Лера Лето "Бывшие. Измене вопреки"

Не сказать, что она была красивее меня, но смотрелась точно взрослее. Да и как выглядеть ровесницей с девушкой, как будто сошедшей с обложки мужских журналов.

Еженедельно ее вызывали к директору на разъяснительную беседу о том, что школа – не ночной клуб и носить такие короткие юбки, футболки с таким вырезом, каблуки такой высоты совершенно непозволительно. А потом на ковер к директору приходила ее мама и он, большой и грозный мужчина под пятьдесят, с явной военной выправкой, таял на глазах, начинал улыбаться и прощал «милую девочку». Это повторялось каждую неделю, пока они, наконец, не закрутили роман. С матерью, конечно.

Так вот, этими ее губищами, моя подруга пыталась съесть Фёдорова заживо, когда я ввалилась в непримечательную темную комнатку. Меня там никто не ждал, конечно, ведь такие места не для отличниц, вроде меня. Идеальное место для измены.

– Я не планировал напоминать тебе о Шолоховой. И сам успешно о ней не вспоминаю, – доносится до меня его голос.

Улыбка гаснет на его лице, а взгляд становится серьезным. Зуб даю, мы вспомнили один и тот же момент. Не думала, что для него это воспоминание хоть что-то значит.

– Вот и не напоминай. Пусть от этой части моей юности останутся приятные воспоминания, их и так совсем немного.

Я опять иду по коридору, в голове мелькают картинки из прошлого, и я никак не могу это остановить. Они отпечатываются под веками, воспроизводятся по кругу, снова и снова.

Фёдоров – Юля – Я. Фёдоров – Юля – Я.

Вот я стою и наблюдаю, как он целует ее, не в силах заявить о своем присутствии. Гремит музыка, стены под моими пальцами вибрируют, пол сотрясается или это просто кружится голова. Два моих самых близких человека.

Отблески на ее коже, шелковый топ на полу, он без рубашки. Я пытаюсь пятиться назад, спотыкаюсь, и тогда их взгляды, наконец, обращаются ко мне.

Пытаюсь унять дыхание. Федоров зачем-то идет совсем рядом со мной, почти шаг в шаг, но мне все равно. Нужно со всем этим справиться, прямо сейчас.

Я не хочу обратно, даже в своих мыслях, ведь это, оказывается, больно. Сколько бы я ни убеждала себя, что все пережила, сколько бы ни отрабатывала с психологом, но отпустить до конца не могу. Где-то под кожей сидит обида и непонимание. Мы никогда не говорили о том, почему он так поступил, но сейчас я уже не хочу об этом знать.

Фёдоров вдруг берет меня за руку и осторожно останавливает.

– Столько лет прошло. Я думал, мы могли бы…поговорить? За чашкой кофе. Как старые друзья. Как бывшие одноклассники.

Наверное, это должно меня разозлить, но напротив, я чувствую только бесконечную усталость.

Я все это уже проходила. Тяжело, еле-еле, так зачем начинать снова? Зачем заново бередить старые раны, особенно если они так тяжело затягивались?

– Слушай, Фёдоров, от того, что мы бывшие одноклассники, осталась только привычка звать тебя по фамилии. Все прошло. Я тебя не люблю и не ненавижу. Но это не значит, что я готова с тобой дружить. Давай мы закончим этот проект и разойдемся по своим… не знаю, офисам, частям города? Просто вернемся туда, где были и к тому, что делали, хорошо?

Мы стоим друг перед другом, я сейчас совсем беззащитна, не нападаю на него, не скрещиваю руки в попытке спрятаться, просто смотрю на мужчину из прошлого широко открытыми глазами. Я предельно честна.

Я больше не люблю его, не ненавижу, хотя какое-то чувство бьётся в груди, которому я пока не могу найти названия. Тревога, злость, нежность, ностальгия, безумный несовместимый микс.

У нас с Лёшей все хорошо. Эта любовь спокойная, понятная и взрослая . В таких отношениях люди помогают решать проблемы друг друга, а не создают новые и это прекрасно.

Хотелось бы мне почувствовать ту, другую любовь опять? Любить так же ярко и необузданно, против правил и условностей, с жаром, предвкушением, бабочками в животе, как это было в мои семнадцать лет?

Нет. В одну реку дважды не войдешь.

– Я не знаю, могу ли тебе это обещать, – раздается его голос совсем рядом.

Он поворачивается и идет в обратную сторону, а я остаюсь смотреть ему вслед в растерянности. Я точно знаю, он любил меня, хоть все и закончилось изменой. Но это было десять лет назад.

Сейчас-то что ему от меня нужно?

Глаза 5.

– Это был потрясающий отпуск! Каппадокия, ооо! Мы чуть не свалились с воздушного шара, сделали тысячу фото, потом поехали к морю. Правда, поплавали с криками, потому что вода еще не прогрелась. Но, Алиса, это же мооооооре, – тянет Аня со счастливой улыбкой.

Анна Славская – моя коллега и подруга. Она только из отпуска, улыбается и активно жестикулирует, почти смахивая со стола чашку с чаем. Аня в эмоциях напоминает итальянцев, это очень…сочно.

Перед нами лежит огромная коробка турецкого лукума, который я непременно должна попробовать под ее веселый рассказ. Но, видимо, ей предстоит еще и выслушать мой, не такой радужный.

Аня знает обо мне почти всё, мы вместе отучились шесть лет, потом стажировались в одной компании, да там и остались. Мы вместе тратили первые зарплаты, снимали квартиру на двоих, потом собирали ее замуж. А уж фамилию Фёдоров она слышала не один десяток раз.

– Тысяча чертей и ослик! Неужто сам Фёдоров?! – вскрикивает Аня, а я практически подпрыгиваю на своем стуле. Она умеет быть очень громкой и совсем не сдерживает эмоции, часто оборачивая свою речь в отборный сарказм. Или сумасшедшую смесь смешных слов, вот как с чертями и осликом. Первое время меня это даже немного смущало, ведь я всегда себя сдерживала, буквально на автомате, так уж меня воспитывали. Сейчас я восхищаюсь тем, как она умеет лавировать между эмоциями и официозом. Ну и учусь у нее немного.

– Он владелец компании, у которой мы мебель теперь покупаем. Я выбирала. Черт меня туда понес…

– И что было дальше? Как он выглядит? Небось, лысенький и пузатенький, с выводком детей?

– А вот и нет! Красивый, гад, вообще не изменился.

– Да-а-а? А чего хочет?

Аня сыпет вопросами, которые я боюсь себе задать, потому что не хочу слышать ответ. Она всегда, всегда так делает, потому что считает, что это помогает мне разобраться в себе. Но, если честно, так и есть.

– Чего хочет пока не поняла, но пару раз звал отужинать и в отель, видимо почву прощупывает. Или считает, что неотразим до такой степени, что с первого же взгляда все особи женского пола должны терять белье еще на подлёте к его постели.

– И что, он до такой степени неотразим?

– Погоди, дай проверю… Нет, мои трусики на месте, тебе не о чем беспокоиться! – мы обе хихикаем, пока вдруг не улавливаем приглушенное покашливание.

Я в ужасе оборачиваюсь на стуле. Прямо за моей спиной стоит Фёдоров с ехидной улыбкой, а Аня еле сдерживает рвущийся наружу смех. Поворачиваюсь к ней, хмурясь.

Она что, всё это время видела его? Но Аня делает такие невинные глаза, что кот из известного мультика удавился бы от зависти, и пожимает плечами. Ладно, и не такие темы обсуждали, и не из таких неловких ситуаций выбирались.

– А вы, наверное, Дмитрий Фёдоров? Принято познакомиться, Анна, ассистентка Алисы, – она улыбается и слегка взмахивает рукой. Какая на мне ассистентка, такой же начальник, как и я. Но вида не подаю, мало ли что она задумала.

– Он самый, приятно познакомиться. Простите, помешал вашему разговору. Итак, позвольте, я понял, что не настолько неотразим, чтобы прыгать ко мне в постель с первого взгляда. А насколько тогда? Вы успели выставить моей неотразимости оценку?

В этот момент мне очень хочется провалиться сквозь землю. Это очень, очень непрофессионально обсуждать клиента, да с коллегой, да на рабочем месте.

Но, формально, это мой кабинет, дверь была закрыта, а время уже нерабочее, так что мы подруги, а не коллеги. Я решаю, что Фёдоров сам виноват, никакие границы я не нарушила, это сделал он, сам и виноват.

– Ну, видимо, вы достаточно неотразимы для того, чтобы без разрешения подслушать разговор двух девушек, прокравшись в их кабинет после окончания рабочего дня, и не получить за это по заслугам, Дмитрий.

– О, это довольно высокая оценка неотразимости из ваших уст. Вы же довольно строги и бескомпромиссны, если я правильно помню, Алиса.

Его голос мягкий и вкрадчивый, и, конечно, при посторонних он говорит «вы». Но невооруженным взглядом видно, что каждый жест, каждая его ухмылка буквально говорит о том, что он знает, какое впечатление производит. Знает, как он хорош и абсолютно уверен, что я это заметила.

– Думаю, с вашей памятью всё в полном порядке, Дмитрий. Вы что-то хотели? Наверняка у столь позднего визита есть весомая причина.

Я намеренно выделяю то, что эта причина должна быть весомой, иначе это неудобно с его стороны. Ну, и правда, хочу знать, что он тут забыл. Это уже не первый его приезд в наш офис и, как по мне, эти визиты стали слишком частыми. Пару раз мне удавалось сослаться на занятость, вот как сегодня, но в этот раз что-то пошло не так.

– Конечно. Я хотел бы обсудить некоторые пункты контракта за ужином. Что скажете?

– Думаю, вам поможет наш юридический отдел, я дам вам их номер. К слову, их не обязательно кормить ужином.

– О нет. Андрей Иосифович сказал разговаривать только с вами, Алиса. Вы руководите этим проектом, так что и спрос с вас. Вас устроит завтра в восемь?

– Хорошо, Дмитрий. Мы с Анной встретимся с вами.

Ха. А ты думал, я встречусь с тобой наедине, красавчик? Выкуси. Вот и «ассистентка» пригодилась. Смотрю, как Аня сдерживает улыбку, а Фёдоров с непроницаемым лицом кивает.

– Принято. Хорошего вечера, дамы.

Когда за ним закрывается дверь, я выдыхаю. Аня с задумчивым видом гипнотизирует дверь.

– Смотри-ка, а Вселенная прямо любит равновесие.