Я тебя испорчу, Майор
Мария Абдулова
Он – майор Соловьёв. Взрослый, принципиальный и правильный до зубного скрежета.Она – Катенька Трофимова. Шальная императрица 24/7, стихийное бедствие и дочь его шефа в одном лице.Он считает, что им нужно держаться друг от друга подальше, а она придерживается противоположного мнения и твёрдо решает его испортить. А когда Катенька Трофимова что-то твёрдо решает, то можно даже не пытаться мешать ей идти к своей цели.Поэтому готовься, Майор, шальная императрица выходит на охоту за твоим холодным сердцем!
Мария Абдулова
Я тебя испорчу, Майор
Глава первая.
Катя.
У Кати не было серьёзных причин для злости, но она почему-то всё равно с самого утра кипела, как забытый на плите чайник. И то ли дело было в июльской нещадной жаре, то ли в неотвратимости прохождения практики на работе у любимого папеньки, то ли в том, что её новый синеглазый знакомый после совместных сумасшедших выходных так и не перезвонил, но настроение было полным ГЭ. Не спасала даже сладкая прохладная газировка и любимые песни, транслирующиеся по радио.
– Я ж его любила-а-а, а он меня не прости-и-ил(Слова из песни Софии Ротару – “Я же его любила”)… – старательно подпевала девушка, постукивая пальцами по рулю в такт мелодии.
Мужчина, проходящий мимо, недоумённо покосился в сторону её машины и, кажется, даже позволил себе несколько нелицеприятных слов о Катином музыкальном вкусе, но Маша, подошедшая в этот момент, одним своим фирменным взглядом дочери полковника полиции дала понять, что в его мнении никто не нуждался. Недооценённый критик, обиженно отвернувшись, продолжил свой путь дальше, а Баженова юркнула в салон автомобиля.
– Привет ценителям классики, – хихикнула девушка и, наклонившись, чмокнула подругу в щёку. – Давно ждёшь?
– Не очень. Пить хочешь?
Катя протянула Марии баночку с апельсиновой газировкой.
– Нет, спасибо.
Пожав плечами, Трофимова сделала ещё один глоток вкусного, но очень вредного напитка, и аккуратно выехала на проезжую часть. Движение на дорогах в центре их города-миллионника в девять часов утра всегда походило больше на улиточные бега, чем на полноценный транспортный поток, но сегодня даже они не подходили для сравнения. Машины стояли как вкопанные, солнце пекло, а из кондиционера дуло сухим, горячим воздухом. От полного разочарования днём, который ещё не успел толком начаться, спасала только Манюня. Бесстыже бодрая, выспавшаяся и довольная она невольно заставляла Катю держать спину прямо и улыбаться.
– Ка-а-атя, возьми телефон. Э-э-это он, э-э-это он звонит*(Слова из песни БиС – “Катя”) бум-бум, – пела подруга, пританцовывая на месте и хлопая в ладоши. – Ка-а-атя, возь… Ой, смотри, у тебя и, правда, телефон звонит.
Мельком взглянув на экран, Екатерина согласно кивнула, когда Баженова жестом предложила ответить за неё и включила громкую связь.
– Да, папуль, слушаю.
– Опаздываешь в первый же день?!
– Па…
– Катерина!
– Па, я честно выехала вовремя, но тут такая пробка, что просто пизд.. – девушка, вовремя опомнившись, резко замолчала и похлопала себя по губам. – Короче, папуль, мы едем, правда-правда. Я постараюсь сейчас свернуть во дворы и, если повезёт, то буду стоять у тебя на пороге через десять минут, а если нет…
– А если нет, то не видать тебе хорошей характеристики, дорогая моя, как собственных ушей, – отрезал командирским тоном генерал-полковник юстиции Сергей Иванович Трофимов, а по совместительству её любимый папочка.
– Ну, па-а-ап…
– Не ной.
– Хотя бы Маню пощади, а то она из-за меня же пострадает.
Мужчина тяжело вздохнул и Катя на мгновение почувствовала укол вины, но к её облегчению длилось это чувство недолго, потому что, догадавшись, что дочь разговаривает с ним на громкой связи, Сергей Иванович обратился напрямую к Баженовой.
– Машенька, привет. Пожалуйста, присмотри за этим ходячим несчастьем, которую ты называешь подругой, иначе она либо врежется в кого-нибудь, либо во дворах заблудится.
– Пап, вообще-то, я всё слышу! – возмутилась Трофимова.
– Здравствуйте, дядь Серёж. Можете не переживать, я за Катюшкой прослежу, – в один голос с ней сказала Маша и даже кивнула, будто собеседник мог её увидеть.
– Молодец. Если что, сразу звони мне, хорошо?
– Так точно.
– Вы оба, вообще, в курсе, что неприлично говорить о человеке в его же присутствии?! – насупившись, девушка угрюмо взглянула сначала на подругу, а после на экран смартфона. – Или вас это не волнует?
– Нас волнуешь ты, Катя, а не приличия.
– Ну спасибо, пап. Сразу на душе легче стало.
– Не за что. Жду тебя у себя на пороге через деся… нет, девять минут. Всё, дочь, отбой.
Мужчина отключился, а Катя со стоном откинулась на спинку сидения.
Нет, она обожала своего отца всей душой и была безгранично благодарна за то, что он, несмотря ни на что, смог вырастить её и подарить беззаботное прошлое, прекрасное настоящее и перспективное будущее, но порой его гиперопека доводила девушку до нервного тика. И ведь Трофимова знала, что проходить практику под боком у папы было, мягко говоря, не очень хорошей идеей. Причём прекрасно знала, а воспротивиться и сказать твёрдое «нет» его предложению, очень похожее на приказ, не смогла. А ей ещё одногруппники завидовали, мол, проходить практику у руководителя следственного управления следственного комитета области – это предел всех мечтаний. Посмотрела бы она на них сейчас, когда сама вселенная чувствовала её нежелание ехать в управу и устроила на пути огромную пробку, а озвученного папой времени становилось всё меньше и меньше.
– Так, ладно, – сказала сама себе Катя, крепче сжимая пальцы на руле. – Трофимова я или кто? Прорвёмся! И не в такой ж*пе бывали, да, Манюнь?
– Конечно, – с готовностью согласилась Маша. – Уголовно-процессуальное право пережили, а пробку-то тем более переживём.
– Вот-вот, поэтому держись крепче, Марусь, и всем недовольным показывай средний палец.
– Это я умею, – расхохоталась подруга. – Это я запросто.
Спустя пять минут, трёх демонстраций неприличного жеста и одного «сам козёл!» Катя смогла заехать во дворы, через которые до здания управления было рукой подать. В приемную руководителя они практически ввалились, тяжело дыша и с трудом передвигая ноги.
– Доброе утро, девочки, – с понимающей улыбкой поприветствовала их секретарь Сергея Ивановича. – Как я вижу, вас никто не предупредил, что у нас сломался лифт?
Промычав что-то утвердительное, Маша рухнула на один из стульев для посетителей и принялась обмахиваться собственной сумочкой. Катя же, скинув босоножки на каблуках, которые ещё утром казались ей очень удобными и комфортными, а теперь превратились в настоящее орудие пыток, оперлась руками о стол помощницы отца и прохрипела:
– Воды!
– Держи.
Спустя пару секунд, показавшихся Трофимовой вечностью, в её руках оказался бумажный стаканчик с прохладной водой из кулера. Постанывая от удовольствия, девушка осушила его в одно мгновение и благодарно кивнула, когда Агата предложила добавки.
– Спасибо!
– На здоровье, – хмыкнула секретарша и потянулась к телефону. – Сейчас я сообщу Сергею Ивановичу, что вы приш…
Внезапно дверь отцовского кабинета открылась и в проёме показался мужчина, от вида которого Катя замерла, широко открыв рот.
Её Синеглазый.
Её случайный проводник в мир похоти и разврата.
Её мистер "я-затрахаю-тебя-до-потери-сознания-а-потом-не-перезвоню" собственной светловолосой персоной.
Такой же высокий, широкоплечий и невыносимо притягательный даже в тёмно-синей форме, цвет которой девушке никогда особо не нравился, а с него напротив захотелось её снять в эту же секунду. Расстегнуть пуговицу за пуговицей, смотря ему прямо в глаза. Стянуть с плеч пиджак, повторить тот же манёвр с рубашкой и добраться, наконец, до кожи, чтобы вновь почувствовать её жар подушечками пальцев. И сделать это медленно, не торопясь, потому что в прошлый раз она этот момент к своему большому сожалению не успела прочувствовать как следует, так как спешила получить первый за тот вечер оргазм и, когда обрела способность соображать, он был уже полностью раздет и готов к продолжению веселья.
Вот только сейчас, кажется, ему весело не было. Сейчас, судя по взгляду, ему хотелось припереть Катю к стенке, но не для того, чтобы поучаствовать в её влажных фантазиях, а чтобы придушить. В другой ситуации она, может, и не стала этому особо противиться, а скорее сама бы подставила шею под сильные и умелые пальцы, но присутствие подруги, папы и его секретарши всё же удерживало девушку на месте.
– Дочь, Маша, вы уже здесь? – удивился Сергей Николаевич, вышедший в приёмную.
– Ну, ты же сам сказал, что ждёшь нас через десять минут у себя, – растянула губы в улыбке Трофимова и, вспомнив, что до сих пор стоит чёрте как, поспешно выпрямилась, выдвинув своё богатство третьего размера, которым её щедро одарила матушка-природа, вперёд, и контрольным выстрелом перебросила волосы за спину.
В строгой белой рубашке, вынимаемой из шкафа только ради экзаменов, сессий и прочих официальных мероприятий, красной обтягивающей юбке длиной до колена и дорогих итальянских туфлях она производила неизгладимое впечатление. Сосед, встретившийся ей сегодня с утра в лифте, это подтвердил немигающим взглядом, направленным туда, куда женатым мужчинам смотреть опасно для жизни. Поэтому девушка прекрасно знала, что делала и как выглядела со стороны. А уж если вспомнить как Синеглазому понравились её алые кружевные трусики, то юбка похожего цвета и округлые формы в ней точно не могли остаться не замеченными.
– Сергей Иванович, я пойду, – сказал мужчина её отцу и протянул ладонь. – У меня судебный процесс через полтора часа.
– Конечно, Саша, – отвлёкся на него Трофимов и пожал руку. – Если что, звони. Я на связи.
Синеглазый, кивнув на прощание, направился к выходу и, проходя мимо, взглянул на неё исподлобья. От того сколько эмоций, начиная с удивления и заканчивая немым предупреждением держать рот на замке об их совместном приключении, читалось в его глазах девушка улыбнулась ещё шире.
– Доброе утро, – вежливо проговорила Катя, чувствуя, как плохое настроение, благодаря этой совершенно неожиданной встрече, стремительно повысилось до отметки "шальная императрица в здании".
– Доброе, – тоном, которым скорее желают сброситься с крыши, чем здороваются, процедил сквозь зубы мужчина.
Но разве это могло её испугать или остановить? Скорее, наоборот, только подстегнуло к более решительным действиям, к которым Трофимова тут же приступила, не давая Синеглазому возможности вновь сбежать. Протянув руку, она прикоснулась к его правому плечу и медленно провела пальцами по месту, где её губы оставили красочный засос, что сейчас скрывался под темно-синей тканью и погонами.
– У вас тут, кажется, пушинка, – невинно взмахнув ресницами, заявила девушка.
Проследив за её движениями, он тяжело сглотнул и чуть наклонился вперёд, сокращая между ними расстояние. Внимательный взгляд сначала пробежался по Катиному лицу, после спустился на шею и, заглянув в ворот расстёгнутой на пару верхних пуговиц рубашки, вернулся обратно по тому же маршруту. Остановился только два раза – на пухлых губах, немного тронутых розовым блеском, и непослушных кудрявых локонах.
– Помнишь, как ты наматывал их на кулак, когда… – тихо, так, чтобы услышал только он, выдохнула Катя, легонько встряхнув волосами.
– Когда я тебя трахал? – продолжил за неё мужчина, вопросительно приподняв бровь.
– Я хотела сказать "когда мы предавались жаркому и необузданному сексу", но твоя версия мне тоже нравится.
От полыхнувшего огня в синих глазах напротив она задержала дыхание и мысленно перенеслась на десять дней назад.
Глава вторая.
Катя.
Десять дней назад…
В ту пятницу Катя себя не сдерживала. Подобной вредной привычки у неё и так отродясь не водилось, а после сдачи экзамена по уголовно-процессуальному праву на твёрдое "отл.", выведенное аккуратным почерком в зачётке одним из самых вредных, несговорчивых, но сильных преподавателей их университета, о каком-либо контроле и вовсе не могло идти речи.
Тимофей Петрович Харитонов, будучи человеком преклонного возраста, проработавшим всю жизнь в органах и обладающим колоссальным опытом и знаниями, своих студентов не щадил никогда и в этот день своим правилам не изменил. Ему было всё равно на удушающую жару, на то, что его экзамен был последним в летней сессии и на то, что студенты боялись его до дрожи в коленках. Не щадя никого и не обращая внимание на оценки по другим дисциплинам, он смотрел недовольным взглядом на молодое поколение из-под кустистых бровей и тасовал карточки с экзаменационными вопросами. Студенты же испуганно жались к спинкам стульев и старались лишний раз не двигаться, чтобы не привлечь внимание Тимофея Петровича и не оказаться тем, кому "повезёт" отвечать первым.
– Ну, чего сидим? Никто не хочет продемонстрировать мне свои знания? – строго поинтересовался Харитонов зычным голосом.
От массового падения в обморок группу спасла Маша. Смело вытянув руку, она твёрдо произнесла:
– Тимофей Петрович, я готова!
