Рина Гиппиус "Из тени вышла тьма"

Сыскарь покачал головой, правда, улыбки не скрывал.

Внешний вид его поменялся: вместо пальто – куртка из дубленой кожи, утепленная мехом. На голове – меховая шапка. Ну почти что брышевец! Только сапоги слишком изысканные для местного общества, хотя явно добротные.

– В путь, – заявил Падуану.

И мы пошли. Первым – Бойко, дальше остальные гуськом, друг за другом. Почти след в след вдоль склона. Да тут даже не снегоступы, лыжи лучше бы подошли. С горки скатиться самое то!

Выглянув из-за спины Шербана, я поняла, почему именно снегоступы выбрал сыскарь – так удобнее осматривать окрестности.

Я терялась в догадках, что же там, в яру, нас ждет. Раз сыскарь аж из самой столицы будет в этом разбираться… И поскольку из Падуану я вряд ли бы хоть каплю сведений вытащила, поэтому обратилась к слабому звену в связке.

– Господин Шербан, а как же вас занесло в наши края?

Обернулась к нему. Тем более нужно было контролировать – не сильно ли отстал.

Помощник принял важный вид, несмотря на то, что уже изрядно запыхался.

– Дела, – выдохнул он вместе с облачком пара. – А про этого, – он кивнул в сторону яра, – узнали, когда беседовали с начальником вашего полицейского управления. Тут и прибежал Бойко. Глаза выпученные, задыхается, вымолвить ничего не может. Кое-как выпытали.

И если они так резво поскакали проверять, что же за труп обнаружили у нас, то выходит, дела-то связаны. Неужто в округе еще что-то произошло похожее? А ведь я радовалась, что именно сюда меня сослали, в том числе и потому, что здесь тихо-мирно, спокойно. Главное событие – та самая ярмарка раз в месяц, да обязательная драка то перепившихся молодчиков, то не поделивших кусок хорошего сукна достопочтенных матрон. Или девиц, не поделивших молодчиков. Или молодчиков, не поделивших матрон. В общем, всякое, но не шибко-то опасное и загадочное.

Бойко с собакой ушли чуть вперед, поэтому теперь дожидались нас в самом низу яра у ручья.

– Осматривайся, – приказал Падуану помощнику.

Шербан косолапым шагом пошел бродить по кустам. Лишь бы в ручей не провалился!

Начальник полиции, состроив жутко умное выражение лица, начал смотреть по сторонам, вроде как выискивать чего. Но явно без охоты, скорее для проформы. Чего напрягаться-то, когда здесь и без того есть кому?

Бойко все также молча стоял в стороне от своей находки. На его лице застыло столь страдальческое выражение, что мне его жаль стало.

– Пойдемте, – махнул мне сыскарь.

Он сменил рукавицы на белые тонкие перчатки и наклонился к трупу. К слову, тот был ничем не примечательный. Явно местный – судя по одежде. Однако лицо его мне знакомым не показалось. Пока Падуану осматривал труп, я стояла рядом, наблюдала за действиями сыскаря и не вмешивалась. Но даже того, что заметила, хватало для размышлений. Точнее – взгляду зацепиться было не за что. Никаких внешних признаков насильственной смерти не было. Единственное что смущало – излишняя бледность в серо-сизый оттенок, и явно не в морозе было дело.

На голове никаких следов удара. Под ногтями, конечно, особо чисто не было. Мужчина явно из работяг. Но крови точно не имелось. Да и снег вокруг того места, где погибший лежал, был хоть и утоптан несколько, но не взрыхлен, как если бы была борьба. Выглядело все так, будто мужчина просто стоял и упал. Замертво. Или его сюда уже привезли мертвого и уложили аккуратненько на снег. Копать-то мерзлую почву – не вариант. Ну а в яр вряд ли бы кто явился…

А с чего я вообще взяла, что его кто-то убил?.. Наверно с того, что никто в здравом уме не пойдет в Лысый яр ни с того ни с сего. Просто ради какой-то прогулки. Бойко и тот случайно забрел – собака побежала за глухарем. Тот, видимо, рассчитывал отсидеться в месте, куда никто не сунется.

Падуану решил проверить карманы куртки, которая чем-то напоминала его собственную, только более потрепанная, да и дубленая кожа все же выглядела грубее. Нашлись платок, кисет с табаком.

– Проклятье! – выругался сыскарь.

Чистая белая перчатка на его руке стала серой.

– Пепел? – удивилась я.

Видимо, погибший – вполне себе обеспеченный человек, раз мог позволить себе пользоваться цедами. [1]

[1] цеда – записка, написанная на специальной бумаге. Даже человек, не имеющий Искры, мог написать на ней послание и отправить любому адресату. Как только цеда прибывала к адресату и тот ее читал, бумага сгорала. Те, у кого была Искра – отправляли без браслета.

А потом следователь расстегнул сначала куртку, а затем рубашку.

И вот тут я охнула.

Грудь у трупа была разрезана.

Пришлось наклониться совсем низко, только что носом не уткнуться в неприглядное зрелище.

Такие разрезы делают, чтобы добраться до внутренностей. Например, сердца…

Да не может быть!

У трупа что, извлекли сердце?

Последнее я пробормотала вслух.

Сыскарь в некотором роде согласился со мной:

– Не будем исключать.

– Ох, – выдохнул Шербан и грохнулся в обморок.

Мы с Падуану переглянулись и продолжили осматривать труп. Бойко послал нам укоризненный взгляд и принялся хлопать паренька по щекам.

Полицейский же просто застыл в растерянности. Понял, что грядут неприятности. Это вам не драки на ярмарке.

А дальше все оказалось интереснее и интереснее, потому что ничего странного обнаружить не удалось. И это наводило на обескураживающие мысли.

Падуану поднялся, стянул перчатки, скривив губы, и обратился ко мне.

– Рассказывайте.

– Все, что по этому поводу думаю?

– Уж будьте любезны.

Я достала перчатки, похожие на следовательские.

– Две минуты и поделюсь соображениями.

Теперь уже я сама бегло осмотрела труп. Проверила лунки ногтей, заглянула в рот – обратила внимание на слизистую. Осмотрела шею, пригляделась к цвету кожи прежде всего верхней части тела. Еще раз обратилась к разрезу, провела пальцем по краям… А затем приподняла веки. И обмерла. Выражение застывших глаз… Я такого у покойников никогда не видела, а ведь мертвецов в прошлой жизни видела немало.

Вот теперь стало по-настоящему страшно. Будто только теперь до меня дошла вся серьезность ситуации.

Пресвятые угодники!

Выдохнула и принялась рассказывать:

– Такого рода разрезы на груди делаются с одной целью – получить доступ к внутренним органам, чаще всего – сердцу. Можно, конечно, предположить, что имело место какое-то оперативное вмешательство, но это прозвучит слишком странно. Прежде всего потому, что нет крови. Вообще. Ни на кромке раны, ни на одежде, ни вокруг. Скорее всего, разрезали грудь, точнее, распилили, – поправила я сама себя, отметив, как побледнел Мечник и отвернулся Бойко, – когда этот господин был уже мертв. И крови в его организме уже не осталось. Чем ее выкачали – другой вопрос, хотя средства для этого имеются. Как же тогда он погиб? – Я хотела потереть лоб рукой, но вовремя вспомнила про перчатки и сняла их. – А вот пока не понятно. Не от удара в грудь точно – рана слишком аккуратная. Я бы даже сказала – выверенная. И не от потери крови – ее выкачали после смерти. Без вскрытия, навскидку, могу выдать одну версию его смерти. – Я вопросительно взглянула на сыскаря. Тот кивнул. – Скорее всего у… – не сразу смогла подобрать слово, – потерпевшего случился инфаркт. Внезапно остановилось сердце, и вот.

Махнула рукой.

Но как к инфаркту можно было приписать хирургические манипуляции? Впрочем, в этом пусть уже господин следователь разбирается. Хотя о причине инфаркта я догадывалась, вот только озвучивать ее не собиралась.

Сегодня наверняка будет сниться этот дикий взгляд покойника. Застывший в глазах ужас… из-за него леденела кровь у меня в жилах. Впрочем, кошмары, по сравнению с припадками, которые случались у меня в момент вскрытия какого-либо трупа, казались сущей ерундой. Именно поэтому я и уточняла у Падуану, ограничусь ли я только внешним осмотром.

Вслух же я высказала другое:

– Причины инфаркта могут быть разными. Тут нужно будет уже вскрытие, которое вы мне вряд ли доверите, – не удержалась от ухмылки. – Хотя материалы для исследования на наличие каких-либо препаратов нужно брать как можно скорее, пока еще можно что-то выявить.

– Спасибо, – улыбнулся довольный Падуану. Неужто угодила? – Учтем. Вы сказали даже больше, чем я от вас ждал.

Я сжала губы и принялась натягивать рукавицы. Холодно! Причем мороз будто не снаружи меня окутывал – шел изнутри. Проклятый Лысый яр и вся ситуация в целом! Нервы себе я знатно пощекотала, теперь буду долго отходить.

– Могу я уже идти? – подал голос Бойко.

– Разумеется, – кивнул Падуану. – Только не пропадайте, вы понадобитесь нам завтра. – Охотник тут же заторопился сбежать. – И прихватите с собой госпожу Илейнс. Думаю, ей здесь уже больше нечего делать.

Бойко перевел взгляд на меня и ободряюще улыбнулся. Меня также радовала перспектива убраться отсюда подальше.

– Вы, госпожа медик, тоже не теряйтесь.

Да куда ж я денусь.

Ближе к ночи раздался стук в окно. Два подряд, третий через секунду, четвертый – через две.

Рэду явился.

Он ввалился в коридор, окутал меня холодом своих объятий и радостно произнес:

– Только освободился!

– Я поняла, – хмыкнула я. – Пошли, покормлю.

– Это мы завсегда рады, это мы с превеликим удовольствием.

По полу застучали каблуки его сапог и трость. Увы, без нее Рэду передвигаться не мог.

– Рассказывай, – потребовала я, как только Рэду утолил первый голод, – как все прошло?

Он вытер рот салфеткой и принялся рассказывать:

– Успешно я съездил. Как и договаривались с заказчиком, так все и прошло. Он все забрал.

– Все-все? – неверяще переспросила я.

– Да, – важно кивнул Рэду. Тут же улыбнулся так солнечно и радостно, что я чуть не зажмурилась. – И заплатил в полтора раза больше, так ему все понравилось.

Я натурально завизжала и бросилась на шею к Рэду.

– Здорово, здорово, здорово! – затараторила от избытка чувств. – До чего же я за тебя рада!

– А уж как я за себя рад, – хмыкнул он и чуть отодвинул меня.

Я одернула кофту и вернулась на свое место.

– Ну все, раз такого клиента отхватил, то дальше будет больше! Ты, главное, теперь не расслабляйся. Работай больше и все будет замечательно.

– Легко сказать, – хмыкнул Рэду.

– И не так уж и сложно сделать, – не сдавалась я. – Ты же занимаешься любимым делом. Это же твое! Да будь у меня лишние деньги, я бы обязательно купила бы ту замечательную тумбочку с резными дверцами. Или стул со спинкой. Ну натуральный трон! Вот представь, приходит ко мне посетитель, а я как царевна на троне восседаю. Каково, а? Сразу проникнутся, что со мной шутки плохи! Будут слушаться как миленькие.

Рэду посмеивался, сверкая улыбкой из-под рыжеватых усов.

– Раз тебе так нужен трон, то я сделаю, – заявил он.

– Не смей! – взвилась я. – Денег у меня нет, а просто так я не возьму.

– Мирка, я же от чистого сердца. Ты же столько для меня делаешь, я же…

– Я же, ты же, – передразнила я. – Вот как будут у меня деньги, тогда и обращусь. А сейчас делай, что есть. У тебя сколько уже заказов?

– Достаточно, – буркнул он.

– Вот и занимайся. А деньги у меня скоро появятся, не переживай.

– И откуда же? – поинтересовался Рэду.

– Да так… – туманно отозвалась я. – Работенка одна подвернулась.

– Я уж было подумал, ты с родителями помирилась.

– С мамой я и не ссорилась. А папины деньги брать не собираюсь – сама справляюсь.

– Да я вижу, как ты справляешься.

– Что, разве плохо? – удивилась я, озираясь по сторонам.

Дом мне выделили бесплатно, когда я сюда приехала. А вот на обстановку ушли все мои накопления за студенческое время, а это стипендия и мелкие подработки. И сейчас тут все выглядело вполне себе хорошо.

– Замечательно, – ответил Рэду. – Но разве это дело, девице жить одной? Одной все тянуть на себе?