Любовь Сушко "Во власти мифа. Боги, герои, чудовища"

Ламия

(Греция)

Человек, превращенный по воле волшебника в животное, сам волшебник, который ночью становится волком, собакой, котом – знакомая во все времена история. Некоторые утверждают, что их род ведется от какого-то чудесного волка, предка и гордятся этим.

У славян сохранили самые древние сказки о девушке —оборотне, она была наполовину рысью, наполовину человеком. И оставив мужу своих детей, отправилась в заповедный лес, не могла с ними встречаться.

Подобное чудовище у греков называлось ламией.

Это тоже была молодая девушка. Ее тело в верхней части человеческое, наполовину покрыто чешуей какого-то неведомого животного, голова и грудь женские, человеческие руки, а на ногах копыта.

Но говорят, что первоначально она была прекрасной женщиной, царицей Ливии.

Увидел царицу Зевс и влюбился в нее, как с ним часто, бывало. И как потом случалось, Гера узнала об этом. Она решила отомстить царице за то, что та осмелилась любить ее мужа. Богиня оставила ее в живых, но превратила в животное. Только чтобы не путать с обычными животными, у нее оставались женские черты. Не могла она теперь ни тому, ни другому миру принадлежать.

Но и этого показалось мало грозной Гере, она лишила ламию сна. Теперь та бродила по ночам, не находя себе места, пугала всех, кто попадался ей на пути. Ламия страшно страдала по своему оставленному царству и миру.

Зевс сжалился над ней, позволил ей иногда засыпать. И в такие ночи ламия становилась смирной, никому не могла навредить несчастная царица, которая так жестоко за все расплатилась

Пришлось отправиться ей в загробный мир, где было темно, и подобных созданий обитало множество.

Она появилась и позднее в сказках разных народов, так и оставалась то несчастной девушкой, то чудовищем.

Ламия в тревоге у ручья
Смотрит в воду, долго ждет кого-то.
Сколько в мире хитрого зверья,
Как ей к людям вырваться охота.

Но она чужая средь людей,
И они боятся, отвергая,
В теле женщины таится зверь,
Он ее отчаянно терзает.

Леда

Спит Спарта и видит во сне Менелая,
И Леда проснулась, о чем-то вздыхая,
И смотрит она на Елену в печали,
Такое привидится снова ночами..

Что больше усталой царице не спится.
И черная птица над миром кружится.
И ходит по замку и ищет ответа,
Но в чем провинилась красавица Леда?

Гнев Геры страшнее всех Зевсовых молний,
И что там пророчица старая молвит.
И все повторяет: – И ты виновата…
– Елена, красавица, горе, расплата.

– Но он обманул, я могла обмануться.
Я все поняла, когда муж мой вернулся.
Да кто теперь слышат те речи царицы,
А небо темнеет, а Гера ярится.

Мир странно притих и немой, и печальный,
Зачем Менелай ей приснится отчаянный,
И спросит их снова: – Что с нами случится?
А там Клитиместра во мраке ярится.

Какие-то войны, какие-то тени,
Ты с этими будешь, не станешь ты с теми,
И скоро беда и война там случится,
Никто не вернется, как сердце стучится

И смотрит она на Елену в печали,
Такое привидится снова ночами.
Спит Спарта и видит царем Менелая,
И Леда проснулась, о чем-то вздыхая

.Лето

Страдает Лето, ждет она расплаты,
И миру мстит, за то что в этот час,
В бескрайнем море, вечно виновата,
Все мечется, душа ее, и связь.
С землей далекой призрачна и лжива,
Как Зевсовы объятья в темноте,
А ведь казалось, так спокойно живы,
Пока орел с небес не прилетел.
Да, будет Аполлон и Артемида,
Она годится ими, только вновь.
Гнетет ее извечная обида,
Как мимолетна и слепа любовь.
Но разве ты такое выбирала,
Все решено, тогда же почему
Слепая Гера мстить уже устала,
А ты все видишь море, остров, тьму,
Они ушли в леса свои и храмы,
И ты одна пред небом в этот час,
И нет страшнее этой горькой драмы,
Когда они забыли снова нас.
И пыл такой в начале в самом деле
Что голова закружится опять.
Куда же после страсти улетели,
Осталось лишь страдать, в тиши рыдать
Мстит миру Лето, Зевс ее не видит.
Любви вовек не знает Аполлон,
Из леса молча Артемида выйдет,
И рассмеется, взяв кого в полон.
И только ты в пылу и пониманье,
Готова мстить за то, что в этот час,
Он не придет как прежде на свиданье.
– Проклятие, они не помнят нас.

Менелай

Он плывет за царицей во мрак. Предания старины

За сбежавшей царицей несется во тьму Менелай,
И в печали вселенской не будет конца и начала,
Сотрясается мир, и война уже где-то пылает,
Потрясенная Троя пылающий факел встречала.

Долго хмурился Гектор, но больше перечить не мог,
Улыбалась Елена, и воины будут сражаться,
Что еще остается? Печали и неги итог,
Менелая позор в этих лицах чужих отражаться.

Снова ссорится там Агамемнон и грозный Ахилл,
И о чем-то в тиши все просила богов Андромаха,
Только старый Приам поминальный готовил им пир.
И хитрит Одиссей, Менелай замирает от страха.

Сколько примет Аид безрассудных ахейских мужей,
И кого не дождутся домой, им сегодня не ясно,
Но от взора Елены становится в мире светлей,
И просил он вернуться царицу сегодня напрасно.

И сраженный Патрокл вновь бросает их в эти бои.
И поверженный Гектор теперь Менелаю приснится,
Только где-то Елена в тумане небесном стоит,
Скорбно замер Приам, и Парис ничего не боится.

Боги сходятся там, этот рев этот гам, этот смех,
Мрачно смотрит во тьму, и не может дождаться Елены,
О, отвергнутый муж, он ответит когда-то за всех.
За сбежавшей царицей спешит Менелай неизменно.

Царь Минос

На снегу обнаженное тело,
и метель все резвится в тумане,
Это страсть уходила несмело,
И надежда внезапно обманет.

Это в облаке дивной печали
От мороза душа холодела.
Это серые птицы кричали,
Так пронзительно дико и смело.

Сон и явь сплетены воедино,
Мне не холодно больше, жива ли?
На снегу обнаженное тело.
И о чем там вороны кричали.

Грозный Минос на острове дальнем
Ждет в печали афинского принца,
Улетали они, убегали.
Как могла Ариадна влюбиться?

Дионис с ним сегодня согласен,
Он царевну себе оставляет.
На снегу обнаженное тело.
Одиночество в мире печали.

Лишь во сне за полетом Икара
Все душа безнадежно стремиться,
И куда-то уйдем мы устало.
Только остров покинет царица.

В лабиринтах бессильно шагая,
Будет снова Эрида резвиться,
На снегу обнаженное тело.
Отчего это нынче приснится.