Вожу закостеневшим членом по влажным губам. Пиздец как хочу толкнуться туда! С размаху загнать. До горла сразу. И я с трудом сдерживаю в себе эту звериную сущность. Порву ведь.
Странное чувство сжимается в груди. Казалось бы – бери и трахай в удовольствие, но я все жду, сдерживаюсь. Сам не понимаю почему. Точно навредить боюсь. Растерзать.
– Узнаю, что своим ртом по чужому члену елозила – башку откручу, – не вру. Сразу убью, даже разбираться не стану.
– Давай, принцесса, открывай рот, покажу тебе твои обязанности.
Слегка размыкает губы. Нехотя. С опаской. А сама на ствол мой косится. Давно уже. Видать, думает, пристрелить меня сможет.
– Даже не думай, – предупреждаю. – Не выйдет ничего. А вот я не пощажу. Со мной так шутить не стоит.
– Я… – тут же пугается. Дрожит как осиновый лист. – Не хотела… просто…
– Думаешь, другие не пытались? – усмехаюсь. – Только я живучий. И мстительный. Предательства не прощаю.
Сникает. Кажется, начинает понимать, как все устроено. А я любуюсь видом. Привлекательной фигуркой, стройной, хрупкой, что сломать можно. Милым личиком. Наивным совсем, ни как у шалав из «Ангела». И сама она наивняк тот еще. Думает, может со мной тягаться.
Сука! Если бы не этот взгляд, взял бы ее давно. А она меня своими блюдцами прям к совести призывает.
Безумно хочу засадить ей, но понимаю, что не сдержусь. Нахрен разорву. Членом насквозь продырявлю. А она мне живой нужна. До свадьбы поберечь надо.
Да и сдерживаться я не умею. Баб до визга трахаю, пока пар до конца не выпущу. А с ней быстро не получится. Насладиться хочу.
Ладно, надеюсь, дрянь мелкая урок усвоила. Дам последний шанс. Не воспользуется – сама виновата. Больше щадить не стану.
– Мансур! – кричу, пряча член в штанах. Малышка непонимающе сжимается.
Присаживаюсь на корточки рядом с ней, как с ребенком говорить буду, чтобы точно поняла.
– В семь вечера заеду за тобой. Будь при параде. Снова что-нибудь выкинешь, – грубо сжимаю раскрасневшиеся губы, – пощады не будет.
Выпрямляюсь и выхожу из кабинета.
– Домой отвези, – распоряжаюсь Мансуру. – И глаз не спускать.
Позади слышатся тихие всхлипы. В штанах пожар. И это первое, чем я займусь – потушу его.
Влада
Я разозлила его, знаю. Вывела из себя. В черных глазах явно читалось все то, что Дамир хотел сделать со мной. Наверное, меня спасло только чудо, иначе просто не назвать.
А потом он просто сдает меня своим псам.
– Домой отвези. И глаз не спускать.
Закипаю изнутри. Меня насквозь пронзает гневом. Хочу броситься вдогонку и молотить по широкой спине бандита изо всех сил. Вот только это бессмысленно. Как и безумно было думать, что я смогу воспользоваться оружием.
Дамир понял все. Раскусил меня. А, может, вообще специально вытащил ствол, чтобы проверить меня, спровоцировать?!
Не знаю, но я еще ни разу не испытывала безысходности такой силы, как сейчас. Меня будто обложили со всех сторон. Кругом ловушки. И нет безопасного прохода к свободе. Свобода вообще теперь что-то заоблачное. Недосягаемое. Непозволительная для меня роскошь.
Горилла, названная Мансуром, ловко поднимает меня с пола. Перекидывает на плечо. Я даже не делаю попыток сопротивляться. Бесполезное тупое занятие. Да и страшно. Дамир сказал, что больше не пощадит, и в моих интересах послушаться.
Но я поняла только одно – мне просто нужен нормальный план. Продуманный. Действовать импульсивно больше нельзя.
Урод! Как же я его ненавижу!
Меня везут домой на тонированном внедорожнике. Тот мужик тащит меня на плече прямо до машины, не обращая внимания на заинтересованные взгляды других людей.
А потом буквально сваливает меня в салон. Только аккуратно. Думаю, Дамир шеи им посворачивает, если со мной что-нибудь случиться.
– Сиди смирно, – рычит Мансур, а потом закрывает за мной дверь.
И я сижу. Не набрасываться же на этих двоих. Против их силы – я пылинка.
– Где Тима? – в наездом спрашиваю, когда машина трогается с места.
Почему-то только сейчас вспоминаю о нем.
– Отдыхает, – усмешливо отвечает Мансур.
– Если с ним что-то случиться, – предупреждаю, сама не зная о чем. – Я этого так не оставлю!
– Ага, – мой ответ веселит мужчин.
Ну, ничего, это только начало. До свадьбы у меня еще куча времени.
Глава 12
Влада
Меня привозят домой. Бугаи позволяют мне самостоятельно дойти до него. Только сопровождают, как два огромных хмурых тюремщика.
А я прямо так и чувствую себя. Как в тюрьме. Можно ли это место теперь вообще назвать домом? Здесь меня предали. Тут я теперь заложница без права голоса и возможности поступать так, как того хочу я.
Отец еще не вернулся с работы, но, думаю, Дамир уже донес ему о том, что выловил меня в аэропорту. А если нет – две гориллы у входа в наш дом очень красноречиво опишут всю ситуацию. Одним своим видом.
– Владлена! – на пороге меня встречает мама. – Ты где была?
Мать с опаской поглядывает на амбалов позади меня, но те учтиво остаются за дверью. Как сторожевые псы. Готовые для хозяина любого растерзать. А как что не по его будет – застрелит. Прямо как тех бедолаг, что решили воспользоваться моим ртом в «Падшем Ангеле».
– Уже нигде, – бросаю сухо и направляюсь к лестнице на второй этаж, чтобы попасть в свою комнату. Закрыться там и поразмыслить над нормальным планом.
Но мама не отстает.
– Влада! Я с тобой еще не закончила! – сурово произносит мне вслед она.
Нехотя разворачиваюсь на лестнице. С кислой миной жду продолжения разговора.
– Ты хоть знаешь, что будет, когда отец узнает?! Мне стоило больших усилий справиться вчера с его агрессией.
– Мам, серьезно?! Вот прям серьезно?! Вы реально не понимаете, на что толкаете меня?
– Малыш, послушай, у нас сейчас трудные времена. Папа взвинчен, мы с тобой тоже не в лучшем расположении духа, но все ради общего блага, понимаешь?
Не в лучшем расположении духа? Да у меня грудь разрывается оттого, как страшно порой бывает. Ком в горле уже несколько дней давит на гортань. И я не могу от него избавиться, потому что целыми днями нахожусь в напряжении, с того самого момента, как узнала о том, что меня выдают замуж за Айдарова.
После того, как увидела его фотография на экране ноутбука, даже сморщенный богатый старикашка показался не таким уж плохим вариантом.
– Я понимаю, мам. Можно уже пойду? Жених, – делаю упор на этом слове, – сказал быть при параде к семи, мне нужно собраться.
– Конечно, – мать поджимает губы. – Распоряжусь, чтобы ужин на тебя не готовили.
Мы расходимся по разным углам дома, потому что абсолютно не понимает друг друга. Между нами стена. И я бьюсь в нее как одержимая, пытаюсь прошибить лбом, а родители лишь делают ее толще. Будто открещиваются от меня, не хотят видеть очевидных вещей, потому что мы все уже вляпались. Айдаров не из тех, кто отступит. Да, сегодня он пощадил меня, но это другое. Быть может, просто придумал наказание изощреннее. Вот наряжусь в красивый вечерний наряд, сделаю прическу, а он отнесет меня на жертвенный алтарь, где всласть вкусит моих страданий.
Папа понимает, думаю, что пути назад теперь нет, но не хочет признавать, что облажался, пытается меня обвинить во всех смертных грехах. Да они оба убеждают, что я не вижу очевидных вещей. А сами не замечают бревно в своем же глазу. Потому что так выгодно. Так удобно.
Плевать, что Айдаров чуть не изнасиловал меня в аэропорту. Какое это вообще имеет значение для тех, кому я дорога?
От обиды я раскисаю. Слезы жгут глаза.
Хочется просто ничего не чувствовать. Забиться в панцирь, как черепашка, закричать: «Я в домике!», и чтобы это решило все мои проблемы.
Но я чувствую. Отчетливо. Болезненно даже. Ощущаю, как жарят кожу недавние касания Дамира. Как пульсирует тяжесть его члена на моих губах.
Клянусь, в тот момент сработал какой-то дурацкий инстинкт. Мне захотелось попробовать. Если бы он только надавил сильнее…
С диким рыком погружаю пальцы себе в волосы.
Сдохни, пожалуйста! Сдохни! Кажется, это единственное, что может мне помочь.
В расстроенных чувствах плетусь в ванную комнату. Тщательно тру себя мочалкой. Везде. Даже где преступник не касался меня. Ощущение, что он побывал везде. Все перепачкал. Оставил невидимые отметины.
У меня даже щека гореть начинает, та самая, где Айдаров нарисовал символ бесконечности. Закрепил мою принадлежность кровью.
Я и губы намыливаю. Хочу избавиться от воспоминаний. Но в носу все равно стоит его терпкий тяжелый мужской запах. Точно Дамир до сих пор где-то рядом, обволакивает меня своим ароматом.
Душ не справляется со своей задачей. Я все равно чувствую себя помеченной. Особенно, когда выглядываю в окно, под которым стоит один из тех громил.
Плана до сих пор нет. Все, что приходит в голову – до смешного тупо и безнадежно.
Сейчас даже идея с оружием кажется бредовой. Как я вообще могла подумать, что у меня есть шанс? Даже призрачный?
Айдаров, скорее, убьет меня, чем позволит совершить выстрел. Хотя, в своей больной голове я убивала его множество раз. Потому что, похоже, в нашей ситуации это единственный выход.
Покопавшись в гардеробной, выбираю между двумя вечерними платьями. Откровенным черным и сдержанным молочным. Последнее я обычно надевала на благотворительные вечера, куда мы с отцом часто ходили.
Решаю, что черное надевать опасно. Чего бы не задумал бандит, глубокими вырезами я буду провоцировать его, точно нарочно трясти перед озлобленным быком красной тряпкой. Предлагать сожрать меня немедленно.
Поэтому решаю скрыть свое тело под плотной тканью молочного платья в пол. У него тонкие бретели и вырез сердечком, но сверху накинута прозрачная ткань, закрывающая грудь и руки по локоть. Она расшита узором из темно-серых и серебристых нитей. Точно такой же пояс украшает талию.
Волосы накручиваю локонами, пару раз обжигаясь раскаленным прибором. Я слишком нервничаю. Страх и ноющая душа никак не дают покоя.
– Влада, можно? – мама стучит в комнату прежде, чем зайти. – Ты… ты прекрасно выглядишь, доченька.
– Спасибо, – безразлично отвечаю.
– У меня есть для тебя кое-что, – она раскрывает и протягивает мне коробочку из-под ювелирных украшений.
Беру ее в руки. Это серьги. Кажется, мама почти не носила их.
– Эти сережки мне подарил твой отец, когда заработал свой первый миллион. Тогда они казались жутко дорогими, – мать вспоминает то время с улыбкой. – Но и сейчас они дороги мне как память. Как символ нового начала. И я хочу отдать их тебе.
Мама достает одну из сережек и тянется к моему уху.
– Возможно, ты поймешь нас гораздо позже, но это все равно случится. Ведь нам всегда не нравятся те решения, что предлагают старшие. Кажется, что мы знаем лучше, – делится она, пока одевает мне серьгу. – Но с возрастом, прокручивая в голове их советы, мы понимаем, что родители были правы, – мама грустно улыбается. По-моему, она сама себе не верит. – И я не хочу, чтобы до того момента ты копила обиду.
Когда обе сережки оказываются у меня в ушах, я поворачиваюсь к зеркалу. Красиво. Очень.
Стук в дверь отвлекает нас от дальнейшего разговора.
– Елена Марковна, – по ту сторону слышится голос домработницы, – у нас гости.
Глава 13
Влада
– Благодарю, Нина! – отзывается мама. – Мы сейчас спустимся.
Кого это еще принесло? Дамир должен был приехать не раньше, чем через полчаса.
Сердце заходится в безумном ритме, когда думаю о нашей встрече. Она неизбежна, и мне придется вынести минимум один вечер в компании ублюдка.
– Эй, – мама замечает испуг на моем лице. – Мужчины умеют быть благодарными, – она нежно гладит меня по щеке. – Попробуй хоть раз не брыкаться, и ты заметишь, как мир вокруг изменится.
Не брыкаться? Отдаться в лапы неотесанного зверюги? Чтобы порвал… Чтобы насмерть загрыз вместе с костями. Он ведь даже не подавится, когда решит полакомиться мной.
Если человек умеет благодарить, у него должно быть сердце, а сердце у Дамира Айдарова давно превратилось в кусок почерневшей глыбы, если оно вообще когда-нибудь было.
Поэтому я предпочитаю промолчать вместо ответа. Пусть мама думает, что я вняла ее совету.
