Нэн Джойс "Заклятый друг"

– И кто из вас первым озаботился проблемами окружающей среды?

– Мне кажется, у нас была изначальная предрасположенность. Я с детства любила природу, ругалась, когда мусор кто-то бросает. Один раз такой нагоняй от родителей получила, когда мне шесть было. Увидела во время прогулки с мамой недалеко от нас в лесу кучу мусора, требовала, что надо убрать, но своего не добилась. Дома взяла пакет и сама ушла. Думала – мигом. А меня потеряли, уже искать начали. Так я ещё порезалась об бутылку. Скандал был жуткий. Только я не испугалась, уверена была, что мама не права, раз отказалась убрать, а я всё правильно сделала. Ну а Серёжа… он мог часами природу исследовать, в начальной школе очень много читал про насекомых. Однажды подрался с мальчиком, который специально жука раздавил.

– У вас были единомышленники?

– Нет. Нас дразнили, и иногда назло делали какую-то гадость, чтобы спровоцировать. Серёжу особенно.

– Он бросался в драку?

– Да, Серёжа был очень смелым.

– Когда вы стали участвовать в экологических проектах?

– Участвовала я. У Серёжи не было возможности. Дело в том… когда мы ещё были маленькие, в его семье случилась большая беда. Как раз на производстве, где работали наши папы. Была смена его отца. Произошла авария. Был выброс химикатов в атмосферу. На многих это отразилось, на самом деле. Но Серёжин папа очень сильно пострадал. Он за месяц буквально сгорел от последствий. Серёже семь лет всего было, мы в первый класс на первое сентября, а он на похороны.

– Получается, для него экология – это очень личное.

Айдар даже не представляет насколько личное. У Серёжи была хорошая, любящая семья. Но мама как будто вместе с папой умерла. Она стала заливать тоску алкоголем, и с чередой её собутыльников жизнь Серёжи постепенно превращалась в ад. Всё закончилось очень плохо. Но эту часть истории я, конечно, опущу. И просто кивну.

– А ты? Увлеклась вслед за ним, получается?

У меня тоже личное. Но про сестру я умолчу.

– Наша учительница по географии вела экологический кружок. Я с удовольствием его посещала. И быстро втянулась. Когда тебе что-то нравится, интересно, когда оно твоё – ты всё на лету схватываешь, информация запоминается сама собой. В старших классах уже писала курсовые для студентов.

– Так ты накопила на переезд в Москву?

– Нет, конечно. Экология не пользуется такой популярностью, как биология и география. Но в них я тоже разбираюсь. Родители очень помогли. В общем, я уже с девятого класса точно знала, кем хочу стать, участвовала во всех экологических проектах в округе, и планировала учиться в Москве.

– Серёжа, в отличие от тебя, поступил на платное обучение.

– У Серёжи очень сильно болела мама. Когда он был в старших классах, она слегла с инсультом. Серёжа ухаживал за ней, подрабатывал как мог. И особенно тяжко пришлось на то время, когда нужно было готовиться к поступлению в институт.

Да, я накопила Серёже на институт. И я горжусь, что смогла ему помочь, чего бы там Арский не говорил. Он никогда не поймёт, какого было Серёже. У Макса в этом возрасте были другие проблемы – в какой из престижных институтов поступить, с какой из блондинистых приятельниц переспать, какой стартап замутить, чтобы поскорее обрести финансовую независимость от отца и доказать самому себе, что он самодостаточная личность. А Серёжу унижали одноклассники, в перерывах между школой и подработкой он приходил домой покормить мать, и пока мыл её, в соседней комнате бухал отчим. Который с Серёжей такое делал, пока он маленький был, что…

– Он бы вытянул экзамены на бюджетное, если бы его жизнь была нормальной, – пробормотала я и пристыженно улыбнулась, будто извиняясь за то, что многого не договариваю. – Зато во время учёбы в универе Серёжа быстро разогнался.

– Расскажи, как ему удалось выбить для вас поездку в Перу?

– Это был краудфандинг. Но сбор средств шёл оооочень медленно, скажу честно. Хотя Серёжа всё обстоятельно расписал, завязал множество полезных знакомств и везде участвовал. Мы планировали, что сможем собрать группу и уедем изучать ледники Перу. В середине осени, не раньше. Но внезапно произошло чудо. Нашёлся анонимный инвестор, который в начале сентября перечислил огромную сумму. Так что Серёжа устроил мне сюрприз. Приехал пятого числа и сказал, что мы отправляемся прямо сейчас, – я нервно сглатываю.

Айдар выключает диктофон.

– Жесть, конечно. Сразу после похорон, получается. Ваша мечта сбылась именно тогда, когда Арский переживал самые тяжёлые дни. У тебя, наверное, было жуткое чувство вины, что ты бросаешь своего друга в такое время.

– Макс был не один, у него много друзей.

– Итак, вы улетели в Перу. Но… пробыли там всего две недели. Расскажешь мне, не для статьи?

– Почему мы с Серёжей так быстро вернулись в Россию?

– Да. Это же связано с вашими личными отношениями? В остальном всё шло по плану: вы постили фотки с «Ледяной девой» инков из музея в Арекипе, снимали видео тропических дождей в лесах Пукальпы, наконец, были на пути в Анды…

Кто-то сказал Серёже. Про меня и про Макса. Поэтому он уехал.

И мне ничего не оставалось как отправиться за ним.

– И вдруг вместо южных ледников вы оказываетесь в российском городе у Северной Двины, на берегу которой находят вещи Серёжи.

Я прекрасно помню фотографии, которые мне показывали полицейские. Густой ядовито-зелёный лес, свинцовые, уже ледяные рёбра реки, и на её фоне кроссовки, расшнурованные, облепленные тусклым, почти серым песком. Тогда подумала ещё – как странно, Серёжа всегда снимал обувь, не развязывая шнурки. Но остальные вещи, как и обычно, были сложены аккуратно.

– Да, семья с детьми приехала на тот пляж с палаткой. Они заметили одежду и мобильник, и поскольку никто долго не появлялся, вызвали полицию. А те уже позвонили по первому номеру из списка последних вызовов – то есть мне. Я подумала, что это какой-то глупый розыгрыш. Мы ведь виделись всего за пару часов до этого, и я ждала его в съёмной квартире.

– Вы поссорились перед тем, как он пропал?

Мне кажется, ответ и так очевиден Айдару. Но так не хочется произносить это «да», словно подтверждающее мою виновность.

Трезвонящий телефон буквально спасает меня.

– Извини, я должна ответить.

Радость от того, что нас прервали, быстро испаряется.

Татьяна Георгиевна редко звонит. Обычно ограничивается фотографиями и видео с Ваней. Которые я просматриваю будто тайком.

– Да, Татьяна Георгиевна.

И прежде, чем получаю ответ, понимаю, что за весь день она ничего мне не прислала.

Отвечает мне не она.

Чужой голос.

Чужой голос говорит, что мой сын у них.

12. Макс

Я отхожу от Кати, передвигаю Полинин стул поближе и сажусь напротив:

– И ты присядь. Давай поговорим.

Катя прикрывает глаза, будто я унизил её.

Долго выдыхает, сложив губы трубочкой.

– Очень это странно, Макс. Наша с тобой история.

– У нас нет никакой истории.

– Ты спас меня!

Чёрт бы побрал тех придурков, которые тогда к ней пристали! Нелепое стечение обстоятельств. Окажись на моём месте любой другой – она бы в него влюбилась.

Отец мой в тот раз как с цепи сорвался, выпытывал у Кати, кто разбил его любимому сынулечке губу. Обещал всех засадить. Ото всех оберегал меня как свирепый Цербер.

А по итогу оказалось, что он – главная угроза.

– Чего ты улыбаешься? Ты рискнул ради меня жизнью!

– Прекрати, я не ради тебя это делал.

– А ради кого?

– Да мы даже не были знакомы! И в той ситуации любой нормальный человек вступился бы.

– Но мы же познакомились. Стали общаться. Значит всё не просто так.

– Не просто. С тобой приятно и интересно общаться, ты так легко влилась в круг моих друзей. Познакомила меня с Полиной. А ещё была рядом в тот мерзкий сентябрь.

– Так чего же не хватает? – она садится.

– Могу только пожать плечами. Я думаю, что вы, девчонки, лучше в этом разбираетесь. Во всяких этих искрах и химических реакциях между людьми.

– Значит, никакой искры не было?

Теперь она выдыхает устало на моё нейтральное, констатирующее факт «нет».

– Не понимаю, почему? Я же твой типаж. Высокая блондинка с голубыми глазами. Ну, не старше тебя, как Марина, конечно… и всё же. Умная, как и ты люблю технологии. Люблю свою работу. Но в моей жизни для тебя есть место. Да я всю жизнь готова тебе… А ты упорно выбираешь женщин, которые… Ладно. Ты действительно веришь, что Даша не знала про Серёжу?

– На сто процентов.

– А если я докажу обратное?

– Не докажешь. И Дашу я не брошу. Ни при каких обстоятельствах.

Долго вглядывается мне в глаза, наконец, хмыкает:

– Может ты в действительности безоговорочно и слепо ей веришь. – закидывает ногу на ногу, – а может ты просто хорошо меня знаешь, и понял, что я блефую. Доказательств у меня нет. Серёже никто не открыл, и он просто ушёл. И судя по его перемещениям за последние два дня с тех пор, как он вернулся в Москву, они не виделись. Программе я доверяю так же, как ты Даше.

– Спасибо, что сказала. Как тебе пришло в голову искать его вообще? Зачем?

– Из-за тебя, конечно. Очень мутная история с самоубийством. Я была уверена, что это развод. Как пришло в голову? Ну, появилась возможность. И я ей воспользовалась. После того, как Даша в Москву приехала из Перу, и ты ломанулся её везде разыскивать, смотреть на это мне было тошно. И я улетела в Японию, к Владиславу Викторовичу, помнишь такого?

– Двоюродный брат твоего отца, и ваш коллега.

– Приятно, что помнишь. Он давно там обосновался, занимается разработкой вот этого вот сокровища, – гладит закрытый ноут, – называется «Кагеиро» – типа… «тень, обретающая цвет». Красиво, да? И символично. Потом Коля мне написал, что Серёжин труп разыскивают водолазы где-то в Мухосранске. А его невеста собирается стать твоей женой. Ну я и решила тень поискать. Попросила ребят здесь узнать, в каком именно городе он пропал, и добыть мне записи с камер оттуда и в окрестностях. Это было сложно и долго. Потом я прогоняла все полученные видео через программу. И что ты думаешь? Он попался на одной из камер автовокзала, через три дня после своего якобы самоубийства. Я так понимаю автобусами и электричками куда-то на восток пробирался. Отследить дальше не получилось, я же не всемогущая, не всюду могу получить доступ. Мне подвластны только Москва и область. Для остального нужно очень постараться. Но это и не столь важно – куда он уехал. Важнее было узнать, когда он вернётся. А я была уверена, что он вернётся.

– Ты целый год мониторила, не приехал ли этот придурок? По всей Москве и области?

– Зачем целый год? По моим предположениям, если это развод тебя на деньги, сначала Даша должна была родить, прежде возвращаться смысла нет. Нужен повод впоследствии тащить из тебя алименты, да и какие-то накопления у неё должны появится. Я не обвиняю её, она действительно может не знать. Но ведь если он попросит – она уйдёт от тебя, мы же оба это понимаем.

– Раз она так жаждет денег, как ты думаешь, зачем ей довольствоваться алиментами, если можно остаться со мной и получать все блага без ограничений?

– Раз она так любит Серёжу, как думаешь ты, зачем ей оставаться с тобой, если любимый выжил?

– И как он будет объяснять ей своё враньё?

– Какая разница? Она во всё поверит и всё простит. Потому что любит. К тому же у них есть история. В отличие от нас. И… как она там всё время говорила? Общая мечта?

– Извини, мне надо ответить. Да.

– Максимилиан Александрович, добрый вечер, – водитель Даши явно нервничает, – не понимаю, что происходит. Я ждал Дарью Васильевну у эко-магазина, как она и просила, в шесть. Двадцать минут она не появлялась, я зашёл. Там мне сказали, что ей позвонили минут за сорок до этого, и она испуганная выбежала оттуда с этим… с журналистом, который с ней статью пишет. Говорят, что-то с ребёнком.

– Ты её в город сегодня одну привёз, няня с ребёнком в доме остались?

– Да, оставались там.

– Иди в её магазин и жди там. Если что-то прояснится – сообщай мне сразу.

– Хорошо.

Катя смотрит на меня с тревогой:

– Что случилось?

– Это был водитель Даши, она куда-то без него свалила. Коллеги её говорят, что после телефонного звонка, – набираю номер Татьяны Георгиевны, – якобы, что-то с ребёнком.

– А ребёнок был по тому адресу, куда Серёжа приезжал?

– Да.

Няня мне не отвечает, и я нахожу в списке контактов телефон Соболевой.

Собственной жене я не звонил ещё ни разу.

– Я сейчас подключусь к камере, проверим.

Пока слушаю гудки в телефоне, нависаю над Катей и утыкаюсь вместе с ней в монитор.

– Ну смотри, после того как Сергей ушёл, никто не приходил и не выходил до теперешнего момента.

– А до?

Она перематывает.