Воин Бога
Надежда Смирнова
От ее гордого величественного вида захватывало дух. Высокая фигура была облачена в зеркальные доспехи, рельефно обтекающие ее стройное тело. Алое небо преисподней отражалось в их гладкой поверхности. Сильные руки сжимали двуручный меч, по лезвию которого, периодически вспыхивали языки пламени. За спиной были сложены шесть огромных крыльев. Из под белоснежных перьев вырывался огонь и охватывал вокруг нее пространство. В ее теле была заключена неимоверная мощь, готовая в любую секунду вырваться на свободу.Не было никаких сомнений – это был Серафим, Огненный Рыцарь, последний из самых яростных и непобедимых Воинов Бога. Она знает, для чего ее пробудили, и теперь не будет пощады тем, кто осмелился поднять оружие против Создателя.Земля встрепенулась, и мир захлестнуло всепожирающее пламя!
Надежда Смирнова
Воин Бога
Глава 1.
Я вышла из подъезда. Сырой пронизывающий ветер хлестнул по лицу, больно дернул за распущенные волосы. Я отступила под козырек крыши и натянула на голову капюшон. Двор был пуст и выглядел особенно жалким без яркой, сейчас уже пожухлой, листвы. Приятный терпковатый аромат щекотал ноздри, пахло грибами. Зябко передернув плечами, я подняла лицо вверх. Темное небо каменной плитой нависло над полуживым городом. Хочешь не хочешь, а на работу идти надо. Наклонив голову, чтобы мелкие капли не намочили лица и волос, побежала через дворы к остановке.
Мир, который сейчас меня окружал стал другим – он стал чужим. Разве в этом городе слышался детский смех, а из распахнутых окон звучали навязчивые песенки? Разве в этом городе по ночам ярко горели фонари, и люди не шарахались от любого шороха? Разве в этом городе над нами было мирное небо и безоблачное завтра? Да, все это было, но в прошлой жизни.
Сейчас передо мной стояли дома с выбитыми стеклами и опустевшими квартирами, за оконными рамами мелькали уставшие и затравленные лица, а воронки от разрывов снарядов уродливыми оспинами исковеркали внешность моего города.
Я резко остановилась у одной из таких ям. Черная плодородная земля была вывернута наружу. К горлу подкатил ком. Сколько вот таких ран на бедном теле планеты?! Занозы, царапины, открытые кровоточащие раны. Продрогшими пальцами я зачерпнула влажную землю и поднесла к лицу. Ей бы сейчас рожать жирные хлеба, а не накрывать похоронным покрывалом своих детей.
Я присела на корточки и обеими ладонями уперлась во влажную мягкую землю. Каждой клеточкой своего тела я ощутила ее дрожь. Земля стонала, земля рыдала. Я разжала пальцы, и мягкие рыхлые крупицы посыпались вниз.
Быстрым шагом я преодолела опустевшие дворики и выскочила на остановку. Здесь, на широком перекрестке, ничто кроме хрупкой конструкции не спасало от хлесткого ветра. Я спряталась за полупрозрачную стену, и пытаясь хоть как-то согреться, засунула руки в карманы, а голову втянула в уютный воротник свитера.
Автобус задерживался. В ожидании транспорта мой взгляд скользил по зданиям, стоящим на противоположной стороне. И вот он остановился на одной из многоэтажек. Ее жалкая фигура олицетворяла собой ту действительность, которая сейчас нас окружала.
После обстрела из гаубиц и минометов глазницы-окна были выбиты, а душа выжжена изнутри взорвавшимися снарядами. Черные языки пламени вылизали белую кирпичную плоть, оставляя на ней размусоленные пятна. Разбитые стекла бесполезно лежали на тротуаре, тревожно отражая мрачное небо.
Сегодня утро было тихое, но до сих пор в ушах слышались взрывы, какой-то скрежет, и крики людей. Особенно крики людей. Я до боли зажмурила глаза. Это началось мгновенно и неожиданно. Хотя, для мирного населения война всегда начинается неожиданно.
Сразу в нескольких областях прокатились волны протестов и митингов. В тот день я пришла на работу, а там уже все на ушах.
– Привет! Ты слышала, что творится в центральных регионах?! – девчонки бросились мне на встречу, перебивая друг друга, как неугомонные синички.
– И видела, и слышала. Вчера, тоже, новости смотрела.
– Как же так? Что за отношение к людям?! Не враги же, свои! На одной земле живем, один хлеб едим! Чего делить? Всем ведь хватит! – гомонел девчачий коллектив.
Война. Это всегда страшно. Когда она далеко, это один страх. Даже можно сказать, что не страх, а, скорее, сочувствие и сопереживание. Но… но когда война стучится в твой дом , это уже совсем другие чувства. Это уже и страхом то не назовешь, это настоящий животный ужас. И миллионы лет эволюции не искоренили наш главный инстинкт – выжить!!!
– Как ты думаешь, власти пойдут на компромисс? – спросил кто-то из девчонок.
– Конечно. Не волнуйтесь, все обязательно наладится.
И все, действительно, наладилось. Сначала с прилавков пропали продукты. Народ греб все, что только попадалось под руки: вода, еда, средства гигиены. Все сметалось с прилавков в считанные минуты.
После работы я зашла в ближайший супермаркет, купить чего-нибудь поесть, но кроме ошалевших сотрудников и пачки рассыпанного сахара ничего там уже и не осталось. В течении нескольких дней закрылись все опустевшие магазины. Продукты питания не поступали. Народ зароптал. И тут бабах!!! Города захлебнулись от взрывов. Военная техника заполнила собою улицы. Срочным образом был введен комендантский час. Люди в панике бежали. Бежали куду глаза глядят. Таможни были переполнены. Лагеря для беженцев росли как грибы.
Я вздрогнула и открыла глаза. Влажный ветер коснулся разгоряченного лица. Надо держать себя в руках. Я глубоко вдохнула и выдохнула. Стало легче. Надо срочно отвлечься от воспоминаний, и я посмотрела на людей стоящих рядом. Их было трое: пожилая пара и молодой человек.
Мужчина с женщиной о чем-то спорили, то приглушая свою речь, то снова переходя на крик. Пухленькая и невысокая росточком женщина вызывала симпатию. Ее же спутник, наоборот, был высок и худощав, с длинным носом и упрямым подбородком. Глядя на него уж точно не возникало никакой симпатии. Чего только стоил этот желчный высокомерный взгляд! Женщина лукаво улыбалась на его резкие замечания и легкомысленно отмахивалась рукой.
Третьим был молодой человек лет девятнадцати. Не могу объяснить почему, но сейчас все мое внимание обратилось к нему. Судя по телосложению и одежде – это был стопроцентный спортсмен. Видимо, он очень скурпулезно относился к своей и без того привлекательной внешности. Очень стильный и очень манерный Да, и вообще, всей своей фигурой он был похож на большую натренированную кошку. Одним словом – красивый самовлюбленный мальчик.
Вдруг я осознала, что бесцеремонно рассматриваю его. Немного смутившись я отвела глаза в сторону. Секунда… две… и мои глаза помимо воли вновь уставились на молодого человека. Да, он был красив, ухожен, и отлично сложен, но было в нем что-то еще, что-то такое, что не имело отношения к его внешности.
И тут я поняла в чем дело! На широких плечах молодого человека покоились чьи-то руки. От увиденного меня будто ударило током. Я посмотрела на пожилую пару, но они не видели того, что видела я.
Повеяло холодом. Нет! Это не то слово. Повеяло мертвым холодом, и пространство вокруг нас наполнилось шепотом. Молодой человек напрягся и попытался улыбнуться. Я замерла, не в состоянии улыбнуться в ответ. Смутившись, он перевел взгляд на многоэтажку. Едва различимая мелодия из его наушников переплеталась с шепотом чужих голосов и подхваченная ветром уносилась прочь.
Налетевший ветер сорвал с головы капюшон и разметал мои длинные пряди по лицу и плечам. Застегнув куртку под самый подбородок, я попыталась собрать волосы в хвост, но ветру этого показалось мало. Он продолжал дергать меня за челку, так низко нависшую над глазами.
Я зажмурилась, и в туже секунду чужое холодное дыхание коснулось моего виска.
– Ты скоро проснешься… Откроешь свои невероятные глаза цвета горячего шоколада, и увидишь этот мир совсем иным.
Нет! Это были слова самого родного для меня человека, но произносили их чужие губы!
Я дернулась как от пощечины и подалась назад.
Откуда это существо знает то, что спрятано глубоко в сердце?
Мои глаза были цвета горячего шоколада. Так говорил мой папа. Он всегда сравнивал мою внешность с чем-то вкусным. Говорил, что губы у меня как барбариски, глаза как горячий шоколад, а щечки как спелые румяные яблоки. Да, и волосы. Это была его главная гордость: длинные, густые, цвета спелой пшеницы. Он зачерпывал их большой ладонью, как зачерпывают вызревшее золотое зерно, и подносил к лицу.
– Какие они у тебя прекрасные и пахнут хлебушком, – его теплые родные губы касались моей макушки.
Он всегда говорил , что я для него пахну конфетами. Говорил… Больше не говорит… Скучаю по его сравнениям, по его большим шершавым рукам, пропахшимся соляркой, по его мягкому голосу, так похожему на растопленный мед. Может, оно и лучше , что отец ушел. Он хоть не видел того, что здесь недавно творилось. Он ушел зная, что все хорошо.
Но с тех пор все изменилось, особенно изменилась я. Иногда мне кажется, что я медленно схожу с ума. Я вижу странные силуэты, слышу чужие голоса, Мне становится страшно, как стало бы страшно любому нормальному человеку. Я постоянно слышу какой-то необъяснимый шорох, как будто нечто спускается с небес и ходит среди людей.
Я млею от страха, и мне не с кем разделить этот ужас и сомнения.
Мне так захотелось заплакать, аж защипало в глазах. Где этот чертов автобус?! Парень удивленно покосился на меня. Ну, и пусть косится! Эта депрессия накрыла и все. Руки опустились, никаких планов, жизнь остановилась. Иногда мне кажется, что я стала роботом.
От нахлынувших воспоминаний стало трудно дышать.
– Девушка, вам плохо?
Голос доносился откуда-то издалека, из сегодня. Я осмотрелась, не понимая как здесь оказалась. Спрашивала женщина, стоявшая со мной на остановке. Она подошла поближе и легонько коснулась моего плеча.
– Не волнуйтесь, все в порядке.
– А то вы так резко побледнели.
– Погода влияет, наверное, давление упало. Ничего страшного, сейчас пройдет, – попыталась я ее успокоить.
– Хорошо.
Она отошла к мужу, поглядывающего на меня с какой-то странной злостью. Я покосилась на парня, он смотрел в упор. Неосознанно я коснулась мочки уха, всегда так делаю, когда чувствую себя неловко в обществе чужих людей.
Мой взгляд помимо воли метнулся к его плечам. Темная тень практически полностью обволокла его фигуру. Черными извивающимися змеями она перетянула его руки и ноги и жадной удавкой стянула беззащитную шею.
Я растерянно обернулась к пожилой паре. Но они вели себя так, как будто ничего не происходит. Если честно, мне стало жутко. Мурашки побежали по спине. Непроизвольно я сделала шаг назад. Молодой человек удивленно приподнял бровь. Его губы насмешливо дрогнули. Захотелось крикнуть ему в лицо: " Не смотри так на меня!!!". Он шагнул мне навстречу и …упал!!! Просто упал навзничь лицом в асфальт. Я подпрыгнула. Жалобно звякнули наушники. Женщина с мужчиной бросились к парню на помощь.
Да, я, действительно, схожу с ума если вижу такое! Все исчезло. Мир сжался до размеров коридора, и уже при выходе из него лежит тело. Красивое лицо обращено к небу, а беспомощно раскинутые в сторону руки, пытаются сжаться в кулаки. Он уперся локтями в асфальт, приподнялся, и посмотрел в мою сторону. Этот взгляд я буду помнить всегда! Я закричала. Громко, истошно, как до этого еще никогда не кричала.
– Ты чего кричишь?! Вызывай "скорую"!!! – командует резко женщина, тем самым вырывая меня из галлюцинации.
– Да…да…да…"скорую",– повторяю я как полоумная, беспорядочно набирая кнопки телефона.
– Ты меня слышишь??? Я тебе говорю, "скорую" вызывай!!! Парню плохо! Слышишь?!
Мужчина расстегнул парню куртку, пытаясь привести его в чувство. Они суетятся возле молодого человека, но не понимают, что в их помощи уже нет необходимости. Спасать больше некого. Перед ними сейчас лежал уже не человек, лежало просто тело.
Сначала исчез окружающий меня город: постройки, машины, деревья, люди. Два перепуганных голоса, мужской и женский, звучали все тише и тише, как будто кто-то невидимой рукой прикручивал радио. И вот я одиноко стою посреди огромного пустыря и растерянно оглядываюсь по сторонам. Что происходит?! Всюду разливается серая дымка: вязкая, неповоротливая, липкая. Она касается моих волос и лица и жирными пятнами оседает на одежду.
Они появились из ниоткуда, просто вышли из тумана. Три незнакомца в странных одеждах. Втроем они склонились над молодым человеком. Я молча стояла в стороне как одинокое дерево, и не заметить меня было очень сложно. Но они не заметили. Ни один взгляд не был брошен в мою сторону, и потому, теперь я могла спокойно и беспрепятственно рассматривать их, что, в принципе, и сделала.
Высокие, идеально сложенные фигуры были облачены в странные зеркальные доспехи, излучающие нереально белое свечение. Мой взгляд скользнул по их спинам, по огромным сложенным крыльям. Я застыла, до сих пор не веря своим глазам. Свечение исходившее от тел незнакомцев усилилось, и даже отсюда, с расстоянии в несколько метров, можно было рассмотреть каждое перышко в отдельности.
Непроизвольно я шагнула к ним навстречу. Тот, который преклонил колено, неожиданно повернул голову в мою сторону. Я обомлела. Взгляд ярко-синих глаз пронзил меня насквозь, я даже почувствовала как он проходит сквозь меня раскаленным лезвием. Я сжалась и закричала от боли.
– Ты нас видишь?
Прозвучал в голове его голос. Именно в голове, потому что ни один мускул не дрогнул на его идеальном лице.
– Да, вижу.
Я попыталась ответить, но губы отказывались слушаться. Все мышцы на лице напряглись, как будто я была в маске. Не знаю, понял ли он меня. Наверное, понял, потому что он удивленно приподнял бровь и повернулся к своим спутникам. Второй и третий были точными копиями первого. Их глаза тоже прошлись по моему телу.
– Но ты не должна видеть нас. Мы не за тобой.
– Я знаю, вы за ним, – с этими словами я указала пальцем на юношу.
От моего ответа на их лицах появилось подобие удивления.
– Вы ангелы? – сорвалось с губ помимо воли.
Они переглянулись, но ничего не ответили.
– Почему я вас вижу?
Молчание.
– Вы заберете его к Богу? – вновь спросила я, сделав шаг к ним навстречу.
Молчание.
– Все, что я сейчас вижу, это реально?
О чем вообще можно говорить оказавшись в такой ситуации, случайно коснувшись чего-то нереального, потустороннего? Осознание собственной ничтожности перед такими силами придавило к асфальту. Еле передвигая отяжелевшими ногами я подошла к ним, практически, вплотную. Странно, но их кожа была такой белоснежной, такой прозрачной, что под ней не было видно ни одного кровеносного сосуда. Они были как будто вылеплены из неземного материала.
– Ты что себе позволяешь, смертная?! – возмутился один из них.
А я и не знала что ему ответить. Что я себе позволяю? Страх, удивление, восхищение, любопытство. Да, все те эмоции, которые накрыли бы любого человека, оказавшегося на моем месте. Его взгляд больно сжал мое сердце. Выдох готов был сорваться, и застыл на губах. Тело горело огнем… и не горело. Было ужасно больно… и не было больно. Наши взгляды встретились. Невидимые пальцы сомкнулись сильнее. Я громко выдохнула, как от сильного удара.
– Нам пора, – вставая с колена сказал третий, даже не обратив на меня внимания.
Невидимая рука отпустила трепыхающееся сердце, боль ушла. Юноша стоял между ними и удивленно смотрел на свое лежащее тело.
– Это я? – прошептал он.
И снова молчание.
Четыре мужские фигуры были готовы отправиться в путь. Высокий спортсмен находясь в окружении крылатых казался хрупким и невысоким, хотя, на самом деле, был довольно таки крепким юношей. Мой взгляд скользил по их мощным крыльям. Необъяснимая тоска о чем-то давно утерянном наполнила мою душу. Захотелось провести по крыльям не только взглядом, но и пальцами. Неуловимое воспоминание о чем-то важном мелькнуло подобно вспышке и унеслось прочь.
Налетел ветер сильный и беспощадный. Если бы сейчас в городе остались дома, то их сорванные крыши уже носило бы по улицам, а деревья ломало и швыряло на проезжую часть. Страшный был ветер, и человек для него был равен пушинки. Он подхватил меня и отбросил назад, больно ударив об асфальт. В голове жутко гудело, и носом сразу пошла кровь. Может, конечно, мне показалось, но что-то темное шипя и булькая быстро пронеслось мимо. Постанывая от боли, я приподнялась на локтях. Нет, не показалось.
Ангелы, как хорошо натренированные телохранители заслонили собой юношу. Мгновенно в крепких руках оказались огромные двуручные мечи. Ахнув, я так и осталась сидеть, не в состоянии даже пошевелиться. Навстречу им двинулась темная туча. Несколько секунд она как торнадо крутилась на одном месте, и вдруг, в одно мгновение, рассеялась.
