Александр Строганов "Знаменосец"

– Нет, отчего же? Я к болоту уважительно отношусь. Пусть себе болото. Ничуть не хуже пустыни или тропиков. Я бы даже сказал, место загадочное и красивое. Хотя опасное…

– Что-то вы увлеклись. Кулик – болото: ассоциация примитивная, негоже вам.

– Вы первым упомянули болото.

– Не может быть.

– Я о болоте и не думал.

– Думали. Тотчас подумали, как только имя мое услышали… С виду человек неглупый, а погрузились в трясину. Негоже вам… Не утонуть бы. Что скажете?

– Что тут скажешь?

– Подкидыш я. На пеленке химическим карандашом было написано «Мальчик. Кулик». Как будто и так не понятно, что мальчик… Допускаю, что родители у меня были. Должны быть по идее… Кулик – фамилия, скорее всего. Не птица же? Хотя к птицам тянет невозможно… Я стараюсь детство не вспоминать. Почему – не спрашивайте… Все Куликом кличут. За редким исключением. И мне Кулик больше нравится… Зовите Куликом, и дело с концом… Или тем же Навуходоносором… Полюбили моего Навуходоносора?

– Не знаю.

– Так не бывает. Тут одно из двух – либо любишь, либо нет.

– Не люблю.

– Не поторопились?

– Если одно из двух – не люблю.

– Напрасно.

– Я его не знаю.

– Ну и ладно. Не расстраивайтесь. Еще не вечер… Ну что же? Поскольку, чует мое сердце, отвязаться от вас все равно не удастся, да мне и не очень хочется, ввиду того, что помощник мне не помешает, думаю, настало время открыться. Я тот самый знаменосец, о котором вас предуведомлял… Барабанная дробь!.. Что-то не читаю в ваших глазах удивления.

– Я сразу догадался. И я вас об этом спрашивал.

– Догадались или прежде слышали обо мне?.. Слышали, конечно. Иначе на черта я вам понадобился бы… Или не слышали?

– А что означает «знаменосец»? Как понять?

– Такой особенный субъект, некая сущность со знаменем на посту. Между Богом и людьми. Как видите, понятия «человек» намеренно избегаю, ибо сама идея нечеловеческая. Хотя исполнитель, изволите видеть, внешне от иных неотличим, порой подвержен глупости и слабости, болезням и печалям… Видите, как заговорил вдруг? Уверенность откуда ни возьмись! Ха-ха… Волнообразно все. Жизнь наша волнами проистекает: прилив, отлив, полнолуние… Ничего, со временем научитесь меня понимать… Служба знаменосца жертвенная, но почетная. Стяг не тяготит. Ношу с честью и радостью в сердце.

– Где же ваше знамя?

– Во мне самом.

– А какое знамя?

– Воскресенье.

– Как?

– Воскресенье.

– Есть такое знамя?

– Всем знаменам знамя. Многие стяги обветшали, мой же остается нетленным, ибо сокрыт от глаз. Все знают, но никто не видел. Знамя Божественного мира, на фоне которого всякая частная жизнь, и наши с вами жизни – растерянность, столпотворение и праздность… И жадность. Жадность – важно. Примета времени… Воскресенье, да… Большая ответственность, но и гордость нести такое знамя. Разделяете?

– Несомненно.

– Вот и славно… Сейчас говорю твердо, но, признаться, всю жизнь терзаем сомнениями, достоин ли… Те, кому дано, во мне знаменосца сразу узнают. И простые люди, и милиция. Вот и вы немедленно догадались… Видом своим, образом мысли выдаю себя невольно. Опасно, конечно. Но изменить ничего не могу… Трудно, конечно… Кроме того, всяк находит мою внешность знакомой. Вот вам при встрече личность моя знакомой не показалась?

– Показалась, – сказал я.

– А между тем вы видите меня первый раз в жизни. Можете не сомневаться: когда бы мы раньше встречались, я бы вас запомнил. У меня память превосходная. Помню даже то, чего и в помине не было. Точнее, было, но не со мной, и не в этой жизни. Беда и счастье одновременно… Видите ли, я долго спал. Жил во сне. Жил жарко. Пробуждался постепенно… Чем заслужил доверие? Ничем. Случайный выбор. Думаю так… Это хорошо, что так думаю. Если бы думал иначе, когда бы возгордился, спину выпрямил, кивер надел – все, конец!.. Случайный выбор… Пони – любопытная лошадка. Обожаю наблюдать, как детишки катаются. Но я рысаков предпочитаю. Орловских. У меня душа русская… Много непреднамеренного вокруг. Вычленить главное, не свернуть – вот задача. На кону и будущее, и прошлое, если угодно. Все может измениться в одночасье, и переменится однажды, смею вас уверить. Прошлое в том числе. Да вы, будучи соучастником, сами в том убедитесь. А вы теперь соучастник. Поздравляю!.. Пойдем пони любоваться. Пойдем, соучастник?.. Смешно: хотел сказать «подельник». На блатной манер. Мысль порой такие кульбиты совершает, только поспешай!.. Подельник – понедельник. Я – воскресенье, вы – понедельник. Похоже на то?

– Наверное.

– Того, что произойдет и уже происходит постичь невозможно. И не нужно пробовать. Я пытался. Невольно, по причине экзистенциального страха. И что же? Лет прибавилось, здоровье пошатнулось. Ничего боле.

– Вы, кажется, выпить предлагали?

– Выпьем. Обязательно выпьем. За знакомство и просто так.

Память

Кулик сказал:

– Именно исключительная память. Позволите продемонстрировать?

– Окажите любезность.

– Мао Цзэдун, Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Линь Бяо, Чжу Дэ, Чэнь Юнь, Дэн Сяопин, Кан Шэн, Ли Фучунь, Тао Чжу, Чэнь Бода, Дун Биу, Кэ Цинши, Ли Сяньянь, Ли Цзинцюань, Ло Жунхуань, Лю Бочен, Пын Джуай, Пын Чжень, Тан Чжэнлинь, Хэ Лун, Чэнь И, Е Цзяньинь, Не Жунчжень, Сюй Сяньцянь, Бо Ибо, Лу Диньи, Улань Фу, Чжан Вэньтянь, Се Фучжи, и Цзян Цин… Каково?

– Что это?

– Список. Политбюро китайской коммунистической партии.

– А зачем?

– Что значит зачем?! А как же?! Не сердитесь, но вы неприятно удивили меня этим вопросом.

Левитация

Кулик сказал:

– Я всякому времени рад. Ибо наблюдаю как бы сверху. Я уже вам намекал, что временами воспаряю. Пока мысленно, но это не имеет существенного значения. Главное, что воспаряю. Имею такой дар и привычку. Не всякому, согласитесь, дано. Да, но мне надобно воспарить физически. Как птице или планеру. Ибо когда воспарю физически, прилюдно, то есть на глазах у всех что-то важное произойдет. Что-то главное. Все переменится кардинальным образом. Человечество вздрогнет и одумается. Возможно… Увидит меня там, наверху, и одумается… Возможно… Можете мне не верить, так даже лучше для вас. Когда свершится – сюрприз, несказанная радость, восторг на грани помешательства и все такое… Не исключено… Вот вы спрашивали меня, когда же сутолока и дребезжание безвременья, наконец, закончится, когда же наступит целительный ренессанс? А вот я вам отвечаю: как только воспарю физически – в ту же минуту и наступит. Вероятно… То есть, я как бы уверен, но сомневаюсь… Но вида не подаю… Вот вы спрашиваете, как будет выглядеть этот новый ренессанс?

– Не помню, чтобы спрашивал о ренессансе, – вырвалось у меня.

Кулик сделал вид, что не услышал моих слов: учтивый человек попытался загладить мою бестактность.

– Кажется, о ренессансе разговора не было, – зачем-то настаивал я.

– Откуда вам знать, был такой разговор или не было? Или вы думаете, беседа – это тот набор слов, что мы произносим вслух?

– Нет, – соврал я, осознав, что бессмысленно упорствовал в стремлении разрушить занимающуюся дружбу.

– После того как это случится, вы себя не узнаете. Подойдете к зеркалу по привычке, а там совсем другой человек. Просветленный человек, чистый человек. И никто себя не узнает. Любой подойдет к зеркалу, а там другой. Можете мне не верить, но так будет. Это уже точно. Горючие солнечные лучи сделаются ласковыми. Бури и революции улягутся. Вернутся мертвые питомцы. Возвращения этого бояться не надо. Все устроится. Всем места хватит. Маленьким много места не требуется. Мы же маленькие. Если бы вы знали, до какой степени! Не хочу использовать уничижительные термины навроде лилипутов или карликов. Дети. Пусть будет «дети». Но, имейте в виду, дети – не обязательно милые создания. Дети всякие случаются. Об этом забывать не след… На самом деле у всякой скотины и пичуги прав больше. Прав и любви… Все в мире и согласии сольемся. Потому что неважно, где ты, в каких обстоятельствах, и какими неизлечимыми болезнями отягощен… Вообще, воспарение знаменосца – знак и веха. Не тяп-ляп. Надеюсь, здесь хотя бы возражать не станете?

– Ни в коем случае.

– Небытие. Понимаете?

– Понимаю.

– Врете, пытаетесь искупить вину, угодить хотя бы в малом. Но это ничего. Со временем проникнитесь. Еще вместе посмеемся, каким Фомой вы предстали первоначально.

– С удовольствием.

– Нет в этом никакого удовольствия. Облегчение? Возможно. А удовольствия нет… Возможно, сегодня и воспарю, если не помешают.

– Кто же может вам помешать?

– Душеприказчики, будь они неладны.

Душеприказчики

Кулик сказал:

– Вот вы интересовались, кто раздает рекомендации. Душеприказчики, кто же еще. Эти отдыха не ведают. Чем занимаются? Замышляют. Только и делают, что замышляют. Замышляют, рекомендуют, направляют, выворачивают наизнанку, если таково веление времени. Хотя время для них не имеет решающего значения. Они любому времени угодны. Константа… Физиономии у них точно мелом намазаны. У большинства. Такие физиономии, что самим не по себе… Правда, встречаются и румяные особи, крепыши. Беспокойные ноги, беспокойные кривые судьбы. Завсегда к пакостям готовы. Но души их неподвижны… В былые времена и горячие головы встречались. Теперь – редкость. Поостыли. В конструировании и возведении пакостей трезвый расчет требуется, выдержка и чувство такта… Все бы им обустраивать и повелевать. Властвовать надобно во что бы то ни стало… Власть – оглушительная страсть. Прожорлива и всеядна. Даже не знаю, с чем сравнить. Им и такая малость, как ваш покорный слуга годится. И такая малость, как вы сгодится. Мы для них игральные кости. Или сахарные кости… Нет, сахарные кости для собак. Собак же я бесконечно уважаю и понимаю… Вот, вспомнил друзей своих беззаветных и тут же сахарную кость ввернул. Обидел невольно. Так что вместо сахарных косточек в качестве примера используем что-нибудь совсем отвлеченное. Например, фаршированное яйцо. Мы уже о яйцах говорили. И вот вам новая ипостась: оно быстро проглатывается, в один присест. При желании, конечно. Хотя можно и маленькими кусочками. С наслаждением. Я, грешным делом, наслаждаться люблю… Душеприказчики, будь они неладны, нас вроде бы и знать не знают, но догадываются, кто мы и что мы. Они нас чуют и тоже побаиваются. Мы – их, а они – нас. Этакая кутерьма и абракадабра… Но проглотят однажды. Потом вспомните меня… Или не проглотят. Как повезет. Так что ухо востро, будьте любезны.

– Кто проглотит?

– Душеприказчики. Вы меня не слушали?

– Простите, на фаршированное яйцо отвлекся.

– Мы, душа нараспашку – взор в небеса для них первостепенные враги. Точнее – жертвы. Пища, одним словом.

– Душеприказчики, насколько я знаю – исполнители завещания?

– Так и есть.

– То есть они выполняют чье-то завещание?

– Разумеется.

– Стало быть, речь идет о некоем покойном распорядителе?

– Не обязательно о покойном. Мы не знаем, жив он или мертв.

– Кто он?

– Он или она. Или оно. О нем ничего не знаем. Можем только догадываться. Имеем дело исключительно с душеприказчиками. Еще с собачниками, гори они синим пламенем.

– Подразумевается вышеупомянутый лукавый? Сепия?

– Не знаю.

– Мировое зло?

– Зачем вам?

– Хочется понять, разобраться.

– Ничего вам не хочется. Выпить вам хочется поскорее, больше ничего… Думайте как хотите. А я задумываться не стану. Мне и без того головной боли хватает… Не надо ничего понимать. Иногда лучше оставаться в неведении. Безопаснее, знаете… Линейное мышление – наша беда и пропасть. Привыкли опираться. А ты без опоры попробуй. Без поводыря и трости… Мой вам совет: примите как данность. Вы же не настолько глупы, чтобы не верить в теорию больших чисел, закон парности, а также теорию заговора?

– Это – конечно, – сказал я, запутавшись окончательно. – Выходит, мы обречены?

– И сразу лапки кверху. А как же Давид? Разве его подвиг не пример нам?.. Не нужно ничего бояться. Ничего и никого. Я ведь нашу значимость первоначально умалил намеренно. Не из скромности, не подумайте – исключительно чтобы не расхолаживаться… Испуганных людишек много, конечно. Чему удивляться? Изволите видеть, война. На войне страх присутствует, кто бы что ни говорил. На войне, на охоте, на бойне… Все боятся. Всех боятся. Очень. Люди, звери, скотинка, все. Кто бы что ни говорил… Знавал я и так называемых героических рассказчиков. Дескать «страха не испытываю» или «страха не ведаю». Да вы их тоже встречали наверняка. Болтуны конопатые. Мне в большинстве конопатые попадались… И себя боимся. Только люди, заметьте, способны себя бояться. Люди или то, что от них осталось… Это я в сатирической манере ввернул. Хотя не сатирик, и сатиры не признаю. Уксус, он и есть уксус. Отдельным блюдом не подается… Пошутить легко, изящно – другое дело. Я шутить люблю и умею. Но нечасто. В этом деле перебор не приветствуется… Вот когда познакомитесь с душеприказчиками поближе, а вы, раз уж со мной связались, рано или поздно познакомитесь с ними поближе, обратите внимание – они в глаза стараются не смотреть. Избегают прямого контакта. За исключением вышеупомянутых горячих голов, разумеется. Но те – умалишенные или бесноватые. Их издалека можно узнать. Но их почти не осталось. Да я уж вам сказывал. Выгорели… Не поверите, но я их прощаю. Всех и каждого. Статус обязывает. Да и сердце прощать велит. Умение прощать – великий дар, согласитесь. И вы простите, если доведется.

– А как я их узнаю?

– Да вы как будто не в себе?

– Есть немного. Похмелье надвигается.

Смирение

Кулик сказал:

– Откуда во мне эти сумасбродные идеи? Почему, зачем? Однажды спросите меня. Спросите, спросите. И не спорьте. А не спросите, так себя будете мучить этой шарадой… Вроде бы ваш покорный слуга не сумасшедший. Так? Это я – о себе. Похож я на сумасшедшего, что скажете?

– Не похож.

– Не похож. Но с другой стороны, рассуждаете вы, думает и ведет себя калика сей как сумасшедший. Так?

– Нет, почему же? – возразил я.