Зайдя за ней в комнату, я опять ахнула: почти всё свободное пространство было завешано портретами, плакатами и постерами Черпака. Галина Анатольевна, проследив за моим взглядом расценила его по-своему.
– Да, это всё мой Гришанька!
Еле как подавив подступивший к горлу комментарий про иконостас, я села на диван и начала задавать достаточно стандартные вопросы про детство и творчество. Отвечали мне охотно и развёрнуто, рассказали каким егозой был маленький Гриша в детстве. Как они тарабанили на гитарах и барабанах день и ночь с ребятами в комнате. Как его погубила зависимость и каким добрым человеком вообще был её сын. Впрочем, это всё я уже знала из бесконечных интервью, пролистанных мною за завтраком. Решив, что для приличия уже достаточно, я попробовала кинуть «пробный шар».
– Извините, Галина Анатольевна. Такой вопрос, может немного некорректный… А Вы полностью уверены в естественной смерти своего сына? Существуют разные версии.
– Да ну вы что! – Всплеснула она руками. – Да сколько же можно-то? Вот я и мужу говорила, говорила: ну не лезь ты! Без тебя разберутся. Как бы там ни было, никто нам нашего Гриню не вернет. Нет, полез… И у самого сердце вскоре не выдержало. Тут дама осеклась, и посмотрела на меня более внимательно.
– Вы знаете, дорогая. У меня что-то очень сильно разболелась голова. Давайте окончим нашу беседу или перенесём её на потом.
– Да-да, конечно. Извините за беспокойство. Думаю, материала для статьи будет вполне достаточно. Но у меня к вам будет ещё одна маленькая просьба: вы не могли бы дать мне номер телефона матери первой жены Григория, Алисы? Насколько я знаю, она крайне негативно отнеслась к выходу сериала и образу дочери, который создали сценаристы… Несмотря на то, что Юлька не считает смерть Алисы чем-то необычным, я решила попробовать копнуть и в ту сторону. Мало ли, заодно узнаю ещё какие-нибудь новые подробности о музыканте.
– Ой, дорогая. Даже не знаю, корректно ли…
– Корректно, корректно! Я совершенно не хочу писать стандартный материал о Григории. Тему зависимостей его и первой жены надо полностью отсечь. Сколько уже можно!? В конце концов Ваш сын был по-настоящему одарённой и неординарной личностью! А какая музыка, песня «Воспоминание об ушедшей любви» – просто симфония! – Выпаливаю я на одном дыхании и замолкаю, надеясь, что моя пламенная речь показалась Галине Анатольевна вполне убедительной.
– Вы знаете, дорогая, это и моя любимая песня. Точнее – музыка. Текст там страшноватый. Но, впрочем, его и не Гриша писал. Хорошо, я посмотрю в записной книжке. Но я не совсем уверена, что он верный. Мы, как Вы сами понимаете, уже давно не общаемся. Получив заветный номер телефона, к сожалению, домашний, я выхожу за дверь. На лестничной клетке стоит кучка девчушек-подростков. Лет по 13-14. Одна из них задумчиво выводит на стене
«Я жив п…».
«Я жив, паскуда! А ну брысь!» рычу я басом, подделывая тембр голоса под низкий рык музыканта. Мелкие вредительницы бросаются вниз по лестнице, при этом орут, что «меня запомнили», «панки хой» и что-то про анархию. Догнать бы их и объяснить доходчиво, что анархия – это та ещё утопия. Несбыточная мечта о всеобщей свободе. Только вот свобода одного человека всегда заканчивается там, где начинается дискомфорт другого. Впрочем, не удивлюсь, если Галине Анатольевне эта «наскальная живопись» даже чем-то нравится. Вон, у неё у самой что на стенах… Сев в машину, набираю Юльке:
– Хай!
– Не хай, а хой! Учи матчасть! – Тут же реагирует злая подружка.
– Ты чего злая-то такая? Что у нас с Ренатой? Так сказать, с Графиней намбер ту, поговорили?
– Поговорили… Пришлось картин заказать на крупную сумму.
– Ну ты лох! – Веселюсь я. – Ловко она тебя раскрутила. Узнала хотя бы что-то?
– Не-а. Она все разговоры сводила к своему гениальному творчеству и своему не менее гениальному мужу. Остальное знать не знаю, они тогда с Черпаком поссорились… Не общались, только разве что через «друзей» и знакомых. А те их ещё больше накручивали.
– Ну это и так все знают. Я тоже просто так к матушке прокатилась. Зато теперь могу статью написать и продать в журнал о первых годах жизни группы и шалостях маленького Гришеньки.
– Продай. Потом мне половину отслюнявишь. А то я с такими тратами в трубу вылечу. Опять придётся в хрущёвку переезжать.
– Не грусти, а то титьки не будут расти! А у тебя их и так нет. Не зарастёт толпа страждущих украсить телеса «весёлыми картинками». Шибанутых еще много!
– Будешь хамить – напою тебя и на лбу сделаю татуировку со знаком «Анархия». Ни один твой пластический хирург потом это всё не выведет…
– Чёлку опять отстригу, значит. Хотя, я даже не знаю, что будет хуже… Наверное, лучше знак «Анархия» на лбу оставить. Всё, пока, у меня вторая линия!
Звонила Иветта. Очень кстати. Она-то мне как раз и нужна.
– Птичка, привет! Всё, не могу я на твое безделье в соцсетях смотреть. Завидно. Короче, взяла больничный, пошли обедать на Патрики?
– Пошли!
Я вздохнула. Блин, я же настолько стара что ещё помню Патрики почти что безлюдными… А теперь там не протолкнуться от любителей фотосессий, алчных содержанок, и альфонсов всех мастей. А все потому, что один известный журнал, который специализировался на жизни «Богатых и гламурных» как-то написал, что там можно найти хорошего «питательного» жениха. Самое смешное, что все по-настоящему богатые товарищи оттуда уже давно свалили, офигев от наплыва пролетариата с палёными «Биркин» в руках. Но это вообще не останавливает наших «Охотниц». Так и хочется, зайдя в любое заведение на Патриках, крикнуть сидящим дамам: «Мальчик! Тут рыбы нет!» как кричал директор стадиона пацану, пытающемуся прокрутить лунку на футбольном поле в знаменитом выпуске «Ералаша»…
Сев на веранде модного заведения, обсудив последние сплетни и наряды сидящих рядом дам, я решаюсь начать клянчить:
– Иветточка, котик…
– Чего надо? – Взгляд подружки тут же теряет томную светскость и блестит сталью.
– Можешь подробности одного дела поднять?
– Опять?! Да ты чего, совсем одичала от безделья что ли? Скажи Вадику, пусть тебе новый салон купит. Или магазин какой…
– Не хочу. Ещё один такой «успешный» салон, и моему Вадику придётся ещё и по ночам оперировать…
Совсем забыла сказать. Мой супруг – очень успешный и знаменитый в узких кругах пластический хирург. Запись к нему ведётся за месяц, а то и за полтора. Сидя у него в приёмной, можно запросто увидеть весь шоу-биз. Причём, как говорится, а-ля натюрель. Придя к нему на консультацию по поводу неоднократно сломанного за годы спорта и криво сросшегося носа, я получила новое (достаточно симпатичное) лицо и мужа в придачу. Одни знакомые тогда ржали что «Птичка просто пытается отбить свои вложения», а другие, что «это очень удачная реклама Вадика как хирурга…»
– Иветта. Да дело-то так, чисто для успокоения души. Всё уже давно мхом поросло, концов не найти.
Я кратко пересказываю наш с Юлькой диалог, и её рассуждения по поводу смерти артиста. Иветта закуривает и смотрит на меня очень долго и с сомнением.
– Девки, вы больные. Ну Юлька-то понятно, фанат – это пожизненный диагноз. У них все живы. И Цой, и Хой, и Летов. Все в тайге живут, комаров кормят. А тебе-то какой резон?
– И пусть в моих па-а-аступках не было логики! – Громко затягиваю я, ловя косые взгляды барышень за соседними столиками.
– Ради Христа, только не пой!
– Ой да, пардон. Не буду. Поможешь?
– Посмотрим. Но что вы там нового хотите наковырять – одному Богу известно. Да и надо ли…
– Надо-не надо, ковырнём! Там видно будет. У тебя когда свадьба-то?
Надо сказать, что история любви Иветты вполне тянет на книгу. Только – на любовный роман. Встретив случайно свою прошлую любовь, они вдруг поняли, что расстаться больше не смогут. Спустя 17 лет, и несколько браков в анамнезе у обоих. И вот сейчас сначала женится старшая дочь Иветты, а потом и она сама. При этом дочка, сильно ехидничая, интересуется: кого из «пап» звать на свадьбу? Или всех троих сразу?
– Осенью. Лето решили отдать «детям».
– Благородно! К тому же браки, заключённые осенью, всегда самые счастливые. По поверьям. – Включаю я наглый подхалимаж.
– Да? Ну ладно. Пусть так, – вздыхает Иветта и закуривает. – Хорошо, посмотрю, что там. Старые связи подниму.
– Половые? – Брякаю я быстрее, чем успеваю прикусить язык.
Но подружка человек лёгкий, и совершенно незлобивый, поэтому мы весело посмеялись над моей дебильной шуткой. Поболтав ещё немного, мы разъезжаемся по домам. Встав в дикую пробку на Ленинградском шоссе, набираю мужу:
– Привет-котлет! Ты как, уже закончил?– Нет, ещё человека три на приём. Там ребята уже приехали, с вокзала звонили. Ты дома? Надо встретить.
Внутри меня пробежал неприятный холодок. Совсем забыла, что к нам приезжает семья Вадькиной родни из Ростова. А я-то обещала и супов наварить, и салатов настругать…
– Да я тут на рынок заскочила, там продукты получше. Фальшиво вру я.
– Ну давай, скоро буду. Людей с дороги, сама понимаешь, накормить надо и далее по списку.
Надо, конечно. Тем более, когда мы сами приезжаем на родину мужа, встречают нас со всем размахом южнорусской души.
Любую мою поездку в Ростов можно охарактеризовать одним анекдотом:
– Давай пей!
– Не могу! Вырвет же.
– Да кто у тебя вырвет?! Все ж свои.
Беспощадное гостеприимство в полном его объеме. Погостив у южной родни, я приезжаю хорошо проспиртованным, весёлым и «шокающим» шариком. Потом недели две избавляюсь от характерного акцента, и пары-тройки лишних килограммов. Из-за того, что моё музыкальное ухо быстро цепляет чужой говор, меня все принимают за свою.
– Так это ты у нас оказывается москвичка?! – Удивляется один из новых знакомых в компании.
– А мы думали, это Вадик москвич! Ты ж совсем на «кацапку» не похожа. Думали наша, чисто донская казачка!
Из донского во мне на тот момент было только полтора литра местного вина. Нарушив все возможные правила и подрезав всех на дороге, я быстро закупилась на рынке и, обвешанная как челнок, помчалась домой. Слава московским пробкам – я быстро успела всё приготовить и нормально встретить гостей. А если быть точнее, готовила в основном Дашунька. Я развлекала её светскими сплетнями, и мешалась. После застолья, проводив гостей по их спальням, я сажусь изучать «поклёвку» в соцсетях.
Мама дорогая… Нет, Иветта всё-таки права. Фанат – это диагноз. Штук 100 комментариев, в основном про зависимость Черпака, и его клинические смерти. Походу дело дрянь, раз даже сами поклонники ничего странного в гибели кумира не увидели. Но есть и зацепки. Кто-то из фанатов скинул удалённое интервью отца Черпака и его комментарии по поводу смерти сына, чем вызвал взрыв гнева уже в свою сторону. Ну хоть от меня отвязались, даже ничего отвечать не буду. Как и говорила Юлька, он не верит в случайность. Что ещё? Ага. Интересно. Оказывается, он в тот вечер поссорился с женой, и она уехала с дачи в город. Вернулась на следующий день под вечер, забеспокоившись, что он не отвечает на звонки и находит мёртвого мужа.
«По словам вдовы певца, рядом с телом лежал инсулиновый шприц и ложка. Он проходил лечение от зависимости, и достаточно долго держался. Возможно, пристрастие к запрещённым веществам спровоцировала новая роль артиста…»
Какая роль? А всё, вижу. Он делал новую рок-оперу по Гамлету. И что, Шекспир ему так на нервы действовал?
Читаю дальше интервью отца: как и говорила Юлька, отец был крайне возмущён халатностью следствия: «Никаких ложек и шприцев рядом с сыном не было, что за бред? Это плод чьей-то больной фантазии!»
Да нет, дяденька, не больной. А чьей-то очень хитрой фантазии, если всё так, как ты и говоришь. Быстро пролистываю интервью знакомых и родственников: все они в один голос твердят о возобновившемся пристрастии исполнителя. Я б даже сказала, зачитывают ответы как мантру. И текст будто бы вызубренный. Такое упорство и единодушие, уже и мне не по душе. Возвращаюсь к интервью отца. Стоп. Погодите.
«Рядом с телом сына было большое количество крови, откуда она взялась? А около глаза было несколько гематом.»
Если смерть от передоза, откуда кровь и гематомы?
Посмотрев на время и вздохнув, что для звонка уже очень поздно, пишу Юльке новые подробности. Отзывается она очень быстро.
«А откуда кровь-то взялась?» – Пишу я и присылаю цитату из интервью.
«Хз. Написали, что, когда падал, разбил голову о каменный пол.»
Это как же так упасть-то надо было? Ладно, допустим упал. А откуда тогда синяки под глазом? Понимая, что всё равно не засну, выхожу из спальни и сажусь за ноутбук на веранде. Интересно, а как себя вели родственники и друзья Черпака на поминках? Растерянное и глуповатое лицо жены Оксаны, зарёванные лица поклонников.
О! Интервью Графа. Ну, что можно сказать… Убитым горем он совсем не выглядит. «У Гриши была установка – умереть молодым»
А сам Черпачок что там говорил в своих последних интервью?
А тут у нас уже совсем другая картина…
«Планирую сделать новое шоу с тиграми! Поэтому вообще не пью. Тигры перегара не выносят!» – На видео ржёт плотный и холёный мужик в дорогой одежде и очках-авиаторах. Как же мало он похож на того щупленького, беззубого подростка. Да тут одни очки минимум на 400-500 долларов тянут. Вот тебе и бывший Панк. Надо будет потом Юльку подколоть.
Как-то не сильно он походит на человека, который собирался откинуться. Ни по речам, ни по внешнему видом. Надо срочно брать за жабры вдову и бывшего друга.
«Юлька! Давай завтра к вдове ломанёмся!» – Быстро пишу я в сообщении.
«А то я это, по-твоему, не планировала?! Оксана сейчас за границей, в Америке, с детьми.»
Отлично. Вот куда-куда, а туда мне путь точно заказан. Два раза отказали в визе. Причем второй раз я прямо в посольстве начала орать: «отдайте деньги за визу, пиндосы». 600 долларов было жалко до зубного скрежета. Я на эту сумму раньше месяц жила…
«Ладно», – пишу я. – «Давай тогда к Графу ломанёмся?»
«Ну я же тебе говорила, у них концерты. Они вообще сейчас в Казахстане…»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/asya-rybkina/igla-dlya-anarhista-69651745/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
