Не заставив себя долго ждать , арап быстро посеменил в боковой проулок. Петр с Меньшиковым, заметно замедлив шаг, двинулись дальше.
А вот и Нева. Черные мерные волны катились в сторону финского залива , как и в старые добрые времена. Не брало ее, матушку, время. Пушистые барашки то и дело появлялись на волнах. Ноздри Петра жадно глотали морской воздух. Взошли на мост. Остановились. Петр вновь окинул взглядом противоположную набережную, кунсткамеру, корабли на акватории Невы. Потом развернулся, и вновь от восхищения великолепием Зимнего Дворца, выдохнул. Алексашка! А и здорово. Ты посмотри , красота какая!? Аж дух ахватывает. Ох! Мин Херц! А ты погляди, вон в заливе справа, никак линкор выглядывает.
Громадина!
И у шведа , и у голландца, и у англичанина такого не видывали. Неужто наш? А вон гляди ,еще мимо Петропавловки чудо какое плывет!? И оркестра на палубе играет, и мамзели с кавалерами отплясывают. Никак ассамблея чья-то. Петр смачно хлопнул Меньшикова по спине, от чего тот крякнул. Ладно, ишь разволновался, кавалер! Пошли уже, а то пока семь раз отмеришь – другие уже отрежут. Куда это Ванька запропастился !? И они зашагали на середину моста, где опять остановились , разглядывая набережные, стрелку Васильевского острова, Петропавловку.
Патрислумумбов в это время добежал до хозяйственного магазина. На дверях висела табличка – Буду через 10 минут. Арап подождал 10 минут, потом еще 10 минут, никто не пришел. Остановившийся рядом дворник, вылитый Юрий Никулин , играющий Тихона, из «Золотого Теленка», сначала с усмешкой наблюдал за тем , как Иван с нетерпением дергает ручку двери, потом сердито произнес – Чего хулиганишь? Да еще в маске черной. Смотри ! Сейчас как свистну в свисток. Тебя мигом повяжут. Арап повернулся к дворнику. Ты чего дяденька? Чего я хулиганю? Вон в магазин надо. Написано – буду через 10 минут, а я уже тут все полчаса отираюсь. И не маска это никакая, а морда лица моя такая. От папани в наследство досталась. Дворник пригляделся и присел – Тю! Да это ж негра. Написано ему. Вон у меня на сарае чего написано, а я там инвентарь храню. Этой записке почитай месяц уже. Как сбежала Клавка продавщица с хахалем своим в отпуск, так и висит на двери. Магазин то государственный. Они там наверху думают, что она торгует с утра до ночи, и проверять некому. Арап в сердцах сплюнул. Эх! Бардак совковый. Что делать теперь? Другой магазин черт знает где, а мне лопата позарез нужна. Человек ждет. Дворник сочувственно произнес – давно помер? Ванька опешил – хто?
Ну , кто? Человек , который ждет. На кой ляд еще лопата посреди дня понадобиться может. Патрислумумбов облегченно вздохнул – ну, ты дед даешь. Аналитик , блин. Чуть до инфаркта не довел. Спасибо тебе , добрый человек. Дворник почесал затылок и произнес – дык, спасибо не булькает. А если забулькает , так я , глядишь из своего струмента лопату организую. Ванька расцвел – вот это дело. Держи дед соточку, и гони лопату. Тут уже оживился дворник. Дык, это мы мигом . Да за стольник, я тебе не только лопату самую лучшую выберу, с черенком без сучков, а и невесту , и не кобылу какую , а самую , что ни наесть настоящую раскрасавицу, найду. Айда брат негра в сарай. И они полуобнявшись пошли к дворницкому сараю, на котором действительно было огромными буквами написано слово, характеризующее далеко не то, что могло находиться в сарае. По дороге Ванька проинструктировал дворника. Ты, дед это, негрой никого не называй больше. Нарвешься на настоящего негра из Америки, махом по сапатке схлопочешь. Это я – дитя олимпиады, только рожей черен, а душой , в мамку, русский. Да и зовут меня Ванькой. Мне то кучеряво , как ты меня назовешь. А вот настоящие , ух люто могут обидеться. Зови их афро-американцы. Дворник опешил – нифига себе припарка, штобы я у себя во дворе, у своего мусорника, да еще каких-то ниггеров боялся!? Как крикну своих – вон Пузырь со своей командой на лавке сидят. Эти быстро , хоть кому наваляют полную кружку. Да и не выговорю я такое – «афро-мафро-канцы».
Арап быстро бросил взгляд в сторону скамейки и узнав в компании давешних скинхедов, которые тоже поглядывали в их сторону, попрощался с дворником и , прикрыв лицо лопатой , чтобы не узнали, юркнул за угол.
В это время Петр с Меньшиковым потихоньку подходили к концу моста на противоположной стороне Невы. Петр уже нервничал. Ну, чего там арапченок застрял. Али случилось чего. Может, вернемся , Данилыч? Меньшиков обернулся в сторону Адмиралтейства, и приставив ладонь козырьком , присмотрелся. Да, ништо , Мин Херц! Вон кажись, он на той стороне появился. Ишь, как лопатой помахивает , аки минер перед рытьем окопа. Тут и Петр узрел Патрислумумбова. Ну, слава тебе , господи. Нашелся. Вона как антилопит, ажно пыль по мосту поднялась. А я было думал, сбежал он от нас. Куда он денется, Мин Херц! Он как про кубышку с червонцами услышал, аж в лице поменялся. Теперь за нами как нитка за иголкой ходить будет, пока свою долю не получит , или не подглядит, где мы остаток зароем. Вот я думаю, государь, а давай мы его на всякий случай напоим , в стельку. Дабы он ночью за нами подглядеть не смог? Петр задумался. А и верно, Данилыч. Деньги не щепки, счетом крепки. Так и порешим. Сейчас придет, велю ему водки добыть. Заодно и Гаврила Афанасьевича за ночлег отблагодарить нужно, да и самим не грех, после трудов праведных, чарку принять.
Подошел запыхавшийся арап. Ух, притомился. Чуть добыл лопату. Магазин то закрыт. Ладно, добрый дядька продал свою предпоследнюю лопату за тысячу рублей. Так что Ваше величество, придется мне эти деньги компенсировать. Сами мы не местные, люди не богатые. Петр важно кивнул. Не боись, арапченок, бомбардир сироту не обидит. Будут тебе деньги. Дай время, отроем ночью кубышку, добудем казны. А остались они у тебя ? Деньжата? Сгонял бы за водочкой, Афанасьича за ночлег отблагодарить нужно будет. Да и поесть чего прихвати. Не будем же мы три здоровых мужика у дедка с внучкой на шее сидеть. Данилыч! Забери у него лопату, а ты Ванька дуй, давай, темнеет скоро. И ночь будет непроста , да и день новый хлопотный. Петр и Меньшиков пошли в сторону кунсткамеры, а арап привычно побежал к знакомому магазинчику в подвале. Постучали в дверь. Послышались шаркающие шаги. Гаврил Афанасьевич приоткрыл дверь и прищурясь, разглядывал гостей. Ты что ли ? Петр Ляксеич? Ну, я с Алексашкой , деду. О ! А я уж волноваться начал, али приключилось чего. А арапчонка куда подевали?
Меньшиков проходя за Петром в коридор ответствовал. Да, прав ты отче, и приключений хватило, и хлопот. А Ваньку не потеряли, чего ему сделается? Послали за едой в магазею, да и то, чем ее запить , прихватить велели.
Сторож обрадовался – вот это дело, а то у меня всех припасов – кефир внучкин, и две картошины в мундире. Раздевайтесь братцы. Грейтесь, а я пока чайник на плиту поставлю. И он крикнул в соседнюю комнату – Пааараасковья! Встречай гостей. Оттуда послышался мелкий стук башмачков ,и румяная внучка , сверкнув коленками прыгнула на шею Петру. А я уж думала , ты не появишься дяденька. Соскучилась по тебе. Мы с дедой пуговицу твою в витрину пристроили. Красиво получилось. Петр обнял хрупкое тельце, по обычаю смахнул слезу. Ну ладно , божья душа , пришел же как обещал.
Эх , жаль Ваське гостинца какого – пряника печатного или петуха сахарного на палочке не заказали. Хлопнула входная дверь, и арап, нагруженный пакетами с едой , проговорил. А чего заказывать-то. Али мы сами не сообразим? И он подал Петру прямоугольную упаковку тульского пряника со сгущенкой. Я еще и тортик – «Птичье» молоко к чаю прихватил. Меньшиков расхохотался и, хлопнув себя по коленке проговорил – Ай-да Ванька! Ай-да сукин сын. Удружил, так удружил , а ? Мин Херц! Петр тоже обрадовался – воистину удружил, молодца. Парасковья тут же зашуршала оберткой. Патрислумумбов начал накрывать на стол. Дед с внучкой весело таскали тарелки, вилки, ложки. Афанасьич, стесняясь поставил в углу стола на тарелке две вареных картошины в мундире. Внучка налила в стакан кефира , и вкусно почмокивая, запивала им пряник.
Арап быстренько нарезал колбаски, разломил на несколько частей печеную курицу, открыл банку маринованных огурчиков. Ну, куда же без них? Если на столе появилось две бутылки водки «Фрегат» и пяток бутылок пива «Невское». Гаврил Афанасьевич в это время нарезал ломтей черного «бородинского» хлебушка. Настрогал розоватого соленого сала. Крупно нарезал луковицу. Затем быстренько расставил 6-гранные лафитнички Дятьковского хрусталя ручной работы. Рюмки были не дорогие . Их Гавриле Афанасьевичу подарила дочка. Куплены они были в подземном переходе, у старушки, возившей наборы по 6 штук прямо с завода. Старушка сама их покупала у работников завода за копейки. Денег на заводе не было, зарплату платили своей продукцией. Стенки хрусталя были не всегда ровными , иногда на них попадались полоски, напоминавшие трещинки. Но! Это был настоящий хрусталь, а не поддельные китайские стеклянные рюмки. Отличие состояло в малиновом звоне при чоканье. В чем компания убедилась , разлив по первой. Звон от четырех рюмок отразился от потолка, поплыл в соседние залы. Как бы вторя ему, вдруг забили на разный манер многочисленные настенные и настольные часы.
Часы хором пробили 10 вечера. Пока все, выпив, прислушивались к ощущениям внутри, рюмочному звону, переливам курантов, Меньшиков ухитрился налить арапову рюмку повторно. Он толкнул его локтем, прошептал. Ну, а ты чего? Догоняй! Не обижай хозяина. Ванька изумленно уставился на полную до краев рюмку, которую только что выпил, но перечить не стал. Махом выпил и захрустел огурчиком. Учитывая его слабость к восприятию спиртного, две рюмки водки подряд, сделали свое дело. Василий икнул. Глаза его разбежались в разные стороны, потом сфокусировались на переносице, и только потом , приняв остекленевшее выражение, зафиксировались посередине. Меньшиков, не дожидаясь, пока глаза встанут на место, быстро налил третью. И опять зашептал – ну, ты чего? Тормозишь? Царя не уважаешь? Давай пей быстрее. На этот раз арап уже не удивлялся. Он размашисто замахнул третью рюмку, занюхал корочкой Бородинского, и плюхнулся на стул . Глаза его помутнели, корни прапрадедушки Пушкина начали охватывать корень мозга. Василия как обычно, при опьянении потянуло на поэзию. Он продекламировал :
Ик! Русалка на ветвях висит…..
Ик! Там, на неведомых дорожках,
Давным-давно, растет картошка……
Там тридцать витязей прекрасных, чредой стоят за постным маслом…
Ик! А ихний дядька Черномор, с прилавка стырил беломор….
Алексашка захохотал. Во, дает! Ну, точно от Пушкиных родословною ведет. Сашка то Пушкин, как выпьет, тоже ТАКОе завернет, не встать, ни сесть. И этот туда же.
Ванька полуприкрыв глаза продолжил :
На горе стоит пивная! Да затейница такая!
Из трубы , дымок валит! Алкоголиков манит!
Звери – алкоголики! Заняли все столики…..
Тут приходит царь зверей!
Ну-ка! Рюмочку налей!
Слон, зажмурив , левый глаз! Убирайся! Ты от нас!
Тут пошла байда такая ! Отлупили попугая!
Лишь кабан не растерялся. Хвать бутылку , и смотался!
Крокодил ему вдогонку отдай падла самогонку…..
Тут, уж со смеху покатились все. Даже внучка хохотала своим звонким , как колокольчики голоском. Она не понимала и половины текста, но представив, прищурившего глаз слона, попугая, похожего на попугая Кешу, из ее любимого мультика, избушку с трубой, из которой валил дымок, похожую на любимый ею терем-теремок, ей стало очень весело. Силы покинули арапа, но коварный Меньшиков, прикинув, сколько времени уйдет на поиски кубышки, решил все, же не рисковать и при удобном случае влить в Ваську еще дозу.
Блаженное тепло разливалось по организму и у Петра , он слегка осоловел. Проблемы ушли куда-то далеко. Меньшиков смачно хрустел огурчиком. Захмелевший Афанасьич , крякнул, сказал – ну! Бог любит троицу. Выпили . Закусили.
Дед хулиганисто продекламировал слова старой дворовой песенки :
На троих придумано не даром
На троих придумано не зря
Ведь недаром в каждой чайной
Есть картина три богатыря…….
Петр хохотнул. Звиняй деду , что внук дедушку старине учит. Но проказник ты был в юности. На что Гаврила Афанасьич ответствовал – а чего? Не фулюганили только ботаники прыщавые. А я нормальный был пацан. Помню, как то с мамзелью одной пошли мы на танцульки в Александровском саду, почитай годов шышнадцать мне тогда было. Афанасьич спохватился – Парашка, ты это, давай закругляйся, спать тебе пора. Ишь , локаторы как у Чебурашки настроила. А, ну быстро умываться, на горшок, и спать. Парасковья и правда уже клевала носом, чуть не попадая в чашку с остатками кефира. Но девчушка была боевая, поэтому ответствовала – да ладно деду, иду ужо…. А про мамзельку твою я уже слышала, не интересно, спать пойду. Воистину говорят – про доброе дело говори смело. Расслышав ее последние слова, Гаврила Афанасьич почему-то густо покраснел, быстро налил внеочередную стопку, и махом выпил. Девчушка, сверкнув штанишками, прыгнула к Петру на колени, чмокнула его в усы, потом, оттопырив мизинчики расправила платьице поклонилась остальным, прокричала – Бай эврибади!!! И зацокала каблучками в спальню…….На знакомые иностранные слова, на миг приоткрылись глаза у почти неживого Васьки Патрислумумбова. Он пробормотал – Натюрлих Маргарита Павловна, и вновь отключился……
Петр с Меньшиковым изумленно переглядывались. Петр произнес….делаааааа. Ты погляди Алексашка! У нас почитай на всю Рассею с десяток толмачей не наберешь, а тут и эта сопля-душа божья уже по англицки шпарит, и негра , ишь вроде по неметцки выражается. Дык, это он еще пьяный в дрова. А протрезвеет!? На скольких языках заговорит. Захмелевший Меньшиков хохотнул и проговорил – дык, это-ж великая страна. Нашего ведмедя только разбудить надо, он или наваляет любому супостату по-первое число, или выдумает то чаво на белом свете вообще не может быть..
В такт словам Меньшикова кивал Гаврила Афанасьевич. Он настолько возбудился, что чуть , не скакал вокруг стола на стуле. Глаза горят. В правой руке вилка с насаженным маринованным огурчиком – корнишон, по иноземному. К слову сказать, начал свою лекцию Афанасьич, такое название и красовалось на банке с огурцами. Правда, почему-то на банке было написано «корнюшон». Ну, да на это , в период перестройки никто не обращает внимание. Количество толмачей у нас , не намного превышает их количества в Петровские времена. И, хотя «холодная» война перешла в оттепель, за границу, даже в страны соцлагеря выезжают только дипломаты, и особо надежные доярки и кочегарки, награжденные поездкой за особо крупные надои, и самые энергичные кочегарья. Исключение, пожалуй, составляют студенты строительных отрядов «Дружба». А также Безвозмездного «Коммунистического» труда. Если первые , действительно, какое-то время работали в таинственном зарубежье, а за них в нашем отечественном мухо....морске, работали их «обменные» иностранные студенты, то вторые, которые коммунистического труда…..Дед подсунул Алексашке рюмку.
Плесни, пересохло. Петр и Меньшиков изумленно выслушивали опус Гаврилы Афанасьевича, но тем не менее князь плеснул. Плеснул всем. Хряпнули. Крякнули! Сторож продолжил – то, вторые, которые «коммунистического труда» и не собирались работать. Презентации, митинги, брифинги…..все безвозмездно. Вот, в каждом таком стройотряде, и коммунистическом, и , обычном – те , которые – «дружба» обязательно был или командир из секретарей парткома , или комиссар из , как у тебя, государь, заплечных дел мастеров. Так, на всякий случай. С доярками и кочегарками ездил только заплечный , из сошек поменьше. Чего с них взять? С утомленных повседневным дерганьем мозолистых коровьих сисек, или, полирующих черенки саперных лопат бедолаг? Безобидныя. Надежныя. Ну, увидят прилавок с бюстгальтерами наших любимых в нашей глубинке размеров. Ну, кинутся, сметая прохожих, к прилавку. Ну, задавят одного продавца. Ну, да они ж и купят на все деньги , каждый на всю деревню этих бюстгальтеров , причем, по-ихнему не-ходовых размеров. Зато и план пятилетний по продажам этих изделий за раз выполнят. И больничный продавщице из своего карману оплатят. И пусть они, немощи немецкие не знают , что такое пятилетка. Но, вот что такое разовый доход, в размере пятилетнего, прочухали сразу. Всем хорошо. И продавцу руку загипсуют, и премию ему дадут ,бонус по ихнему, и завод опять шить эту спецодежу российским тютелькам начнет. Да и кайзеровская ткань парашютная времен первой мировой войны, наконец, найдет свое применение, нужно только место для шильдика " Дольче Габана" на бретельке утвердить на совете директоров. И все, и, безработица у них уменьшится, и наши кочегарки с доярками, не как обычно, в чем мама родила – в одних носках, а в нормальной европейской спец-одежде защеголяють…Ну, кому плохо? Всем хорошо! А кочегаров просто надо караулить, чтобы они по привычке не покупали по тридцать дринков за раз, а покупали хотя бы по пять, и пива. Деда понесло.
Тут встрял любознательный Петр. Погоди дед! И так мудрено говоришь, а вот тютельки – это чего такое? Афанасьич хохотнул. Ну, государь! Ну, уважил. В корень зришь. Все тютельки в корне. Небось, Ляксеич сразу смекнул. Тютельки это чего!? А слушай притчу. Встречаются как-то две мамзели на в трактире, кофию попить. Одна другой жалуется – ну вот , неделю назад платье себе сшила новое. У придворного костюмера заказывала. Сшил французишка. Денег извела столько, что пришлось имение фамильное в немецкой слободе заложить. Ну, платье вышло – блеск! Рюшки, итальянские кружева и подогнал тютелька в тютельку. Ассамблея через две недели. Начинают наряжаться….а платье не налазит! Вторая мамзель хохочет. Ох , матушка! Дык, наверное, тютельки подросли за две недели. Ты, наверное, платье шила в Великий Пост? Первая мамзель – ну , да. Вторая мамзель – а ассамблея когда была? Первая – ну, как раз , через две седьмицы после Пасхи. Вторая мамзель ну и чего ты после поста? Небось, сразу, дюжину расстегаев с белорыбицей, поросенка с гречневой кашей, да еще на глазах у свиньи стрескала? Опосля гуся с яблоками, студня с хреном захомячила? Вот тютельки махом и подросли. Не переживай, товарка, скоро Петров пост начнется, ну, который Святых Апостолов…..тютельки опять спадут. Ты, слышь-ка, еще одно платье закажи, а на примерку, через неделю после поста иди. Тогда у тебя под любые тютельки – и до-постовые, и после-постовые варьянт будет. Сама так делаю. Дорого канешно. Зато конфузу никакого. Главное удержаться , и после поста , лишнего поросенка не съесть. Тютельки этого не любят. Никакая примерка не поможет. Последние слова Гаврила Афанасьевич договаривал уже как бы на «автопилоте». Его голова склонялась к столу. Нос Афанасьича уже дважды тыкался в оставленную Парасковьей «кефирную» чашку, от чего и оказался в кефирном пуху. Петр с Алексашкой покатились со-смеху. Ну , Афанасьев сын! Ну, проказник. Однако царь быстро отсмеявшись , оглядел поле битвы, и, удостоверившись, что все кроме его и Алексашки спят крепким богатырским сном, произнес – воистину говорят, начали с того, что сообразили одну на троих, а закончили тем, что не соображал ни один из трёх. Пора и за дело браться Алексашка! Бери лопату арапову, пойдем кубышку вскрывать. Меньшиков поднялся, взял лопату и пошел к двери. Петр подумал и достал из витрины медный фонарь. Потряс, убедился , что он заправлен, пошел вслед за Меньшиковым. На улице с Невы тянуло сыростью. Небо было в тучах. Ни звезд, ни Луны. Темень стояла непроглядная. Петр достал из кармана подаренные еще Железняком спички и зажег фонарь. Пошли во двор кунсткамеры в садик. Там они долго искали ту самую кривую березу (сосну?) под которой был зарыт схорон. Меньшиков начал было копать, да вдруг под деревом что-то заворочалось, звякнули бутылки, и кто-то с криком – « Атас бомжарики! Со жмура канаем, а то коцнут менты про меж глаз, лопухи и отстегнутся!» Сиганул в кусты. Вокруг еще в 2-3 местах зашуршало, и неясные тени, мелькнув, исчезали в глубине сада. Петр опешил – чего-это Алексашка? Никак нищие тута ночуют. Меньшиков отвествовал – а ништо Минхерц, оне теперь далеко чесать будут. А вона дождь собирается, так к утру все следы зальет, будто и не было ничего. Поплевав на руки, Меньшиков начал копать. Слежавшаяся за столько лет земля поддавалась плохо. Через некоторое время Петру пришлось сменить Алексашку. Наконец, лопата глухо стукнула о деревяшку. Дубовый сундучок нашелся на том самом месте , куда его Петр с Меньшиковым и закопали еще в те давние времена. Петр смахнул набежавшую слезу. Как там Рассея!? Без него? Только вот это послание в виде сундучка с червонцами и связывает его с той Петровской Россией. Да….судьба. Петр отсчитал 30-ть червонцев, половину отдал Меньшикову, пять сунул в карман, остальное закатал в пояс. Слышь-ка Алексашка! Пожалуй, пяток червонцев Афанасьичу пожалую. Пусть порадуется. Да и внучка подрастает у него? Воистину справедлив ты государь. Большой души человек. Петр отдал лопату Меньшикову – закапывай обратно остатки, авось еще, когда сгодится, тьфу-тьфу. Эвона ливень сейчас хлынет. Алексашка быстро закопал сундучок, притопал сверху ногами, забросал пожухлой листвой. Петр широкими шагами шел на выход из сквера.
Только его Меньшиков догнал, как развезглись хляби небесные. Ливень захлестал с такой силой, что деревья сквера поприжали свои ветки к земле. Потекли грязные потоки, запузырились лужи. Место клада мгновенно превратилось в обыкновенную клумбу. Все следы копки исчезли. Петр и Алексашка мгновенно вымокли , и уже мокрые до нитки , нырнули в подъезд музея. Заперли дверь, кое-как выжали одежду. Согрелись чаркой , уже не удовольствия ради, а здоровья для. И пошли устраиваться на ночлег.
Первым отнесли в каморку деда. Тот , что-то продолжал бормотать во сне про тютельки, делая любопытные пассы руками. Петр ласково укрыл Гаврила Афанасьевича висевшей на вешалке шинелью. Затем уложили арапа. Тут же , на диване . Арап попытался прочитать стих –
Как во городе было во Казани
Грозный царь пировал да веселился…
А потом осерчал , рассердился
За копеечку, что отняли у юродивого…..
Петр легонько шлепнул его по заднице произнес – спи ужо , Пушкин блин…
Сами расположились на диванах в инператорском кабинете. Прошедший день был длинным, да и ой-ты господи водочка струилась по жилочкам. Оба мгновенно захрапели. Воистину говорят на Руси – с кем поведешься – с тем и наберешься.
Петр спал тяжело. Давила, ох давила, забота о Той Руси. Одна она горемычная – без Царя. Ох, эпитет – без царя в голове даже по отношению к человеку это уже сильно, а уж если – «без царя в голове» к целой стране!!?? СТРАШНО ЭТО. Смута это черная. Сколь сил Петр приложил штобы объединить Русь. Штобы выдернуть ее из болота боярского. Нет царя. Нет его и в голове. Ой-ей, улетит матушка Русь обратно в чернообрядовщину смутную.…..спокон веков смутаков на Руси хватало.
Вот пролетела перед глазами черная птица смуты. Захохотала почти по-человечьи, захлопала крыльями…..ударилась оземь и превратилась в бородатого стрельца с бердышом в одной руке и бутылкой Балтики №7 в другой. Стрелец едва стоял на ногах и горланил похабную песню :
