…
Запись №2: 13 ИЮЛЯ.
«Сегодня я начну с маленького стихотворения. Вы готовы слушать? Не отвечайте, это всего лишь уловка. Вам ведь хорошо известно: я все равно расскажу.
Итак,
Демоны тихо дремлют в ночи.
Можешь мимо пройти, но в глаза не смотри.
Тайно скрыты в тени, но ты их не трожь.
Они душу твою хотят уволочь.
Если где-то внутри зарождается страх,
Значит, демоны рядом, явились во снах.
Притворись мертвым телом, умри и молчи.
Демоны тихо дремлют в ночи.
Конец. Не лучшая моя работа, но одна из. Я бы спросил, что вы думаете об этом, но позволю вам ответить только в конце сегодняшней истории. Это покажет, насколько точно вы умеете улавливать глубинную суть.
Я бы хотел отступить на несколько шагов назад. Вчера я начал рассказ слишком стремительно. Я все время забываю, что вас со мной не было там, в моем прошлом, поэтому нужно поведать немного больше деталей.
Я уже упоминал о Тимми, но забыл сказать, что он мочился в постель. Почему это важно? Оооо, это действительно стоит пояснить. Мальчику его возраста – а Тимми был мой одноклассник – не положено писаться в постель. Его родители поощряли только то, что одобрялось церковным приходом, и мокрые простыни, как вы могли бы уже догадаться, в это не входили. Тимми лупили каждую ночь, но проблема никак не хотела решаться. Ему ограничили дневной запас воды и не позволяли пить после пяти вечера, правда иногда Мишель протаскивала ему стакан теплого молока, пока однажды их отец не нашел пустой стакан под кроватью, и тогда Мишель, хоть раньше ее никогда не били, познала весь ужас отцовского гнева. Насколько я понял, они с братом очень сблизились. Их словно объединяла общая невидимая для мира тайна, которую никто не хотел познать. И они молчали. Молчали, как и я все эти годы…
Еще была Кристи, вторая пропавшая девочка, она жила недалеко от речки, куда ходила купаться почти каждый день. Там же ее нашли родители. Нежно-голубое платье, обычно заляпанное травой и мокрой грязью, ровно висело на ней, как на манекене. Ни пятнышка, ни травинки, как и на самой Кристи, она просто стояла у воды и смотрела на слабое подобие волн от ветра. Я часто представлял эту картинку в уже более зрелые годы, и мне кажется, я прекрасно понимаю, о чем она думала в тот момент и на что так и не смогла решиться. Возможно, если бы ее нашли на полчаса позже…
Короче, еще одна игривая девчушка превратилась в молчаливого пугливого ягненка. Рассказ о черной собачьей морде, что приманивала ее из-за деревьев, всерьез не восприняли, а кто-то так вообще откровенно называл Кристи врушкой. Вещи, которые творил с ней темный дух, были ужасающими, и люди отказывались верить в это, поэтому саму девочку оклеймили грязной, нахватавшейся мерзких историй, выдумщицей. Больше она ничего не говорила.
Самая старшая из девочек, Амалия – ей было 9 лет – исчезла вечером двумя днями позже Кристи и вернулась менее чем через 12 часов на рассвете. Накануне ее уложили спать, а в полночь обнаружили только пустую кровать и распахнутое окно. Вероятно, она вылезла через него, чтобы погулять, но ее братья ничего не видели. Утром она сидела на траве около дома, облокотившись на ствол дерева, и раскачивалась взад-вперед, закрыв уши руками. Амалия громко распевала колыбельную, что мама напевала младшим детям. Она единственная из всех, кто даже не попытался что-либо объяснить. Амалия ни с кем более не разговаривала, а при обращении к ней снова закрывала уши и напевала песенки. Когда ее отвели в церковь, при виде священника, нависающего над ней и орущего что-то нечленораздельное, у Амалии случилась истерика, что еще более убедило окружающих в дьявольском вмешательстве. Должен признать, наш епископ в меня также вселял ужас, он все время кричал, брызгал слюной и вонял чем-то горелым, будто только что поднялся из преисподней.
А? Хотите знать, как его звали? Не помню. Месье Дерьмоед, я полагаю. Что, слишком грубо для вас? Неужто вы оскорбились моей скромной оценкой этого мерзкого персонажа? Я не хочу задеть ваши религиозные чувства, но в ходе нашей беседы вы рискуете поколебать свою веру.
Но я понял ваш вопрос. Сомневаюсь, что, когда вы выискивали информацию обо мне, вам удалось найти сведения о нем. Очень жаль, мне бы хотелось, чтобы он понес свою часть ответственности за зло, которое творил. Разве церковь не должна нести утешение страдающим людям? Нет, нас только пугали небесной карой и все время в чем-то обвиняли.
Вам следовало бы пожурить меня за такие лирические отступления, иначе мы не закончим до самого Рождества, а время у нас, как я думаю, ограничено.
Еще была внучка старика Берта – Мэй. Пропала, когда работала на ферме, а с утра оказалась там же. Она не училась в школе, и на самом деле я ни разу ее не видел. Так странно…
В общем, деревня навлекла на себя гнев божий, и всем было предписано молиться за свои грешные души. В конце концов, все казалось не таким уж безнадежным: дети ведь возвращались, хоть и не такими, как прежде, но вроде даже почти невредимыми. Семьям хотелось верить, что со временем все придет в норму. Сатана просто играется, но не наносит никакого ущерба, главное остановить его, пока не задумал взяться за дело как следует… Но я вижу, что вас что-то беспокоит…»
…
– Неужели родители не замечали никаких физических увечий на теле своих детей?
– Как же, как же. Прекрасно замечали. Дети… кровоточили.
– Что значит «кровоточили»?
– Ну знаете, как икона.
– Им была оказана медицинская помощь?
– О чем вы говорите? У нас даже местного врача не было. Люди лечили геморрой, затыкая дырку в жопе всякими травами.
– Но разве родители не были обеспокоены?
– Конечно, были. Но считали это отпечатками Сатаны и старались как-то справиться сами, чтобы их детей не заклеймили порченным дьявольским отродьем.
– Это ужасно. Уверена, были и более адекватные люди.
– Думаю, да. Может, кто-то и понимал что происходит, просто боялся. Или не хотел вмешиваться. Или хотел поскорее все забыть.
– Это ужасно.
– Таковы люди.
– Теперь я понимаю, откуда у вас такое обостренное чувство справедливости.
– Не сводите все к таким банальностям, прошу.
– Я все равно не понимаю, почему никто не обратился за помощью. Все люди – часть общества и стремятся держаться вместе.
– Вам следует смотреть на это по-другому. Жители нашей деревни были отдельным обществом, они сами изолировались от остальных. Все они знакомы много лет и дружат не одно поколение. Им казалось, что если кто и может разобраться, то лишь они сами, а не какой-то далекий слуга закона, который навлечет на них еще больше бед.
– Хорошо, Робин, продолжайте.
…
«И вот мы снова вернулись к тому событию двадцать пятого июня, когда мою сестру чуть не похитили, а я впервые столкнулся с Черным Шаком. Мне было тяжело признать себя трусом, но я еще долго находился под впечатлением от страшных красных глаз, заглядывающих в душу. Ни один юный мальчишка не готов встретиться лицом к лицу с истинным «я», чтобы понять, что он не так уж смел, как думал. Этот позор я надеялся скрыть от посторонних, поэтому твердо решил ничего не рассказывать. Робин нажаловалась бабушке, что я бросил ее в поле, но мне удалось убедить их, что это был лишь элемент игры. Однако бабуля была недовольна, что мы выходим одни, и взяла с нас обещание более так не делать. Как будто детским обещаниям можно верить.
С нами жил серый кот Блинчик, он отлично ловил мышей, и весь остаток дня мы провели в играх с ним. Робин бегала за ним, не понимая, что кот перепуган до смерти ее криками, как и те дети в церкви.
– Бобби, почему Блинчик не дается мне на ручки? – спросила она тогда.
– Потому что ты такая страшная, что он скорее хвост себе откусит, чем подойдёт к тебе, – издевался я.
– Ты злой!
– А ты дура! – я резко дернул ее за косичку.
Она вновь нажаловалась бабушке, но та трудилась на кухне и не хотела отвлекаться, бабуля в принципе не особо вмешивалась в наши перепалки. Тогда Робин стала бегать по лестнице вверх и вниз, как заведенная машинка, делая вид, что ей весело и одной. Я не мог позволить ей наслаждаться жизнью без меня, ведь по сути я совершенно не умел проводить время в одиночестве и не желал видеть, что кому-то другому может быть хорошо. Я дразнил ее и ставил подножки, но Робин упорно меня игнорировала. Позже в своей жизни я встречал много женщин, которые не обращали на меня внимания, но только эта смогла вызвать во мне такую дикую злость, что, не задумываясь о последствиях, я пнул ее по ноге, и она покатилась по лестнице на пол, ударившись головой о последнюю ступеньку. Тут же прибежала Мэри и под слезливые крики «Ба-Ма!» устроила мне взбучку. Она гоняла меня полотенцем по всему первому этажу, а так как комнаты были очень узкие, мне приходилось перепрыгивать через мебель, чего бабуля сделать никак не могла, и это давало мне фору, чтобы оторваться. Но я споткнулся о лежачую Робин и, падая, тоже стукнулся об пол. Теперь уже мы вдвоем ревели от боли, и Мэри, пощадив меня, жалела нас обоих.
Когда Робин перестала злиться, а долго она держать обиду не умела (я, конечно же, ни разу не извинялся), мы снова стали бегать за котом и больше до конца дня не ссорились. Я даже позабыл об утреннем инциденте, память моя была как сито: сохраняла только то, что приносило радость.
А ночью мне приснился первый в моей жизни кошмар. Черная собака пробралась в комнату, и я ощутил ее зловонное дыхание на лице, я не видел, но знал, что она стоит рядом. Не смея разомкнуть глаз и пошевелиться, я молча ждал, когда монстр покинет меня, поймет, что ничего вкусного ему тут не достанется. Ведь стоит увидеть его, посмотреть в красные глаза, как существо заберет меня, отдав в лапы смерти. Так я и пролежал до утра, и, когда встало солнце, никого рядом не было. Но тут я осознал, что после встречи взглядом с Черным Шаком жить мне осталось до конца года.
Комната наполнялась утренним светом, стирая каждый темный уголок и вместе с тем страхи ночного ужаса. Меня мучили благородные мысли о том, чтобы прожить остаток отведенного мне времени с достоинством. Я снова строил планы, как разделаться с монстром, который терроризирует мой дом и всю деревню, и поклялся, что отныне стану самым лучшим в мире человеком, братом и внуком. И позабыв о вчерашней неудаче, был твердо настроен убить чудовище…»
…
– Итак, теперь я готов вернуться к тому, с чего мы начали. Как вам мое стихотворение?
– Так… хм…Хорошо, что вы спросили. Когда я слушала его, мне показалось, в стихотворении говорится об опасности, что вы надеетесь избежать… Но сейчас я думаю, оно о страхе. И о нашем способе справиться с ним. Для вас – это замереть и перестать существовать. Что скажете? Это достаточно глубоко?
– Вы определенно делаете успехи, однако все еще топчетесь в начале пути.
– Тогда расскажите, какой смысл был вложен в эти строки.
– Я не могу дать вам все ответы. Как же тогда вы сами сможете научиться?
– Любите загадывать загадки, Робин? Считаете, что это дает вам чувство контроля над другими?
– И вот вы опять всплыли к поверхности. Если хотите, чтобы я доверял вам, то нужно научиться мыслить, как я.
– Боюсь, это займет слишком много времени.
– Не нужно бояться. Разве не так говорят?
– Все мы чего-то боимся. Главное, чтобы страхи не управляли нашей жизнью…
Робин, я хочу поговорить о демонах, про которых вы пишете. Этот Черный Шакал стал для вас символом смерти, что вы боялись?
– Я боялся вовсе не своей смерти.
– Тогда… хм… за сестру?
– Она интересовала меня меньше всего.
– Значит, за жителей родной деревни?
– Вы мыслите стереотипами. Будто самое страшное, что может случиться, это потеря кого-то из близких.
– А разве не так?
– Я боялся зла. Чистого, дикого, дьявольского зла.
– Но такого зла не существует. Дьявол – это завуалированная форма человека.
– Хорошая мысль. Вам стоит ее записать.
– В любом случаея верю в это. А во что верите вы?
– Что некоторые вещи неоднозначны. И смотреть на них стоит без лишних призм.
– Ладно, Робин, на сегодня нам следует закончить.
– Я решаю, когда мы закончим.
– А вам есть, что еще сказать? Вы выглядите уставшим.
– Я очень стараюсь сделать историю интересной для вас, а это отнимает много сил. Но вы правы. Лучше продолжить завтра.
…
Запись №3: 14 ИЮЛЯ
«В то утро мучимый дурацкими мыслями я снова уснул и без снов проспал почти до обеда. Как ни странно, никто не разбудил меня, я проснулся жутко голодный и спустился вниз, чтобы перекусить чем-нибудь. Робин нигде не было, а на кухне ни следа еды, только пустующий холодильник. Мне удалось отыскать жалкое червивое яблоко, но на тот момент хватило и его. На крыльце сидела Мэри вместе с дедом, они перешептывались, склонившись друг к другу, как два переплетенных шеями лебедя. Завидев меня, бабушка отстранилась и принялась загадочно смотреть в даль, а дед неодобрительно глянул в мою сторону. Я сразу почувствовал: случилось что-то плохое.
– Где Робин, бабушка? – поинтересовался я.
Мэри не отреагировала, возможно, ее не взволновал мой испуганный вид.
«Он добрался до нее, схватил мою сестренку», – решил я. Это казалось очевидным. Пока я мирно спал и планировал стать героем, чудовище забралось в дом и, не получив меня, выбрало более легкую жертву.
– Бабушка! – я повысил голос.
– Ну что ты разорался!? Она у соседей, – ответил дед, из его рта повеяло запахом гнилых зубов. Он почесал отросшую бороду, и этот омерзительный скрипящий звук вызвал волну мурашек по моей спине.
– Почему? – спросил я более спокойно, обращаясь к бабушке.
– Ох, Бобби, Бобби… – вздохнула она.
– Баба, баба, – весело отпарировал я.
Ей это не понравилось.
– Еще одна девочка исчезла, дорогой. Мы с Робин уже навестили семью, у них такое горе!
Честно говоря, я не понимал, почему они делают из этого такую трагедию, девочка ведь скоро вернется. Мэри продолжила:
– Там были все семьи, кто уже пережил… подобное, мы встретили деток Линды, и Робин умоляла отпустить ее поиграть с ними. Линда и Найджел, как ни странно, были не против. Не знаю, дорогой, может, понравилось внимание к своим детям, остальные-то их избегают. В общем, я пока оставила Робин у них дома, пусть детишки немного развеются.
