– Пойдёт, – Лика приклеила ему на висок широкий лейкопластырь и осторожно разгладила его края пальцами.
Виктор все это время, как дикой волк, следил за каждым её движением, готовый, в случае чего, броситься в атаку.
– Вот и все, – улыбнулась она виновато. – Извини ещё раз.
– Забыли, – бросил он и встал.
– Зато, может, завтра ты проснёшься и откроешь новый физический закон.
– Почему это?
– Ну как Ньютон. Только ему яблоко на голову упало, а тебе – черешня. Кстати, вы к нам уже приходили её брать. Забирай эту, если хочешь.
– Не надо мне. Почини лучше ведро.
– Да проще новое купить.
– Куда новое? Да тут проволоку вставить, закрутить – и как новое. Смотри, – он резко схватил ведро, тут же нашёл у них во дворе какую-то железяку и быстро соорудил новую ручку. – Вот.
– Спасибо. Может, теперь заберешь? Ребят угостишь.
– Не возьму. Это у вас, городских, от всего откупиться можно, а у нас здесь не так, – вспылил он, бросил ведро на пол и вылетел на улицу.
– Подожди, – схватила его за рукав Лика. – Я просто пытаюсь загладить вину! Ну хочешь, злись на меня, имеешь право, в конце концов.
– Я же сказал: «забыли». Пока, Лика, – фыркнул он и, не дождавшись ответа, ушёл.
– Пока, – вздохнула Котикова и, подтянув ведро, стала собирать с земли черешню. – И правда сладкая.
– У тебя что, руки-крюки? – крикнула от поворота Аня сестре.
– Ага. Придётся твоими работать.
– Не-ет! – Аня взвизгнула и бросилась за ворота.
– Пойдём кулинарить. Я надеюсь, ты умеешь делать из мороженого сердечки, – шепнул Лике отец.
***
На следующий день Дмитрий позвал в дом ремонтников – привести в человеческое состояние старую лестницу, ведущую на второй этаж – и Лике пришлось искать другое место для своих занятий. Она ещё плохо знала деревню, что не удивительно, поэтому, захватив ноутбук и тетрадки, пошла исследовать окрестности. Аня рассказала ей, как они с отцом ходили в магазин, и Котикова хотела повторить маршрут, но свернула куда-то не туда и вышла не к школе, а к какой-то длинной беседке, накрытой шифером, с лавочками и столами по краям. Лика заметила на крыше фонари с динамиками и решила, что здесь проводятся деревенские летние дискотеки.
Она разместилась за одним из столов и принялась за сборник заданий, включив в наушниках ненавязчивую музыку. Хотя, учитывая, как часто Лика её включала, та стала уже навязчивой, а поменять у Котиковой все времени не было. Она любила настраивать себя на учёбу: любила красивые тетрадки, цветные конспекты, хорошо смонтированные видео, удобные ручки, украшать рабочий стол вазочками с цветами и готовить вкусные напитки к уроку. Лика пыталась сделать подготовку к экзаменам нормальной частью своей жизни, а не временным стрессовым явлениям. Она хотела выжать из последних юношеских годов максимум, оставив их в памяти на всю жизнь.
Вдруг где-то между четырнадцатым и пятнадцатым заданием ЕГЭ по русскому ей кто-то постучал по плечу. Лика, погруженная в процесс, вздрогнула и выхватила наушники из ушей.
– Тише, я же не кусаюсь, – услышала она голос недавнего знакомого – а потом и увидела того.
Виктор сел напротив и расслабленно облокотился на спинку лавочки, осматривая её и компьютер пристальным взглядом. Лика педантично сложила наушники в кейс и лишь потом решилась с ним заговорить. Между вчерашним и сегодняшним Виктором, кроме этого прожигающего серьёзного взгляда, не было ничего общего. Сегодня перед Ликой сидел спокойный, крепкий паренёк, аккуратно одетый в джинсы, майку и даже тёмную джинсовку, которая сама девушка не додумалась надеть, хотя и видела гуляющие по небу тёмные тучи. Он сидел довольно расслабленно и изучал её без злости и фонтанирующей резкости. Лика, глядя ему в глаза, даже сумела различить их цвет – темно-карие, с почти чёрным ободочком.
– Как голова? – спросила она, стараясь высмотреть шрам на виске, но там ничего, кроме лёгкой розовой полоски, не было.
– Прошла. Не ищи – на мне все, как на собаке, заживает.
– По-моему, прекрасная способность, – неловко улыбнулась ему Лика.
– Что ты здесь делаешь?
– Здесь – это в дерев…
– Здесь – это именно в этой беседке.
– Я не хотела помешать тебе. Я уйду, если хочешь.
– Я не говорил, что ты мне мешаешь. Я просто спросил, что делаешь.
– Занимаюсь.
– А выглядишь как круглая отличница.
– Я готовлюсь к экзаменам.
– Уже?
– Говорят, чтобы очень хорошо сдать экзамены, нужного готовиться два года. Я и так поздно начала.
– Хорошо – это на сколько, по-твоему?
– В идеале – на соточку, – усмехнулась она.
Виктор улыбнулся одними уголками губ.
– М-да, вот же проблемы у человека.
– А ты что здесь делаешь? Гуляешь?
– Ага. Почти. У меня другие проблемы.
– Расскажешь какие?
– Нет.
– Так нечестно, я тебе про свои рассказала.
– А у нас не было уговора.
– Ну а по справедливости?
– Этот мир не справедлив, – подмигнул ей парень.
– Тогда я угадаю! Ты не гуляешь с парнями и не пошёл с ними к моему отцу копать грядки, но как любитель посидеть дома ты тоже не выглядишь. Ещё ты пришёл именно сюда, значит, тебе нужно тихое место, где можно посидеть. Может, у тебя какие-нибудь отработки?
– А может свидание, – подкинул он ей идею.
– Ой. Тогда я точно лучше пойду, – смутилась Лика.
– Да сиди, шучу я. Можно сказать, что и отработки.
Он опустил взгляд в стол, а его беспокойные загорелые пальцы попытались отковырять щепочку от него.
– Хочешь кексик?
– Какой?
– Шоколадный. С орешками.
– Ты пекла?
– Да. А Аня украшала.
– Тогда давай.
Лика наблюдала, как это серьёзный парень, тщательно, молча, всухомятку жевал её творение.
– Мне понравилось, – заключил он. Котикова улыбнулась. – Не буду тебе мешать.
Лика не успела возразить, как он встал и отправился к столу на другом конце площадки, сел к ней спиной. Она хотела уже вернуться к занятиям, как заметила приближающуюся к ним тень – женщина, лет сорока пяти, в цветастом халате, парочкой очень лишних килограмм и кипой учебников. Глаза её по-злому блестели, хотя лицо в целом казалось добрым. Увидев её, женщина остановилась и широко улыбнулась.
– Здравствуй, милая. Так это ты моя новая ученица?
– Здравствуйте…
– Я – Маргарита Владимировна, классная руководительница будущего одиннадцатого класса, и твоя тоже.
– Очень приятно, меня зовут Лика.
– Ой, какие у тебя сложные уже занятия, – протянула женщина, бесцеремонно заглядывая в её сборник, и прикрикнула. – Нам такие только снятся, да, Витя?
Котикова напряглась, она заметила, как окаменела спина у парня. Он сцепил руки в замок и поставил на них голову.
– Сидит вон, звезда футбола. Весь год мячи гонял да мух, а в конце спохватился, а уже поздно. Все тесты мне завалил, две из десяти аттестации по предметам, представь. Позорник! Теперь вот мучаемся, занимаемся, всю программу до конца лета не освоит – отправлю его на второй год в Гречиху – будет туда-сюда летать. У, позорник!
Виктор сидел неподвижно. Только каштановые волосы на его голове беспокоил ветер. Лика растерялась, не зная, что ответить.
– Возможно, ему просто нужно чуть больше времени и внимания для усвоения материала.
– Ремня ему нужно! Да кто достанет – амбал такой, хоть пожарным шлангом туши. Да ведь неглупый парень, но ленивый – мама дорогая. Ничего не хочет, хоть убейся.
– Может, тогда ему просто нужно попробовать другой формат учёбы, – промямлила Лика, не зная куда деться от ответа.
– Что мне ему, одиннадцатикласснику, на пальцах показывать что ли? Я одна, их – целая банда. Я всё дала, кто не усвоил – это их проблемы…
Маргариту Владимировна, что называется, понесло: и про Виктора, и про свою работу, и про местных ребят, с которыми Лика даже не успела познакомиться. Её будто держали взаперти годами, и вдруг она вырвалась на волю и смогла рассказать о своих мучениях в школе. Она не понимала, что прицельно уничтожала образ Виктора в глазах новой соседки, ровесницы, да ещё и противоположного пола. В её голове все должны были знать о таком «великом позоре», как неуспеваемость, чтобы коллективно исправить мозги провинившемуся. В её голове не существовало реальности, в которой она – Маргарита Владимировна – была не права и делала что-то неправильно. Сердце Лики сжалось от жалости к этим бедным ребятам, которых учили навешивать ярлыки и душили ими, пока не пропадала всякая способность сопротивляться. Этот спортсмен – тот философ, этот бабник – та зубрила, у таких людей не существовало полутонов, их мозг не вмещал разнообразие цветов мира и пытался примитизировать все вокруг – людей, мнения, события. Так жить проще, и так они живут поколениями.
Маргарита Владимировна, наконец, закончила перемывать косточки своим ученикам, заметив, что интерес Лики пропал, и направила к Виктору, который замер на лавочке подобно статуе. Котикова поспешила надеть наушники и постаралась больше не смотреть в их сторону. Однако её взгляд изредка цеплял, как размахивала руками Маргарита Владимировна, как нервно гонял в руках ручку Виктор, как они повышали друг на друга голос. В конце концов женщина что-то крикнула парню в лицо, швырнула на стол папки и со слезами на глазах едва ли не убежала. Виктор пнул ногой стол и, бросив вещи, скрылся в противоположном направлении, даже не взглянув на неё.
Лика несколько минут грызла карандаш, глядя на оставленные вещи, и в конце концов покинула свое место, чтобы собрать разбросанные бумажки: валялись учебники и тесты за десятый класс, кривые конспекты и хрестоматии, смятые таблички. Котикова подняла их на стол и по инерции стала сортировать: книги в одну стопку, тетрадки в другую.
– Спасибо, но не от всего сердца.
Лика подскочила и резко обернулась. Почему-то мокрый Виктор сел за стол, в упор глядя на неё. Его волосы прилипли ко лбу, а капли стекали прямо на тесты, размывая чернила. И снова был тот нелюдимый злой взгляд, обещающий агонию.
– Там дождь начался? – брякнула Лика.
Виктор глянул за её плечо на улицу, где было сухо, как в пустыне.
– Ага. Потоп.
Котикова вздохнула и протянула ему бумажки. Виктор даже не подумал их взять, поэтому те упали на стол.
– Извини, что залезла. Я… – Лика стушевалась, боясь, что он только сильнее рассердиться.
– Что ты?
– У тебя в одном и том же всегда разные ошибки. Будто ты совсем не смотришь, что решаешь, и делаешь наугад.
– Какая тебе разница?
Лика отвела взгляд.
– Я просто подумала, что, может, тебе не объяснили схему выполнения. Поэтому тебе сложно. Ну ладно, извини, – Котикова хотела юркнуть мимо него к своему месту, но Виктор поймал её за руку.
– Допустим, не объяснили. Что с того?
– Я принесу тебе табличку, – она забрала со своего стола папку с теорией и положила ему перед носом нужное правило, которое помешалось всего на один разворот. – Видишь? Все просто. Здесь ударение, здесь суффикс «а», здесь значение. Вот у тебя слова «блеск» и «блистал» – буква меняется из-за «а».
– Хрень какая-то, – усмехнулся Виктор.
– Великий и могучий, – пожала плечами Лика. – Можешь потренироваться с этой табличкой. Хочешь, я и исключения дам?
– Хочу.
– Их много, все не запомнишь. Поэтому лучше просто их постоянно просматривать, развивать зрительную память.
– Обнадеживает.
– Ну слово «кастрюля» ты же не напишешь с «о»?
– Нет.
