Железняк восхищенно проводил ее взглядом. Потом повернулся к Петру и спросил – чего не веселы ? Вон , смотрю прикид поменяли. На что , тяжело вздохнув, царь ответствовал – прикид-то поменяли, да вот суть сиречь та же осталась. Матрос посерьезнел. Что ? Алексеич, проблемы? Может корешей кликнуть? Бока намять кому? Встрял Меньшиков – какой он тебе Алексеич? Титька ты тараканья. Перед тобой – истинный «Отец отечества, инператор всея Руси, Петр Великий! Петр остановил его. Погоди Данилыч! Сам бы, небось, тоже не поверил? Железняк непонимающе уставился на обоих. Отец отечества?! Да вы чего, пацаны, белены объелись? Тут вам не корпоратив ресторанный где Ваньку валять нужно. Тут все свои. Встрял арап – да пойми ты клешеносец хренов, нечего меня валять – Петр это , настооояяяящий с Меньшиковым. Из прошлого как-то занесло их сюда. Там Рассея беспризорная осталась , вот и переживают.
Подошла официантка , проворно расставила закуски , разлила по полстакана холодной водки и ушла. Петр взял стакан в руку и сказал – ладно, давайте для аппетиту резкость наведем, а там видно будет. Выпили , крякнули. Железняк немедленно разлил по второй. Ну, как говорит бард Миша Кочетков – между первой и второй…..наливай еще одну.
Выпили по второй. Крякнули. Похрустели огурчиками. Матрос прислушался к ощущениям внутри и пропел -…..
По длинному тракту идет караван,
Ведет его рюмочка водки.
За ней, чуть поодаль, усталый банан
И мааааленький ломтик селедки.
За корочкой хлеба помята слегка
Редисочка полусырая,
За ней чуть надкусанный зуб чеснока
И рюмочка водки вторая.
И сразу же третья – глоток на глоток,
И все позабыв о ранжире,
Идет, попивая желудочный сок,
Картофель в парадном мундире.
Яйцо с майонезом, два шпротных хвоста,
Салат "оливье" восемь ложек.
И снова она непорочно чиста
Журчит между бушевых ножек.
(Леонид Сергеев)
Троица изумленно уставилась на Железняка, а затем все, сообразив, о чем песня расхохотались. В этот момент в проеме двери появились две фигуры. Ну, конечно ими оказались старые знакомые Худодот и Исрул. Увидев матроса, и вспомнив его пудовые кулаки, они испуганно попятились к двери. Петра с Меньшиковым они не узнали в новом наряде. Железняк было дернулся за ними, однако , кулаки у Петра были пожалуй побольше матросских, да и силушкой бог не обидел. Царь придержал матроса и сказал. А ну погодь. Негоже все время с ними собачиться. Все ж мы им на «Благодати» дорогу перебежали. Эй уважаемые ! Идите к нам мировую пить. Худодот , разглядев початый запотевший лафитничек с водкой, вкусно сглотнул слюну, и произнес. Таки, почему не выпить мировую. А? Исрул? Мировую не выпить нельзя, учитывая, чем это именно закончилось в прошлый раз!? Исрул покрутил на пальце единственную пейсу и произнес тоже. Я вас умоляю , они сначала из меня сделали монофонического гарнитурщика, хотя до того я был полноценный именно телефонист. Засунули таки дирижеру палочку почти туда , куда анекдотный дятел обычно долбит. Барабанщику сыграли полет шмеля его же колотушками по лысине так больно, что он еле проговорил – вот именно сейчас таки больно. Таки, вы еще спрашиваете – почему же не выпить мировую, ну так я вам и отвечу хотя бы на всякий случай. Не вижу причины не выпить. Петр ошеломленно уставился на актеров. На каком это вы языке заговорили? На жидовском что-ли? Гарнитурщики с телефонистами какие то. Ему ответствовал уже Худодот. Уважаемый! Позвольте все-таки вначале выпить. Уж больно она родимая, то есть я хотел сказать, проклятая холодком таки в графине манит. Арап быстро разлил. Выпили.
Худодот присев , степенно продолжил. Да обычный это язык. Просто уважаемый Исрул хотел сказать , что раньше он был таки ортодоксом, которых в Ершалаиме в шутку телефонистами зовут , из-за двух пейсов, которые на провода от наушников похожи. А когда Вы , уважаемый , разозлившись, и я вас понимаю, оторвали ему одну пейсу. Вот он и стал похож на человека с монофонической гарнитурой в ухе.
Ну, как говорил Шариков в «Собачьем Сердце» – Можно я водочки выпью? Худодот разливая, продолжил. – И другим надо предложить, – сказал Борменталь, – и так: Сперва Филиппу Филипповичу(он налил Петру), затем мне (он налил Меньшикову), в заключение себе, Железняку и Ваньке Он поднял свой стакан в приглашающем жесте. Ну! Как сказал бы генерал Булдаков – за примирение! Все дружно выпили за примирение. Подошла официантка. И увидев новые лица, сказала. Ну! Что я говорила? Свинья грязи найдет. Какая там сдача? Еще графинчик? Матрос тут же сграбастал ее рукой с наколками в якорях и залез ей усами в ухо. Ну конечно прелестница , и портвейну не забудь.
Петр опять погрустнел. Железняк , посмотрев на него сказал. Ну, чего там у вас случилось? Изливайте. Изливать начал Меньшиков. Да не поверите , мужики. Уснули с Мин Херцем в кабаке у Петрушки Милле, а поутру проснулись в саду у корабля « Благодать». Нас там видно за лицедеев приняли. Гульнули мы , на «Благодати» шибко. А лицедеями то Худодота с Исрулом приглашали. Утром очухались, поняли , что в будущее попали. Вон арапчонок к нам прибился. Он провожатым вызвался. При упоминании арапа , тот, уже почти отключившийся , встрепенулся, и вдруг пропел тоненьким голоском –
«Кабы я была царица, -
Третья молвила сестрица,-
Я б забросила дела
и арапа родила».
Пропел, и, отключился.
Петр мрачно попыхивая трубкой , молчал. Меньшиков продолжил. Там Рассея без царя осталась. Смутаков полная страна. А мы тут прохлаждаемся. Потом Гаврила Афанасьевич – смотритель из кунст-камеры, где мы ночевали, порекомендовал в святое место сходить – в Лавру Александро-Невскую. Подались утром туда, да арапченка в метро потеряли. Зато с матросом познакомились. Он нас сюда привел. Потом Исрул с Худодотом подтянулись. Шибко на нас обиделись , когда узнали , что мы у них кусок хлеба на «Благодати» отбили. Ну, драку вы помните. На что Исрул, привычно хватаясь за несуществующую пейсу, пробормотал . Я вам умоляю, как же ее не помнить? До сих пор половина оркестра в обезьяннике сидит. Если б за нас соотечественники не похлопотали, и мы бы там суток 15 настенную живопись изучали. Меньшиков продолжил. Утром очнулись в тех же кустах. Ладно, Ситвияндыч пришел, как в воду глядел, что мы сюда же придем. При упоминании своего отчества арап вновь , не открывая глаз пропел :
«Жили-были, ели-пили,
С девками любовь крутили.
А когда пришла пора .
Нас прогнали со двора»…
И , он опять отключился…
Тут уже продолжил Петр. Добрались до Лавры. Встретились с архимандритом. Он посоветовал в Сергиев Посад, в самые святые места податься. Дескать, там до сих пор чудеса случаются. Вот завтра собираемся туда ехать. Ванька-арап в провожатые вызвался. А там что будет. Петр махнул рукой – наливай, чего-там ! Утро вечера мудренее. Переночуем у Гаврила Афанасьевича, и в Москву подадимся. Ванька проводит. Было ужо как-то, как тама в Сергиево-Печорской лавре от стрельцов бунтарских прятался и утков с колокольни постреливал, авось да повезет и на энтот раз. Авось дух Сергия Радонежского поможет. Эхххх! Кто-то в историю входит, а я почему – то влипаю…
Да! Матрос проговорил – недаром Миша Жванецкий говорил – главное в человеке душа!
Ну, бога в 17-м году отменили, ладно. Ну а душу зачем отменили впопыхах? Захмелевший Алексашка грохнул по столу кулаком. Эээх! Гуляй, помахивай, мошной потряхивай! Наливайте господа евреи. На удар Меньшикова по столу, опять заворочался арап, и вяло проговорил:
«Меняю рай в шалаше на шалаш в раю, а хорошему коту и в декабре март!»……
Ничего други, проговорил Худодот, аккуратно разливая водку. Как учит нас великая Кама Сутра – безвыходных положений не бывает.
На его заявление уполовиненный на одну пейсу ортодоксальный Исрул строго проговорил – Худик, имейте воспитанность, Ваш хорошо подвешенный язык всегда чешется.
На что Худодот отпарировал – Ой!Ой! Ой ! Улыбните улыбальник!!! Ися! Вы такой умный вам череп не жмёт ?
Исрул, побагровев, тоже отвестствовал – именно умный это Вы ! Не помните , как советовали уважаемому Семе жениться? Сeма, почему бы вам не жениться на Софочке? Ну, подумаешь – немножко косая! Семэн хоть без очков почти ничего не видит, но даже он таки разглядел и ответил :
– Немножко?! Да когда она плачет, у неё слезы текут по спине крест-накрест.
Умнейший совет. Таки кому череп жмет? Худик? Я вам умоляю.
Худодот было хотел продолжить, но их перебил Железняк. Он гаркнул на них на весь ресторан – Цыц вы, титьки тараканьи ! Тут вон беда, какая у людей, а вы собачитесь как две Мумы. Меры не знаете !?
Худодот тут же начал разливать. Приговаривая – Меру то мы знаем, но разве её выпьешь?..
Подобревший враз от приятного бульканья, Исрул добавил – Если выпил хорошо, значит утром плохо! Если утром хорошо, значит, выпил плохо!!! Похрустел капусткой, приговаривая – Без капусты животы пусты, Без капусты щи не густы.
На крик матроса вновь ожил арап, оглядел мутным взглядом комнату, глубоко вздохнул со всхлипом, и опять тоненьким голоском пропел :
Люблю грозу в начале мая
Как шибанёт – и нет сарая!
Скелеты плавают в пруду,
Мозги висят на проводу…
После чего, вновь отключился.
Вечерело. Петр , обращаясь к Меньшикову – Алексашка! Буди Ваньку , пора и честь знать. Сколько гостя не корми, он все равно напьётся, а нам сегодня надираться , ну никак нельзя. Сам знаешь, есть еще дела подготовительные около кунсткамеры. При его словах – «про дела», арап мигом ожил. Чмокнул губами и вякнул – да готов я , одна голова – хорошо, а два сапога паpа.
Худодот тоже не удержался и вставил – таки истинная правда. Я заметил, что с помощью бутылки водки и табуретка легко превращается в кресло-качалку, если есть дела важные, лучше голову держать свежей. А уже завтра сегодня будет вчера!
Петр мрачно проговорил – правда народ говорит – мудрость не всегда приходит с возрастом, бывает, что возраст приходит один, самый тот случай. Повзрослел на 300 годков, а мудрости так и осталось всего на 40.
Наливай посошок!
Худодот засуетился – таки налито уже Мин Херц! Выпили , крякнули. Подошла официантка. Петр по царски обратился к ней – а что , мать! Осталась там деньга у нас еще? Принеси тогда матросу с иудеями еще лафитничек и закуски. Да и сама пригубь за нашу благополучную дорогу. А нам пора и честь знать. Все по очереди обнялись, причем Железняк несколько раз , как бы по ошибке обнял официантку, и пощипывая ее в разные места , поцеловал. Впрочем она , похоже не очень от этого расстроилась. Меньшиков , глядя на них , сглотнул слюну.
Петр смахнул слезу , проговорил – без крыльев не улетишь. Резко повернулся спиной, и размашисто пошел в сторону Невского. Алексашка добавил – батюшка Питер бока наши повытер. Побежал вслед за Петром. Арап только пожал плечами – Во что влюбился, то и целуй. И отправился за ними.
Точку поставил Железняк – Мдаааа! Интерессно-сели девки на шпагат! Ну, что же!
Большому кораблю, большая торпеда……прощевайте.
Петр вышагивал широкими шагами, попыхивая трубкой. Меньшиков и Патрислумумбов еле за ним поспевали. Дойдя до Невского , Петр остановился, соображая, куда идти дальше. Запыхавшийся Ванька потянул его за рукав в сторону Невы. Вечер набирал обороты. По Невскому проспекту шла плотная толпа питерцев, возвращавшихся с работы и туристов. Петр, возвышаясь над толпой, айсбергом прокладывал дорогу. Слева проплыла громада Казанского собора. Справа , по каналу Грибоедова – Спас на Крови. Впереди замаячили шпили Адмиралтейства. Перешли Мойку по Зеленому мосту. Справа в проеме промелькнула арка Дворцовой площади. С Невы потянуло прохладным ветерком. Морщины на лице Петра чуть разгладились. Нева , великая русская река принесла Петру хоть какое-то мимолетное спокойствие. Какую-то уверенность, что все наладится. Петр улыбнулся, замедлил шаг и почаще начал пыхать душистым дымком из трубки. Пусть табак был сигаретный, а не голландский трубочный, Петр – государь Российский. Табак табаком , на то и царь, чтобы в любой ситуации найти выход. Петр вдруг вспомнил байку шута Балакирева – Даже если вас съели, у вас все равно есть два выхода…эта фраза настолько подходила к ситуации, в которую попали Петр и Меньшиков, что царь невольно хрюкнул….
Меньшиков на то и Меньшиков, настроение Петра он чувствовал интуитивно. Алексашка тут же понял, что Петр – это опять Петр – Великий, самодержавец Всея Руси, он махом догнал Петра, пристроился рядом. Пыхнул сигареткой. К слову сказать «курительные» палочки пришлись по душе Меньшикову. Он уже строил в голове планы , как наладить их производство там ….дома. И понимал, не малую выгоду для себя от такой инновации.
Догнав Петра, он дернул его за рукав. Слышь! Мин Херц! Канешно – Яйца курицу дисциплинируют. Это я про себя, но с другой стороны. Яйца от курицы недалеко падают. Нам бы струмент шанцевый какой!? Может, Ваньку спросим прикупить лопату, али мотыгу. Чем ночью схорон копать будем? Петр задумался, потом произнес – а и верно. Ванька! Арап, запыхавшись, подбежал к Петру. Чего изволите…ссс (это вот ..ссс…самопроизвольно брякнулось из Патрислумумбова. Все ж русский, хоть и арап. Насмотрелся в детстве фильмов по Достоевскому, Толстому…). Ты это чего!? Опешил Петр. В Их с Алексашкой временах, пока еще не было такого выражения – чего изволите….сссс. Говори по-русски. Чего надо!? А надо вот чего. Ты, лопату, али мотыгу какую можешь спроворить? Чем копать деньгу для поездки ночью будем? Не руками же!? Столь лет прошло, закаменела, небось, землица. Да и закапывали глубоко, чтобы лихоимцы какие не нашли. Ванька призадумался. Потом хлопнул себя по лбу. Так вон в двух кварталах отсюда хозяйственный магазин! Ваш величество! Вы с Александром Даниловичем как прямо шли, так и идите, ежели я Вас не догоню раньше, на мосту через Неву постойте , на реку , на корабли поглазейте. А я как в магазее лопату прикуплю, так Вас догоню. Петр кивнул. А чего! Слышь, Алексашка, уж больно лепо на Неву глядеть стало. И берега не бревнами, как при нас, а гранитом выложены, и корабли диковинные тучами плавают. А уж крепость Петропавловскую тоже разглядеть надо. Сильна видать цитадель сия. Меньшиков , которому передалось настроение Петра , весело кивнул. Ага ! Мин Херц! А уж барышни какие по мосту ходят – загляденье. И он пропел протяжно – ….гимназистки румяныя, от мороза чуть пьяныя…..
Петр зарумянился было тоже, но потом, что-то вспомнив, проговорил. Ох! Проказник, ну все одно сведет на баб. Верно, народ бает – старый волк, знает толк. Ладно. Пошли. Ванька ! Догоняй!
