– А может она, к примеру, не дать отправить человека на фронт?
– Разве страшно умереть за императора?
– Страшно умереть бесполезно. Мне кажется, я мог бы пригодится где-то в другом месте. Но этого места не знаю.
– Сотрудникам секретных обществ мобилизация не грозит,? назидательным тоном произнёс новичёк,? Они и так на государственной службе.
– Хорошо им. А мы страдаем от недоедания и онанизма,? не выдержал Кимитакэ.
– Когда девушки так далеко,? спокойно произнёс Юкио,? а живёшь на редьке и бататовой каше и даже стипендии не положено, остаются два варианта ? онанизм и импотенция. И между вариантами даже выбирать не приходится ? с тобой происходит либо одно, либо другое. Так что тут стыдиться не надо. Надо радоваться, что с тобой первое, а не второе.
– Если ты так хорошо разбираешься в онанизме, то может подскажешь, как попасть в эту секретную Хризантему?? осведомился Кимитакэ.
Он не был уверен, узнаёт сейчас тайну или разоблачает ложь. Но и то и то казалось чертовски интересным.
– Попасть в число агентов Стальной Хризантемы очень просто,? беспечно заметил Юкио,? Туда принимают только людей со сверхъестественными умениями. Если такой проявляет себя ? то рано или поздно оказывается там на службе.
– Да, требования высокие. А у тебя есть такие такие умения?? внезапно спросил Кимитакэ.
– Я занимался разными ремёслами,? отозвался Юкио,? Но лучше всего у меня получается убивать.
***
У Кимитакэ были и другие вопросы, но они уже подошли к общежитию. Прямоугольное здание, изрядно опустевшее, почему-то производило теперь зловещее впечатлениею.
Кимитакэ показал первую же свободную комнату. Юкио немедленно заявил, что в решительный для страны час на европейской кровати спать не будет.
Пришлось поискать комнату пропроще, где не было ничего кроме низкого столика. Юкио немедленно пристроил свои чемоданы у двери и принялся вытаскивать футон из шкафчика внутри стены.
Кимитакэ наконец-то мог рассмотреть его получше и молча. Да, новичок был очень красив ? и даже если обрезать волосы и обтрепать униформу. Тонкий и на первый взгляд не особенно сильный, он делал всё изящно, без единого лишнего движения.
Другое дело, что красота эта была не мужская и для военного времени не актуальна ? такой противоестественной привлекательностью молва наделяет лис-оборотней. Во время войны воспевалась красота другого рода ? крепкие спортивные парни, способные переносить любые невзгоды на своих мускулистых плечах.
Тем временем Юкио расстелил футон на полу, потыкал его и поморщился. Футон был влажный и смердел сыростью..
– Здесь у вас не постель, а болото, как я погляжу,? констатировал Юкио,? С этим можно хоть что-нибудь сделать?
Кимитакэ не смог удержаться.
– Можно стихи сложить,? предложил он,? Например, такие: заболочена кровать, только некуда бежать.
– Стихи хорошие,? согласился Юкио,? Но не думаю, что они высушат мой футон. Или у вас дирекция принимает жалобы только в стихах?
– Она их вообще не принимает.
– Почему? Разве тут не лучшие ученики нашего государства?
– Наши ученики должны гордиться тем, что учатся в лучшей школе нашего государства. Какой бы эта школа не была.
– Всё равно, жить в этом болоте я не буду. Ни в стихах, ни в прозе.
– И где же ты собираешься жить?
– Для начала ? у тебя дома,? заявил Юкио. Пинками он загнал футон обратно в угол, а потом опять взялся за чемоданы ? один кубический, другой обычный.
Кими уже хотел задать вопрос, естественный в таком положении, но тут где-то за затылком послышалось.
– КИМИТАКЭ-СЭМПАЙ! КТО-НИБУДЬ, ПОЗОВИТЕ КИМИТАКЭ-СЭМПАЯ! Я ЗНАЮ, ОН У ВАС ТУТ ОДИН!
Голос был девичий и пугающе знакомый. Кимитакэ отлично помнил, где его слышал.
Он бросился к окну ? так и есть. Возле прутьев забора стояла уже знакомая девочка с чёрной книжечкой и голосила так, что было слышно, наверное, даже на далёком Хоккайдо.
Кимитакэ поспешил к ней.
Появление девочки возле школы не вызвало особого скандала. Когда женская гимназия располагается за стеной, это всегда искушает и кто-нибудь обязательно перелезет, упадёт с той стороны, сломает ногу и будет под смех девочек звать на помощь.
А когда до женского корпуса несколько кварталов ? к этому быстро привыкают. Нет, значит нет.
– Ёко-семпай, опять ты скандал устроила!? сказал он.
– Я ? как обычно.
– Тут у нас в школе новенький появился. Очень симпатичный, если тебе это важно. Я думаю, тебе нужно с ним познакомиться.
– Будет интересно!
– Но сперва признавайся ? с чем пришла?
Вместо ответа девочка протянула сквозь решётку тот самый блокнот, что он не смог сжечь вчера.
Кимитакэ принял блокнот, ничего не понимая.
Ёко усмехнулась, разглядев его замешательство.
И тогда Кимитакэ понял, что должен ответить достойно.
– Скажи,? внезапно заговорил он,? а что у тебя в чёрной книжечке, которой ты постоянно в руках крутишь?
Ёко смутилась, отчаянно стараясь не подавать вида.
– Там моя коллекция,? прощебетала она.
– Ты туда бабочек наклеиваешь?
– Нет. Я собираю страхи.
– Что?
– Страхи. Но сейчас не время. Я вас потом познакомлю.
И упорхнула.
Кимитакэ невольно принялся рассматривать знакомый блокнот. За день в руках девочки блокнот успел стать чужим.
Юноша открыл его, увидел лист знакомых кружков, потом целый лист “вредителей”. Рассматривать их было на удивление интересно.
Наконец, он пролистал блокнот до конца. И внезапно обнаружил, что за время пребывания у Ёко-семпай тот изменился.
На тыльной стороне форзаца, сразу после последней страницы, было написано округлым девичьим почерком ? очень симпатичным, пусть и недостаточно однообразным, чтобы считаться каллиграфией:
Сегодня, в 18:00, на трамвайной станции Вакамацу-Кавада.
Кимитакэ хмыкнул.
Это что, приглашение на свидание?
Скорее всего ? нет.
