Отчет следователя
Марк Строганов
К простому следователю приводят женщину, которая выстрелила в заместителя губернатора, ранив его. Она не собирается делиться мотивом своего поступка, и следователь пытается выяснить причину попытки убийства. В ходе следствия выясняется, что у задержанной был с заместителем губернатора роман до тех пор, пока он не подставил ее под коррупционное преступление, присвоив в собственность здание, построенное для приюта на деньги из бюджета.Однако, теперь заместитель губернатора вместо того, чтобы просить посадить несостоявшуюся убийцу на самый долгий срок – просит освободить ее. Следователю остается понять, как связаны коррупционное преступление, роман и покушение на убийство. И кто она – неудачливая преступница, которую он взял под опеку, отчаявшаяся женщина или расчетливая стерва, которая специально соблазняет его и использует в собственных целях, чтобы избежать наказания.
Марк Строганов
Отчет следователя
Когда в районном отделе полиции стрелки подбираются к шести утра, а кофе не помогает против дремы, искренне веришь, что смена закончится через пару часов, и ничего уже не случится.
Обманчивое чувство, в который раз убеждаюсь. Этакое подло-обманчивое. Сегодня едва я налил крайнюю за эти сутки, как я полагал, кружку кофе, как раздался звонок служебного телефона и на том конце – голос уставшего дежурного патрульно-постовой службы сообщил:
– Ростислав Сергеич, у нас тут задержанная, сейчас доставим.
Я тихо выругался. Ну вот – конец смены называется. Я надеялся свернуть дежурство на час раньше, отправиться домой и отоспаться после вчерашнего усиления, а придется возиться с очередной пьяноватой проституткой или наркошей с кульком кокаина в трусах. Чтобы лучше оценить перспективу, я уточнил:
– Наркота или наезд?
Ответ оказался неожиданным:
– Нет, Рост, покушение на убийство.
– Твою мать! – я залпом осушил кружку с горячим кофе. Более серьезное преступление означало, что протокол займет больше времени, – что потерпевший?
– На «скорой» увезли в больницу, без сознания, огнестрел в грудь, хотя вроде очухается, ну так врачи говорят. И прикинь, кто потерпевший? Заместитель губернатора.
– Черт! – это предполагало, что дело возьмут на особый контроль, и сулило знатный геморрой.
А дежурный загадочно продолжил:
– Это ты еще всего не знаешь… приедем – обалдеешь.
Так, что еще там стряслось? В целом убийства и покушения все примерно одинаковы – напились или ширнулись приятели или сожители, поругались, начали махать друг на друга ножиками или сковородками. Попытка убийства зама главы города – это неординарно, но бывает. Что меня должно было удивить?
Ответ на этот вопрос я получил через пятнадцать минут, когда в кабинет ко мне вошли двое моих ребят, и один из них втолкнул задержанную – вот при виде нее-то я и «обалдел», и не один я – это было заметно по тому, как на нее поглядывали дежурные. Да и было с чего изумиться – задержанная вовсе не походила на тех, с кем мне прежде приходилось иметь дело.
Прежде всего – это была самая красивая женщина, что мне приходилось видеть – за все мои сорок лет. И она не походила тех моделек-красоток, что мелькают в телевизоре, красота ее была более вдумчивая, оригинальная, нестандартная. Прямо на меня глянули удлиненные, свинцово-серые глаза с пушистыми ресницами. На полудетском лице с мягкими чертами, высоким лбом, чуть вздернутым маленьким носом и безукоризненно-нежной, белой кожей они смотрели прямо в грудную клетку, проникая в сердце. Длинные янтарно-медного цвета мягкие локоны падали почти до талии, отбрасывая на гибкую шею теплый отсвет. И взгляд – спокойный, уверенный, дерзкий. Она показалась опасной, несмотря на то, что была в наручниках – видимо для порядка, потому что не сопротивлялась, да еще и выглядела хрупкой и маленькой, даже на высоких каблуках она едва достанет мне до плеча, если я встану.
Ни на проститутку, ни на наркоманку не походила, это я отметил сразу. Да и одета в дорогую кожаную куртку-косуху и порванные на коленях модные джинсы. И почти без косметики, может только, чуть глаза подкрашены. Лет ей на вид двадцать-пять тридцать – и покушение на убийство? Балованная мажорка – дочка богатого дельца? Может, но тоже едва ли: мне в глаза она смотрела уверенно, в истерику пока не впала, что бывает с абсолютным большинством задержанных, и уж тем более женщин…
Прекратив гадать, я сказал:
– Садитесь. Меня зовут Ростислав Сергеевич, я следователь. А вас?
Она прошла несколько шагов к моему столу, двигаясь грациозно и бесшумно, словно дикая кошка, отодвинула стул, немного неловко сделав это со скованными руками, и села.
– Расскажете сами, как все было? – предложил я, отчего-то чувствуя волнение. Она мирно и равнодушно ответила:
– Нет.
Да уж, хорошее начало. Я кивнул ребятам на дверь, и когда они вышли, пролистал протокол задержания, вынул из шкафа чистый лист и ручку:
– И все-таки, для порядка, давайте я вас опрошу. Я буду задавать вопросы, а вы постарайтесь отвечать, – я говорил нарочито медленно и мягко – как обычно беседовал с задержанными, считая, что они в стрессе от привода могут легко сорваться и что-нибудь натворить. – Назовите ваше имя, фамилию, отчество.
Она молчала несколько секунд (я, как законченный кретин, смотрел все это время на ее губы – нежно-розовые, не слишком полные и красиво-изогнутые, нижняя чуть припухла и искусана), но потом вдруг назвалась:
– Серебрякова Софья Станиславовна.
Красивое имя, и шло ей, мелькнуло у меня. И по протоколу ей тридцать лет, а выглядит на двадцать с небольшим. Вслух я продолжил столь же мирно, не повышая голоса – по моим наблюдениям такой доверительный тон развязывал языки лучше всего:
– Из протокола задержания следует, что сегодня в пять тридцать пять вы встретились на улице с Олегом Викторовичем Самохиным, и выстрелили ему в грудь из пистолета «Беретта» модификации «Девяносто восемь». Все верно?
Она коротко кивнула.
– Зачем вы это сделали?
– Это мое дело. На этот счет я показаний давать не стану. Оформляйте постановление о возбуждении уголовного дела, как положено.
– Вы неплохо знакомы с процессуальными действиями, – заметил я. – согласно изъятому у вас удостоверению, вы по должности – заместитель начальника управления градостроительства по городу и области, это тоже верно?
– Да.
М-да, сегодня мало потерпевшего зама губернатора, еще преступницей оказалась федеральная чиновница.
– И вы и заместитель губернатора были знакомы ранее – вы же почти из одной структуры?
Тут она впервые проявила эмоциональный интерес к беседе:
– Не из одной, он – на уровне города, я – на федеральном уровне, – она чуть приоткрыла губы, прикусив нижнюю белыми зубками, словно ощетинившийся котенок.
– Так знакомы-то были с ним? – я чувствовал, что теряю терпение, что мне было несвойственно. Может, оттого, что это ее прикусывание губ было таким пленительным…
– Да.
– Он – ваш люб…. – слово «любовник» показалось мне грубым по отношению к ней, и я в последний момент заменил его более мягким, – возлюбленный?
Она засмеялась тихим смехом, потянула рукой застежку-молнию куртки. Несмотря на то, что рубашка у нее была застегнута почти до горла, при виде очертаний ее высокой груди, размера второго-третьего, у меня легкая дрожь пробежала по позвоночнику. И стало неприятно, когда она сообщила:
– В некотором роде.
– Значит, убить хотели из ревности?
– Мои мотивы – это мое дело.
Я ощутил поднимающуюся злую усталость и чуть повысил голос, не заметив, что перешел на официальный язык:
– Нет, не ваше! Мне нужно знать, как квалифицировать ваше деяние, а для этого…
Я не успел завершить мысль, как она перебила меня:
– По статье двести семьдесят семь Уголовного кодекса Российской Федерации – покушение на государственного или общественного деятеля, связанное с его должностными или общественными обязанностями.
Я едва не упал со стула от неожиданности: мало того, что она знала процессуальный порядок, так еще и статью назвала, и не испугалась слова «квалификация».
– Вы имеете отношение к правоохранительным органам?
Она отрицательно качнула головой, отчего яркие локоны метнулись по плечу, заставив меня представить, какие они мягкие на ощупь:
– Нет, но мое первое образование – по специальности уголовное право.
Я постарался свести наш разговор в шутку:
– В таком случае, с вами будет нелегко, всегда трудно с теми, кто знает законы. Так, почему вы решили убить зама губернатора? За что? На улице, при его водителе и секретаре, вы и скрыться не надеялись, зная, что сидеть вам года четыре минимум. Благодарение богу, что мужик жив остался.
Она снова безразлично повела красиво развернутыми плечами, я продолжал:
– Да каков бы ни был человек, разве заслуживает он смерти? Жизнь-то свыше дана. И, кроме того – разве ваша собственная судьба вас не волнует? Что он вам сделал, Софья Станиславовна, что вам наплевать на собственную судьбу?
Она молчала. Нет, так разговорить ее не получится, и временно я сдался, и поднялся со стула:
– Ладно. Запишем ваши показания, оформим постановление о возбуждении уголовного дела, и далее – мера пресечения…
– Можно вас попросить, Ростислав Сергеевич? – снова перебила она. Я удивился тому, что она запомнила мое имя и сказал:
– Можно.
Она написала ручкой на листе несколько цифр:
– Позвоните по этому номеру и объясните ситуацию человеку, который возьмет трубку.
– Хорошо, – я сказал это, понимая, что для другого, я бы этого не сделал, – это ваш адвокат или родственник?
– Нет, это мой коллега, он встретит моего сына в аэропорту, когда он прилетит через две недели из английской школы. По всей видимости, я не буду иметь возможности сделать это сама.
Я мрачно шлепнулся обратно на стул – час от часу все хуже.
– У вас ребенок, а вы, вместо того чтобы заниматься им, занимаетесь отстрелом представителей власти? И что, за ним присмотреть некому? Ваш муж или родители не могут его встретить?
– У меня никогда не было ни мужа, ни родителей.
Мне стало вдруг безумно жаль ее, хотя к жалости ни ее манеры, ни поведение ее не располагало. Злясь на себя, я бросил:
– Так вы теперь хотите, чтобы и у вашего ребенка матери не было?
Она опустила взгляд, впервые избегая смотреть на меня. Так, надо мне взять себя в руки, не то я черт знает что наговорю.
– Ладно, простите. Сколько лет ребенку? Семь-восемь?
– Девять.
– Ясно. Поскольку у вас малолетний сын, а на зама губернатора еще раз вы напасть не будете иметь возможности, сделаю вам подписку о невыезде, – я вынул из ящика стола бланк, когда поднял голову, серые глаза смотрели на меня с удивлением:
– Вы серьезно?
– Я никогда не шучу с мерами пресечения, – сухо ответил я ей. – Дадите письменное обязательство, в котором обязуетесь не покидать город и не менять место проживания. Живете там же, где и прописаны? Тем лучше. По вызову будете являться ко мне и оперативным сотрудникам – для проведения следственных действий, и в суд. Это понятно?
– Да.
– И еще одно. Если потерпевший вдруг умрет – мне, вероятно, придется изменить меру пресечения. Вы окажетесь в СИЗО. Так что, упаси вас бог попытаться навредить ему.
Она внимательно смотрела на меня, склонив голову на бок:
– Я думаю, мне это больше не понадобится.
Почему-то мне показалось, что за этими словами стоит не столько страх оказаться в следственном изоляторе, сколько и что-то иное. Интересно, что именно?
– И по итогу вам придется объяснять, по какой причине вы напали на заместителя главы города, так что начинайте писать связную речь.
В серых глазах мелькнула насмешка, интересно, что смешного я сказал? Чтобы скрыть собственную обескураженность, я выудил из ящика стола ключи от наручников, приблизился к ней, и склонившись над ней, разомкнул браслеты. Кому другому я велел бы встать и вытянуть руки. Черт, этого только не хватало… Тем более, что кожа у нее оказалась гладкой и горячей, а на тонких запястьях остались бордовые следы, при виде которых у меня почему-то перехватило дыхание. Чтобы сказать что-то, я сказал:
