Атаманова казна
Алексей Полилов
Доброго Вам здравия, уважаемый читатель. И терпения, если решили ознакомиться с этой книгой. Она посвящена таинственному и неизвестному эпизоду в истории Оренбургского казачьего войска, верности казаков своему слову, трагическим событиям Гражданской войны, людям, которым пришлось пройти через это, и выпавшим на их долю испытаниям. Немного истории, воображения, интриг и приключений вокруг исчезнувшего обоза с войсковой казной. И это первая книга о манящей к себе тайне. Договоримся, что любые совпадения с историческими личностями и событиями случайны. Всем Вам мирного неба, здоровья и процветания.
Алексей Полилов
Атаманова казна
Предисловие.
Доброго Вам здравия, уважаемый читатель.
И терпения, если решили ознакомиться с этой книгой.
Она посвящена таинственному и неизвестному эпизоду в истории Оренбургского казачьего Войска, верности казаков своему слову, трагическим событиям Гражданской войны, людям, которым пришлось пройти через это, и выпавшим на их долю испытаниям.
Немного истории, воображения, интриг и приключений вокруг исчезнувшего обоза с войсковой казной.
Договоримся, что любые совпадения с историческими личностями и событиями случайны.
Всем Вам мирного неба, здоровья и процветания.
Порученец атамана
(10 июня 1918г.)
Пустая жестяная банка порхала по пыльной земле заднего двора стоящего отдельно домика на окраине города, подстегиваемая резкими выстрелами нагана. Моложавый штабс-капитан с полуприседа стрелял от бедра, не выцеливая, упреждая остановки изорванной пулями жестянки, успевая перемещаться по часовой стрелке внутри двора.
– Ваше благородие, господин штабс-капитан! Войсковой атаман вызывает, извольте в штаб, ваше благородие! – посыльный казак осторожно проскользнул в калитку с улицы, и с любопытством посмотрел на изувеченную банку.
– Иду, Абрамов, не шуми.
Отщелкнув барабан штабс-капитан не торопясь заменил израсходованные патроны, убрал наган в кобуру и отряхнув гимнастерку, от поднятой выстрелами рыжей пыльной взвеси, вышел на улицу, вслед за посыльным. В седло взлетел едва коснувшись рукой луки, чем заслужил одобрительное хмыканье Абрамова, и коленями послал вороного коня рысью, по пустынной полуденной улице. Посыльный тронул нагайкой круп своей кобылы и она зацокала подковами следом.
В ставку войскового атамана штабс-капитана пропустили беспрепятственно, как-никак: офицер для поручений, а всё ближнее окружение атамана караул знал в лицо. Дутов стоял у распахнутого окна и смотрел на видневшуюся за окраиной Тургая степь. После перенесенного тифа он старался чаще быть на свежем воздухе.
– Господин Войсковой атаман, генерального штаба штабс-капитан Туманов прибыл в ваше распоряжение!
– Проходите, штабс-капитан. Сурмин, сделай нам чаю… – бросил Дутов в приоткрытую дверь кабинета, подходя к столу. – Садитесь. Новости из дома были?
– Нет, Александр Ильич, семьи уже нет… Вы знаете.
Дутов оценил выдержку штабс-капитана. Два месяца назад Туманов встретил земляка, от которого узнал о гибели родителей – в конце января в Омске сгорел их дом, на пепелище обнаружили останки. Соседи говорили о поджоге, грабежи зажиточных горожан в период безвластия никого не удивляли.
– Пришло сообщение: два дня назад Омск взят. Появилась возможность навести справки.
– Благодарю. Это уже ничего не изменит…
Адъютант занес чай, и угадав мысленный посыл атамана закрыл за собой дверь кабинета.
– Что-ж, к делу. Сергей Аркадьевич, не секрет, что войсковое Правительство испытывает крайнюю нужду в финансировании. Оружие и боеприпасы тоже не в изобилии, посевная почти сорвана, а не уберем урожай – положение станет аховым. Сытые семьи – бодрый казак в строю… – Дутов слегка запнулся, уловив некоторую некорректность сказанного. – Через два дня спланировано выдвижение к Оренбургу, Тургайское сидение заканчивается. Освобождены Челябинск и Самара, второго дня там сформировано нечто подобное правительству – Комитет членов Учредительного собрания… Позже увидим, что это за правительство, но Оренбург потребует от нас денежных средств уже завтра, а оприходованные тут, в Тургае, два с половиной миллиона романовских рублей наполовину потрачены, и положение дел не исправят. Казну пополнять кроме нас самих некому, обложениями, налогами и трофеями всех прорех не закрыть. Разумеется с Самарой, этим Комучем, связь будет установлена, но обнадёживать себя не стоит, скорее всего, для нас денег у них не найдётся. Таково существующее положение дел. – Дутов снова подошел к окну.
– Как близко ты знаком с Каппелем? – неожиданно спросил он.
– Назвал бы наши отношения товарищескими, но не более. – Туманов не удивился вопросу, и ответил сразу. – Часто встречались в штабе фронта, меня отправляли с разведдонесениями лично, Брусилов предпочитал устные доклады телеграфу и документам, ты знаешь. – Совместная служба Дутова и Туманова на Юго-Западном фронте, и участие в ставшем впоследствии легендой Брусиловском прорыве, сдружила обоих офицеров, и не на публике общение было приватным. – Каппель принимал участие в планировании Луцкого прорыва, числился штаб-офицером для поручений по Управлению генерал-квартирмейстера. Толковый офицер, решительный и смелый. В общем – товариществовали.
– Вы с ним ровесники?
– Два года разницы, я с 1885-го.
– Есть информация, не проверенная, суточной давности, что он возглавил добровольческие части Комуча, в Самаре. Впрочем, зная его характер уверен – он уже не в Самаре, на месте сидеть не будет. – Атаман резко повернулся к Туманову и улыбнулся – что же, Серж, вступление отзвучало, перейдём к основной части.
Дутов сел за стол напротив Туманова, сдвинул в сторону стаканы с остывающим чаем и продолжил несколько тише:
– Твои коллеги из разведки утверждают, что в Казани находится на хранении золотой запас России. Туда эвакуирована вся царская казна. Хранилище было готово еще в 14-м, сейчас оно запущено в работу. С
достаточной долей вероятности предположу, что новоявленный Комуч, собрав силы, обязательно предпримет попытку захватить это хранилище, после того, как создаст плацдарм в Поволжье и выйдет на оперативный простор. Имея Каппеля во главе своих частей это становится даже неизбежным. Думаю, что всё произойдет не позднее августа.
Так вот… – Дутов откинувшись на спинку стула внимательно посмотрел на штабс-капитана. – Есть соображение, что в момент штурма Казани появится возможность отбить из хранилища большевиков энную часть средств, для формирования собственно войсковой казны. Именно в это время, ибо позже содержимое хранилища обретет нового хозяина, или останется у старого. Таков мой оперативный замысел, Серж. Что скажешь?
Туманов не торопился с ответом, разглядывая атамана. Выдержав паузу, без суеты ответил:
– Александр Ильич, замысел не плох. Однако его успех зависит от приданных сил и средств, и от удачливости командира. Кому будет поручено?
– Тебе, Сергей Аркадьевич. Объясню почему: первое – ты казачьего рода, второе – я знаю твои возможности, третье – ты же бывал в Казани? Ну вот… Да, ещё одно – ты первый, с кем это обсуждаю.
– А… коллеги из разведки, предоставившие информацию?
– Они получили общий запрос на оперативную обстановку в Поволжье, по Казани в том числе.
– Силы и средства?
– Подберешь десяток парней, на твоё усмотрение, из любого подразделения. Оружие и боезапас – по твоему требованию. Это в общих чертах, детали обсудим позже, и времени у тебя на подготовку – пара недель, не больше. Успеешь?..
Туманов успел. Всех отобранных кандидатов заставлял заполнять составленные им лично анкеты, с каждым говорил отдельно, приватно беседовал с начальниками каждого и только потом составлял окончательное мнение о кандидате. Из трёх десятков отобранных казаков окончательно выбрал десять, и вышло так, что в выбранными оказались сплошь казаки из конвойного полка Дутова. Каждый из них имел боевой опыт, навыки выживания, был физически крепок, дисциплинирован, не болтлив, все семейные, в основном с Южного Урала. Кроме того, каждый обладал индивидуальными навыками, полезными в команде. В отряд вошли:
Поздеев Сидор, 35 лет, толковый оружейник, любое оружие починит на коленке; Лисин Корней, 33 года и Малютин Фёдор, 34 года – оба плотники, родились с топором в руках; Щукин Семён, 35 лет, кузнец и механик; Суматов Илья, 28 лет, сапожник, скорняк; Шумилов Иван, 29 лет, печник, каменщик; Филатов Герасим, 31 год, следопыт и разведчик; Нуртдинов Хамза, 30 лет, ходячий компас, ориентируется на любой местности с закрытыми глазами; Шайдавлетов Рахим, 29 лет, охотник промысловик, рыбак, лучник, ловко обращается с арканом; Аюпов Юсуп, 35 лет, владеет народным целительством, как говорят в народе «видит» и «знает». Трое последних, как и сам Туманов, месяц как из госпиталя, куда попали с тифом.
Своим помощником Туманов назначил Филатова.
Таинственный трофей
(22 июня 1918г.)
Формирование команды было завершено, и она была собрана в полном составе в штабной избе станицы Ильинская, где еще раз перепроверяя список отобранных им казаков, Туманов невольно вспоминал тот случай на фронте, который впоследствии сблизил их с Дутовым.
…В середине ноября 1916 года, в Трансильванских Альпах германцы гнали румын уже по их родной земле и вот-вот должны были занять местечко Драгашани, что в жудеце Выла, проще говоря – пёрли на Бухарест так, что румыны не успевали отступать. Фронтовая разведка русской армии, прикрывающей драп последних, действовала в условия рваной и постоянно меняющейся линии огневого соприкосновения (германская, впрочем, тоже), и задача стояла: добыть сведения не успевавшие потерять свою актуальность, до принятия по ним решения в штабах фронта. Группа штабс-капитана Туманова действовала автономно, в свободном поиске, и должна была в сжатые сроки добыть мало-мальски информированного офицера германской армии, для уточнения оперативных замыслов развивающегося наступления войск Центральных держав. Туманов с тремя бойцами войсковой разведки вторые сутки старательно изображали крестьян, кои в винодельческом крае были привычным явлением. Действовали на ближних подступах, поэтому пешком накручивали по горам и ущельям до 20 верст за день, спинным мозгом ощущая, как катастрофично уходит отпущенное на рейд время. На исходе вторых суток наткнулись на рейдовую группу германской разведки, видимо только что расположившуюся для оперативного допроса пленного, которого тащили с собой связанным и с мешком на голове. Ну, как наткнулись… Свалились им на голову с террасы виноградника, когда один из бойцов Туманова, Сыч, молча поехал юзом по осклизлой земле и увидев внизу супостата при оружии, прежде чем свалиться на голову германского дозорного, успел подать обговоренный заранее знак – сжал кулак, согнув в локте правую руку, ей же и навернул в падении по лбу только и успевшего поднять вверх голову германца. А дальше ссыпался сверху Туманов со товарищи, отстав на пару мгновений, и сходу сваливаясь в боевой транс. Бой в ограниченном виноградником пространстве был молниеносен, из пятерых вражьих разведчиков четверо полегли практически сразу: один со сломанной шеей от удара кулаком в лоб, двое получили по удару тесаком в грудь. Четвертому Туманов просто свернул голову и метнулся к последнему, который заторможенно заносил над связанным пленником офицерский кинжал, оторопев от развернувшейся, да тут же и завершившейся баталии, говоря проще – застрявшему в ступоре. Пнул носком сапога локоть вооруженной кинжалом руки, сбил траекторию возможного удара, этим же сапогом снёс в ухо немца наземь, добавил локтем. Перевернув его на живот, не мешкая взял обе руки на болевой контроль, стиснул коленями вражью спину, вдавил пальцы в глазницы и задрал германскую голову кверху так, что затрещали шейные позвонки. Только после этого окинул взглядом место сражения, медленно возвращая сознание в обычный режим рейда.
– Сыч, Перший – на стремя, Сено – за этим смотри, – кивнул на застывшего от непонятного шума стреноженного пленного, с мешком на голове.
Сноровисто сложив за спиной руки подмятого под себя германца, Туманов связал их бечевой, завел петлю на шею и зафиксировал за ноги, подтянув их к спине. Сорвал платок с шеи немца, свернул кляп и сжав челюсти сунул ему в разинутый рот. Теперь и с пленником можно познакомиться.
Содрав с его головы мешок увидел молодое лицо, с аккуратными усиками пшеничного цвета, вихрастой прической и кляпом во рту. Из под грубой мешковины были явлены на половину оторванные погоны хорунжего, что в купе со светло-голубыми лампасами штанин недвусмысленно давали понять – перед ним казак-оренбуржец. По кивку Сено одним движением полоснул по связанным за спиной рукам пленника, а Туманов аккуратно вытащил кляп.
– Здорово дневал, станичник? – спокойно спросил Туманов у растиравшего руки хорунжего. Тот настороженно смотрел на неправильного крестьянина, в юфтевых офицерских сапогах под напускными грубыми штанинами и не торопился отвечать оценивая обстановку. Наконец, смахнув рукой с губ ворсины кляпа, ответил:
– Слава Богу, не бедствую… А вы кто, хлопцы?
– Какой любознательный… Сначала расскажи кто ты. Почему связан. Кто эти? – Туманов кивнул на остывающие тела убиенных германцев, которые деловито уже обыскивал Сено. – И быстрее, хорунжий. Времени на размышления тебе не отпущено.
– А мне и не надо, дуйте-ка вы дальше своей дорогой, партизаны. От многих знаний – многие хлопоты, слыхали небось?..
– Какие мы недоверчивые… – ухмыльнулся Туманов, – если думаешь что весь этот спектакль в твою честь, посмотри туда… – он показал клинком на лежащие тела – Представляться тебе не буду, а общих знакомых назову, коли поймёшь о чём я: Келлер-Марков, Печёнкин-Дутов. Давай, соображай быстрее, хорунжий.
Назвав фамилии бывших и действующих командиров дивизии и полка, Туманов рассчитывал на осведомленность и понятливость офицера. Очень рассчитывал, в противном случае пришлось бы с ним расставаться не по хорошему. Хорунжий косо посмотрел на то, как Сено вспарывал острым тесаком амуницию с подплывающих кровью трупов, практично накинув на располосованные шеи и вывернутые головы плащевые накидки, чтобы не привлекать раньше срока местных стервятников. Обнаруженное в карманах он складывал отдельной стопкой, на расправленный вещмешок.
– Пожалуй, что и так… – произнес пленник, и решив что-то про себя, ответил:
– Хорунжий 1-го Оренбургского полка Василий Котельников, офицер для поручений при штабе. При выполнении задания командования был схвачен…
– Где? Когда? Что было с собой, документы, карты?
– В нашем тылу, на рокаде. Сегодня утром, в 10-00 выехал из расположения, без сопровождения, ну и… Коня подсекли растяжкой, встать не успел, оглушили, стреножили. Был послан с устным сообщением к артиллеристам, для корректировки огня. Личные документы у этого, похоже, – хорунжий кивнул на начавшего хрипеть и дергаться связанного Тумановым германца.
– Допрашивали?
– Нет. Очнулся к полудню, тащили на волокушах, потом заставили идти самого, тыкали штыком – хочешь не хочешь, а ногами зашевелишь.
– Ясно. Ну, посиди пока в сторонке. Сено, контроль.
Осмотревший тела воин, подтащив к Туманову вещмешок с трофеями, переключил своё внимание на хорунжего: подмигнул ему без улыбки, и взяв безопасную дистанцию продемонстрировал наган в руке. Туманов слегка ослабил петлю на шее тевтона, и оставив его лежать на боку выдернул кляп.
– Герр понимает по русски? – спросил тихо, сноровисто приступив к осмотру карманов пленника.
– Verstehe nicht, – проскрипел тот, зло косясь на Туманова из неудобного положения.
– Ну надо же. Как же герра в тылы послали, такого безграмотного. Не беда, Ich verstehe Deutsch.
Германец зло дернул подбородком, когда Туманов рывком развернул его на земле так, чтобы он в упор смотрел на остывающие трупы своих товарищей. Затем он произнёс на хорошем немецком:
– Скажу сразу, герр тевтон: будете молчать – умрёте мерзко, но расскажете всё, что мне нужно, это я умею. Расскажете сами – умрёте достойно, даю слово. Выбирайте: остаться тут безвестной падалью, с выпущенными потрохами, или быть похороненным под своим именем, как солдат Германской империи. Итак: звание, имя, воинская часть, фамилия командира. Отвечать быстро, думать не нужно!
– Отвратительный немецкий… – по русски пробормотал германец, стараясь сохранить лицо. Его глаза бегали и выдавали понимание безысходности, с которой мириться он не хотел.
– Зато воюем хорошо, – парировал по-немецки Туманов ничуть не удивившись, – и на вопросы, герр, ответа я не услышал.
С этими словами он пальцем левой руки оттянул германцу ворот, и кинжалом последнего, которым поигрывал в руках во время допроса, одним плавным движением вспорол ему всю амуницию вместе с исподним, до паха, оголив бледную волосатую грудь с серебряным медальоном на цепочке, живот и волосатый, рыжий лобок. От неожиданности немец дёрнулся и попытался отодвинуться от Туманова, но тот быстро переместился к нему, восстанавливая угрожающую близость клинка к паху. Упершись спиной в виноградную лозу германец быстро проговорил на немецком:
– Майор Георг Фон Веттин, фронтовая разведка 9-ой армии Эриха фон Фалькенхайна…, оперативный штаб части в Сутешти…
