– Лея идет, – тихо замечает Костя и добавляет громче: – Отрезать вам «Шарлотки», Сара Львовна?
– Конечно, милый, отрезай. И побольше, если его сама Ида Марковна готовила.
Когда Лея возвращается за стол, Юля, Костя и ее мать увлеченно поедают «Шарлотку». Все, кроме меня. На меня Егор крошит уже третий бублик, но моему внуку можно, что угодно.
Я впервые смотрю на Лею, через весь стол, так будто могу проникнуть в ее голову и узнать, какой женатый мудак пудрит ей мозги столько лет.
И как часто она компенсирует свои страдания случайными связями?
Лея тоже смотрит на меня. Впервые с нашего отвратительного разговора в танцевальном зале. Бледные губы сжаты в прямую линию, а острый подбородок гордо вскинут вверх.
Несломленный полководец разгромленной армии, да и только.
– Я вас слышала, – произносит она. – Каждое слово. Можете не делать вид, что ничего такого не обсуждали за моей спиной.
Юля и Сара Львовна наперебой начинают объяснять, что хотят ей только лучшего, но Лея армейским жестом поднимает ладонь, а потом сжимает ее в кулак. За столом воцаряется тишина.
– Я хочу вам кое-что сказать, – произносит она. – Это очень важно для меня и я долго думала над тем, какое решение принять.
– Дорогая, ты о чем? – бледнеет Сара Львовна.
– Я решила продолжить службу в армии.
– Ты хочешь вернуться в «ЦАХАЛ»? – ахает Сара Львовна. – Что такого произошло сегодня, что ты решилась на такой отчаянный шаг, Лея? Твоя обязательная служба окончена! Ты можешь продолжить учебу, выйти замуж и растить детей, как и хотела все эти годы! Я думала, ты вообще останешься в России…
– О таком речи не было, – отрезает Лея. – Я нашла себя в армейской службе, и мне по духу режим и дисциплина. А вот материнство – точно не мое, и детские мечты про печенья и мужа – просто романтическая чушь.
– То есть, ты снова уедешь, да? – веки Юли подрагивают. – Погостишь у нас и снова уедешь в Израиль?
– Да, Юль. Так будет лучше… Для всех.
– Но это опасно, черт возьми! – взрывается моя дочь. – Это сейчас тебя не пускали на передовую, а если ты пойдешь служить снова… Ведь там война, Лея.
– Там она никогда и не заканчивалась, – пожимает та плечами.
– Девушкам не место в окопах, – слышу собственный голос.
Лея наклоняет голову и спрашивает так предельно вежливо, что аж тошно.
– А где мое место, Платон Сергеевич?
Предназначенное только для меня продолжение читается в ее разъяренном взгляде так отчетливо, словно она произносит это вслух: «Может быть, на коленях перед тобой? С твоим членом во рту? А ты будешь мне платить за это!».
– Твое место может быть где угодно, но только не в казарме! Лея, я тебя умоляю, не делай поспешных выводов! – встревает Сара Львовна. – Может быть, ты еще встретишь хорошего мужчину здесь, в Петербурге.
– Сомневаюсь.
– А, может, у вас все наладится? С этим твоим…
Лея только сильнее поджимает губы.
– Ведь, насколько я помню, замужних не берут в армию. Да, Лея?
– Да, мама. Но замуж я не собираюсь… Пойду собираться, спасибо за ужин, Костя. Все было прекрасно.
Юлины потухшие глаза снова зажигаются, когда Лея покидает стол. Этот полный воинственности взгляд дочь и направляет на меня.
– Папа… – шипит она. – Ты ведь найдешь ей жениха?
Сара Львовна тоже смотрит на меня с надеждой. А Костя с лукавством в глазах бросает в рот невидимую горсть поп-корна.
Проклятье…
Глава 6. Любовное письмо
– Платон Сергеевич, к вам пришли! – возвещает Катя.
Мне не нравится галоп, в который устремляется мое сердце.
Жду, когда секретарша уточнит, кто же пришел, но, похоже, профессионализм покинул Катю, так же, как и меня – здравый смысл.
Поверх рабочих документов на моем столе лежит изрисованный розовым фломастером альбомный лист, который той же ночью после непродолжительной борьбы с доводами рассудка я все-таки достал из мусорного ведра.
Что я ожидал найти? Как минимум, что-то полезное, ведь не зря Лея так остро отреагировала на то, что Юля вообще начала читать это вслух.
Если раньше любовные послания сбрызгивали духами, то мне досталось письмо с крепким ароматом чеснока. На бумагу щедро выплеснута не только сиропная ваниль, в которую Лея верила в шестнадцать, но и потекший холодец. Возможно, даже с моей тарелки.
Если бы я спас вещдок раньше, то сердечко, которое я заметил в самом углу послания, было бы еще целым. Но под напором холодца не сдались только буква Л и знак плюс, а мужское имя в этом любовном уравнении так и останется неизвестным.
После звонка Кати прячу все еще влажный лист бумаги под другие документы и принимаю небрежную позу возле раскрытого окна. Леино любовное письмо теперь может стать отличным химическим оружием. Не только кабинет, но и мои руки все пропахло чесноком.
Ну что так долго? Кто там зайти не решается?
– Пап, привет! Фу, ты что сало тут ел?
Плечи сами собой опускаются. Всего лишь Юля.
Впрочем, сердце недолго бьется спокойно.
На столе, кроме прощального письма вампиру, у меня лежат неподписанные эскизы Виолетты! В них я и пялился, пока в мыслях перебирал возможных женатых мужчин, с которыми у Леи могут быть отношения, а потом принялся изучать детские мечты одной нимфоманки.
Подлетаю к столу и смахиваю документы в распахнутый ящик стола, но чертовы розовые зажимы цепляются за другие папки и бумаги, и вместо того чтобы быстро исчезнуть, веером рассыпаются по кабинету.
Юля, естественно, бросается помогать. Альбомный лист с розовыми крупными буквами виднеется под горой дизайнерских эскизов. Час от часу не легче!
– Не надо! – рявкаю. – Я сам. Ты все перепутаешь.
– Ладно, – чуть обиженно тянет она, но главное – остается на месте и не трогает бумаги. – Я же просто помочь хотела. Ты стал невыносимым, пап. Сара Львовна права была, ты вообще перестал улыбаться!
– Я тут вообще-то делом занят! Некогда мне улыбаться! Что вообще такое? Почему ты пришла, случилось что-то?
– Пришла обсудить с тобой наш общий план, – отвечает Юля.
– Какой еще общий план? Ты о чем?
– Только о работе своей и думаешь, пап! Как о чем? Ты пообещал найти Лее жениха! Прошло уже три дня, а ты все еще ее ни с кем не познакомил! Вот пришла узнать, что ты намерен делать.
– Юля, я взрослый мужчина, а не сваха.
– Так нам взрослый мужчина и нужен, – передразнивает она мой тон. – Парни, с которыми дружит Костя, младше Леи и они… ну, они ее не впечатлят, пап. Я знаю, о чем говорю.
Собрав эскизы, наконец-то захлопываю ящик стола.
– Ты собираешься знакомить ее с дядей Никитой? Ты ему хотя бы звонил?…
Увлеченно рассматриваю свои ногти.
– Как?! Даже не звонил? Ну папа!
– Хорошо. – Достаю телефон. – Алло, Никита?
– Платон?… Плохо слышно! Я в Москве… Алло?
Из динамика доносится только шум и скрежет. Связь прерывается.
– Вот, он в Москве. Тупик. Ищите другого кандидата. И сваху тоже.
Вот кто даром времени не теряет!
Пока я пропадал на работе, Никита дотрахал вторую половину Петербурга и теперь переключился на Москву.
Не лучший жених для Леи. Да и вообще, не нужен ей никакой жених!
– Юля, у нее же любовь несчастная. Ты сама говорила, что она по нему уже несколько лет сохнет. Может, мне лучше с ним поговорить?
– Я же не знаю ничего о нем, папа! Я бы с радостью, но Лея молчит, как партизан. Только сказала, что успела увидеться с ним после возвращения.
– Когда это она успела? – хмурюсь.
Юля разводит руками.
– Я же с Егором сижу, не могу, как раньше, с ней все свое время проводить.
– И что? – барабаню пальцами по столу. – Как прошло? Где они встречались?
– Пап, да и так понятно, что ему от нее надо, понимаешь?
Еще бы не понимал.
Когда я увидел ее, то мне хватило пяти минут, чтобы понять, что пора забрасывать эту девицу на плечо и тащить в ближайший отель.
Сначала я думал, что она растерялась от моего напора.
Теперь мне кажется, что она привыкла к такому обращению.
– Знаешь, Юль. Я бы с радостью помог. Но вместо того, чтобы дурью маяться, лучше узнай, кто этот мудак. Узнай хотя бы его имя, остальное я пробью сам. И вот тогда я с ним поговорю по-мужски. Все ваши попытки выдать Лею замуж бессмысленны, пока этот женатый мудозвон делает с ней все, что хочет. Ведь она наверняка и отказать ему не может. А он и рад!
Глаза Юли сначала расширяются, а потом вспыхивают.
– Точно, ты прав! Ты поговоришь с ним и заставишь его развестись! Сделаешь так, чтобы он точно женился на нашей Лее!
– Что?
Я не собирался выдавать Лею за этого мудозвона! Я просто хотел как следует объяснить ему, чтобы он перестал морочить ей голову!
– Да! – вдохновенно продолжает Юля. – Мы только время потеряем, пока будем знакомить Лею с другими! Пора выяснить, в кого она столько лет влюблена! Подумать только, столько лет она верит и ждет, что они будут вместе! Но воз и ныне там. Мы должны заставить его на ней жениться! И дело с концом. Тогда она не уедет и останется в России! Спасибо за идею, папа!
Юля перегибается через стол и чмокает меня в щеку.
И кто меня за язык тянул?
– Кстати, пап! – Юля хочет уйти, тормозит уже у дверей. – В общем, я тут подумала и решила, что буду делать ремонт.
Разгоряченная кровь моментально стынет в жилах.
Вот он, тот самый шанс, который я столько ждал. Отличный момент рассказать Юле о новом доме.
Но вместо пламенной речи из меня вырывается только какое-то кряхтение:
– Так, так?…
– Я, кстати, тебе об этом уже говорила. Только ты от этой идеи отмахнулся. В общем, обстановка дома мне надоела до чертиков. Но ты не переживай! По мелочи, пап. Ничего капитального. Стены перекрасить, кухню все-таки поменять, а то неудобная же. Все вечно теряется, правда? И дверцы эти перекошенные… Поэтому я сейчас много разных интерьеров просматриваю, даже одну программу для дизайнеров пытаюсь освоить. Вот сразу и заметила на твоих бумагах 3D-модель какой-то комнаты. Можно, глянуть? Одним глазком!
– Хорошо, глянь…
Осторожно, будто эскиз сделан из стекла, достаю скрепленные розовым зажимом бумаги.
Юля подходит ближе. Рассматривает спальню в розовых оттенках с балдахином, не зная, что это ее собственная комната. И балдахин этот тоже для нее.
– И как, Юль? Нравится?
– Ну неплохо, – неуверенно тянет она, – но детскую кроватку в такой комнате ставить некуда. Прости, я сейчас на все смотрю иначе.
