Борис Александрович Алмазов "Литературный сценарий Филипон – праправнук атамана"

2. Встреча

Мотоцикл катит по кубанским кавказским красотам – дорога в предгорьях. По дороге навстречу мотоциклу выезжают два всадника. Немолодой атаман и сопровождающий его старик – вероятно, чабан.

Загипсованный командует водителю:

– Стый.

Мотоцикл останавливается. Загипсованный выскакивает и свободной рукой отдает всадникам честь.

– Слава Кубани! Господин атаман.

– Героям слава. Ты че Колькя, в американские президенты мостишься?

– Шо?

– А шо к пустой голове руку прикладаешь?

– Та я это так. На нервной почве.

– Чей -то ты нервенный какой-то стал! Я шо тоби нервничать! Вон, навроде из тебя уже памятник делают!

– Та это я так… С дельтаплана упал. Маленько размеры не рассчитал. Счас переделаю, так полечу, шо вы еще мною гордиться будете.

– Та я уже и сейчас начал… В какой еще станице мумия на мотоцикле катается. А это кого ж ты везешь?

– Это деда Филипченко – внук! Гостевать едет! Дед попросил – мы встречать ездили.

Атаман вежливо прикладывает руку с нагайкой к папахе.

– Гость в дом – Бог в дом. Род почетный, уважаемый… Первый раз к нам?

– Первый.

– А шо ж так?

– Времени не было. Учился…

– И на кого ж?…

– На менеджера сельхоз производства.

– И по какой же специализации?

– Общего профиля…

– Огооо…. Ну, Господь навстречу. До побачення… Деду кланяйтесь.

Разъезжаются.

Мотоцикл исчезает за поднятой пылью, всадники шажком едут по обочине.

– Да… – задумчиво говорит атаман, – ежели такие менеджеры, да еще и широкого профиля пойдут – будем сало с Турции возить…

– Ты что атаман, откуда ж в Турции сало?! Турки ж мусульмане!…

– Да вот и то ж…

– А в каких он примерно чинах?

– Кто?

– Да менеджер то этот. Енерал чи полковник? Форма то на нем кака то новая -

не разберешь.

– А что тут разбирать! По всей форме – придурок! Ой, Боже….Тьфу!

3. Дома

Мотоцикл, тем временем, доезжает до станицы. Вкатывает на широкий двор, где у сарая стоит дельтаплан, у которого возится мальчишка лет семи.

– Устрица, отойди от аппарата! От паразит! Прямо как муха на варенье к любой технике лезет. Уйди – я тебе сказал!

Мальчишка покорно оставляет гаечный ключ, оборачивается, видит Филипона и застывает с раскрытым ртом – потрясенный.

В распахнутые ворота на двор входят три коровы, но увидев Филипона, пугаются и шарахаются назад на улицу.

– Устрица, загони коров!

Мальчишка боком-боком, не отрывая восторженного взгляда от Филипона и, конкретно, от его фуражки, мелькая черными босыми пятками, выкатывается за ворота.

– Почему вы его так странно зовете? – спрашивает Филипон

– Так он же кругом закрытый як та улитка – устрица.

– В смысле?

– Та молчит все время! – говорит, водитель мотоцикла, снимая шлем.

Тут уж остолбенел Филипон. Водитель мотоцикла – девушка. Причем, очень красивая девушка.

– Он, паразит, все мовчки гадит! За ним только глаз да глаз… А все едино – не соследить! Молчить-молчить, да как выдаст каку не то шкоду! То пожарные едут, то водолазы, а то и само МЧС! – говорит загипсованный, прыгая со своим костылем к дельтаплану.

– Как вас зовут? – спрашивает Филипон девушку. Она смущается от обращения к ней на «Вы».

– Та как ее могут звать – Настя! – говорит загипсованный, видя, что коровы, перехваченные Устрицей, боятся заходить в двор. – Ходи в дом, до деда. Иди швыдчей!

4.Дед

Филипон поднимается на крыльцо, открывает дверь, проходит сенцы, и входит в «зало» – парадную комнату. Здесь – поскольку из-за жары, традиционно закрыты ставни, полумрак, Филипон не сразу осваивается.

– Сдень кепку! Не в клубе! – строго говорит дед, сидящий в торце длинного стола под иконами. Он в парадном пиджаке, со всеми медалями и значками. Чувствуется, что

решил встретить внука «во всей через грудь кавалерии», – А здоровкаться тебя маты не навчила?

– Здравствуйте, – говорит Филипон, снимая фуражку.

– И тебе не хворать! – говорит дед. – Ну что ты стал, як памятник вождю пролетарьята. Доставай с бухвета фужеры, зараз отметим встречу.

Филипон, несколько ошарашенный, таким суровым приемом, подходит к старинному буфету, открывает дверцы…

– Та не там! Внизу! Да положь ты кемель свой хоть бы вон на тумбочку. – внизу ищи! От бабка – говорил ей поставь все на стол! Нет, в гамазин помелась! Чего мы там не видали, акромя мыла да соли…Не там, внизу! От бестолковый ты какой… Ну, точь як твой батька! Чуприну вон до пупа отрастил, а не соображаешь, что мне там не достать…

Дед, подтянувшись на руках, соскакивает с лавки и Филипон с ужасом видит, что дед без обеих ног. Шустро отжимаясь на руках, он добирается до буфета, открывает нижние дверцы и передает внуку фужеры, какие-то тарелки с закуской, бутылки, еще что то…

Филипон принимает и все ставит на стол…

Дед скачет назад, опираясь за край стола и за лавку, вскакивает на прежнее место.

– Сидай!

И видя полную растерянность Филипона, говорит:

– А шо тоби батька не казав, шо в мене ног нема?

– Нет, – только и может выдавить Филипон.

– О, как!

– Да он на границе, а мы в Питере… – почему-то, пытаясь заступиться за отца, бормочет Филипон.

– О, как! – говорит дед. – По нонешнему значит живете… Поврозь! Баба в хате, диты на полати, а где чоловик – не знайдешь за вик! Ну, так, так – так! Стеснялся сказать – я так понимаю…

– Да нет, я еще маленький был….

– Час от часу не легче, – вздыхает дед, – Ты бабке того не говори – расстроится! И шо за люди! Живые, здоровые, молодые с руками, с ногами, не слепые и не глухие, а поврозь… Карахтерами, значит, не сошлись! Чуть что – тарелки об пол и как в море корабли… Хорошо хоть вот тебя состругали… Ну, давай! За встречу, как говорится за пленных,

военных, и нас – казаков бедных…..

Он крестится и выпивает залпом.

– Шо ты там раскурынился – сидай до деда ближее!

Филипон придвигает табуретку. Дед не отрываясь, смотрит своими пронзительно синими глаза ми на внука. Парень не выдерживает этого взгляда.

– Это вы на фронте… – шепчет он.

– Ноги то? Т а не… Всю войну то я исправно прошагал! На своих ногах домой возвернулся. Это на лесоповале в Коми ССР – отморозил… Коммунизм строил.

Он вдруг, со стоном, хватает внука за голову, прижимает его к себе, – Похож на отца то! Похож! В нашу породу! Ты хоть крещенный? От горе … Боже ты мой…– дед целует Филипона, гладит по голове и плачет.

В «зало», тихо ступая своими грязными босыми ногами, вползает Устрица. Примечает на тумбочке фуражку, затискивается тощим задом на табуретку и, угнездившись, поудобнее, кладет руку на фуражку…

– Ой, Боже… – со двора слышен бабкин крик, – Та вже прихав, ой, лихо мени, а де ж вин?!

Она влетает в комнату, кидается к Филипону

– Ой, ты ж мое золотое! Ой, Боже, та вырос как, я ж то вас приезжала, як ты пид стол ходыл, ой, Боже… Хиба ж узнал бабусю свое? Ты ж моя кровиночка!

Устрица тихонько надевает фуражку и смотрится в зеркальную створку шкафа.

В фуражке выходит на крыльцо.

Настя возиться у мотоцикла. Загипсованный сидит на завалинке, рядом с ним Дядька – отец – Тарас Бульба в трусах…

– Не ехал, не ехал….– говорит Дядька,– а тут значит и явился… Через чего?

– Та отдыхать! – говорит Настя.

– Отдыхать к морю ездиют!

– А тут чем плохо! Горный воздух!

– Ага, в коровнике, та в овчарне… Такий гарний горный, то глаза як лук выедае до слезы… Не вин не отдыхать приихав… – размышляет Дядька.

– А скильки ж ему рокив? Хиба ж не восемнадьцать – девьятнадцать? – спрашивает дядькина жена Клава, она возится на грядках огорода

– Восемнадцать.

– О! Так он от армии ховается! Шо тут гадать!

– Вин студент! – говорит Настя. – Вин на менеджера учиться!

– Ого! С его менеджер, як с дерма пуля! Дезертир! От – то и атаманский правнук! Геройский род! Ганьба!

– Устрица, паразит, положь фуражку на место! От гнида вороватая! Я тебе все ухи оборву! – кричит загипсованный Колька.

Устрица со вздохом уходит в дом.

– Ага, оборвешь! – с удовольствием говорит тетка Клава: – Ты его догони сперва, каменный гость …