– Я не умею есдить на лошадях, – скромно заметил Шараф, царапая лапами пол.
Фося, кивнув поддержала:
– Ты видела, как он держится в седле? А где мы будем ночевать? Мы едем к северу, придется тащить с собой еще и меховую одежду. Дорога дальняя и на пути ни одной деревушки, придется тащить и продовольствие?
Почувствовав зависшие в воздухе напряжение, Сейнраф схватил друзей за плечи, воскликнув:
– Ну, карта у вас уше есть! – Медленно направляя их на выход из архивов и чуть не забыв свечу, прихватил ее с полки, выходя в коридор под шорох штор. – Уверен, что с таким «артефактом» вы обясательно воплотите свои планы! – заметил он, со скрипом отворяя крышку люка.
Тик-тик-тик. Деревянные часики с каждой секундой приближали вечер. Глиняная чашка твердо стояла на деревянном столике. Пар поднимался к потолку, медленно исчезая. Уверенно тянется вверх и во мгновение ока рассеивается в пустоте воздуха, наполненного запахом дерева.
Эрс осмотрела кухню. Шкафчики, стол, печь, чайник. И снова всмотрелась в темный чай, за которым не виднелось дно чашки. В отражении собственного лица, она заметила окно, за которым зажигались фонари. Где-то вдали, еле виднелись горы.
Со скуки, девушка добавила кипятка в чашку.
– Сколько монеток? – спросила она у отражения, подсчитывая оставшиеся в середине, не лопнувшие пузыри. – Три. Вот как.
Когда-то они так же с мамой подсчитывали прозрачные, поблескивающие монетки на темной поверхности. Не вериться, что она смогла из деревни вырваться в город. Жаль, только родителям не понравилась выходка.
В детстве выходные были любимыми днями. Суббота промчалась, а она и не заметила. Впервые, выходной не был днем, медленно тянущим часы, секунду за секундой, от которых хотелось сбежать на площадь, рынок, в поля, к горам. Но вот снова.
Она взглянула на циферблат. Всего минута. Время не вечно. Будут гореть крыши, обваливаться конюшни, дымить трава в полях, окутывая поселение тенью смерти. С каких пор ее так интересуют чьи-то жизни?
Она никогда не понимала или не хотела понимать, вспоминая, почему семья оказалась в деревне. Пламя, огонь, дым, словно дыхание смерти, горящее пшено, обезумевший табун лошадей, бегущие люди и жуткий рев, сотрясающий вершины гор. Жар. Воздух, выжигающий ноздри, дым, закрадывающийся в горло и звук рассекающих воздух крыльев. Танец огня на коже, на крышах, на останках города.
Глиняная чаша. Пепельные чаинки на дне. Зарево пламенем охватывало темнеющее небо, высыпавшиеся звезды, в отместку, предсмертно выжигая темноту. Вороны отпрянули и взмахнув крыльями, потащили себя по воздуху, чуя запах смерти. Тик. Стрелка двинулась, приближая приход новых мыслей, насмешливо стучащихся в открытую дверь. Тик. В проеме так и слышалось веселое: «Можно войти?», – хотя, прекрасно знали, что она не сможет их выгнать. Тик.
Никто просто не хочет поверить в возможность. Конечно, люди не понимали почему Эрс так спешит помочь. Для них это всего лишь люди, всего лишь город, всего лишь пламя. Еще один восклицающий заголовок новой газеты, который от скуки, читатели пролистнут до свежей новости. Люди никогда не будут ощущать себя на месте беженцев. Никогда не поймут. Никогда не помогут. Никогда…
Глина впилась в руку. Чай обжег горло. Крик заглушило эхо звона. Громыхнули стулья, рухнув на пол. Голубой глаз блеснул, взглянув на стену из-за темной пещеры из рук. Черствые куски чаши, скорлупой валялись на полу. Солнце сгорало. Надвигалась ночь, набрасывая на стены фиолетовые лоскутья тьмы. Посмеивались звезды, взирая на мертвый небосклон.
Оранжевый огонек танцевал на плачущей сцене, новой каплей, стекающей к началу пьедестала. Пламя колыхалось, грозясь затухнуть под порывами редкого, теплого ветра из открытого окна. За стеклом расплывался алый закат, накрытый розовыми облаками.
На столе разложилась карта с нарисованными маркером, отметками. Скромно стукнули по столику деревянные шестигранники, сонно перевернувшись на другой бок. Картонные карточки чудовищ расположились за сложенной коробкой в другой стороне. Вздох лениво пролетел от одного угла комнаты в другой и расплылся в воздухе, наполненном терпким, цветочным запахом.
Распахнув окно, Фося всмотрелась в закат. Птицы, исчезающие в темноте неба, летели к солнцу, словно надеясь помочь. Заправив темные волосы за ухо, она оторвала взгляд. По мощенным дорожкам, золотым от света фонарей, проходили люди с корзинами, наполненными фруктами и зеленью. С ярмарки не спеша катилась повозка, тянущаяся за пофыркивающей лошадью. Позвякивая оружием в ножнах, тянулась стража. В воздухе все продолжал витать горький запах. Взглянув на клумбы у дома, Фоська фыркнула, выпрямившись и отойдя от подоконника, громыхнув закрывшимися створками.
Подойдя к столу, она схватила смявшийся лист, свалилась на стул и в который раз, недовольно всмотрелась в записи описывающие приключения, врагов, бубня себе под нос: «Нет, ну это надо же было додуматься посадить лаванду под домом!» И она могла бы обрести спокойствие еще на некоторое время, если бы в дверь не постучали.
С первого раза она не услышала и лишь только обернулась к окну и убедившись, что это не птицы, продолжила изучать составленное приключение. Длинные уши все-таки играют свою роль, но кто-либо другой даже не услышал бы этот тихий стук. Тогда стук послышался снова. Через минуту. И все же, получилось храбрее, но все еще тихо. И когда терпение ожидающего подошло к концу, дверь затрещала от обрушившейся на нее барабанной дроби. Затрещала не только дверь, но и полка. Полка, в которую врезалась головой Фося, вскочив из-за стола. На пол повалилась глиняная ваза с ромашками, журналы с вышивкой, деревянные коробки, вытряхнувшие отсортированные нити, пяльце и канва с вышитым рисунком, приземлившаяся прямо Афосии на голову.
– Балбес! – крикнула она в сторону двери, но дробь не прекратилась.
Отшвырнув в сторону пяльце и перескочив осколки, она широким шагом прошла к двери и повернув защелку, распахнула дверцу, из-за которой прямо в лицо пихнули что-то фиолетовое с восклицанием: «СПАСИБО ЧТО ПРИЮТИЛА МЕНЯ СЕГОДНЯ!» и в ответ получив только: «АПЧХИ!»
Высунувшись из-за «букета», Шараф посмотрел на Фоську, которая, согнувшись, продолжала безостановочно чихать, без возможности высказать все что думает о нем и его «букете». Задумавшись, Сертан посмотрел на «букетик», на Фосю.
– Ты саболела?
– Шараф! – только и крикнула Фося между не прекращающимися приступами чихания.
Сертан боязливо отошел в сторону, спрятав букет за спиной. В этажах эхом пронеслось отрывистое: «Забыл?», – пославшееся между чихами. Сертан задумался, ожидая, когда «чихота» пройдет, попытавшись вспомнить, что же такого он мог забыть.
Тем временем, все с большими перерывами межу громкими «апчхи!», Фося все еще согнувшись, взмахнула рукой, указывая гостю на открытую дверь.
Зашуршали салфетки, щелкнула порвавшаяся фольга, накрывая голубую таблетку. Фося одиноко сидела за кухонным столом, запивая таблетку, посматривая на разложенную карту, карточки, многогранники. Колыхался огонек на стройной свече, возглавляющей отряд низеньких, выгорающих, широких и тонких свечек на столе. Розовые лучи неба скрылись за крышами, наплывала тьма и комнатку еле подсвечивала орда свечей.
Дверь с грохотом закрылась, щелкнув защелкой в тишине. Шараф, с пустыми руками, посмотрел на недовольную Фоску, улыбнувшись во все… да кто знает, сколько там зубов?
– Не волнуйся! – он поспешил в кухню, усевшись перед Фосей, горделиво произнеся: – Я выбросил их в мусорный бак са двадцать метров отсюда!
На восклицание, Фося только покачала головой, подав анкету персонажа и подготавливая листы с сюжетом.
– Ну откуда я долшен был снать, что у тебя аллергия? – спросил Сертан, чуть ли не залезая голубой мордочкой в листы. – Я думал, если ты шивешь в доме, у которого растет лаванда, восможно она тебе нравиться.
– Нравиться, – передразнила Фося и на возмущенную мордочку Шарафа, ответила лишь стукнув его по голове, свернутым в трубку, «сюжетом». – Да не говорила я тебе, успокойся, – ответила она и ее лицо не на долго посетило довольное выражение.
Комнатку наполнил стук и отнюдь не стук сердца, а заглушающий его, стук или даже дробь хвоста по ножкам стула. Вновь приняв недовольное выражение лица, Фося крикнула: «Шараф, у нас игра!»
– Точно! – и схватив лист своего персонажа, Сертан уставился на карту.
– Итак, – провозгласила Фося, зачитывая с листа. – Дракон улетел в сторону гор. Ты гнался за ним, но вскоре он исчез за снежными пиками. Тогда, ты взбирался и узрев пургу, остановился в пещере. Наступил новый день. Твои действия?
Задумавшись, Шараф наконец нашел что ответить.
– Я саберу все вещи, сатушу костер и продолшу путь!
– Хорошо, – протянула Фоська, кинув многогранник.
Простучав гранями, он остановится на единице.
– Не повезло. Пурга продолжается.
– Тогда я пройду в пургу и продолшу всбераться на вершину.
Снова многогранник прокатился по карте и простучав, выпала пятнадцать.
– С пургой на тебя обрушился снег и сбив с ног, свалил на двадцать метров ниже. Придется взбираться заново, а ты лазаешь плохо.
– Но я попытаюсь!
После продвижения на десять метров, путника снова свалило, а еще после некоторых безрезультатных бултыханий на одном месте, сорвало на двадцать метров вниз с уроном в три сердечка. Отчаявшись, Шараф не знал, что и предпринять, задумчиво рассматривая карту, словно она могла дать ответ.
– Слушай, – начала Фося, устав от ожидания. – тебе не кажется, что мы слишком резко оборвали планы?
– Реско, – кивнул Сертан, не отрываясь от карты. – Но это ше ты оборвала их.
– Шараф!
– Но ведь это правда! – он поднял взгляд на Фосю и увидев ее вновь не довольное лицо, снова уставился на карту. – Ты ше скасала, что нам далеко идти, на север, лошадей искать надо, навьючить их и все это долго, еще и офис.
– Знаю, – Фося отвернулась, рассматривая ведро с еле виднеющимися осколками глиняной вазы.
Шараф предложил склеить ее, но Фоська знала, что треснувшему не вернуть прежнего виду. Может она действительно погорячилась? Как всегда. Было ли ей жалко Эрс? Возможно, но Фося об этом не хотела думать. Пустые обиды делу не помогут и в этом она была права. В голове все стучала единственная мысль: «действие». Она все повторялась, не желая улетать прочь и отогнанная искусственно созданными мыслями, вновь возвращалась, все громче крича: «действие», «действие!», «действие!!», «ДЕЙСТВИЕ!», «ДЕЙСТВУЙ!»
– Шараф!
Сертан подскочил на стуле и в тишине, отразившем крик, испуганно посмотрел на собеседницу.
– Слишком долго думаю?
– Нет же, нам нужно сейчас же все изменить.
Шараф задумчиво посмотрел на, затухший в окне, закат.
– Уже посдно, ярмарка сакрылась, – и словно вспомнив что-то важное, он обернулся к раздумывающей Фосе. – А что исменить-то?
– Я знаю! – она вскочила из-за стола, указав на темное небо. – Завтра на рассвете мы пойдем на ярмарку у площади и купим побольше сумок и мешков…
– Мешков? – Шараф взмахнул перед ней голубой лапой. – А мешки нам сачем?
– Да подожди ты! Дослушай, – отмахнулась Фося.
– О нет, – протянулось в тишине. – Только не говори, что мы будем Эрс в мешок сапихивать.
– Что? – Фося впервые отвлеклась от мыслей, повернувшись к нему. – Нет, в мешки мы сложим вещи!
Сертан выдохнул, но его спокойствие прогнало новое восклицание:
– И еще! Мы возьмем повозку и тронемся в Карван. Там на площади купим теплой одежды и остальные вещи. Затем обратно и в «Северный ветер».
– В «Северный ветер»? Я туда ни лапой, – Сертан отодвинулся от стола, скрестив лапы. – В прошлый рас одна из лошадей чуть не сшевала мой хвост! – он схватил хвост, прижав к себе.
– Ладно, будь снаружи, я спрошу про лошадей. А потом, потом мы пойдем к Эрс! Нет, сначала пойдем в офис, все уточним и потом к Эрс!
Наконец наступила тишина, оглушившая комнату. Еле слышно хлопали крыльями, взлетевшие с крыш, вороны.
– Ой-йой, – протянул Шараф, закрыв глаза и подперев мордочку рукой. – Любишь ше ты саваривать кашу и ее ше расхлебывать. Неушели тебе так скучно?
– Нет, – Фося задумалась и устроившись на стуле, всмотрелась в сюжетный лист. – Просто, совесть мучает.
Шараф замолчал, тоже взглянув на карту и выпрямившись, простучал хвостом по ножкам стула.
– Ну тогда, я тоже продолжу вместе с тобой всбираться в гору!
Многогранник простучал по карте. Двадцать.
Глава 5
Солнце вломилось в комнату через окно, разбрасывая лучи на кровати, шкафу, полках, ковре. В луче света кружились тонкие золотые пылинки. Поднявшись, Фося осмотрелась, отгородившись от лучей, рукой. Деревянные шкафы, серый ковер, пол, Шараф на разноцветных простынях. Встрепенувшись, она отшвырнула в сторону одеяло и перескочив Сертана, подскочила к зеркалу у стола. Сорочка, спутанные, короткие волосы она еле вычесала и подскочив к шкафу, схватила первое попавшееся платье и еле затянув черный корсет на бордовом платье, выскользнула из комнаты. Кое-как умывшись, шмыгнула в кухню и осознав, что вчера она совсем позабыла о еде, схватила виноград, сыр, хлеб, скинув в котомку, кинула ее у порога. Подбежав к двери в комнату, Фося остановилась и небрежно распушив короткие полосы, с силой толкнула дверь. Комнату наполнил громкий стук ударившейся об стену, двери, но Шараф все дрых, свернувшись в рубахе и брюках на лоскутках, разбросавшихся вокруг.
– Ах так, – прошептав, она подошла к ящику стола и вытащила оттуда маленький колокольчик и подкравшись к, свернувшимся клубком, Сертану, бешено затрясла колокольчиком, разбрасывая по комнате монотонный звон.
– Ну что ше это такое? – Шараф, укрывшись лапами, еще сильнее свернулся в калачик.
– Ты хоть знаешь который час? – Фося наконец откинула в сторону колокольчик и под шорох темной юбки, поднялась с пола
– Который час? – гость медленно развернулся, открыв зеленый, суженный в щелку, глаз и взглянул на Фоську.
Замолчав, Фося посмотрела в окно, за которым только поднималось солнце и вспомнив, что часы у нее в коридоре, шаркнула по полу босой ногой, указав на окно.
– Уже солнце встало! – и опустив руки прошла в коридор, все еще рассказывая: – Я, пока ты спал, многое успела делать!
– Ну конечно, – Шараф медленно поднялся с пола, посмотрев на окно, за которым черепичные крыши закрывали встающее солнце.
Из коридора послышалось громкое: «Собираться будешь?» Делать нечего.
Не сказать, что Шарафу очень то нравилось просыпаться под звон колокольчика, но он и не считал это чем-то плохим. Как гласит мудрость: «Кабы не просыпались драконы, так бы и вросли их кости в гору». Что правда то правда, иногда приходилось просыпаться раньше обычного и иногда, самыми необычными способами. В том, как проходит утро у Фоси, Шараф, может, находил выход из привычного? Зная это и цель прихода к ней не только ради общения и игры, Фоська каждый раз исправно выполняла свои обязанности. Ну, не всегда идеально. Иногда, она могла и проспать, а иногда… Шараф до сих пор вспоминает, как она с ложкой и крышкой от кастрюли расхаживала вокруг него, стуча «инструментами для пробуждения» с криком: «Шараф, уже солнце встало!» И что больше всего удивляло, почти каждый раз, Фося умудрялась вставать с восходом. Только с восходом, каждый раз, почти в одинаковое время. Шараф скидывал это на особенность эльфов в которых, по его мнению, заложена большая частичка природы, чем во всех остальных.
– Шараф! – что-то мелькало перед глазами. – Ты в этом мире? – Фося отчаянно размахивала перед его мордочкой бледными руками. – Забирай мешок и потащили дальше! – она указала на льняной мешок, в который женщина из-за ярмарочного прилавка, с недоверием взглянув на Сертана, докладывала бурдюки.
– Сейчас, – Сертан перехвали ношу и перекинув через плечо отошел от прилавка, взглянув на Фосю.
Она схватила котомку, второй рукой мешок и перевалив его за спину, двинулась к Шарафу.
– Ну что, за приключениями, друг? – Фоська хихикнув, схватила его рукой с котомкой, за плечо.
– Да.
Взглянув на Сертана, Фося подумав, спросила:
– Чего такой не веселый?
– Ну, приключения, – протянул Шараф, опустив голубую мордочку, рассматривая собственные лапы. – Опасность, неудобства, страх.
– О-о-о-й! Шараф! – Фося скинула руку с его плеча, взмахнув ей, указав на друга. – Мы уже сделали все чтобы наше приключение было подготовленным. Даже с офисом договорились! Слушай, – она осмотрелась. Прилавки ярмарки остались позади, и они вышли на незнакомую площадь с окружающими ее магазинчиками.
Не зря говорят, Карван – город-ярмарка. Но, они не зря проделали долгий путь в повозке. Ларьков для путешественников тут было полным-полно. Взять хотя бы вон тот магазинчик с сияющими на солнце оружиями. Можно поспорить, лучше клинков не сыщешь!
