– Сержант, где находится кабинет начальника милиции? – спокойно, но чётко спросила я, хлопающего ресницами мальчишку.
– То-то-товари-ищ ка-апитан гос-с-сбезопасн-ности, – заикался обескураженный сержант, отдавая честь, – каб-бин…
– Спокойно, сержант, я не кусаюсь, – улыбнувшись, перебила я его, а то малец совсем потерялся.
Милиционеров не моё звание испугало и даже не ведомство, в котором я числилась. Кого испугают капитанские лычки и звёздочки на рукавах? Только врага народа. Их выбил из привычной колеи тот факт, что ждали человека из ГБ, а приехала женщина. И сейчас эта женщина будет раздавать им люлей, отчитывая за плохую работу. Обидно. Ох, как обидно. Это с мужиком было бы проще ту же самую критику принимать. А вот с женщиной как себя вести? И хоть советская власть уравняла женщин в правах с мужчинами, но предрассудки патриархального общества всё ещё отравляли людские умы. Особенно это чувствовалось в провинции. Баба? Значит, годна только рожать детей и ублажать мужа. Наверное, сменится ещё не одно поколение, прежде чем изменится мир вокруг нас. А пока этого не произошло такие женщины, как я, будут будоражить устоявшийся уклад провинциальной жизни.
– Так где, говоришь, его кабинет?
Сержант отдышался.
– Кабинет подполковника Глыбы на втором этаже, от лестницы сразу налево, – уже более внятно сказал дежурный.
Я ещё раз улыбнулась парнишке и под шёпот немного осмелевших сотрудников милиции направилась к лестнице.
– А она точно оттуда?
– Оттуда.
– А Маслов останется или?
– Или, или.
– Не к добру гэта, хлопцы.
– Не каркай! – ляпнул кто-то громко, закрывая тему начинавшегося разговора милиционеров.
И этот кто-то только вошёл в отделение. Я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть кто это такой громкий и авторитетный, хотя мелькнула такая мыслишка.
ЭПИЗОД 2.
Глыба Пётр Петрович – начальник Заболотинского отделения милиции. Резкий мужик. Его басистый голос донёсся до меня ещё на подступах к кабинету. Отчитывал во всю подчинённого и не просто подчинённого, а Шумского. Называл Евгения Ивановича безмозглым увальнем и сетовал, что вместо своих прямых обязанностей тот лезет куда его не просят, вот и щёлкнули по носу обнаглевшего следака. Где это видано, на первого секретаря горкома бочки катить?! Чем, вообще, Шумский думал?! Ну и всё в таком плане. Получал мой капитан нагоняй по полной. Прям жалко его стало и я, резко рванув на себя дверь, вошла внутрь кабинета.
Моё внезапное появление и секундная тишина с переглядами друг на друга сменилась напряжением. Подполковник Глыба нахмурил свои мохнатые брови, сведя их к переносице.
М-да, мужик он, конечно, видный, хоть и невысокий. Вместо подтянутого тела чуть выступающее пузико на относительно коротких, но крепких ногах. Широкие плечи немного не вписывались в общую картину. А так всё гармонично в коренастом подполковнике милиции.
– Я так полагаю, капитан Лисовская, – он не спрашивал, а констатировал факт.
Похоже, о том, что приедет женщина, Глыба был в курсе, но не распространялся. Попросили его, что ли? Только зачем? И, кстати, привычной мне суеты в тоне его голоса я не уловила. Всё чётко. Спокойно.
– Правильно полагаете, Пётр Петрович, – таким же тоном отпарировала я, пройдя дальше в кабинет.
Стул мне подполковник не предложил. Привык начальник отчитывать своих по стойке смирно. Шумский тому пример. Стоял выпрямившись, как мог после общения с моими коллегами, и покорно принимал критику начальства. Не из страха молчал капитан, а из уважения. Это я сразу поняла, как только посмотрела на Евгения. Пётр Петрович здесь авторитет не по званию, а по заслугам. Строгий, но справедливый. Да и было за что отчитывать Шумского. Не посоветовавшись с Глыбой полез к Пересвистову.
– Никита Андреевич мне сообщил о вашем приезде.
Никита Андреевич… Не подполковник Пичугин, а по имени отечеству. Близкие у них тут отношения. Словом, одна большая деревня. Я не удивлюсь, если Глыбе и история мой ссылки известна во всех подробностях. Отсюда и пренебрежительный тон начальника милиции. Будь я мужиком и отношение ко мне было бы другое. Уважения и страха побольше. А так баба, да ещё без пяти минут вдова с влиятельным любовником. В общем, несознательная гражданка, хоть и при погонах. Ну и что она тут нарасследует? Совсем несерьёзно.
Не подавая виду, что растеряна предвзятым приёмом в Заболотинске, я решила перейти сразу к сути моей, так сказать, вынужденной командировки.
– Давайте обойдёмся без взаимных любезностей, товарищ подполковник, и перейдём сразу к делу, – сказала я, обходя Шумского.
Я специально сделала вынужденную паузу, бросив беглый взгляд на Евгения. Сон явно пошёл ему на пользу. Выглядел он получше, чем вчера. И хоть синяки ещё долго будут сходить с лица, но оно у него уже приобрело более отчётливый рельеф.
– Чтобы командировка не затянулась на неопределенный срок, что, кстати, не хотелось бы ни вам, ни мне, расставим приоритеты здесь и сейчас. – Подполковник ухмыльнулся, но перебивать не стал, давая тем самым понять, чтобы я продолжала. И я не заставила его ждать. Пока ехала до отделения, вспоминала ночные мысли. – Мне нужен отдельный кабинет. Просторный на четыре стола. Туда же все дела по убитым детям и пропавшим за последние лет пять. Товарища Шумского я забираю к себе. А ещё предоставьте мне двоих сотрудников для работы с документами и архивами. Ну и следовательно для мелких поручений.
– Это всё? – продолжая ухмыляться, спросил Глыба.
Вот подходит ему фамилия. Глыба, как пить дать, глыба. Твердый камень.
– Пока всё. Если мне ещё что-нибудь понадобится, я сообщу.
– Не сомневаюсь, – буркнул Пётр Петрович и кивнул Шумскому. – Женя, в своем кабинете размещай. Два стола я распоряжусь принесут. Новикову возьми, – и поиграв усами, добавил. – Сам знаешь почему. И этого малого Гончара. Вроде шустрый парень. Ну и всё, работайте.
Можно было и права покачать, потребовав уважения к своим погонам, но только зачем всё это? Не понаслышке знаю, что уважение невозможно добиться среди мужиков одними угрозами. Они, может, и станут следовать субординации, приветствовать по уставу, но вот за спиной обольют помоями с нотками жёсткой пошлятины. Поэтому ничего не сказав, я пошла работать. Шумский поплелся за мной.
– Леся, ты на Петровича не злись. Он мужик хороший, – уже в коридоре вступался за начальника капитан. – Допекли его эти убийства. Каждый день по шапке отгребает от председателя горкома, потом от председателя обкома. Наши ему тоже звонят. Хорошо хоть Пичугин мозг не колупает. А тут ещё Тося пропала. Мать девочки – одноклассница дочки Петровича. Настя совсем плоха, как Тося пропала. Говорят в больницу забрали в беспамятстве.
– Когда девочка пропала?
Шумский остановился, задумавшись на секунду, будто вспоминал все события, происходившие в городе, пока его не было.
– Четыре дня назад во дворе собственного дома, – как-то неуверенно сказал он. – Я ещё не успел ознакомиться с заявлением Настиного мужа. Знаю только то, что тётка вчера рассказала.
– Настиного мужа? – переспросила я для уточнения.
Настин муж? Не отец Тоси, а, именно Настин муж. То есть отчим. Может случиться так, что это дело не придётся связывать со Зверем. Отчимы нередко были причастны к исчезновению детей от первого брака своих жен. Так уж вышло, что не все мужики принимают чужое потомство. У них порой и к своим детям отцовские чувства напрочь отсутствуют, что тут говорить про пасынков с падчерицами.
– Да. Мишка женился на Насте, когда та овдовела. Тосе около годика было. Но к девочке он относился, как к родной! – тут же подметил Шумский, уловив в моих глазах интерес к персоне отчима.
– Вот именно, как к родной, а не к родной, – высказала я свои сомнения капитану.
– За Мишку я ручаюсь! – выпалил Евгений, развернув меня к себе. – Он не мог! Ясно, не мог!
– Без истерик, Шумский, – спокойно прошипела я, медленно переведя взгляд с наливающихся злостью глаз капитана на своё плечо, в которое впились его пальцы.
Шумский глубоко вдохнул и, разжав ладонь, отступил от меня.
– Прости, – прошептал Евгений, давя в себе злость. – Это не он. Правда не он. Я с детства знаю Мишку. Он котят со щенками домой таскал, которых в речке топили. Птенцов выхаживал. Лесь, он за Настей со школьной скамьи бегал. Да он бы её любую взял. Да хоть с тремя детьми, лишь бы она с ним была. Но нельзя так всех подозревать. Нельзя, Леся.
– Это моя работа всех подозревать, – буркнула я защитнику и подалась чуть вперёд, чтобы заглянуть в его глаза.
– И меня будешь подозревать? – закипал Шумский, пульсируя черными зрачками.
– Буду.
– И себя? – уже чуть ли не скрежеща зубами, возмутился капитан.
– И себя, если понадобится! А теперь хватит в гляделки играть, где твой кабинет?
– А тама, у тебя за спиной, Алеся Яновна, – кивнул мой помощник, отступая в сторону.
– Вот и отлично, Евгений Иванович, – сказала я и, отвернувшись от него, дёрнула за ручку, открывая дверь. Прежде чем войти в кабинет, громко кинула капитану через плечо, – Мишку своего сюда ко мне. Ясно?
– Ясно! – сквозь зубы прошипел Шумский и зашагал прочь, будто я его друга заочно под расстрел подвожу.
ЭПИЗОД 3.
Я ещё толком не успела оглядеться, где предстоит работать, а в кабинет притащили недостающие два стола и стулья. Помощники тоже пришли. Гончар первый притопал, сопя словно бык. Встал в дверном косяке и, сверля глазами пол, теребил папку с бумагами.
– Ну и чего стоим смотрим, товарищ Гончар? – спросила я, пристально изучая уже знакомого мне парнишку.
– Я… я… – опять заикался он.
Так захотелось передразнить его в рифму. Сдержалась, хоть и с трудом.
– Да ты, сержант, садись уже. Я же сказала, что не кусаюсь. Или страшная такая, что речь забываешь? – улыбалась я, скрестив руки на груди.
– Нет, ну что вы?! Я так… я просто…, – глаза быстро оторвались от пола, правда, уже забегали по мне, пока их хозяин искал подходящие слова. – Вы очен-н-нь краси-и-и-ивая.
И тут же щёки сержанта покраснели, а взгляд снова упал на пол. Невинный скромник. Ну какие его годы? Через пару лет оперится из птенца в сокола и поминай как когда-то мило смущался в присутствии женщины.
– Садитесь уже за свободный стол, сержант, – наигранно вздохнула я, всё-таки приятно услышать комплимент от мужчины, пусть ещё и очень молодого.
Парень ломанулся к столу у самого входа и носком сапога споткнулся о шляпку гвоздя в деревянном полу. Благо стол сыграл роль небольшого препятствия в его свободном падении. Гончар упёрся руками о столешницу, уронив папку, бумаги из которой разлетелись вокруг него.
– Ой! – воскликнул испуганно сержант и бросился собирать, ползая по неровным доскам.
– Что-то очень важное? – медленно подходя, спрашиваю.
Помогать ему я, конечно же, не горела желанием, но спросить-то надо было. Да и вроде парнишка неплохо и сам справлялся.
– Это по пропавшей на днях девочке. Товарищ Маслов просил вам передать. Дело на его контроле было, но раз вы приехали, – тараторил сержант, сгребая листы бумаги, и даже ни разу не заикнулся.
Похоже, дефектов с речью у него нет. Заикается, когда нервничает. Или смущён…
Собрав листы в стопку, Гончар передал их мне:
– Вот, пока немного. Опросили только тех, кто был во дворе. Родителей, – осекся, нахмурившись. – Мать только не смогли. Ей плохо стало.
– Ладно, сержант, разберёмся, – перекладывая одно за другим показания свидетелей, сказала я и кивком указала ему на место. – Посиди пока занятие тебе не найду.
Он нечленораздельно промычал, соглашаясь со мной, и быстренько примостил свою тощую пятую точку на стул. Создал бы видимость работы, но, к сожалению, на только что принесённом столе не было ни одной письменной принадлежности. Так что мой новый помощник сидел, рассматривая причудливые узоры штукатурки на стене, пока в кабинет не пропихнулась Жанна со стопкой пухлых папок.
– Здравствуйте, я…
– Жанна Новикова, – перебила я её.
– Угу, – немного смущённо, мыкнула она, прижав посильнее папки. – Меня…
– Прислали разбирать архивы и бумаги, – снова я договорила за неё.
Девушка кивнула, соглашаясь, и огляделась в поисках свободного места. Такое как раз было возле Гончара. Парень, поняв куда сейчас направится Жанна, нервно задёргал ногой. Благо это было заметно только с моей стороны и смущение сержанта осталось для красавицы не замеченным.
Красавица Жанна Новикова, она же камень преткновения Шумского с Масловым, оказалась обычной провинциальной девушкой. Почему-то моё первое впечатление о ней это «пышная сдобная булочка». Такая, знаете ли, кругленькая со всех сторон девчушка, со щёк которой не сошёл детский румянец. А ещё эти огромные голубые глаза и две белокурые косички с красными ленточками завершали образ наивного ребёнка. И что мужики в ней нашли? Ладно, вон Гончар, как-никак ровесник.
Ровесник… ровесники…
Смотрю на них и понимаю, как я попала! Детский сад! Ей богу, детский сад! С кем мне предстоит работать? Со вчерашними школьникам. Ладно, хоть Шумского сама выбрала, а то, глядишь, мне бы в команду ещё какого-нибудь сопливого определили бы. Хотя… молодо-зелено, а энтузиазма у молодежи с вагон и маленькую тележку.
ГЛАВА 6. Тося
ЭПИЗОД 1.
Тося… Антонина Георгиевна Маслова. Пять лет. В деле имелась фотокарточка и, судя по дате на обороте, сделана совсем недавно. Точнее, за месяц до того, как пропала девочка. Миленькая топтыжка с огромным бантиком на макушке сидела на коленях у матери, не менее симпатичной женщины лет двадцати пяти, а рядом стоял молодой мужчина в очках обычной наружности. Даже, я бы сказала, довольно интеллигентной наружности. Ну а чего не быть интеллигентом, когда работаешь учителем в школе. С матерью беда. Повариха в заводской столовой. Абсолютно разные, но … любящие друг друга. По лицам видно, что счастливы вместе. И малая улыбается.
Счастливая семья… была счастливая. На сегодняшний день дочь исчезла, мать в больнице, а главу семейства я, скорее всего, как подозреваемого посажу под замок. Меня смущал тот факт, что на момент исчезновения Тоси у Михаила Лясина нет алиби. Со слов самого отчима, он рыбачил. И рыбачил один. Уехал ещё засветло. Свидетелей тоже нет. Подтвердить не кому. О пропаже падчерицы узнал от соседа. Тот примчался на велосипеде к озеру и сообщил, что Тося пропала.
Так получается: некий сосед Добруш Родион Игнатьевич может подтвердить местонахождение Лясина после исчезновения девочки, только вот его алиби здесь и шатается. Я ещё плохо знала город и не исключала, что озеро, на котором рыбачил отчим Тоси, находится где-то неподалёку, если сосед так быстро до него добрался. Пропажу девочки мать заметила около двенадцати дня, а уже в половине первого Михаил бегал по дворам вместе с милиционерами и сочувствующими гражданами.
Мог ли отчим избавиться от дочери жены? Теоретически мог. Мог ли сделать это незаметно? Сомневаюсь. Из тех же самых показаний свидетелей Лясина во дворе дома заметили только после пропажи Тоси. Глазастые соседи, а злоумышленника прошляпили.
И Маслова… Маслов… не родственники ли они? Начальник местного отделения НКВД взял под свой контроль дело пропавшей девочки. Зачем? Почему? Да она восьмой пропавший за год ребёнок, но разве это повод забирать простую уголовщину у милиции, ведь здесь не было никакого вредительства государству, контрреволюционной деятельности, диверсий. Получается, что Маслов занимался не своим делом. Развёл самодеятельность в городском наркомате внутренних дел в угоду себе, а это у нас наказуемо.
Ладно, не буду опускаться до уровня мелких пакостников. Доносить и стучать не моё.
Итак, Маслова… Я достала сигарету и подкурив, отошла к окну.
– Тося родственница капитана Маслова? – затягиваясь, спросила я присутствующих, чтобы уточнить свою догадку. Всё-таки и однофамильцев тоже немало бывает. Вот например, сидели у нас в камере сразу три Ивановых, двое из которых с одинаковыми отчествами, и совсем не родственники.
– Да, – быстрее сообразила Новикова, – родственники. Капитан Маслов троюродный брат Тосиного отца.
Ясно, значит, пятая вода на киселе их родственные узы.
– А ещё родственники у Маслова есть?
– Больше нет, – это тоже Новикова голос подала.
