Пусть Юля всё ещё самостоятельно стояла на ногах, но с таким взглядом это точно продлится недолго.
– Пойдём, а? – потянула я за собой подругу, и она пошла. Послушно. Как маленькая.
Теперь толпа мне не мешала. Я её просто не замечала, пробивая себе путь подобно ледоколу, таща на буксире податливую Юльку.
Лишь на улице я осмелилась снова взглянуть на подругу. Она всё так же смотрела перед собой, но теперь иначе: серьёзно, по-взрослому. Будто сразу лет на десять повзрослела. Именно так мама Надя смотрела на нас, думая, что мы этого не видим. Всё чаще я замечала у Юли такой же взгляд, но никак не думала увидеть его именно сегодня.
– Юль, расскажешь?
Она часто заморгала, словно очнувшись от гипнотического сна, потом бросила на меня быстрый виноватый взгляд и попыталась улыбнуться.
– Как думаешь, нам удастся поймать такси?
– В это время? Конечно! Все таксисты города сейчас здесь.
– Думаешь?
– Уверена. Постоим, подождём, когда подъедет следующее, и попросим отвезти нас на Рабочку.
– Как думаешь, сколько это будет стоить?
– Сколько бы ни стоило. Ехать всё равно надо.
– Надо, – согласилась Юлька и в поисках такси начала преувеличенно активно крутить по сторонам головой.
Никогда я не торопила события. Юля сама мне всё рассказывала, когда приходило время. До разговора по душам ей всегда необходимо было созреть. Какие-то темы висели между нами неделями, иные – месяцами, и лишь одна годами – та, чьё время ещё не пришло, и я надеялась, что не придёт никогда.
И всё же тогда мне показалось, что момент настал. И всё же, чутьё меня подвело. Дни складывались в недели, недели в месяцы, и мы вовсе перестали вспоминать, что когда-то были в «Точке».
Полька, конечно, обиделась из-за того, что мы ушли, не предупредив, но обида как вспыхнула, так и прошла, и у нас в отношении её тоже. Мы с Юлькой жили, работали, воспитывали Марусю, а потом мир перевернулся с ног на голову.
И вот я лежу в своей кровати и обдумываю, как бы мне снова попасть в «Точку», чтобы найти Тора. Ведь, я отлично помню слова Тимура Яворского после того, как спасла его сестру: «Никто этого не забудет. Ни я, ни они». Я бы никогда не посмела этим спекулировать, но теперь в беду попали моя названная сестра и её дочь. Они тонут, и как бы сильно я не бултыхала ногами, вытащить их мне не под силу.
Моя спасительная функция дала сбой.
Глава 10
Обычное наше утро похоже на закольцованный во времени конец света. «День сурка», только без «Ай гат ю бейби» из радио-часов. Поднимаемся мы так же, как и Фил Коннорс, в шесть, а дальше возможны варианты.
Куда-то пропадают приготовленные с вечера тёплые носки. Неожиданно заканчивается зубная паста. Маруся отказывается надевать «пьятивные» тёмно-синие колготки. У Юльки отрывается бретелька от единственного красного лифчика, который надевается под ажурный красный свитер – единственную нарядную вещь в её гардеробе.
Много всего случается утром, но финал по итогу один – мы всюду опаздываем: Машка в сад, мы с Юлькой – на работу. И пусть сад выбран ближе к работе, чтобы скомпенсировать потраченное время, всё равно мы каждое утро внутри аврала и цейтнота. Хорошо, что автобусы ходят по расписанию. Хорошо, что водителей мы уже знаем в лицо. Хорошо, что водители знают в лицо нас.
Когда работаешь на себя, имеется большое искушение забить на дисциплину. Мы никогда даже не пытались это сделать, воспитанные примером мамы Нади. Она всегда уходила на работу чуть свет, а возвращалась нередко за полночь. Следила, чтобы к её уходу и в зале, и на кухне был порядок.
Последними мы не уходим, кому-то надо забирать из детского сада Марусю. Но мы с Юлькой взаимозаменяемы, действуем на равных, на равных же принимаем решения. Замечательный тандем, который с сегодняшнего утра остался без педалей. Чёрт его знает, куда несётся наш велосипед, но дорогая явно неровная, грозит бедой не только задницам, но и голове.
И почему, когда не надо вставать рано, оно обязательно встаётся само?
Подушка больше не мягкая, одеяло не греет. Я поднимаюсь, нащупываю ногами стоптанные тапочки и плетусь в ванную.
Август к повороту. На улице по вечерам становится прохладно. Прохлада выстужает и дом. Отопление не включат до начала октября, и следующие недели – мои самые нелюбимые в году.
Я вообще мерзляка. Круглый год сплю под ватным одеялом и даже в жаркий день не выхожу из дома без кофты. Джинсы и толстовка – любимый вид одежды. У Юльки тоже. Так мы добираемся до работы, где переодеваемся в униформу, потому что нередко выходим в зал, помогая или подменяя официантов.
Надо заказывать грузовое такси, чтобы вывезти из кафе оборудование и вещи. Алевтина всё вынесет на помойку, к бабке не ходи. Устроит из нашей «стекляшки» очередной свой придурочный салон для своих придурочных подружек и иже с ними.
Нынешняя любовница Волочкова до недавнего времени жила на соседней улице. Мы с Юлькой её хорошо знаем. Знаем, что ей гораздо больше тридцати, хотя одевается она как героиня манги. Знаем, что кличка у неё «Алька-стакан» за юношескую привычку прибухнуть за гаражами. Знаем, что шик и лоск она приобрела после того, как сошлась с Артурчиком – хозяином автосервиса на привокзальной площади. Алька даже ходила беременной, но вот ребёнка её никто никогда не видел. Говорят, сплавила бабке в глухую деревню.
Первый салон красоты Альке подарил именно Артурчик. Не касайся это нас, я могла бы ею восхищаться. Бульдожья хватка Алевтины относительно мужчин сработала и в бизнесе. Её «Шармы» есть в каждом районе города и пользуются популярностью. Она давит конкурентов рекламой и бросовыми ценами на услуги – так говорят в той самой рекламе, которая лезет из каждого утюга. Понятно, чем ей приглянулся наш «Огонёк»: пешеходная улица в самом центре Рабочего Посёлка с вымощенным плиткой тротуаром и ажурными лавочками в окружении красивых клумб – местный Манхэттен. Наше кафе не единственное на улице, но единственное детское. Во всём городе нет такого формата. К нам из центра ездят за праздником.
И вот теперь праздник закончился.
Моя кружка с герцогиней Кейт и принцем Уильямом стоит на верхней полке.
Она красивая. И Кейт, и кружка. Клиентка подарила Юльке, привезла из самой Англии, а Юлька отдала мне. Маруська ведёт за ней охоту, уж очень ей нравится свадебное платье невесты. Пришлось пообещать крестнице, что отдам ей кружку, как только она пойдёт в школу, и теперь я трепетно её берегу. Достаю редко: по праздникам, перед важными событиями или когда хочу поднять себе настроение. Как, например, сегодня.
Кофе я предпочитаю чёрный и сладкий. Три ложки сахара, не меньше. Это и есть мой завтрак. Ни бутербродов, ни каш. Если только по выходным, когда я завожу блинчики или оладьи, и мы завтракаем все вместе.
Это традиция. Незыблемая. Дающая ощущение стабильности и надёжности всем нам. Кафе по выходным тоже работает, но мы с Юлькой дали себе зарок субботу и воскресенье проводить дома. Хотя бы поодиночке. Делать все возможное, чтобы Маша не чувствовала себя обделённой, любя её в два сердца. Правда, моё в этом смысле совсем желе.
Я балую её. Потакаю капризам. Непедагогично зацеловываю при каждой возможности и тискаю. За что периодически мне влетает от её мамы. нкое
– Такое чувство, будто у меня две дочери. Одной два, другой двадцать два, – сетует Юлька, но не по злобе. Мы с Маруськой хихикаем и в шутку называем её матушкой Готель. Не в смысле вредной мачехи Рапунцель, а в том, что «мама-ааа умней!».
Сегодня четверг, и впервые за много лет нам никуда не надо спешить: ни в школу, ни в колледж, ни в садик, ни на работу. Странное ощущение. Почти незнакомое.
В доме тихо. На часах пять ноль две. Все спят, но через час-полтора мы будем бегать по дому, торопясь со сборами.
Стоп!
Не будем.
Теперь не надо никуда торопиться. Придётся учиться этому – не спешить. Расслабиться и получать удовольствие от жизни.
Три раза ха-ха!
Какое там – расслабиться! Надо думать, что делать дальше. Как и чем зарабатывать. Но я упорно гоню от себя эти мысли, сосредоточившись на одной: найти Тора и попросить о помощи. Что-то подсказывает, таких как он волочковыми не напугать.
Глава 11
Всю дорогу до «Точки» я думаю о том, как начну разговор. Мысли хаотичны, но в одном я уверена: говорить надо кратко и по делу.
Легко сказать. Кратко даже в голове не получается. Как ни крути, начинать надо с начала. С бабы Симы, с мамы Нади, с Юлькиной помощи мне, с Маруси. Необходимо, чтобы Тор понял: помогая им, он помогает мне.
Говорят, просить за других всегда легче, но в данном случае я прошу за себя, потому что не мыслю другой жизни – не в этом доме, не в этой комнате со старыми половиками, ни с этими девчонками. Я отчаянно цепляю за нашу привычность, потому что не менее отчаянно боюсь её потерять. Остаться одной – мой самый главный страх в жизни, потому что одна я уже оставалась.
Другой автобус. Другие водитель и кондуктор. Я еду в том же направлении, но выхожу на остановку раньше, чтобы пересесть на маршрутку, идущую в центр.
На месте я оказываюсь в начале седьмого и сразу понимаю, что опоздала. Клуб закрыт. Людей на улице нет. Где-то на другом конце несколько фигур толкутся возле лестницы, над которой мигает цифра «24».
Почему-то я думала, что такие заведения работают круглосуточно. Но над аркой, венчающей вход, не горит даже вывеска – ярко-белая кардиограмма, огоньки которой бегут к пульсирующей красной точке. Название в виде инсталляции – очень оригинально и немного пугающе. Я помню это ощущение по первому посещению. В темноте эта вывеска действительно напоминает экран больничного кардиомонитора.
Может, надо было прийти в выходные? А, может, клуб закрыт?
И всё же просто так уйти я не могу. Иду в тёмную арку и останавливаюсь перед широкой, обитой железом дверью.
В тот раз она была открыта. В ярко освещённом проёме стояли трое мужчин, одетых в чёрное. Поля поздоровалась, и один из них откинул красный шнур, перегораживающий вход на двух золотых столбах. Как выглядела дверь изнутри, я, убей, не помню, но вот снаружи у меня есть прекрасная возможность её рассмотреть.
Это стальной лист, зеркальный, сияющий до блеска. По периметру идут железные клёпки, прогибающие сталь, словно пуговицы лёгкий шёлк. Не представляю, как поддерживать её в таком сияющем состоянии. Если только после каждого посетителя проходить «Мистером Мускулом».
Другое, что меня поражает – отсутствие какой-либо ручки. Снаружи дверь не открыть – только изнутри.
Интересно.
Пришлось постучать. Раз. Другой. Третий.
Правда, я не жду, что мне откроют. Настолько не жду, что, услышав скрежет замка, от испуга отскакиваю назад.
Сердце ухает в груди, когда из темноты проёма на меня шагает высокая мужская фигура.
– Да как же вы задрали с этими карточками! Пять штук уже не приговор, что ли? Надо предложить поднять до десяти. Может, это вас чему-то научит.
Онемев от такого напора, я бестолково таращусь на наступающего на меня высокого взлохмаченного парня, одетого в чёрный костюм и белую рубашку. Его хорошо начищенные туфли бьют каблуками при каждом шаге, едва не выбивая искры из испещренного трещинами асфальта.
Я снова отступаю на пару шагов, боясь, что при следующем непременно врежусь в стену.
– Вам надо ключи амбарные повесить на шею и под страхом увольнения запретить снимать. Как коровам.
Парень грязно ругается и презрительно кривит губы.
– Что смотришь, как баран на новые ворота? Гони пять штук или вали на все четыре стороны.
– Нет.
– Что, нет?
– Пяти штук у меня нет.
– Ну, и иди отсюда, дура безмозглая.
Я разворачиваюсь и иду. Именно потому, что дура. И как раз-таки безмозглая.
До меня внезапно доходит весь идиотизм моего поступка. Ведь, я же толком и не объясню, к кому приехала. К Тору? А почему сразу не к Одину? Или к Капитану Америка.
Можно просто встать на улице и высматривать его в толпе – эффект будет тот же. Или – что логично! – приехать к открытию клуба и потусоваться поблизости, разглядывая входящих.
С чего вдруг я решила, что Тор здесь работает? Может, он обычный посетитель. Такой же гость, как и я. По тому, что он знает о втором этаже, не совсем как я, конечно. Да, выглядел он круто. Но необязательно же если крутой, то обязательно хозяин. Мы с Юлькой до недавнего времени тоже были хозяйками, но с крутостью той же Алевтины не сравнить.
– Ты точно шизанутая! Что, так и уйдёшь?
Только потому, что теперь в голосе парня нет злобы, я останавливаюсь и оборачиваюсь.
Он скалится. В темноте арки его белоснежные зубы – единственное светлое пятно.
Выглядит жутковато.
– Так и быть, тысяча. Но строго между нами, усекла?
– И тысячи у меня нет, – говорю я, уже понимая, что договориться можно.
– Хрен с тобой! Потом отдашь.
– Не отдам.
Улыбка парня становится ещё шире.
– Ты новенькая, что ли?
– А даже если и так, то что?
– Борзая слишком, вот что. Ладно, заходи. Там аврал после вчерашнего. У Николаича пукан рвёт ни по-детски.
Я понятия не имею, кто такой этот Николаич и что именно случилось вчера, но пренебрегать таким предложением глупо, потому резво бегу назад.
– Спасибо, – спешно благодарю и захожу в тёмный, пропахнувший уже знакомым сладковатым запахом коридор.
Глава 12
Месяц работы в «Точке» многому меня научил. И, в первую очередь, думать, что делать и что говорить.
Я и так не назову себя излишне разговорчивой, но здесь на досужую болтовню и вправду нет времени. Иногда только позволяю себе небольшую перепалку с Сашкой – тем самым охранником, что так нелюбезно встретил меня в мой первый день.
