– Кто вы, и зачем я вам? – задала я вопрос, интересующий меня больше всего.
Второй парень – светловолосый и не такой высокий, широко улыбнулся, и аккуратно отодвинув от меня своего товарища, произнес:
– Меня зовут Глеб, это Хаган. Не обращай на него внимания, он сегодня не с той ноги встал, вот и ворчит! Поверь, мы не желаем тебе зла. Просто нам нужно тебя кое-куда отвезти. Прости, но я не имею права рассказывать что-то еще, поэтому узнаешь все в лагере.
Выслушав Глеба, я согласно кивнула, и резко развернувшись, что есть силы дала деру в сторону деревьев. Хватит с меня на сегодня больных на голову извращенцев!
За спиной громко выругались, и я поняла, что за мной идет погоня. Бежать пришлось недолго, потому как один из преследователей очень быстро нагнал меня и повалил на землю.
– Веревку дай! – послышался над ухом голос Хагана.
Получив веревку, мужчина связал мои запястья, и подняв с земли, толкнул спиной к стволу ближайшего дерева. Нависнув надо мной грозной и крайне недовольной тучей, он прошипел:
– Выкинешь еще что-то подобное, будешь идти пешком за лошадью! Ты нужна Дархану, и лишь поэтому все еще жива, а не валяешься на дне того ручья!
Я ответила ему таким же озлобленным взглядом, но попыток бегства решила больше не совершать, понимая, что этот бугай запросто догонит меня.
– Глеб, забери ее! Поедет с тобой.
На этом Хаган развернулся и быстрым шагом направился к своей лошади.
Я раздраженно фыркнула ему в след, и под тяжелый вздох ведущего меня Глеба, потопала ко второму коню.
Парень сначала сам взобрался в седло, а потом уже взяв подмышки, втянул меня, усадив перед собой.
Следующие несколько часов пути мы все дружно молчали, а я сверлила взглядом спину противного Хагана, который почему-то с самого начала отнесся ко мне с долей пренебрежения или даже неприязни. Возможно, это все из-за моих шрамов…
Я тоскливо вздохнула, раздумывая о своей не очень-то радужной судьбе.
Эх… Что теперь со мной будет? А вдруг этот Дархан мой отец, и он все эти годы искал свою потерянную дочь? Ну, а что? Может все не так и плохо!
Эта мысль приободрила меня, и отведя взгляд от спины, обтянутой белой футболкой, я принялась разглядывать окружающий пейзаж.
И посмотреть было на что. Я уже давно живу в этих краях, но еще никогда так близко не приближалась к горам. Лошади осторожно ступали по мелкой каменной крошке у пологого подножья горы под названием парабола. Если быть точнее, то это два горных пика, между которыми образовалось идеально ровное седло, очень похожее на геометрическую форму параболы. Место удивительное!
Пока я с открытым ртом разглядывала окрестности, мужчины остановились, и сказали, что здесь мы и заночуем.
– Что? – не поняла я, – А сколько же нам ехать до места?
– Завтра к вечеру будем в лагере, – бросил Хаган, снимая тканевые мешки, переброшенные через круп лошади.
Представив, что мне еще сутки придется трястись в седле, я ужаснулась. Мой копчик уже молил о пощаде. Я же не выдержу такой длинной дороги!
Хотя кого бы это волновало…
Глеб снял меня с лошади, и пристально глядя в глаза, сказал:
– Пообещай, что не сбежишь, если я тебя развяжу.
Я закатила глаза.
– Куда уж тут бежать, мы же в горах! С вами явно безопаснее, чем с каким-нибудь медведем в ночном холодном лесу.
– Вот и ладненько.
Парень развязал меня, и я со стоном потерла затекшие запястья.
Солнце уже садилось, освещая оранжевым светом снежные пики гор. Выходит, что время около девяти вечера… Это что, получается, мы уже около десяти часов в дороге?! Кошмар! Сколько же я проспала? Даа… Назад я самостоятельно теперь точно не смогу вернуться…
Пока я любовалась закатом и разминала руки, парни слаженно поставили небольшую палатку, и закинули в нее свои вещи.
Вот черт! У меня даже кофты теплой нет, а ночи в горах даже летом далеко не жаркие. Как я спать буду?
Ответ на этот вопрос неожиданно пришел от Хагана, который подошел, и молча сунул мне в руки огромную теплую толстовку черного цвета.
– Вот, держи. Можешь не благодарить, – произнес этот гад, видимо ожидая, что я в ноги ему упаду за такой жест.
– Даже и не собиралась, – скривившись, ответила я, но все-же натянула теплую вещь, остро пахнущую можжевельником и дымом костра.
– Иди ужинать! – окликнул меня Глеб, разжигающий огонь недалеко от палатки.
Я послушно приблизилась к костру, и осторожно села на край серого клетчатого покрывала, расстеленного прямо на земле. Парни тем временем, достали из холщового мешка какие-то пергаментные свертки, и развернув их, положили на середину покрывала.
В свертках оказалась спрятана еда. Сушеные полоски мяса и рыбы, хлеб, печеная картошка, а также бурдюк с водой.
– Бери, не стесняйся, – с добродушной улыбкой Глеб подтолкнул в мою сторону картошку и мясо.
Немного осторожничая, я все-же принялась за еду, потому как ничего не ела со вчерашнего вечера, и желудок уже сводило от голода. На удивление еда оказалась вкусной. Или же мне так с голодухи показалось…
После ужина Глеб убрал остатки снеди обратно в мешок, и растянулся на освободившемся покрывале, закинув руки за голову, и глядя в ночное небо, усеянное крупными звездами. Хаган же сел неподалеку от нас на плоский камень, торчащий из земли, и раскурил черную деревянную трубку.
– Расскажи что-нибудь о себе, – неожиданно попросил черноволосый, всматриваясь в пламя костра.
Услышав это, я чуть не поперхнулась. Уж от кого от кого, а от Хагана я никак не ожидала такого внимания к своей персоне.
– Вы же мне о себе ничего не рассказываете, – кинув на него прищуренный взгляд, буркнула я.
– Пойми, мы исполняем приказ, и не можем ослушаться. Но поверь, как только прибудем на место, то лично я с радостью расскажу тебе о себе, – растянув губы в лукавой улыбке, произнес Глеб.
Ладно… Хотели – получайте.
– Меня зовут Кара, мне семнадцать лет. Живу на одной из туристических баз у подножья гор… Не знаю, что еще рассказать. У меня довольно скучная жизнь, – выпалила я, внезапно засмущавшись. Как-то странно было рассказывать о себе посторонним людям.
Хаган бросил на меня мимолетный взгляд, в котором читался интерес, и произнес:
– Семнадцать? Выглядишь ты не старше пятнадцати. Больно мелкая.
Я вспыхнула, и нахмурившись, выдала:
– Ты зато больно взрослый! Сколько тебе – тридцать?
– Двадцать три, – не обращая внимания на мой гнев, спокойно ответил парень, выпуская изо рта ровные колечки пахучего дыма.
– Так, все! Идемте спать, пока вы не передрались тут.
Глеб поднялся с земли, и первым залез в палатку. Мы с Хаганом одарили друг друга недовольными взглядами, и парень, дернув бровью, сказал:
– Иди. Я пока спать не собираюсь.
Я фыркнула, всем своим видом показывая, что мне его разрешение не нужно, и отправилась отдыхать.
Палатка оказалась крайне маленькой, и к тому же лежать приходилось прямо на земле, не считая, конечно, слоя тонкой непромокаемой ткани цвета хаки. Поерзав, я наконец-то устроилась рядом с Глебом, и прикрыла глаза.
Сон никак не шел… Зато голову посетила очень интересная мысль, которую я тут-же поспешила озвучить:
– Я совсем не испытываю страха. Почему? По логике я должна бояться и вас и за свою жизнь, но нет. Я вообще ничего не чувствую по этому поводу.
Глеб перевернулся в мою сторону, и сонным голосом ответил сквозь зевок:
– Хан влил в тебя успокаивающий настой еще когда мы были у ручья. Чтобы ты истерик не закатывала.
– Вот значит как…
– Не обижайся, это стандартная процедура.
Стандартная? Получается я не единственная кого вот так своровали…
Глеб снова уснул, и устав бороться с бессонницей, я выбралась из палатки наружу. Костер все еще горел, а вот Хагана нигде не было видно. Я зябко поежилась, и спрятав ладони в длинных рукавах мужской толстовки, присела на камень, на котором он сидел прежде.
Всматриваясь в тлеющие угли, я раздумывала о том, что меня теперь ждет. Я вообще не представляла куда мы едем. Загадочное слово лагерь ни единожды звучавшее от них, ничего мне не говорило. Ну ни в детский же лагерь они меня везут! Вот была бы умора…
Мысль о том, что меня ищет мой отец заставляла сердце биться чаще, но умом я понимала, что этого просто не может быть. Глеб же явно дал понять, что я не единственная их добыча.
– Почему не спишь?
Вздрогнув от неожиданности, я повернула голову за спину, и увидела Хагана, который смотрел на меня, привалившись к одинокой сосне в паре метров от камня, на котором я сидела.
– А ты чего подкрадываешься?! – сердито спросила я, пытаясь унять колотящееся от испуга сердце, – Ты напугал меня.
– Ну извини, – не особо раскаиваясь ответил парень, оторвавшись от дерева, и направившись к костру.
Подкинув дров в огонь, он сел прямо на землю, согнув ноги в коленях, и вновь закурил свою трубку.
– Я тебе не нравлюсь, – это был не вопрос, а скорее констатация факта.
Хан дернул черной изогнутой бровью.
– А должна?
Вот же придурок!
– Что такого я сделала, чтобы ты так относился ко мне?
– Ничего. Просто иногда некоторые люди нам неприятны. Ты не можешь нравится всем, – равнодушно сказал парень, пожав плечами. Подняв взгляд на мое лицо, и мазнув им по обожженной щеке, он добавил, – Хотя думаю ты и сама это понимаешь.
– Да пошел ты…
Я резко встала, и направилась в сторону небольшого водоема, расположенного недалеко от горы. Не хочу слушать как очередной урод поливает грязью мою внешность!
– Стой. Я не это имел ввиду… – послышалось за спиной, но я не стала слушать, и лишь ускорила шаг.
Из глаз уже были готовы сорваться слезы. И я не понимала почему. Уже достаточно давно, благодаря унижениям в детстве, я нарастила толстую кожу, которую было не пробить подобными издевками. Но его слова почему-то задели меня… Наверное, потому что они вылетели из уст парня, на которого вешалась явно не одна красотка, по сравнению с которой я – просто гадкий утенок.
В придачу к обезображенной коже мне достались кудрявые волосы морковного цвета, которые вечно выглядели растрепанными, а также куча веснушек и вздернутый нос. Плюсуем с низким ростом и костлявым телосложением, и получаем то, что имеем.
За спиной послышались быстрые шаги, и я резко остановилась, желая высказать парню все, что думаю о нем. Развернувшись, почти врезалась в широкую мужскую грудь, и сделав шаг назад, отчеканила:
– Если ты думаешь, что хоть что-то понимаешь обо мне, то ты идиот! А если решил, что смог этими словами как-то задеть меня, тогда идиот еще больший! Знаешь сколько всего я за жизнь выслушала о своей внешности? Страшила, чучело, уродина… Каждый, кто видел меня, стремился высказать свое мнение, а потому твоя издевка для меня это просто капля в море. Но учти, если я еще хоть раз услышу что-то подобное в свою сторону – нос сломаю!
На этом я развернулась, и отправилась спать, оставив шокированного парня в одиночестве.
Удивительно, но теперь я смогла уснуть достаточно быстро. Видимо выплеск эмоций помог нервам успокоиться.
Ночь прошла беспокойно. Не привыкшая к сну на таких жестких поверхностях, я постоянно вертелась. К тому-же вскоре в палатке появился Хан, и оказалось, что ютиться между двумя парнями, пытаясь не задеть обоих – это та еще задача!
В общем забыться более-менее спокойным сном я смогла только к рассвету, а вот пробуждение стало для меня настоящим кошмаром…
Открыв глаза, я поняла, что Глеба в палатке уже нет, зато рука Хагана тяжким грузом лежит на моем бедре. Пребывая в полном шоке, я быстро скинула с себя бессовестную конечность, и пулей вылетела из палатки.
– Ты чего? – спросил Глеб, разжигая костер.
– Эммм… Сон плохой приснился, – просипела я, пытаясь выровнять дыхание.
– Понятно… А щеки чего такие красные? – с подозрением произнес парень, видимо не особо поверив мне.
Черт! Черт! Черт! Дурацкая особенность рыжих людей! Каждый раз испытывая хоть малую долю смущения или гнева, я становилась помидором! И хорошо, что сейчас покраснели только щеки. Обычно все лицо, и даже шея и грудь приобретали насыщенно-красный оттенок.
– Просто этот сон меня разозлил, – выпалила я, спустя несколько секунд неловкого молчания.
– Ладно, – Глеб пожал плечами, и кивнув в сторону водоема, добавил, – Умывайся, и приходи завтракать.
Мысленно выдохнув, я направилась к воде, как и сказал парень, радуясь, что он не стал продолжать расспросы.
Поплескав на лицо холодной водой, я собрала волосы в небрежную косу, и вернулась к стоянке. Там у костра сидели уже оба парня.
– Доброе утро, – как ни в чем ни бывало произнес Хан.
– Доброе, – буркнула я в ответ, и поспешила занять место, противоположное от него.
