Люди здесь угрюмые и тепла не ценят,
Ходят на работу, злобно стиснув зубы…
В стране тоски и грусти алкоголем лечат душу,
От которой лишь остались смесь пепла с тёмной сажей…
Люди созерцают с балконов взглядом грустным
И ежедневно думают о том, как выжить дальше.
Не понимал я, почему в глазах их пусто,
Не понимал людей курящих раньше…
И это всё мне кажется непризнанным искусством,
Искусством безысходности без прикрас и фальши…
Жителям страны в квартирах очень душно.
Каменные джунгли не делают поблажек.
Мне, порой, от этого бывает очень скучно,
Остаётся танцевать среди многоэтажек!
Мысль о безысходности стала тяжким грузом,
И страх вечной зимы пробирает до мурашек,
Мы в какой-то степени, быть может, биомусор,
В бетоне погребённых городских пейзажей?
«Очаровательная тоска»
Километры спальных районов
Запали в мою душу навсегда.
В этой безысходности что-то есть родное.
Что-то, что уймёт душевную печаль.
Серые стены чаруют тоской,
В них нахожу я что-то родное.
Я восхищён осенней листвой,
Улиц дремотой я снова расстроен.
И едкий дым, что небо заполняет,
И трубы, к верху что пытаются расти,
И чёрной краской записи на стенах
Свои корректировки в жизнь мою внесли.
Небо вечернее снова в слезах,
Лёгким туманом окутаны улицы.
В доме напротив свет возникает,
В моём – он включиться и не соизволит.
По тёмной магистрали бегут караваны,
Отчётливо слышен гул звонких машин.
Над городом спящим воцарилась луна,
Заменяя мне’сотни вакцин.
Под окнами раскинулась площадка,
Над крышами – ночного неба свод;
Светильник на столе, а в руках – гитара
И душу греет мне плакат группы «Кино»
Под светом лунным всё отбрасывает тени,
Среди хлама на столе лежит мобильник.
Я сижу один, провожая трудный день,
Телефон, ведь, есть, но звонит только будильник…
Я одинок, стоит признать,
Чайник визжит, взывая к застолью.
За окнами дождь, ему верить нельзя,
Так было завещано Виктором Цоем!
Я выхожу на балкон постоять,
Красоты района немного постигнуть.
Тем едким дымом родным подышать,
Чтобы увидеть счастливые сны.
И ночь уже не так бела, как раньше. Под лунным
светом, созерцая гаражи,
Себе я говорю: «А что же будет дальше,
Когда тоска захватит мою жизнь?»
«Гитара»
Балконы, хрущёвки и печальные закаты,
Время день за днём уносится куда-то,
Я сижу один и жду контрудара,
И мне всегда поможет любимая гитара.
Стены меня давят, комната сужается,
Люди – тараканы, что при свете разбегаются.
Они боятся света, как раз-таки не тьмы;
Как волки: зорко видят очертания луны.
Луна осветит улицы, проспекты и бульвары.
Люди ходят за руку, а я вижу кошмары…
Выпускаю дым в состоянии полусонном,
Слыша за окном громкий гул клаксонов.
Выпуская дым в воздух мне знакомый,
Я возьму гитару. Тишина на фоне.
Я играю тихо, по мотивам Цоя,
Пока бычок дымится одиноко на балконе.
Лучше одиночество в компании гитары,
Чем лживые улыбки, прогулки по бульварам.
Привычных мне людей забыли все радары,
Я сижу один, играя на гитаре.
«Дети немой страны»
И я привык к панельным застройкам,
Здесь люди грустные, и их пугают перестройки.
Они боятся перемен, боятся горькой правды,
И если случай им позволит, отложат всё на завтра.
Одни восходы и закаты – прекрасные как прежде,
Дают свободу, их щадя, и дарят им надежду.
Они посмотрят, восхитятся, и участится пульс,
Наутро: рутина, работа и грязь. Очень походит на грусть.
Города-сады амбиции хоронят под бетоном,
Среди ларьков и магазинов тая печальный облик.
Среди улыбок, полных фальши, таящих дискомфорт,
Мы существуем, выживая. Таков дан приговор.
А жизни канонады грохочут неустанно,
И мы, не ведая, толкуем дрянь своими устами.
Рабы своих квартир, домов, вы бредить не устали?!
Пока не снимете оков – не выплавите стали!
Дома молчат, и с ними вы… Боитесь что-то предпринять?
В вас пальцем ткнут иль посмеются? А может будут презирать?
В домах сидите, будто в клетках. Молчите? Вы немы?
Быть может, хватит марионеткам быть рабами тьмы?!
Эпоха уходила, оставив след в газетах.
Сейчас на принципы плевать, потолще бы барсетку…
Вокруг – разруха. Всех людей уносит будто ветром,
А улицы родные напомнили мне гетто.
Дороги, вдаль бегущие, и город бездорожья, _
И свет с балкона, и вечер непогожий,
Взгляды насторожены, и далеки мечты,
И мы смиренно, ставя крест, сбиваемся с пути.
Все мы сейчас немы, как будто влюблены.
Слова могли менять исход испорченной судьбы.
Но в жизни печальной лжецов мы встречали,
А после – в неверии громко молчали…
В снегах бесконечной зимы забываем счастливые сны.
Красоты русских берёз несравнимы со шквалами гроз,
Со шквалом угроз, с «панелькой» кругом,
Со шквалом потеряных грёз.
Мы живём, предав мечты, забыв себя…
И кто же мы? Мы – дети немой страны…
«Мы живём в чёрно-белом кино»
Мы живём в чёрно-белом кино.
И картинка в глазах потускнела.
Мы цвета позабыли давно.
Солнце для нас давно догорело.
Мы живём в чёрно-белом кино.
Любовь мы спасали, но всё было тщетно.
А над городом тучи сгущаются:
Полный мрак, а кругом всё бесцветно.
Мы живём в чёрно-белом кино,
И, как будто, друг друга не слышим.
От тоски посмотреть бы в окно
На капли дождя, летящие с крыши.
Мы живём в чёрно-белом кино,
А если быть честным, то выживаем.
Наши страхи нас тянут на дно,
И там беззаветно мы пропадаем.
Мы живём в чёрно-белом кино,
Алкоголем душевные боли мы глушим.
Тем временем наша жизнь – кардиограмма;
Сердечные ритмы заметно нарушены.
Мы живём в чёрно-белом кино,
Алкоголь с сигаретами очень важны.
Дряни ведь много, но именно с ней
Мы можем увидеть разноцветные сны.
