бы прогуляла школу ради такой прекрасной погоды. Осталось учиться всего ничего, буквально десять учебных дней, а затем лето и бесконечные прогулки, отдых и развлечения. Вам, наверное, интересно, что мы делали в это прекрасное утро?
Как я уже писала однажды, Рэкки очень любит лазать по заброшенным зданиям. Но больше чем лазать, она любит разве что их исследовать. Ее привлекает эстетика заброшенных мест. Заброшенные дома у нее (как и у меня) ассоциируются прежде всего с чем-то мистическим и потусторонним. С призраками, например, или с жуткими историями. Знаете, многие здания, что мы посетили, были не только страшными, но и страшно красивыми.
Согласитесь, странное увлечение для девочки любить лазать по жутким «заброшкам». Рэкки вообще странная, не любит еду из школьной столовой, плачет из-за всякой книжной ерунды, носит в своем рюкзаке целую кучу вещей. Однако и я не лучше. Увлекаюсь карате, и могу надрать зад любому. Но папа всегда учил меня, что девочки могут заниматься и увлекаться тем, чем сами захотят, и не нужно слушать ничье мнение. Да, безусловно, хороший совет, но хочу добавить одну поправку: девочки и мальчики могут увлекаться тем, чем захотят. Просто никого не слушайте, ладно? Небольшое напутствие и отступление.
Так вот. Благодаря Рэкки я знала практически все «заброшки» в нашем районе. И старую больницу, и школу, и полигон, и почту, и много-много всего еще. Иногда мы брали с собой Сайрама. Это происходило, когда он сам хотел и когда у него было свободное время (а точнее говоря, когда он не спал и не ленился). Ну и, возможно, когда нам двоим было жуть как скучно. Чем больше народу, тем веселей. Сайрам скрашивает наши походы в прямом и переносном смысле. Видели бы вы, какие прекрасные и удивительные граффити он рисует! Просто с ума сойти можно. И это не просто какие-то бессмысленные для большинства надписи, а настоящие картины! Однажды Сайрам нарисовал прекрасного пятнистого жирафа, пока мы с Рэкки спускались в темный бетонный подвал больницы. Там мы наткнулись на кучу дохлых мышей, аж противно вспоминать. А недавно, вооружившись пятью баллончиками с краской, он изобразил на ужасно облупившейся стене чарующий закат на пляже, с морем, чайками и разноцветным небом. У него явно талант. Интересно, рисует ли он картины дома от нечего делать и заставил ли он ими всю свою комнату. Было бы круто увидеть комнату Сайрама, завешанную картинами, бумажками с рисунками.
В этот раз мы отправились на вылазку все втроем. Встретились возле моего дома и пошли к месту. В дорогу я экипировалась всем необходимым. Надела кроссовки, плотные длинные штаны. Взяла маску, чтобы не дышать строительной пылью, если она там будет. На спине у меня покоился рюкзак с самыми нужными вещами, бутылкой воды, например. Сайрам не привык ходить по таким местам, поэтому в дороге молчал больше, чем обычно. Болтала в основном Рэкки, она рассказывала нам о своих планах на лето, а потом неожиданно переключилась на монолог о вкусных тортах. Никто не понял, как это произошло. Посмотрев на Сайрама, я заметила его задумчивость, молчаливость. Что-то с ним не то. Но он не должен бояться таких мест, как заброшенные здания, ведь не раз там был. А может, он ходит туда только ради нас с Рэкки. Кто знает… Могу сказать одно: когда он рисует, то забывает обо всем на свете.
Мы пришли к трехэтажному зданию. Его со всех сторон окружал небольшой лес, но благодаря тропинкам, протоптанным другими людьми, мы с легкостью нашли его. В прошлом это пустое здание могло стать то ли лабораторией, то ли психбольницей. Но это все в прошлом и нас (особенно Рэкки) не интересовало. Главное – это то, что осталось от него в настоящий момент. Стоя перед зданием, я понимаю, почему некоторые считают заброшки жуткими местечками. Оно очень точно передает атмосферу опустошенности и навевает мысли о прошлом. Кто ходил по этим коридорам? Кто строил эти стены? Когда все это забросили? Часто возникает чувство восхищения и желания посетить это необычное, оставленное людьми место.
