– Ничего не надо делать. Я… ученый, понимаешь? Я… – задумалась, не зная, как объяснить. – Я не вступаю в отношения с мужчинами!
Ильх приподнял брови и обошел меня по кругу рассматривая.
– Почему?
– Моя жизнь посвящена науке! – выпалила я, начиная потихоньку закипать от этих вопросов. – Изучению. Исследованиям. Никаких… отношений! Понимаешь?
– Нет.
Он остановился за спиной, и меня обожгло мужское дыхание у виска. И жар чужого тела, которое находилось слишком близко. Я попыталась забыть, что это тело еще и обнажено.
– Э-э, это трудно объяснить…
– Даже ученому, что изучает человекоподобные виды? – и снова насмешка. Уже явная, неприкрытая.
Я открыла рот. Да уж, уделал вас варвар, госпожа Орвей. Туше. И вывод: ильхи совсем не глупы. По крайней мере, этот конкретный златоглазый ильх. Скорость его реакций на высоком уровне, сложные слова запоминает с первого раза, отвечает не односложно.
Интересно.
Краснеть я перестала, потому что женщину во мне отодвинул ученый. Даже не отодвинул, а бескомпромиссно запер в чулане, решив заняться любопытным экземпляром. А ученый у нас, как известно, существо бесполое.
– Давай считать, что мы выяснили два запрета наших народов, – примиряюще произнесла я, оборачиваясь и почти нос к носу сталкиваясь с ильхом. Он и правда стоял слишком близко. – У вас запрещено прикасаться к шее. У нас женщины не раздеваются перед посторонними мужчинами. Но я очень ценю твое гостеприимство. И если хочешь рассмотреть подробнее, то любой из моих… друзей разденется для осмотра.
Сверр медленно склонил голову, и его губы изогнулись в улыбке. Но не разжались. Я сделала еще одну мысленную зарубку. Надо бы осмотреть его зубы как-нибудь… и пересчитать, если получится. Сузившийся в ниточку зрачок не давал мне покоя. Неужели у нас с ильхами все же разный генетический код? Или мне просто почудилось спросонья? Я уже не уверена, что видела тот кратковременный и пугающий миоз. Вот бы сделать анализ его крови…
Я кровожадно осмотрела руки ильха с четкими венами. Мне и надо то всего пару капелек! Но вряд ли абориген обрадуется, если я воткну в него иглу. А может, удастся разжиться волосками или фрагментами кожи?
Словно услышав мои мысли, варвар нахмурился и сделал шаг назад. Похоже, я слишком увлеклась, как бы не настроить ильха против себя! Ведь я и так уже сглупила с этим раздеванием. А ведь придется еще и отчет составлять, да подробно обо всем рассказывать… Проклятие! Боюсь, ученому совету совсем не понравится моя стеснительность.
Я подавила раздражение и развела ладони, широко улыбаясь, чтобы продемонстрировать доброжелательность.
Сверр отчетливо хмыкнул, глядя на меня.
– Я тебя понял, Оливия Орвей. Я подожду тебя снаружи. Остальные уже там.
– Все уже проснулись? – обрадовалась я. – Хорошо, я быстро.
Подобрав свои меховые начи и кусок кожи, ильх развернулся и как был, обнаженный, покинул шатер. Я же упала на постель и выдохнула, только сейчас осознав, в каком напряжении находилась.
Нервно усмехнулась и кинулась приводить себя в порядок. Что-то мне подсказывало, что стучать ильх не будет и просто войдет, устав ждать. Не хотелось бы, чтобы он застал меня над тем самым горшком.
Глава 4
Торопливо умывшись и оправив одежду, я откинула полог шатра и прищурилась. Сейчас, при свете утреннего солнца, я видела, что жилищ было около трех десятков. Стояли они кругом, в центре располагался сложенный из камней очаг, очевидно, для приготовления пищи. Забор или другие оградительные сооружения отсутствовали. Лишь высились столбы из черного дерева, имеющие причудливую форму и расположенные по периметру «лагеря».
Неужели у ильхов нет врагов? А дикие животные? Кстати, надо бы выяснить, какие из них здесь водятся.
За шатрами шумел лес. Совсем не такой, к которому я привыкла. За Краосом – городом, в котором я жила, – тоже высился лес, у Сергея там даже был небольшой загородный дом. И будучи студентами, мы ездили туда на выходные.
Но тогда я не знала, что наш родной лес даже нельзя назвать этим словом. Так, лесок. А вот здесь, за шатрами из шкур… Деревья. Огромные, качающие на макушках облака. Темные шершавые стволы, мох, густо облепивший кору. Изогнутые ветви, широкие листья. Трава у подножия – сочная, густая, высокая. Кое-где, пожалуй, выше моего роста. И все это какое-то основательное, монументальное, исконное. Древнее. Казалось, этим деревьям тысячи лет. И лес этот видел сотворение мира… С сизой скалы справа спадали десяток ниточек – водопадов, которые внизу били в чашу-озеро.
– Это подножие Горлохума, – негромкий голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Повернула голову и встретилась со взглядом золотых глаз. – Горы предков.
Я первым делом покосилась на бедра ильха, но они, к счастью, уже были прикрыты куском грубой ткани. Подняла голову и выдохнула. Там, за могучими кронами, синел контур скалы, темнел макушкой, а еще выше лежало белое облако.
– Горлохум сегодня милостив, его дыхание белоснежно, – закончил ильх.
– Вулкан, – выдохнула я. – Вы живете у подножия вулкана!
Ильх пожал плечами. А я опасливо глянула на облака. Надеюсь, Горлохум не выберет конкретно этот день, чтобы разгневаться и залить все вокруг лавой? Надеюсь, что нет.
– А Горлохум давно милостив?
– Черное дыхание Горлохума не видели уже очень много лет. Не бойся, Оливия Орвей.
– Лив, – автоматически поправила я. И пояснила непонимающему ильху. – Меня можно называть просто Лив. У нас так принято сокращать имена.
– Они и так коротки, – насмешливо отозвался ильх. Блеснул глазами. – Можешь называть меня… Сверр. Лив.
– Спасибо, – с облегчением произнесла я. Все-таки я боялась споткнуться на его зубодробительном имени.
– Оливия, с вами все в порядке? – ко мне уже направлялся Максимилиан, за ним маячили лица Юргаса и других членов экспедиции. Начальник службы безопасности смотрел на меня с неодобрением, причину которого я понять не могла. Но решила пока не придавать этому значения, возможно, мне просто показалось.
– Все отлично, я замечательно выспалась, – улыбнулась всем сразу. – А как вы?
– Под впечатлением, – признался профессор и махнул рукой в сторону леса. – Вы уже видели? Реликтовые вечнозеленые иршиты, что давно не растут у нас. Исчезнувшие мхи. Деревья. Я чуть не сошел с ума, увидев все это. – Максимилиан снял очки и протер безупречно чистые стекла. Еще по годам учебы я знала, что это означает высшую степень его волнения. Водрузив окуляры на место, профессор покачал головой. – Это неслыханно, Лив. Просто невероятно…
И, бормоча себе под нос, удалился к какому-то кусту. Остальные члены нашей группы тоже выглядели слегка ошалевшими. Может, потому что отвыкли вдыхать столь чистый воздух, в котором не было примесей смога или пыли.
– Я покажу вам поселение, – сказал за моим плечом Сверр. – Потом мы вас накормим. Идемте.
Мы вразнобой покивали и пошли за сопровождающим. Селение ожило. Из шатров то и дело выходили ильхи, провожали нас взглядами, понять которые мы не могли. Но агрессии аборигены не высказывали, и через некоторое время даже Юргас прекратил зыркать вокруг исподлобья и убрал руку с парализатора. Осмотр поселения оказался не слишком длительным просто потому, что смотреть было особо нечего. Как я и заметила изначально, здесь располагались три десятка шатров, в которых проживали ильхи. Внутренне убранство почти идентично: в каждом лежанки со шкурами для сна, грубые очаги в центре, дыры в крыше для воздухоотвода, низкие деревянные столики, на которых высилась глиняная посуда, и различная утварь вдоль стен. Жилища располагались вокруг главного дома – обмазанного глиной, с красной крышей.
– Шиар, – сказал Сверр, указав на него.
– Шиар? Что это значит? – заинтересовался Макс и повернулся ко мне. – Лив, вы заметили, что у ильхов довольно много непонятных нам слов, хотя основа языка одинакова. Вероятно, некоторые слова образовались у них с развитием ремесел или появление новых предметов, как, к примеру, колесо или игла. Но вот назвали они их уже не так, как мы. Удивительно, правда? Так что означает шиар?
– Шиар – это шиар, – отрезал Сверр, пожал плечами. Мы не стали настаивать, решив, что успеем все разузнать. В том числе и про этот непонятный дом с красной крышей. Пока мы осматривали жилища, инвентарь и повозки с тягловыми животными, ильхов вокруг стало гораздо больше. Они тащились за нами, смотрели не мигая, втягивали воздух, принюхиваясь.
– Изумительный генофонд, – бормотал рядом со мной лингвист Жан. – Просто изумительный. Лив, ты видела?
Я видела. То, что ильхи красивы. То, что они похожи на бронзовые статуи, что стоят у нас в музее антропологии. Что их мышцы развиты образом жизни, а не тренажерным залом, а шрамы получены в бою, а не в салоне какого-нибудь новомодного мастера. Одетые лишь в набедренные повязки и начи, местные жители производили сногсшибательное впечатление. Большинство ильхов оказались светловолосыми, цвет варьировался от русого до пшеничного, радужки – насыщенных голубых или зеленых цветов. Похоже, отрезанные от остального мира, варвары сохранили свои первоначальные внешние данные. У них не было возможности смешивать кровь с другими народностями, и потому сейчас я видела перед собой прекрасные образцы генотипа, который почти утерян в современном мире. В Конфедерации уже давно преобладает темная масть. Мои светло-зеленые глаза были почти атавизмом и моей тайной гордостью. А здесь я видела еще десяток мужчин с цветом травянистым цветом радужек.
Потрясающе!
Но что интересно, матовый обруч темнел лишь на шее Сверра, хотя на большинстве мужчин и красовались различные украшения, но в основном сделанные из кожи. Множество нитей с перьями и звериными клыками, длинные волосы, заплетенные в косички, кожаные ремешки и браслеты, а также мазки красной краской на лицах и телах завершали портрет местного населения. Мне безумно хотелось рассмотреть все это подробнее, но я вновь заставила себя подождать. И уже мечтала о том, чтобы заполучить в свою лабораторию хоть одного варвара! Хотя бы на сутки!
Я очнулась от своих размышлений, поняв, что Жан толкает меня локтем.
– Они смотрят на тебя, – шепнул он.
Я осторожно повертела головой, констатировав, что коллега прав. Ильхи смотрели. Рассматривали даже. Склоняли головы, втягивали воздух, прищуривались. Изучали меня с ног до головы, и на их лицах возникало озадаченное выражение.
– Что происходит? – я инстинктивно шагнула ближе к своим. – Почему они так смотрят?
– И почему мы пока не видели ни одной женщины, – добавил Юргас. Его пальцы снова сжались, желая выхватить из кобуры парализатор.
– Спокойно, господин Лит, – шикнул на него Максимилиан, сверкая стеклами очков. – Обойдемся без оружия!
Один из ильхов отделился от толпы и что-то резко сказал. Гортанно, отрывисто. Совершенно непонятно. Смотрел он при этом на меня. Сверр лениво повернул к нему голову и ответил. Так же непонятно.
– Вот вам и единство языка, – сердито хмыкнул Жан. – Я даже основу не разобрал.
Незнакомый голубоглазый ильх снова открыл рот, в его голосе скользнули гневные нотки. Сверр ответил. Мягко, даже тихо. И толпа ильхов поддалась назад. Разговоры смолкли.
Наша маленькая группка в черных комбинезонах со знаком Академии Прогресса на груди тоже застыла, настороженно озираясь.
– Что происходит? – не выдержала я.
– Ничего, – Сверр повернул голову к нам. – Я объяснил, что вы наши гости.
– Почему вы говорите на разных языках? – потребовал объяснений Юргас.
– Я говорю на языке северного фьорда, – негромко пояснил Сверр. – И могу общаться и с вами, и с ними. И на ваше письмо тоже ответил я.
– Невероятно! – всплеснул руками Жан. Маленький и щуплый, он взирал на ильхов как на богов. – Значит, на фьордах даже произошло языковое разделение! Можно попросить их еще что-нибудь сказать? Я хотел бы разобрать основу этого диалекта…
– Да, но позже, – Сверр снова улыбнулся, не размыкая губ. – Думаю, вы проголодались.
– Еще как! – воскликнул подвижный, словно ртуть, Клин. – Осмотр ваших достопримечательностей очень утомляет!
Мужчины рассмеялись. Сверр склонил голову и направился к центру поселения, туда, где располагался огромный очаг и откуда уже пахло едой.
– Он не ответил про женщин, – шепнул мне на ухо Жан. – Ты заметила? Может, их тут вовсе не существует? Одни мужики кругом. Странно…
Я заметила. А еще задумалась над тем фактом, что из всего племени понимает нас лишь Сверр. Так получается? Профессор рядом со мной тщательно протирал свои очки.
* * *
Однако обеспокоиться всерьез мы не успели. Просто потому, что приблизившись к огню, увидели тех самых несуществующих представительниц прекрасного пола. С десяток женщин разного возраста суетились возле огня, занимаясь работой, которую издревле выполняли все хранительницы очага. Что-то варили в котле, резали овощи и толстые стебли, подкидывали угли и ворчали, обжигая пальцы о кипяток. Рядом крутились ребятишки – чумазые и жизнерадостные, как и положено детям, где бы они ни выросли.
И надо признать, у меня отлегло от сердца, когда я увидела эту картину. Потому что на какой-то миг я действительно испугалась. Мои коллеги тоже заметно расслабились и оживились. Сверр сделал рукой приглашающий жест, что-то быстро сказав женщинам. Те вытаращились на нас так же бесцеремонно, как совсем недавно их мужчины. Одна из аборигенок – с множеством светлых и весьма грязных косичек – ткнула пальцем в Жана и что-то прочирикала на своем непонятном языке. Остальные рассмеялись, и стало без перевода понятно, что прозвучала женская сплетня.
Жан обиженно шмыгнул носом.
– Надо признать, что местные красотки совсем не так привлекательны, как их мужчины, – буркнул он.
Я кивнула. Действительно, женщины оказались коренастыми и низкорослыми, серые туники не скрывали коротких ног и мускулистых рук. Лица тоже выглядели грубыми, почти мужскими. Жан рядом со мной торжествующе хмыкнул.
– Может, подарить им зеркало, чтобы не тыкали пальцем во всех подряд?
– В природе самки часто выглядят гораздо менее ярко, чем самцы, – задумался Клин. – Закон природы, мой друг. Это мужчинам нужно доказать свое право на спаривание.
Жан презрительно фыркнул.
– Варварство…
– Жан, угомонитесь, – приказал Максимилиан и повернулся к Сверру. – Скажите, как далеко находятся местные поселения друг от друга?
Ильх пожал плечами и указал нам на шкуры вокруг костра. Сам легко сел, поджав ноги, мы, помявшись, последовали его примеру.
– Клан Лон-ир находится в десяти днях пути на восток. Клан Ос-лор у берегов Черного Озера, это еще дальше.
Я тихонько вытащила маленький блокнотик и сделала запись: «Умеет считать до десяти».
– Они живут так же, как и это поселение?
– Примерно.
Коллеги торжествующе переглянулись.
– Скажите, а сколько таких, как вы? Кто понимал бы нашу речь?
Ильх снова пожал плечами. Я уже заметила, что этот жест применяется им с легкостью, если отвечать Сверр не желает.
– Что означает кольцо на вашей шее?
Еще одно пожатие плечами.
Вопросы сыпались на ильха беспрерывно, правда, порой его ответы запутывали нас еще больше. Между тем к огню подтянулись и другие мужчины, правда, в значительно меньшем составе, чем мы видели полчаса назад.
– Охота, – легко сказал Сверр. – Они должны добывать еду.
– Ну конечно, – пробормотал Юргас. – Мы могли бы это увидеть? Вашу охоту?
Сверр задумчиво посмотрел в огонь и кивнул.
– Скоро.
Мои коллеги обрадованно зашевелились, а я нахмурилась. Мужчины такие мужчины. Помани их возможностью убить какое-нибудь беззащитное животное, и все они моментально превращаются в дикарей! Смотреть на забой невинной твари мне не хотелось, но как исследователь я, пожалуй, обязана присутствовать.
Пока я размышляла, женщины разложили варево по глиняным мискам, накрытым широкими листьями. Та самая, с косичками, встала на колени, протянув еду Сверру. Тот кивнул и забрал тарелку. Процедура повторилась с каждым мужчиной, что сидел возле очага.
– На лицо гендерный приоритет мужчин, – хмыкнул Клин. – Если мне будут так кланяться на завтрак, обед и ужин, можно и привыкнуть.
