Евгений Воскресенский "Сны моего меча"

Как это случилось? Как случилось, что война? Десять лет назад казалось, что ничего не изменится. Союз нерушимый республик свободных… Союз нерушимый… Да уж. Нерушимый. Десять лет. Нет Союза нерушимых… Война на Кавказе. Грозный… Десять лет…

30 июня 1995 года

– Это персидский, – Витька влетел в кабинет.

– Витя, тебя стучаться не учили? Кто персидский? Кот? – Олег смотрел фотографии с места очередной разборки и не сразу понял, о чем идет речь.

– Не кто, а что. Язык. Это персидский, а не арабский. Ну помнишь, бумажки из ботинок жмурика с пляжа.

– Ясно. А перевод есть?

– Есть. Короче это стихи. Омар Хайям. Эксперт утверждает, что фрагмент вырван из довольно редкого издания. Книга называется «Рубайят». Вышла в Ташкенте в 1971 году. Там стихи на трех языках: оригинал на персидском, а потом – перевод на узбекский и русский. Номер, который вы, товарищ капитан, приняли за номер страницы – это порядковый номер рубаи. Поэтому он и напечатан вверху.

– Что за рубаи?

– Рубаи – это стих. А рубайат – это сборник таких стихов. Всего в этой книге их 299, а он вырвал 283-е и 284-е. Они напечатаны соответственно на страницах 287 и 288.

– Погоди, а ты откуда все это знаешь так подробно?

– Эксперты книгу прислали. Взяли в библиотеке в Краснодаре.

– Что ж ты молчишь? Давай.

– Ну уж и поумничать нельзя. Вот, берите.

Олег взял в руки небольшой том в синей обложке, на которой восточной вязью крупно стояло имя автора на узбекский манер: Умар Хайём. Название «Рубайят» было гораздо мельче на трех языках. Он нашел текст, который уже видел на оборванной бумажке. Русский перевод гласил:

283

Как жаль, что бесполезно жизнь прошла,

Погибла, будто выжжена дотла,

Как горько, что душа томилась праздно,

И от твоих волнений отошла.

284

Коль на день у тебя лепешка есть

И в силах ты кувшин воды себе принесть,

Что за нужда тебе презренным подчиняться

И низким угождать, свою теряя честь?

– Ну что же. 283-й стих даже немного похож на предсмертную записку. Но само по себе это мало что объясняет. Хорошо бы саму книгу найти. Все равно пока других зацепок по этому делу нет. Тело по приметам не опознали среди пропавших. Знаешь, я предлагаю дать объявление в газеты по краю. Шансы не велики – но вдруг. Это будет хоть что-то.

– Хорошо, я отправлю факс в газеты. Напишу, что разыскивается такая-то книга с вырванным фрагментом.

– Действуй, Витек, – Олег со вздохом вернулся к фотографиям бандитов, убитых вчера в районе поселка Сукко.

15 октября 1979 года

Здравствуй, дневник! 

Сегодня была на студенческой научно-практической конференции. Валя сказала, зачем тебе это нужно, пойдем лучше погуляем. Погода еще стоит хорошая, золотая осень. Но я пошла на конференцию.

Я знаю, если хочешь заниматься наукой – нужно участвовать в таких конференциях. Пока просто слушала доклады ребят со старших курсов, из аспирантуры и даже задала один вопрос. Но обо всем по порядку. Было очень интересно. Я записывала самое интересное, поэтому могу написать здесь по конспектам подробно…

…Очень хороший доклад читал студент 4-го курса о персидском поэте Омаре Хайяме, XI-XII вв. Точнее он был не только поэтом, но и астрономом, математиком и философом. Кстати, жил на территории современного советского Узбекистана – в Бухаре и Самарканде, хотя родился на территории современного Ирана. Хайям писал рубаи – это жанр, который был распространен в персидской поэзии того времени.

Для западной культуры Хяйяма открыл в XIX веке английский поэт Эдвард Фитцджеральд. Он перевел и издал его стихи, и они стали очень популярны. В них Хайям писал о том, что нужно радоваться жизни и пить вино и предаваться плотским утехам. Это очень необычно для того времени. Ведь мусульманам строго запрещено пить алкоголь. Поэтому его стихи вызывают споры. Фитцджеральд считал Хайяма гедонистом, то есть проповедником культа жизненных наслаждений. Но потом буржуазные литературоведы начали утверждать, что Хайям был суфием – это такое мистическое и аскетическое течение в исламе. Он зашифровывал в своих стихах особые смыслы. Например, под вином подразумевалось мистическое постижение истины, а под возлюбленной – он подразумевал Аллаха.

Но многие советские ученые отвергают такой подход. Они говорят, что Хайям, видимо, был знаком с учением суфиев, но в итоге он наоборот шел против них. Об этом и был доклад, что нельзя отдавать наследие Хайяма буржуазным литературоведам. Мы – советские ученые – должны доказывать, что он был атеистом и материалистом – одним из первых на Востоке.

Я задала вопрос докладчику, как он думает, почему буржуазные филологи настаивают на суфийских корнях поэзии Хайяма? Он ответил, что это дает им возможность бороться с диалектическим материализмом и коммунистической идеологией, они стоят на реакционных позициях религиозного идеализма.

После конференции он подошел ко мне и поблагодарил за вопрос. Мы познакомились. Его зовут Саша. Он спросил, где я учусь, почему заинтересовалась Хайямом. Я ответила, что это очень необычно. Все читают доклады по русской классике, советской литературе или по европейским авторам. А тут – персидская поэзия, и это очень интересно.

Он предложил встретится завтра после учебы и сходить в какое-нибудь кафе. Я рассказала об этом девчонкам в комнате. Они сказали, что это свидание. Но я не думаю, что это свидание. Просто пригласил поговорить, потому что он увидел мой ум и мой интерес к персидской поэзии.

Фая сказала, что у нее есть книга Хайяма. Она издана в Ташкенте и там стихи на трех языках: на персидском, узбекском и русском. Я попросила почитать, чтобы завтра было, о чем поговорить с ним…

12 июля 1995 года

Стук в дверь, и она тут же резко распахнулась.

– Олег, нашлась! Книга нашлась!

– Да ладно. Это удача, Витя. Везет тебе. Где нашлась?

– В Краснодаре. Тетка одна нашла ее на лавочке. Утром гуляла там с внучкой и нашла. Взяла себе, даже не заметила, что вырван кусок. А когда увидела объявление в газете – посмотрела и принесла ее в отделение.

– Отлично. Эксперты уже посмотрели, там есть что-нибудь?

– Нашлись отпечатки нашего пляжного жмурика. Но это еще не все. На форзаце записан адрес. Адрес в Витязево. Это совсем рядом с местом, где обнаружили тело.

– Отлично. Значит, нашлись концы. Книга при тебе? Возьми фотографии с места происшествия. Через пять минут выезжаем.

По адресу, указанному в книге, их ждал простой саманный домик. Олег постучался. Ему открыла уже не молодая, но еще довольно привлекательная женщина. Лицо покрыто густым загаром, морщины только начали появляться на лице.

– Людмила Ивановна Зырянова?

– Да, это я. Что случилось?

– Капитан Силин. Это старший лейтенант Петров. Мы из уголовного розыска. У нас к вам есть разговор. Можно пройти?

– Боже! Ко мне вопросы? О чем? Да, проходите, конечно.

– Вы живете с дочерью?

– Да, с Дашей.

– Она сейчас дома?

– Нет, в школе.

– Хорошо. У нас разговор не для детских ушей.

– 15 июня здесь на пляже было обнаружено тело мужчины. Вы слышали об этом?

– Да, ко мне приходил участковый, спрашивал об этом. Но я ничего не знаю.

– У нас просьба. Не могли бы вы посмотреть фотографии покойного. Есть основания полагать, что он может быть вам знаком.

– Ох… Знаком? – Людмила приложила руки к груди. – Погодите… Даже на знаю… Подождите… Сейчас… Я попробую собраться…

– Да, конечно. Подышите немного. Может быть воды?

– Нет, спасибо. А почему вы думаете, что я его знаю?

– Я скажу вам об этом позже. Сначала посмотрите фотографии. Вы готовы?

Она неуверенно кивнула. Силин достал фотографии. Когда они ехали, он выбрал ту, где труп был больше похож на живого. Она вздрогнула. Ему на мгновение показалось, что она узнала покойника. Она отвела глаза и глубоко задышала.

– Нет. Я его не знаю, – на ее глазах заблестели слезы.

– Людмила Ивановна, вы уверены? Может быть, еще раз взгляните.

– Нет! Не надо. Это точно, я его не знаю.

Олег был разочарован.

– Очень жаль. Я был уверен, что вы нам поможете… Видите ли, это довольно странно… Мы обнаружили книгу, которая, возможно, принадлежала покойному. На форзаце книги был записан ваш адрес.

Она опять вздрогнула и недоуменно уставилась на него, всхлипывая.

– Адрес?.. Мой адрес?

– Да. Вот эта книга, – он достал томик, в пластиковом пакете.

Она какое-то время смотрела на книгу.

– Да, я знаю эту книгу. Это «Рубайят» Омара Хайяма. Много лет назад я подарила такую книгу одному человеку.

– Где это было? В Краснодаре?

– Нет. Почему в Краснодаре? Нет. Это было в Москве…

Она помолчала, собираясь с мыслями.

– Видите ли. Я училась в Москве. На филологическом факультете МГУ.

– МГУ? Как же вы здесь очутились?.. Простите… Я имел ввиду…

– Да, я вас понимаю. Как после филфака МГУ можно попасть в такую дыру… Дело в том, что я проучилась там недолго…

Она покраснела.

– Но это не относится к делу. Сейчас я работаю в детском санатории медсестрой.

– Это я знаю.

– Да, конечно… Конечно, вы знаете.

– Я подарила эту книгу своему другу.

– Как его звали?

– Его звали Саша Филимонов. Он тогда был студентом, учился на четвертом курсе. Кстати, потом он стал довольно известным специалистом по Хайяму.

– Когда это было?

– В 1979 году. Как видите, очень много воды утекло с тех пор…

– Отчество не помните?