To show me worthy of thy sweet respect:
Then may I dare to boast how I do love thee,
Till then, not show my head where thou mayst prove me.
Властелин [лорд]* моей любви, к которому долгом вассала
меня крепко привязали твои достоинства,
к тебе я шлю это письменное посольство,
чтобы засвидетельствовать свой долг уважения, а не выказать остроту ума, –
долг столь великий, что в сравнении ум, такой бедный, как мой,
может показаться голым, не имея слов для его выражения,
но я надеюсь, что какой-нибудь доброй мыслью
в глубине своей души ты прикроешь его наготу
до той поры, когда та звезда, что направляет мой путь,
посмотрит на меня милостиво, в благоприятном расположении,
и оденет мою истрепавшуюся любовь в красивые одежды,
чтобы показать меня достойным твоего драгоценного уважения.
Тогда, возможно, я осмелюсь хвалиться, как я тебя люблю,
а до того не явлюсь к тебе на испытание.
* Возможно, здесь имеет место игра смыслов и слово "lord" употреблено как в широком смысле "властелин", так и в узком смысле титула – если, как считает большинство исследователей, адресат сонетов был молодым аристократом.
27.
Когда ложусь в постель передохнуть,
Уставшим членам выказать заботу,
Так, мысли начинают новый путь,
И разум мой включается в работу.
И могут эти мысли одолеть
Далёкие дороги, непростые,
Заставить широко смотреть вослед
В ту темноту, что видят лишь слепые.
Воображенью не хватает сил,
И вижу я всегда, как ты зарёю
Кромешный мрак собою осветил,
И стала ночь прекрасной, молодою.
Вот так, я – днём, а мысли мои – ночью,
К тебе привязан искренне и прочно.
Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:
Weary with toil, I haste me to my bed,
The dear repose for limbs with travel tired,
But then begins a journey in my head,
To work my mind, when body's work's expired;
For then my thoughts (from far where I abide)
Intend a zealous pilgrimage to thee,
And keep my drooping eyelids open wide,
Looking on darkness which the blind do see;
Save that my soul's imaginary sight
Presents thy shadow to my sightless view,
Which, like a jewel (hung in ghastly night),
Makes black night beauteous, and her old face new.
Lo thus by day my limbs, by night my mind,
For thee, and for myself, no quiet find.
Уставший от тягот пути, я спешу в постель,
сулящую желанный отдых членам, утомленным дорогой,
но тогда начинается путешествие в моей голове,
которое утомляет мой ум, когда труды тела закончились,
так как тогда мои мысли из далека, где я нашел пристанище,
отправляются в усердное паломничество к тебе
и заставляют мои слипавшиеся глаза широко раскрыться,
глядя в темноту, которую видят слепые,
но воображаемое зрение моей души
представляет моему невидящему взору твой призрак,
который, как драгоценный камень, витающий в мрачной ночи,
делает черную ночь прекрасной, а ее старое лицо – молодым.
Вот так днем – мои члены, а ночью – ум,
ради тебя, и ради меня самого, не знают покоя.
28.
Как мне вернуть утраченное прочно,
Когда я не могу нормально спать –
Заботы дня не облегчатся ночью,
Ночные беды – всем дневным под стать;
Хотя, день-ночь между собой далёки,
Меня помучить рады, не любя,
От одного– дорожные тревоги,
А от другой – что еду от тебя?
Польщу я им, когда сравню с тобою:
День, как и ты, способен озарить,
А смуглоликой ночи я открою
Густой, великолепный её вид.
Но, без тебя, мне день продлит печали,
И ночь убавит горести едва ли.
Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:
How can I then return in happy plight
That am debarred the benefit of rest?
When day's oppression is not eased by night,
But day by night and night by day oppressed;
And each (though enemies to either's reign)
